— Сегодня вечером, по приказу Мэра, я обязан присутствовать на банкете в честь приезда посольства...., э-э-э..., какого-то захудалого южного царька..., не помню его имени. — В нарушение всяческих этикетов, голос Аттия Бузмы остановил Племянницу. — И если ты хочешь чтобы наш поединок состоялся, он состоится сейчас, или никогда.
— И почему же это "никогда"? — Опять с усмешкой спросила Безумная Племянница.
— Потому что я не приму вызова. — С такой же усмешкой ответил Аттий Бузма. — Поводов придумаю сколько угодно. Вплоть до не желания поцарапать Члена Высочайшей Семьи.
— И что тогда станет с твоей Великой Славой?
— Да ничего ей не будет. — Рассмеялся в лицо наиболее вероятной Наследнице наш герой. — Моя слава и без того так раздута, что большинство жителей Империи верят, что я руками драконов, как курей душил. То что я не стал связываться с тобой, нисколько не умалит ее. Умный и так все поймет, а мнение глупцов никому не важно.
— А сам ты? — На сей раз без всякий усмешек спросила Племянница. — Что после этого ты сам будешь чувствовать?
— О Боги..., — Сквозь всхлипывания сдерживаемого смеха, сумел простонать наш герой. — Что я буду думать о себе, если откажусь драться с тобой? .... Ты хоть раз дралась в настоящем бою? Тебе хоть раз приходилось брать в руки меч или нож, для того чтобы спасти свою жизнь, а не прибавить весу своей репутации, или самомнению? — Нет. Никогда. А я веду эту битву с того момента, как научился ходить. Я начал убивать когда ты еще не перестала играть в куклы.... И в каждом из боев, моей единственной защитой, было мое желание и способность выжить.... Я дрался на поединках где нет правил и в уличных разборках, где рвут глотки зубами. Я схватывался грудь в грудь, и стрелял в спины, резал глотки спящим, и травил своих врагов ядом.... Так что вряд ли я стану что-то чувствовать, отказавшись от потешного боя с взбалмошной девчонкой, необычайно гордящейся тем, что научилась держать в руках меч.
— Тогда почему ты хочешь драться со мной сейчас? — Задала вопрос Безумная Племянница, и это было подобно точному удару в сердце. Ибо ответа на ее вопрос, Аттий Бузма не знал.
... Каково было его отношение к Безумной Племяннице, в свое время произведшей на него столь яркое, и почти в буквальном смысле слова, — сногсшибательное впечатление? — Аттий Бузма предпочитал об этом даже не думать.... Проще было заставить себя не думать о ней вовсе, чем думать о ее недоступности.
... Нет, зная нравы Высшего Света, он не сомневался, что при определенной настойчивости и удаче, он вполне может в один прекрасный миг оказаться в ее постели.
Но.... Но дикарь Эй, все еще сидевший в глубине натуры нашего героя, хотел большего. Он, своей звериной натурой сразу почувствовал, что эта самка должна быть его, и только его. Но цивилизованный, обученный, натренированный и вышколенный в Школе Ловцов Аттий Бузма понимал всю бессмысленность подобных мечтаний. И лучший способ держать в узде Эйя, был держаться подальше от Безумной Племянницы. Один раз ее безумие уже оказалось заразным для него. А безумие, это не то что мог позволить себе человек, идущий над пропастью по весьма тонкому канату, и одновременно уворачивающийся от летящих в него стрел.
"Жить как во Дворце" — эта поговорка, возникая во времена Второй Династии, и широко используемая в Городе до сих пор, означала отнюдь не благополучие и счастье. "Жить как во Дворце", — так ироничные горожане, называли состояние неопределенности и смертельной опасности. Ибо живущий во Дворце, все время играет в Опасную Игру, ставкой в которой может быть благосостояние, свобода, а то и сама жизнь. За свое недолгое пребывание во Дворце, Аттий Бузма уже успел увидеть, как внезапно исчезали вчерашние фавориты и любимчики. Чьи имена мгновенно забывались буквально на следующий день, превращаясь во что-то неприличное, о чем в достойном Обществе не принято говорить.
