— Тебе следует научиться называть вещи своими именами, сладкий мой, — усмехнулся Легрэ, с Церковью, как и с Богом у него были совсем непростые отношения, и очень давно он не испытывал приязни к их законам. — Тебе неловко? До сих пор? Сейчас мы это полечим... Подойди ко мне и посмотри на меня.
— Я не могу. Прости, Кристиан. Мы зря затеяли всю эту игру. Я не стремлюсь ни к боли, ни к чему-то подобному... — Луис судорожно присел, чтобы поднять с пола штаны и одеться, но взгляд его случайно упал на возбужденную плоть мужчины, и краска залила лицо. Сотни картинок и ощущений ночи пронеслись перед глазами. Щеки покраснели. Ноги задрожали... А глаза поднялись на лицо мужчины.
И тут Легрэ схватил его за волосы так сильно, что герцог невольно упал на колени.
— Очень хорошо, Луис. Именно так ты становишься драгоценным... Невинный. Смущенный. Упрямый. Когда ты ведешь себя так — с тобой хочется быть грубым, тебя хочется мучить... Но я не считаю, что пора закончить игру... Наоборот, мы только начали, а потому... — Кристиан склонился к лицу юноши и стал целовать — в противовес словам слишком нежно.
Луис дернулся к бегству. Его охватила внезапная паника. Но пальцы вцепились в волосы и губы были жадными, влажными, страстно-нежными. Юноша невольно вцепился в запястья мужчины, стараясь отстраниться. Его испуг рос. Кристиан обещал, что остановится, если что-то пойдет не так.
— Пусти, — в самые губы. — Я не согласен. Пусти.
В ответ поцелуй стал настойчивым, глубоким и, преодолевая сопротивление Луиса, Кристиан смог положить вторую руку на его пах. Пальцы прошлись по завиткам волос, по члену — сжали немного.
— Так надо, — Легрэ только на миг оторвался от мягких губ юноши, а после с двойным усердием вернулся к поцелую.
Голова горела, мужчина оттягивал ее за волосы назад, не давая сбежать от губ, от языка, который проникал, ласкал, манил подчиниться. Герцог еще раз попытался дернуться, но потом откровенно отдался нежности и почти забыл про то, что его удерживают. Забыл про опасность, таящуюся в Легрэ. Хотя пульсировали самые нехорошие предчувствия.
— Так-то лучше, — в конце концов, выдохнул Кристиан в полураскрытые губы, но довериться воле Луиса он больше не мог, да и не хотел, поэтому он взял со стола веревку, после чего разрезал на две части. Одну перекинул через балку в потолке и, подняв левую руку Луиса вверх, привязал оба конца к запястью, другая часть веревки соединила правое запястье с правой ногой таким образом, что юноша мог немного шевелить ею, но был не в состоянии освободиться. Луис оказался словно муха, застрявшая в паутине.
Теперь страх стал безумным. Герцог отчетливо осознал, что находится во власти мужчины, что тот намеренно его не слушает. Он спрашивал себя, что было бы, если бы он сразу отказался. Позволил бы Легрэ поступить так, а ангел внутри утверждал, что — да, пришло бы все именно к этому.
Юноша висел, зажмурившись, но дыхание его сбивалось и было частым. А страх стучал и в висках, и в паху.
Кристиан словно насквозь видел Луиса, его панику, его реакции, его страхи. Его тело по привычке ожидало истязаний и жестокости, но Легрэ знал, как можно обмануть слабую плоть.
— Любовь эта — штука такая странная, правда? — сказал он, отпускаясь на колени. — Разная. Такая разная, Луис. — Кристиан раздвинул ноги юноши и взял его член в рот, взялся за дело помогая себе рукой.
Облизывая нижнюю губу, сдерживая стоны, пытаясь не даваться, сопротивляясь до последнего, юноша шел к разрядке. Его неизбежно мотало от одного края к другому. Туман застилал маленькое убежище. В запястьях стучала кровь. Она проявилась на ткани, которая перебинтовывала раны.
— Прекрати, Кристиан. Нет... Нет... — юноша сорвался на крик от губ Легрэ.
