Алина пошла к своим вещам, которые оказались сложены на поваленном бревне, спрятавшемся в кустах по другую сторону полянки, с которой они заходили вводу. Клед последовал за ней, как привязанный, и положил ладонь на бедро, когда она наклонилась.
Рука тут же оказалась жёстко отбита, а по лицу ему прилетела обжигающая пощёчина от мгновенно развернувшейся девицы. Лицо её было искажено яростью:
— Да что ж с вами всеми такое? — воскликнула она и разразилась тирадой на неизвестном языке. Впрочем, перевода не требовалось — и так понятно, что это отборные ругательства.
От удара мысли в голове Кледа как-то разом перевернулись с головы на ноги. Стало ясно, как божий день, что ошиблась в этом случае Отступница Похоти, предсказуемо судящая по себе, а не он! Щёки его вспыхнули от стыда при осознании, что, желая защитить и так обиженную жизнью дикарку, он сделал ровно обратное.
— Прости! Прости! — сказал он. — Я думал, ты со мной заигрываешь...
— И что тогда? С баронессой не заладилось, надо срочно другую дырку найти? — её злые слова больно били куда-то в грудь. — Ты всеядный что ли?
Теперь уже Клед начал злиться, хотя крыть, по большому счёту было нечем. Со стороны, вероятно, всё выглядело именно так. Да собственно, этому их и учили в Ладонях Смерти, точнее, в Красном доме — бери любую... Но он вдруг вспомнил напрочь забытое обещание, которое давал Абель про свою юношескую мечту о любви. Конечно, тогда, в своих представлениях он был по-прежнему барном. Но ведь эта "дикарка" по рождению тоже баронесса. И останься каждый из них на своих местах, разве так бы он стал ухаживать за девушкой? Конечно же нет! Он вдруг понял причину всех презрительных взглядов Алины. Вёл ведь себя, как неотёсанный мужик! Потому что его так приучили, и он ни разу с тех пор не подвергал пересмотру свои привычки.
Он хотел попросить прощения по этикету знати, опустившись на колено, но разъярённая Алина уже скрылась за кустами. Чёрт, надо же так опозориться! С горя он бросился в воду и поплыл.
Чуть позже, успокоившись за заплетанием косы и стиркой вещей, Наречённый всё же подошёл к напарнице, улучив момент, когда все были чем-то заняты. Преклонять колено, конечно, не стал, но сказал со всей возможной серьёзностью:
— Прости меня, пожалуйста. Моему поведению нет оправданий. Меньше всего я желал выказать неуважение, наоборот...
Алина досадливо отмахнулась:
— Никак не могу привыкнуть, что у вас нет ничего святого.
— В смысле? — опешил Клед.
— У нартов во время ночёвки в походе или купания приставания — табу. Все моются голыми скопом и никого не стесняются, не боятся. А здесь я постоянно сталкиваюсь с тем, что надо стыдиться своей наготы. Иначе тебя заподозрят в распутстве.
Клед испытал облегчение от этих пояснений. Нет, она не звучала ни как "самочка", ни как "дива", а определённо как товарищ по оружию, просто с очень большой грудью...
— Нет-нет, что ты. Такого тела не стоит стыдиться... — язык молол какую-то чушь, заставляя его снова краснеть. — Чёрт, я не это хотел сказать. Я тебя уважаю, как... напарника. Просто... — он замолчал, запутавшись — не знал, как пояснить.
— Ладно, забыли, — она поспешила за Петрой, которая направилась к костру ужинать.
А Клед остался с чувством досады, что так и не дал понять, как относится к ней. Хотя... понять бы это ещё самому! Совершенно необычное существо женского пола.
* * *
Аина злилась на себя и на этого парня. На себя за то, что нафантазировала себе бог весть что. Разве мало у неё было поводов убедиться, что мужчине от женщины нужно только одно? А на него, потому что... А чёрт его знает почему! Наверное, всё-таки сама виновата. Эти его серые глаза такие необычные... Когда она в них смотрит, ей всё время кажется, что он другой, какой-то не такой, как все. Но ведь поведение это опровергает? Опровергает. Ну и чёрт с ним.
