— Что. С ней. Сейчас.
Виконт сдвинул брови.
— Бример...
— Я. Хочу. Посмотреть на ту кобылу, виконт. Где она?
Виконт медленно втянул воздух, задрав голову — в небо, затянутое туманом, рыжеватое от света факелов. И резко обернувшись к замку, рявкнул:
— Кныш! Где была та кляча?
От казармы показался Кныш. Он был уже в тяжелом нагруднике.
— Кляча, милорд? Лунка?
— Нет. Та хворая. Куда ее дели? Веди сюда!
— Вести, милорд? Ее уж тащить надо... Сдохла она.
Кныш перевел взгляд на меня.
— Это тебе, что ли, нужна была?
— Сдохла... — пробормотал я.
— Еще тем днем. Уж и закоченела, и отошла.
Я поднял взгляд на стену. Черные зубцы стены, отсветы на шлемах людей, бегущих по галерее... Задравшийся далеко вверх рычаг метательной машины, как шея гигантского журавля...
Отошла уже, значит... Что ж, еще лучше.
— Значит, пусть волокут, — сказал я.
115
— Залп!
Тетивы со скрипом выбросили вверх тяжелые огненные стрелы. Две дюжины огней. Почти мгновенно туман превратил их в огненные пятна, потом светлые пятнышки... Они падали в тумане по ту сторону рва.
Лучники, занявшие все зубцы надвратной башни, уже запаливали новые.
— Правее и дальше! — приказал виконт.
Еще две дюжины огней ушли в туман, на этот раз сильнее навесом и оттого будто медленнее — далеко вверху став крошечными огоньками, потом едва заметными светляками...
— Я слышал, — тихо сказал Гляныш за спиной, — что когда подстрелил демона, из него выпадает кусок золота? Правда?
Я оскалился. Ну и время он выбрал, чтобы объяснять, как выползни ловят дураков на серное железо!
— Конечно. А если порыться в их дерьме, еще и изумруды можно найти... Запомни! Ты делаешь только то, что я тебе скажу. Только то, что скажу!
Я обернулся к нему, ловя в темноте его взгляд.
— Ты меня понял?
— Так что-то из них все-таки выпадает?
— Гляныш... — Мне хотелось рычать и рвать зубами. — Только то, что я скажу. Не дай тебе боги погнаться за их золотом.
— Еще правее! — скомандовал виконт. — Теперь на пределе!
Третий огненный залп ушел в туман. Зажигалки тонули в темноте.
Там, куда они упали, уже не различить каждую — но все вместе за рвом их было несколько дюжин, в тумане разлилось тусклое сияние.
Словно светящаяся дорога там, где мы будем идти: от каменного выступа напротив моста — и уводя на запад, все дальше ото рва...
— Пора, виконт.
Пока они все сюда не стянулись, почуяв добычу, идущую прямо им в лапы.
— Джок, Гляныш!
Я двинулся по спуску вниз.
Пояс тяжело оттягивал — на нем висел флакон с жидким серебром. Все пули я распихал по карманам. И кристаллы. Три — в моем карманном футлярчике, три в клочке свинцовой фольги. И пара моих маленьких факелов, на всякий случай.
С сумкой будет не развернуться — да и некому ее тащить. Эйка больше не видно. Похоже, решил, что и первого раза ему хватит с головой...
— Зик, ты знаешь, что делать! — крикнул виконт и нагнал меня.
В башне гремели цепи. Мост опускался.
У ворот уже ждали колчаны с зажигалками. Под пиками поднятой решетки стояли Муха и Клещ с алебардами, обмотанными паклей.
Гляныш стискивал свой лук. Он был бледен. Даже Джок больше не казался уверенным.
Я открыл рот... и закрыл, так ничего и не сказав. Хотел сказать, что со мной никто не пропадал...
Но Джок и Гляныш не видели, почему Сол превратился в этот куль рваного мяса.
А мне надо, чтобы сейчас они верили каждому моему слову. Любому.
Я закинул на плечо сумку с зажигалками и взял у Клеща алебарду.
Виконт не успел взять вторую. В нее вцепился Эйк.
Глаза у него были дикие, но зубы стиснуты, на скулах вздулись желваки.