И, разумеется, Легрэ не остановился. Бархатная плоть под губами — горячая, налитая грешной кровью, предательски поддавалась навстречу, и Кристиан не отпускал свою жертву, терзая жадной похотью, словно хотел выпить Луиса до капли. Однако до конца Легрэ дело не довел — он отпустил юношу, поднялся на ноги, и взяв рукой за подбородок, снова приказал: — Посмотри на меня.
Голубые глаза были наполнены слезами. Ноздри дрожали. Желание сотрясало тело.
— Зачем? Ты обещал... — герцог шептал слова, а самого скручивало от желания.
— Я не почувствовал в твоем голосе искренности, сладкий мой, — честно признался Легрэ. Он провел большим пальцем по губам Луиса, бросил беглый взгляд на его запястье над головой, немного нахмурился. — Ты хочешь меня? — спросил он, заглядывая в глаза, кладя руки на талию юноши и привлекая к себе так сильно, что их возбужденная плоть соприкоснулась друг с другом. Кристиан вызывающе качнул бедрами. — Ну же, я жду... Ответь мне. Хочешь, чтобы я взял тебя?
— Ты же знаешь, что хочу, — обжигающая плоть. Синь глаз охотника, спустившегося с небес и теперь порождающего слишком много запретного в закрытом, самом дальнем уголке души. Сюда ты не войдешь, Кристиан. Юноша мысленно захлопнул дверь перед высоким рыцарем в сверкающих доспехах, допуская до себя лишь человека Легрэ. Тело ломало от боли. От тягучего меда внизу живота.
— Я бы предпочел это слышать от тебя, — заметил Кристиан с ледяной улыбкой. Он взял в руку член Луиса и стал нарочно медленно поглаживать его, скользить кончиками пальцев по уздечке, по краю головки, играть, дразнить, брать. Дыхание Легрэ стало частым, глубоким. — Ты плохо себя вел, мой мальчик, но... ты можешь еще исправиться. Тяжело признавать свои желания и просто сказать — да? Что ж, видимо, за раз этому тебя не научишь. — Не переставая двигать рукой, Кристиан вызывающе улыбнулся. — Я вот хочу тебя... Я, мужчина, желаю взять тебя — юного и красивого, и тоже мужчину. Я признаю перед Богом, что я грешник... во всем, кроме этого желания потому, что любовь не может быть грехом. И я плюну в лицо любому инквизитору, который отправит меня за это на костер. Ты понимаешь, чего я хочу, Луис? Наберись смелости и скажи — да.
— Кристи... Крис-ти-ан... — герцог застонал в голос, не сдерживаясь. — Пожалуйста, я хочу тебя. Прекрати, — губы его задрожали, по щекам потекли дорожки слез от напряжения. Сложно было вообще держаться, Луис готов был обвиснуть на веревках и понимал, что наравне с желанием, которое его разрывает, он еще продолжает бояться.
Своей беззащитности, власти человека, которого почти не знает, несмотря на то, что они и спали против воли Господа. Молитвы застревали в голове. Истина прорезалась в сознании. Но герцог продолжал прятаться за стенами и сопротивлялся воле судьбы. Он ловил движение пальцев по члену. Он видел солнце. И падал в бездну похоти.
— Умница. — Легрэ отпустил член юноши и, погладив по щеке рукой, легко поцеловал в губы. — Уже лучше, — сказал он пылко. — Ты примешь сейчас боль как должное, как неизбежное, помня о том, что мы любим друг друга... И позже я спрошу тебя еще раз, хочешь ли ты меня, и ты ответишь — да, Луис... Или — нет. Ты меня понимаешь?
— Понимаю, — отозвался юноша, едва кивая. Его светлые волосы, влажные от огня, что пробирало каждую частичку плоти, опали вперед. Боль? Нет, он не хочет боли... Тело в дрожи дернулось, пытаясь освободиться.
Кристиан нахмурился, а потом вдруг схватил Луиса за подбородок пальцами и, заставив смотреть на себя, рыкнул:
— Правду... Сейчас!
— Я понимаю, — светлые волосы взметнулись, ярость пробудилась в юноше внезапно. Он не контролировал ее и с королем, теперь она полыхала в теле, как лава. — Развяжи меня, мерзавец! Я сказал, что не хочу боли! Немедленно!