В конце концов, её дело сейчас — следить за тропой и довести проклятую баронессу до нового дома в целости. Потом забрать Меч и, возможно, всё-таки отправиться к тётке в попытке восстановить титул и владения. Так она хотя бы станет сама себе головой.
И не нужны ей никакие мужчины! Морена ведь предводительствовала над целым племенем, не имея за спиной никого. Конечно, среди нартов между мужчинами и женщинами было меньше условностей. Но Петра вон тоже собирается управлять провинцией, и пока нет сомнений, что у неё это получится. Да, приказывать, как отец или Гарет, Аина не сможет, но, понаблюдав за баронессой, вроде бы поняла, каким образом та добивается своего — через отношение. Так же, как и Морена. Хотелось, конечно, чтобы было с кем поговорить начистоту и на кого положиться, как с тем же Бреном, но... Видимо, такая удача нечасто бывает. Если посчитать от Таши, то примерно раз в семь лет. А значит, надо ещё потерпеть, и возможно, когда-нибудь в жизни ещё повезёт найти настоящего соратника.
Сейчас же в виду показалась Трёхглавая гора и надо повысить бдительность, потому что Селвидом остался позади, и теперь в любой момент можно ожидать нападения людей князя.
Неспокойно ей было, ой неспокойно — целый день, пока они по широкой дуге огибали холмы, следуя Тропой Войны. Та привела на открытую местность, где, судя по рельефу, должна была окончательно свернуть на восток, к той рощице в ложбине впереди.
Однако Аине мерещилась опасность сзади. Она оставила проверку пути разведчикам Рамона и сказала замыкающим, что отстанет, чтобы кое-что проверить. Они предложили отправить кого-то с ней, но ведь наёмники не умели скрывать своего присутствия так, как она, и если они уже пропустили кого-то слишком ушлого...
В общем, интуиция заставила её отказаться, спешиться, чуть углубившись в лесок, из которого они недавно выехали, и обойти по дуге заросли, которые ей так необъяснимо не нравились.
Как раз когда она оказалась в тылу, из них тихо выбрался мужчина в неприметной бурой одежде — поджарый и ловкий. Аина сорвала с плеча лук и выстрелила ему в ногу. Попала! Но тот не свалился, а оскалился, обернувшись в её сторону и обнажив кинжал.
К сожалению, она уже бросила лук, кинувшись к нему в надежде, что быстро схомутает упавшего. Пришлось немного подраться. Кинжал она выбила грузиком, вплетённым в косу. Мужик слегка ошалел, разглядев противницу, но не растерялся. Привалился к дереву, махал кулаками, причём довольно резво — рассадил ей губу.
Пришлось немного повозиться, подрезать ему обе руки "когтями корса", но мужик и тогда не потерял боеспособности. Крепкий зараза! Улучил момент, когда удалось проскользнуть мимо кинжалов, оттолкнулся от дерева, пытаясь её повалить...
И в этом была его ошибка, потому что как раз равновесие было сильной стороной Аины. Она дала ухватить себя за руку, потом повернула её вместе со всем корпусом, и противник шмякнулся на бок, в котором засела стрела. Как бы ни крепок он был, а при этом завыл от боли, на пару мгновений теряя контроль над собой. Тут-то девушка и заломила ему руки, связала их за спиной. Попался, скотина!
Теперь нужно было узнать, кто он такой и зачем за ними следил. Хоть как ей ни претили допросы, а тащить его в лагерь с простреленной ногой казалось ещё неудобней.
Аина воспользовалась торчащей из бедра стрелой, чтобы причинять боль, но вояка был достаточно закалён, чтобы лишь ругаться и плеваться в ответ. Поняв, что ломать его нет времени, Аина попробовала метод, которому научила её Эльри для работы с буйными больными в лихорадочном бреду: ритмично переводя фокусировку взгляда с одного его глаза на другой, она говорила что попало в том же темпе, часто повторяя фразы, как давным-давно Барама, когда заставляла её принять новое имя... И получилось!