Аттий Бузма такой участи себе не желал. И потому старательно избегал встреч с объектом своих мечтаний, и даже мыслей о ней. Благо и она, была подчеркнуто вежливо-холодна, встречаясь с ним в коридорах Дворца или на аллеях парка, не позволяя себе даже обычных своих насмешек и оскорблений, которыми потчевала всю остальную публику.
Эйя это ранило. А Аттию Бузме приносило спокойствие.
И вдруг, в момент когда он был особенно слаб и уязвим, она вдруг решила проломить ледяную стену вежливости между ними, и вновь стать колкой, беспощадной..., и такой живой и желанной.
Итак, — почему же Аттий Бузма принял это вызов, и принял его именно сейчас? — Может потому, что именно сейчас задавленный алкогольными парами и отвращением к самому себе, цивилизованный, обученный, натренированный и вышколенный в Школе Ловцов Аттий Бузма был слишком слаб, чтобы противится воле дикого, не знающего иных правил и морали, кроме собственных желаний, сдерживаемых лишь инстинктом самосохранения, помоешного пса Эйя.
— Гимнастический зал там? — спросил он у своей противницы, показав пальцем на виднеющееся в конце аллеи здание. — Думаю, мы там найдем оружие мне по руке.
— Итак, в чем причина столь раннего переполоха? — Спросил Мэр, входя в Зал Справедливости.
...Ранним, переполох был исключительно по меркам Дворца и Северной Стороны. Для всей остальной Империи и солнца, уже изрядно перевалившего через зенит, — день был в самом разгаре. Но что такое, какое-то там солнце, по сравнению с самим Мэром? Однако Аттий Бузма, хоть и пребывавший в весьма помятом состоянии, как физическом так и моральном, тоже сильно удивился столь раннему переполоху. Учитывая что Мэр и сам пробыл на пиру почти до самого утра, — столь ранний подъем был явно не слишком уместен. Тем более, что его случай отнюдь не требовал такой поспешности, и вполне мог быть отложен на любое удобное для Мэра время, хоть до вечера, хоть на века. Именно этого больше всего и боялся Аттий Бузма, — быть брошенным в застенки, и забытым навечно.
Однако случилось действительно невероятное, — Мэр соблаговолил провести суд, совмещая его с первым завтраком.
— Итак, в чем причина столь раннего переполоха? — Спросил Мэр, входя в Зал Справедливости.
...Зал Справедливости, — тоже был странным выбором места для суда. Конечно, когда-то в прошлом он строился именно для этого. Но прошлое хорошо тем, что остается в прошлом. Теперь этот, сравнительно небольшой павильончик, давно уже в подобном качестве не использовался. Он просто физически не мог вместить всех тех, кто по долгу службы, или по собственному желанию обязан был присутствовать на Судах, которые подпадали под юрисдикцию самого Мэра. Вот и сейчас, несмотря на раннее утро, он уже был плотно забит зрителями в дорогих одеждах и оранжевых тогах Сенаторов.
— Итак, в чем причина столь раннего переполоха? — Спросил Мэр, входя в Зал Справедливости, и садясь за изящный столик, заставленным десятками тарелочек и вазочек с яствами, подходящими для перовой трапезы дня.
— Святотатство! Заговор против Империи! Оскорбление Высокой Семьи Мэра!!! — Глухо проговорил сотник Гвардейцев, сквозь опущенное забрало, — знак того, что Гвардия находится на военном положении.
— Вот как? — Мэр изумленно приподнял бровь, и даже на мгновение застыл, занеся ложечку над сваренным яйцом карликового страуса. — Забавно. Но видя своего Личного Советника в кандалах, предполагаю, что это именно его ты обвиняешь во всех этих ужасных преступлениях?
— Позволишь ли вы мне поведать Правду? — задал ритуальный вопрос сотник. И получив утвердительный кивок, начал излагать. — Личный Советник Мэра Аттий Бузма, в схватке на мечах с ближайшей родственницей богоравному Мэра, богоподобной Романой Комнус Виллия Кордиус Виллиной, применив колдовство в священных чертогах Дворца, нанес ей рану.