— Уверен?
Щеки у него были испачканы, словно провели пальцами в жидкой грязи — грязи, сильно смахивавшей на замешанную на крови. И все пальцы в чем-то темном.
Неужели в этой кутерьме смог поймать еще одну? Или здесь, в замке, он решил быть со своими крысами — как я с кристаллами? Всегда должна оставаться одна в запасе, на самый крайний случай?
— Самое надежное место тут — это рядом с вами, мастер... У вас еще девять пуль.
Ах, девять пуль. Вот в чем дело. Всегда умел обнадежить...
От прикосновения факелом по лезвиям растекся огонь.
Узкий проход под надвратной башней чернел как вход в подземелье.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал виконт.
— Надеюсь, ваш человек знает свое дело.
Выставив пылающую алебарду, я шагнул вперед, в темноту под башней.
Мы вышли с той стороны, когда мост ударил об опору.
— За-алп! — гаркнул наверху Зик.
На этот раз стреляли не навесом, а били напрямую — в темноту на каменном выступе. Зажигалки, клацая о камни, кувыркались, сыпля искрами...
Дикий визг. Две огненные стрелы застряли в темных силуэтах. Маленькие, четырехрукие... Отсветы огня вырывали из темноты красные морды с оскаленными рыбьими зубами, опаленные бока — а вокруг море сучащих ручонок, отталкивающих этих двоих подстреленных. Никто не желал быть рядом с торчащими из них зажигалками. Выползней там было, как...
Стиснув зубы, я бежал по мосту, выставив пылающий конец алебарды. Справа прыгало пылающее лезвие Эйка.
— За-алп! — рык Зика сзади.
Над нами прошли стрелы. И теперь у лучников были цели...
Завопило сразу в дюжину глоток — на выступе метались тени, тела катались по каменным плитам, стараясь загасить огонь, кто-то рвал из себя стрелы...
— За-алп!
Крупный выползень, первым бросившийся на конец мост, едва тот опустился — теперь выл и вертелся юлой на настиле, бешено суча всеми лапами и рубя хвостом. Его проткнуло полдюжины зажигалок.
Алебардой я сшиб его с пути.
Эйк отшвырнул кого-то мелкого, катавшегося под ногами.
Дальше кто-то стоял на четвереньках, пытаясь одной ручкой дотянуться себе за спину, где пылала стрела, еще один крутился на спине, пытаясь затушить паклю, засевшую в шкуре, разорвать, растереть ее о камень...
Их было не меньше двух десятков — но всем им сейчас было не до нас. Воздух стал пряно-сладким от их прогоревшей вони.
— Торун всемогущий, что я делаю... — простонал сквозь зубы Гляныш.
Он застыл на конец моста, не решаясь ступить дальше. На его тетиве горела зажигалка, но он лишь поводил луком, не в силах выбрать цель — они были всюду.
— Гуляешь на оба золотых! — проорал Джок.
Его зажигалка ушла в темноту — и оттуда ударил рев. В тумане, слева вдоль края рва, качнулась огромная тень рохурлура.
— Живее!!! — крикнул я. — Сразу... — мне не хватало дыхания.
Я расшвыривал в стороны вопящих выползней.
Только не дать им ухватиться...
Даже если самый мелкий просто коснется — их уже не отодрать... Только не...
И все. За тощим бледным выползнем больше никого не было. Их визг остался за спиной. И тот огромный, что спешил к мосту вдоль рва, он тоже...
А впереди — тут и там валялись горящие стрелы, давая немного света в порыжевшем тумане.
Тени сбоку!
— Левый! — выкрикнул Джок.
Тут же он и Гляныш щелкнули тетивами.
Огонь зажигалок выхватил двух выползней. Оба покатились по земле, визжа и суча ручками, хвосты судорожно резали воздух, как плети....
— Кры-ы-ыса! — раздался визгливый голосок с другой стороны.
— Стоя-я! — еще один.
— Ты мое-е-е! — совсем писклявый, но заходящийся от ярости.
Уже позади. Этих, коротколапых карапузов, мы проскочили...
От моста за нами тащилось еще несколько выползней, вырвавших из себя зажигалки.