В какой-то момент взгляд мужчины, инстинктивно следовавший за её, остановился, уставившись в точку где-то позади, и он начал отвечать на вопросы. Оказалось, что его действительно послали в разведку люди Южного князя. Их группа из полусотни человек поджидала баронессу на подступах к Трёхглавой горе, но ближе к Селвидому, полагая, что те поедут кратчайшей дорогой. Однако благодаря Тропе Войны они уже проскочили то место. Его выслали на запад просто на всякий случай, но неожиданно повезло...
Понимая, что нельзя дать ему вернуться, Аина на минуту застыла, взывая к Хёдру в попытке понять, действительно ли имеет право лишить этого человека жизни. Но бог справедливости, как обычно, молчал. Поэтому девушка послушалась здравого смысла и, не выводя разведчика из транса, перерезала тому горло. Затащила обратно в кусты. Быстро нашла его лошадь, поладила с ней и забрала с собой — как раз одна вьючная сломала утром ногу, избавив их на пару дней от необходимости охотиться, но остальные теперь были слегка перегружены...
Надо возвращаться скорее, пока её не хватились.
* * *
Клед с тревогой наблюдал за манёврами Алины, когда она отстала и направилась в лес, из которого они только что выехали. Что она там забыла? Люди Рамона ведь всё проверили! Да и он ничего не почувствовал. Впрочем... Нет, трудно сказать, есть ли там кто-нибудь.
Но и что нет никого, он тоже не поручится! Вот как будто промелькнула какая-то непонятная вспышка в ощущениях. Что это?
Клед поминутно оглядывался назад. Алина не торопилась вернуться. Его беспокойство росло с каждым мигом. Сигнала о помощи не было, но что, если она не смогла его подать? Его долгом было оставаться рядом с баронессой, но... Чёрт, вокруг ещё полно воинов! А она там одна...
— Я сейчас, последи, — бросил он Эльбе.
Сделал знак Рамону, ехавшему позади, чтобы тот подтянулся поближе к баронессе. Поравнялся с арьергардом, понял, что те тоже ничего не знают. Разозлился на них за то, что не отпустили одну. Хотя тут же вспомнил, что Алина просила звать её в сложных случаях именно потому, что способна была обойти чуйку вроде той, которой обладал он. Но его чуйка промолчала, когда они тут проезжали, и сейчас не подавала ни звука. Только вроде бы кто-то двигался к ним. Два набора копыт... Клед обнажил меч.
Когда до опушки оставалось шагов пять, заросли раздвинулись, и из них, как ни в чём не бывало показалась Алина верхом, ведя за собой вторую, незнакомую лошадь. Девушка выглядела разгорячённой — видимо, сражалась. Вся её затянутая в кожу фигура дышала звериной грацией, растрёпанные пряди прилипли к влажному лицу, губа была разбита и кровоточила.
Кледа будто громом поразило: его взгляд приковала эта тоненькая тёмно-красная струйка на подбородке и вспухшие губы, такие изящные, явно природой не предназначавшиеся к подобному обращению...
В груди внезапно вспыхнула необъяснимая, предательская страсть. Ему захотелось впиться в эту рану горячим поцелуем, ощутить вкус её губ, смешанный со вкусом крови, высосать эту кровь, зализать эту рану, превратить её боль в наслаждение... Наваждение было таким сильным, что у него потемнело в глазах. Это было похоже на удар молнии. Какое, к чёрту, братство по оружию? Он хотел её. Наверное, впервые в жизни жаждал кого-то всем своим существом. В груди словно обнаружилась огромная птица, которая внезапно распахнула мощные крылья и рванулась навстречу Алине. Еле удержал.
Парень застыл, напрягшись каждым мускулом и каждой частицей воли, чтобы не дать этому внезапному оглушительному порыву лишить себя разума. Время остановилось.