— Виллина ранена???.... Насколько это серьезно? — Хмуро спросил Мэр, откладывая и ложечку и яйцо в сторону.
— Ничего опасного для жизни. — Поспешил успокоить всполошившегося Мэра, сотник Гвардейцев, который по своим религиозным убеждениям действительно считал его равным богам. — Меч проткнул мышцы плеча, примерно на два пальца в глубину. Кость не задета.
— Надо бы сходить проведать девочку. — Пробормотал Мэр, и даже сделал некое движение приподняться над стулом.
— Спасибо дядюшка, но я в порядке. — Прозвучал голос богоподобной Романы Комнус Виллия Кордиус Виллины, и виновница переполоха прошествовала к столу дядюшки, неся забинтованную руку на перевязи. Слуги, словно бы из воздуха извлекли откуда-то еще одно кресло, прежде чем она успела подойти к столу. Безумная Племянница уселась в кресло, даже не посмотрев на месте ли оно.
— Итак, что там за ужасы рассказывает мне сотник Авгар? — спросил у нее дядюшка, заботливо наливая ей в кружку утреннего шшаца с травами и пряностями.
— Откуда я знаю? — равнодушно бросила племянница, тщательно осматривая блюдо с пирожными, словно бы от выбора самого вкусного из них, зависела ее жизнь. — Я пришла только что, и не слышала его слов. Пусть продолжает говорить. Может это будет забавно.
Повинуясь новому кивку, сотник опять начал говорить про утренний поединок, особенно упирая на колдовство и нанесенную рану.
— Так это все таки был тренировочный поединок. На который обе стороны пришли добровольно? — уточнил Мэр, и даже не ожидая подтверждения своих слов, добавил — Тогда вряд ли можно считать это оскорблением и заговором против Империи. В конце концов, девочка, — обратился он к впившейся в пирожное племяннице, — я всегда говорил тебе, что рано или поздно ты доиграешься с этими железками до Злыдень знает чего.... Теперь можешь забыть о платьях с открытыми плечами... А если бы удар пришелся поперек лица? — Ты как-нибудь сходи, и полюбуйся на старых легионеров. Поймешь, во что может тебе вылиться увлечение этими железками.
Племянница равнодушно пожала здоровым плечом, ибо слышала пожелание начет легионеров, уже наверное в тысячный раз. А зал настороженно замер. Творилось что-то абсолютно невероятное. — Человек посмевший пролить кровь самой Первой Семьи Империи, кажется ускользал из лап палачей, причем при помощи самого Мэра.
— Но колдовство!!!! — просто таки возопил сотник Авгар. — Он посмел применить колдовство в священных чертогах твоего жилища, Богоподобный!!!
— Тогда это наверное не ко мне, а к Понтифику.... — Начал Мэр, и откинувшись на спинку кресла, спросил, у стоящего в первых рядах невзрачного человечка. — Что скажешь Роман Кар, — спросил он своего личного стряпчего, входящего в его ближнюю свиту на правах очень дальнего родственника и совершенного знатока законов Империи.
— Аттий Бузма вступив в должность Личного Советника Мэра, тем самым был принят в род Романов...., кстати его правильно теперь было бы называть, — Роман Бузма из семьи Аттиев..., Хотя можно и Роман Аттий Бузма. Правда три имени это.... Однако просто Роман Бузма, тоже было бы неправильно, поскольку.... Впрочем, я отвлекся.... Вступив в Род Мэра, он вышел из под юрисдикции всех судов Империи, и стал подвластен лишь суду Главы Рода.
— Мда... Значит с делом о колдовстве тоже мне разбираться? Но мы можем хотя бы пригласить кого-нибудь из Старших Хранителей, так сказать, для консультации?
— Можем.... Но это создаст прецедент...
— Да. — Задумчиво глядя на Аттий Бузма, проворчал Мэр. — Им только открой лазейку, они полезут в нее как тараканы.... Кстати, никогда в жизни не видел таракана... Ну да ладно.