Глянуш вскинул лук с новой зажигалкой на тетиве, я ударил его по руке.
— Нет! Тех, когда не уйти!
Я с размаху вбил пятку алебарды в землю, чтобы ушла как можно глубже — чтобы не вырвать так легко, как эти зажигалки. Наш огненный штандарт, куда отходить. На этот раз на мосту нет некого, кто бы нас встретил...
— Не стоять! Эйк!
Стаскивая с плеча арбалет, я бросился дальше. По спине молотила тяжелая сумка с зажигалками.
Он тоже воткнул алебарду в землю и метнулся за мной.
С другой стороны от меня ровно, словно скользил по льду, бежал виконт. С горящей стрелой на тетиве, прищурившись, он поводил головой, не задерживаясь взглядом ни на чем. Мелькнула тень слева — виконт тут же поймал ее на прицел.
Но не выстрелил. Наперерез нам выползень не успевал. Мы проходили быстрее. И виконт снова скользил взглядом по сторонам, больше не обращая на него внимания... Трудно было поверить, что с демонами и магией он до этой ночи не сталкивался.
Эйк стискивал в одной руке расписной арбалетик, а в другой уже запаленную маленькую зажигалку для него — но не совал ее на ложе. Молодец. Второй арбалетик может понадобиться мне.
Стиснув кристалл, я потянул. Колючий холодок по руке, и бурая муть за закрытыми веками... Наама милостивая!
Оно было большое и яркое, как восходящее солнце — если бы солнце светило изумрудным светом!
— Они впереди?! — выкрикнул Гляныш.
Я сообразил, что встал как вкопанный.
— Нет... Туда... Туда! Живее!
Теперь правее. Забирая туда, где должны быть остатки осадного лагеря...
Изумрудное пятно висело на границе земли и неба. Там, у самой земли, оно было не однородным — словно бы два сгущения в его сердцевине? Но разобрать толком...
Там, у самой земли, свечение было расплывчатым, как через дрожащую мутную воду. Все-таки за рвом?
— Брим-мер... — прорычал виконт мне в ухо. В плечо вцепилась его рука. — Куда ты...
— Мастер! — крикнул Эйк. — Там... — Он засопел, как до смерти напуганная мышь. — М-м... М-м... М-менял-ла...
Щелкнули тетивы — и ударил рев рохурлура. В каких-то шагах возле нас!
Дернувшись назад, я раскрыл глаза.
Накатила серная вонь. Горящие стрелы, разбросанные тут и там, превратили туман в оранжевое марево, в котором колыхалась огромная трехрукая тень — с двумя горящими стрелами в груди, он надвигался на нас, все ревя, ревя, ревя от боли — и ярости...
Он выдрал зажигалки, как занозы. Огни пропали, вбитые в землю его лапой.
И кажется, что-то еще было справа от него — какое-то сгущение в светящемся тумане?
Я закрыл глаза, чтобы не мешали созерцать...
Наама милостивая! Это изумрудное свечение, разлившееся на полнеба, Нзабар бы его драл! Оно почти скрыло от меня ауры рохурлуров — огромные клубки зеленоватых потрохов! Трехрукий там был не один!
Два, три... Пять...
Они шли прямо на нас, широкой цепью.
А позади этих пяти, второй линией, шли еще четверо.
Крайний слева... Этого я уже узнавал по одной ауре. Сизый.
— Бример! — прорычал Виконт. — Их трое! Они идут сюда!
Трое?..
Пусть думает, что трое.
— О, Кро-Берот! — простонал Эйк. Он глядел назад. — Мастер... Надо идти! Надо идти!
Выползни, тащившиеся за нами от моста, нагнали.
— Их не трое... — пробормотал Джок сквозь зубы.
Он застыл, натянув тетиву, с горящей стрелой на ней, но не стрелял. Он видел, как легко Трехрукий выдернул обе их стрелы — и снова шел на нас.
Я созерцал всю цепь. Пятеро первых шли широко, забирая с боков.
— Бример! — заорал Гляныш. — Куда?!
— Мое-е-е!!! — радостно завизжало сзади.
Его вопль подхватили. Их там была уже целая свора — и теперь они точно могли достать добычу, слишком быструю для них прежде...