Легрэ отступил на шаг и залепил Луису пощечину.
— Я сказал — называть меня по имени, — бросил он, а после еще раз ударил юношу по той же щеке. — Не нравится? — спросил он. — Не нравилось, вел бы себя тихо! — Кристиан еще раз ударил Луиса по лицу и впился в его губы поцелуем.
Юноша забился пойманной бабочкой в веревках, сопротивляясь поцелую. Горение лишь усиливалось. Губы пылали от настойчивости Легрэ. Член требовал удовлетворения. Внутренности ныли. Мышцы сводило от неудобного положения.
Едва не задыхаясь, Кристиан прервал поцелуй — усмешка на его губах была гадкой и сумасшедшей, но самообладание, казалось, вернулось к нему целиком и полностью.
— И ты все еще хочешь меня, — выдохнул он, собирая губами слезы со щек Луиса. — Всегда будешь хотеть... Меня. Этого огня в крови. Нашей борьбы. Ты не противишься, Луис, нет, ты зовешь меня зайти еще дальше... Что ж, я, пожалуй, пойду на это.
— Нет, — Луис отрицательно замотал головой, не признавая поражения. Его тело выдавало, его тело желало боли. Оно было слишком отзывчивым, оно зажигалось и горело в адском пламени. — Пусти! Хватит, Кристиан...
— Кристиан, — задумчиво повторил Легрэ, и это имя, произнесенное Луисом вместо оскорблений и криков, стало для него ответом, ответом подтвердившим его догадки. Теперь нужно было научить этого странного и желанного юношу доверять ему, позволять терзать себя и доводить до грани, но у Легрэ был и свой страх, о котором Луис ничего не знал. Кристиан до умопомрачения боялся, что его любимый после не простит ему этой игры, ведь проще признать, что Бога нет, чем прозреть на склад собственных пристрастий и заглянуть в глаза истины. Сможет ли это сделать Луис, хватит ли у него смелости, Легрэ не знал. На следующий шаг он решался пару долгих минут. Он сходил на улицу и принес пару ивовых прутьев — держа их в одной руке, склонился губами к паху Луиса, несколько раз провел языком по члену, потом выпрямился. — Считай. Каждый удар. Вслух.
— Не надо, умоляю, — герцог зарыдал. — Кристан, нет, — от первого удара, казалось в пятках разлилось солнце, которое обжигало. — юноша дернулся изо всех сил, но понял, что не способен освободиться. Его подстегивала эта пытка. Ему хотелось Легрэ с отчаянностью, до умопомрачения. — Пусти... Нет... — новый удар, и юноша уже завопил.
— Я сказал — считай, — прикрикнул Легрэ, ударив по ягодицам в третий раз. — А то стяну тебе шнурком мошонку, и ты у меня до утра ни разу не кончишь, — сказал Кристиан и, размахнувшись, ударил в четвертый раз — ветка со свистом рассекла воздух и оставила на покрасневшей коже еще одну полосу.
— Четыре, — сквозь слезы сказал юноша, кусая губы. Кожа горела, осколки закрытой двери открывались. И власть над своим телом постепенно утрачивала смысл.
Легрэ ничего не ответил, но после того, как Луис досчитал до десяти и сбился, отбросил прутья в сторону. Кристиан тыльной стороной ладони отер пот со лба, потом подошел к юноше и взял пальцами за влажный от слез подбородок. Теперь он понял, почему влюбился в Луиса. Никто в монастыре не умел так верить в собственные заблуждения и, в то же время, так открыто наслаждаться болью. Луис умел и, наверное, сам этого не понимал, но...
Легрэ вдруг кинулся целовать юношу, словно обезумев: его лицо, губы, глаза, шею, дрожащее тело, его твердую плоть и плоский живот. В паху все нестерпимо горело и в какую-то минуту, Легрэ просто подхватил Луиса под колено и засунул между ягодиц два пальца.
И юноша непроизвольно откликнулся на желание обладать им. Его крик сменился на стон, его полуоткрытые губы издали почти песню, гимн страсти. Мышцы сжались вокруг пальцев Легрэ, толкнули его глубже.