Итак. — Колдовство!!! В чем оно заключалось?
— Твой советник был не в том состоянии, чтобы победить богоподобную Роману Комнус Виллия Кордиус Виллину. Он еле до зала дошел, и с трудом удерживал в руках меч..., однако когда он понял что проигрывает, — в него словно Злыдень вселился. Даже я не видел такого быстрого бойца. А потом..... — Тут сотник замялся, ему явно было мучительно стыдно рассказывать о том произошло "потом". Однако он собрался с силами и продолжил. — Когда мы увидели кровь, мы бросились на помощь богоподобной Романе Комнус Виллия Кордиус Виллине, и этот..., убил одного из моих людей и еще двоих ранил.
Вот тут уж по залу пронесся ураган шепота. Конечно, слухи про великие умения Аттия Бузмы ходили по всей Империи. Но одному сразить Гвердейца и еще двоих ранить.... Это было что-то совсем уж из области фантастики.
Вероятно так же думал и сам Мэр. По крайней мере, на его холодном и равнодушном лице, наверное впервые за многие годы появилось выражение искреннего изумления. Он даже приоткрыл рот в весьма простонародной манере, словно бы был купчиком или стряпчим.
— Ты??? — Бросил он нашему герою... — Знаешь, а я ведь и сам могу теперь поверить что ты связан с колдовством! Что ты ответишь на это?
— Ты знаешь все о моей подготовке Мэр. — Коротко ответил на это Аттий Бузма.
В этих словах звучало и смирение перед волей Мэра, и тонкий намек на то, что не всё что знают эти двое, должно знать и толпе придворных.
— Все ли? — задумчиво пробормотал Мэр. — Возможно что я недооцениваю уровень.... Впрочем, — сотник Авгар, разве ты не слышал о несравненных умениях моего Личного Советника? Ведь о них с благоговением говорит вся Империя! Даже командующий Укар, отнюдь не симпатизирующий ему, и тот признался мне что не видел лучшего бойца. Так почему ты обвиняешь его в колдовстве?
— Я видел немало великий бойцов в своей жизни... — Упрямо ответил на это сотник Авгар. — Каким бы хорошим бойцом он не был, но пришел в зал он в состоянии ужаснейшего похмелья. И он не притворялся. Ему действительно было очень плохо. В первую минуту боя, богоподобная авная Романа Комнус Виллия Кордиус Виллина, дважды выбивала меч из его руки.... А потом....
— Да. Потом в него будто Злыдень вселился. Ты уже говорил это. ...Каково будет твое оправдания Аттий Бузма?
— Я действительно был в жуткой форме. Но потом смог собраться. Однако видно не до конца, и только потому не смог сдержать своего меча, и нанес эту рану, о чем искренне сожалею. Потому же, я и обернул его против твоих Гвардейцев.... О чем тоже невероятно сожалею. Но они были действительно очень быстры, и я не успел ничего сообразить, действовали только мои руки.
— Хм... А что и ожидать. Не помню чтобы у тебя Аттий Бузма, хоть раз на нашлось гладкого ответа на любой вопрос. ... А что скажешь ты племянница?
— Он действительно дрался как настоящий Злыдень. — Не глядя на Аттия Бузму, ответила Безумная Племянница. — Но и в прошлый раз, когда я дралась с ним, он был почти таким же....
— Так значит ты не заметила признаков колдовства?
— О боги, дядюшка! — Раздраженно поморщившись ответила племянница. — Откуда я знаю про эти признаки? И вообще к чему так долго мусолить эту тему, и искать повод? Просто прикажи казнить его, и все дела. В конце концов, он пролил нашу кровь!
— Ты слишком щедро разбрасываешься людьми дорогая. Он конечно пролил нашу кровь. Но еще больше он пролил своей крови ЗА нас. И народ это знает. И народ ему симпатизирует. Подобное убийство, да еще не в лучшие для Империи времена.....
— С каких это пор ты боишься народа дядюшка? — С раздражением в голосе спросила племянница.