Я сбросил с плеча сумку с зажигалками.
— Я, мастер!!! — заорал Эйк, пихая мне расписной арбалетик.
Он нырнул к сумке с зажигалками...
Рев ударил в лицо.
Я пытался сбросить пальцами кокон с пули, одновременно втискивая ее на ложе.
Трехрукий, раскинув лапы и ссутулившись, будто боялся, что мы попытаемся проскочить у самой земли, надвигался на нас. Другие шли по бокам, отрезая путь в стороны.
— Виконт, теперь! — крикнул я.
— Надеюсь, — сказал виконт холодным, как могильная плита, голосом, — ты знаешь, что делаешь, Бример.
116
Резко втянув в грудь воздуха, он вскинул к губам рожок и затрубил, оглушив меня на правое ухо.
Эйк выдернул из сумки все зажигалки и охапкой выставил перед собой. Джок поднес горящую стрелу. Пламя с треском охватило сразу все концы, поднялось вверх столбом.
Подсев, Эйк изо всех сил швырнул зажигалки вверх.
Пылающий сноп взлетел над нами локтей на тридцать, распадаясь в стороны...
На миг стих рев рохурлуров.
Они замерли, не понимая.
Стихли возгласы выползней позади.
— Ву! — пискнул в тишине настороженный голосок.
— С-сья... — прошипел кто-то.
Но горящие стрелы уже валились обратно, падали нам на головы, на плечи, на землю вокруг...
— Ро-о-о-о!!!
Оскалившись, Трехрукий рванулся к нам. Его глаза ловили мои.
— Мь-я-я-я-я! — по-кошачьи завизжало прямо за спиной с новой радостью.
— Мое-е-е-е!!! — ударило сразу в несколько голосков.
Джок крутанулся и дернулся прочь, чуть не сбив Эйка.
— Держа-ать! — заорал виконт. — Держать место!
Он снова затрубил в рожок, изо всех сил. На миг его вой, прямо за моим затылком, перекрыл и вопли выползней, и рев рохурлуров...
За спиной Трехрукого я различил морду Сизого.
Теперь он спешил. Теперь, когда добычу загнали, и дошло дело до ее дележа, оказаться во второй волне было куда хуже, чем в первой...
— Стоя-ять!!! — ревел виконт, схватив за плечо Гляныша, пытавшегося нырнуть в сторону.
Я-то созерцал, что спасения не было и там — только лапы пятого рохурлура...
Кажется, или был еще один звук?
За звоном в ушах после рожка, за ревом и визгом демонов, за криком виконта... Еще один звук, басовитый и растянутый, очень далеко...
В рыжем свечении тумана над нашими головами пронеслось что-то большое и тяжелое — и ударило в землю впереди. И темное, изломанное, прыгая пронеслось по земле с чудовищной скорость, сбив с ног Трехрукого и начисто сметя того, что шел правее, и неслось, катилось дальше — огромное, черное, похожее на мешок, оплетенный тяжелыми канатами, концы которых развязались... Сшибло кого-то из тех четверых, что шли второй волной...
Наконец замерло на земле — смутный выступ в рыжем тумане.
Рев рохурлуров смолк.
От их серного смрада невозможно было дышать. Но теперь в воздухе было и кое-что еще, — пусть даже я сам пока не мог этого уловить.
Они могли.
И они почуяли.
Рохурлуры вдруг стали как сонные. Красное мерцание глаз подергивалось сизой пеленой, тускнея, — остывающие угли под ветерком. Головы как у набитых чучел, словно неживые...
И их огромные туши оборачивались.
Тухнущие взгляды пытались отыскать то, что свалилось.
Трехрукий приподнялся с земли. Он сидел, потряхивая головой. Его сосед, вбитый в землю, тоже задвигался, с трудом переворачиваясь на живот. По-бычьи уставился сначала на меня, на мой арбалет, не понимая... потом, стекленея красными глазами, тоже почуял и обернулся назад.
Головы остальных уже задирались и свешивались назад, как сползающие капюшоны. А в животах билось, вырываясь наружу, там сползали слои старой шкуры... Одного крутануло назад — вслед за вырвавшимся жалом. Оно раскачивалось и трепетало, ловя запах смерти.