Сам герцог уже ничего не видел. Он лишь ощущал, как в него прорывается пожар. Как вся спина горит, как полыхают щеки, по которым стекает влага, как по телу продолжают гулять следы от поцелуев Кристиана.
— Пожалуйста, пожалуйста... — взмолился он. — Я хочу тебя! Пожалуйста...
Кристиан выпрямился, поднял руку и освободил Луиса от верхней веревки, потом доволок до стола. Взмах руки и все предметы со столешницы скопом полетели на пол, а герцог оказался на поверхности, лежа спине. Кристиан больше не собирался ждать — он закинул ноги Луиса на свои плечи, требовательно подтащил его за бедра к себе, и толкнулся внутрь.
— Видишь, как все... просто, — сказал он, переводя дыхание и нависая над юношей жадным хищником. — А сейчас будет самое интересное. — Кристиан положил ладонь на горло Луиса, и немного сжав, начал размеренно двигаться. — Нравится тебе так?
Отвечать было невозможно. Дыхание то приходило, то тонуло под рукой Легрэ. Мышцы внутри неистово сжимались. В глазах мелькали звезды. Герцог пытался что-то сказать, но из него вырывались лишь приглушенные звуки, мешавшиеся со слезами и все возрастающей похотью, которая теперь беззастенчиво владела молодым телом.
Один раз Луис опять попытался убежать, но его настигла новая волна экстаза, и он сдался, подчиняясь ритму, выбранному мужчиной. И скоро забился в его руках, вскидываясь от оргазма, прошивавшего тело.
Пока Луис не успел опомниться, Легрэ вышел из него и буквально стащил за руки на пол, а когда юноша оказался на коленях — его губ коснулась головка члена.
— Открой рот, — приказал Кристиан, запуская пальцы во влажные спутанные волосы, и тон его был требовательным. — И не заставляй меня повторять.
Герцога прошиб холодный пот. Он никогда и ни с кем этого не делал. Он не хотел этого делать и теперь. Но тон Кристиана, отрицающий даже малейшее возражение, заставил его приоткрыть губы и коснуться плоти другого мужчины. Слезы все еще текли по лицу, все тело трясло. Головка члена казалась странной на вкус. Луис дернулся к новому бегству.
Кристиан удержал юношу за волосы.
— Это совсем не страшно, Луис... Ты же не хочешь, чтобы я расстроился, верно? — Легрэ слегка надавил на затылок мальчика, подталкивая к решительным действиям. — Это тоже приятно... Попробуй.
Голубые глаза умоляюще поднялись вверх. Юноша позволил члену Легрэ толкнуться в рот. Язык прошелся по стволу. Необычность ощущения, вкус кожи, вкус слизистой... Движение Кристиана вперед, и внезапное осознание власти в данную минуту над его телом. Мягкая и нежная ласка, на которую только мог быть способен герцог.
— Хорошо... Вот так... — Легрэ облизал губы и прикрыл глаза от удовольствия. Ему в какой-то миг показалось, что земля вот-вот уйдет из-под ног. Он взглянул на Луиса и одобрительно улыбнулся ему. — А теперь доставь мне настоящее удовольствие.
Луис не имел представления, что ему нужно делать, он просто повторял все то, что с ним самим недавно делал Кристиан. И уже потерял контроль над тем, куда ведет язык тела, но член толкался в глотку и не давал дышать, а пальцы Легрэ также удерживали голову за волосы.
Через какое-то время, Кристиан уже совсем не церемонился с юношей, попросту получая удовольствие. Толкаясь в Луиса, словно в бездушную куклу, не чувствуя скатывающихся по спине капелек пота, Легрэ задыхался в наслаждении, и словно дикий зверь гнался за ощущениями. Лишь когда его семя выплеснулось на горячие алые губы, Кристиан отпустил Луиса.
— В следующий раз все проглотишь, — сказал он, поднимая юношу на ноги и увлекая к постели, потом уложил рядом с собой и поцеловал в лоб.
Луис лежал в кольце рук, плывя, потому что еще не мог понять, что произошло. От нехватки кислорода голова кружилась. Сердце стучало безумно. Кажется, оно готово было прорвать грудь, так ударялось о ребра.