— Нас чуть не засекли, — пояснила Алина, поравнявшись с ним. — Я, конечно, решила эту проблему, но враг близко. Эй, ты чего так уставился? Не было у меня другого выбора... — и она, поморщившись, стёрла алую жидкость с подбородка.
Тут Кледа, которому казалось, что он смотрел на эту струйку крови, борясь с желанием слизнуть её, целую вечность, наконец-то отпустило, и он позволил мышцам тела расслабиться, с удивлением обнаружив, что снова начал дышать. Вложил меч в ножны. Только лицо "заморозил", чтобы, не дай боги, не выдать свои чувства. Сейчас ему ещё меньше, чем вчера, хотелось, чтобы девушка уличила его в плотских стремлениях при таком презрении к ним.
Он кивнул в знак того, что не имеет никаких претензий и, вернулся вслед за ней на своё место подле баронессы.
Петра пристала к Аине с расспросами, но та предложила сначала добраться до следующей рощи, и тогда Кларед, отпросившись у них обеих, ускакал вперёд. До тех деревьев он мог себе позволить отвлечься на размышления.
Что за дьявольщина с ним сотворилась? Он еле взял себя в руки. Но эта сцена так и горит перед мысленным взором, стоит огромных усилий отгонять наваждение. Причём хочется не просто овладеть её телом, а так, чтобы и сердце её, и душа принадлежали ему безраздельно... Откуда вообще такая неуёмная алчность?
Нет, нельзя думать об этом, совсем. Так никуда не годится: стоит на долю секунды отвлечься, и снова становится тесно в груди, в штанах и в голове от захлёстывающего всё существо вожделения — слишком тесно для разума.
Клед читал молитву против страха, и она помогала, но стоило только прекратить упражнение, как наваждение возвращалось вновь. Это становилось попросту опасным, особенно когда враг поблизости: какой из него в самом деле Воин с такой-то войной внутри?
И главное, почему сейчас? Вдруг. Да, этот выдающийся бюст и тёплая сила девушки при её боевитости и недюжинных умениях, позволивших избежать его захватов, поразили его с самого начала. Но чисто умозрительно. Что же изменилось теперь? Виной ли тому вчерашнее зрелище её обнажённой? А может быть, дело в том, что в начале он каждую ночь посвящал Петре? Сливал дурную силушку, как выражался Ларис, а теперь она накопилась?
В таком случае, понятно огромное значение Отступниц Похоти. Если всеми мужчинами при воздержании овладевают подобные чувства, то без Красного Дома Воинам Смерти вряд ли удавалось бы так успешно функционировать. Надо бы намекнуть Петре, что он не прочь сбросить напряжение с ней сегодня ночью, пока Алина будет стоять на вахте. Пока он ещё владеет собой, и в деле не произошло никакого урона от этого умопомрачения.
* * *
Петра восприняла момент, когда Клед оставил её, чтобы поехать проверить, как там Алина, в качестве поворотной точки. Вот уже нартский выкормыш стал важнее неё. К сожалению, поделать с этим она ничего не могла. Если так угодно богам, кто она, чтобы мешать им? Разве что убить её? Но нет, вряд ли это поможет. Чего доброго, наоборот. Не говоря уже о том, что при умениях девушки, есть угроза самой отправиться к праотцам при покушении.
Когда доехали до следующей рощи между холмов, остановились и собрались на совет, по настоянию Алины. Та рассказала, что ей удалось узнать от вражеского разведчика. Ну вот, а строила из себя "даму в белых перчатках", когда речь зашла о пытках в таверне...
Впрочем, сведения были и правда тревожные. Если кочевница всё помнила правильно, то, следуя дальше Тропой Войны, они рискуют снова сблизиться с людьми Южного князя и нарваться на разведчика, не столь медлительного в возвращении со сведениями.
К сожалению, Тропа Войны вела по довольно узкому проходу между горами, а другого пути наверняка никто не знал. Край Восьми Озёр отделяла от первой линии баронств невысокая, но труднопроходимая горная цепь. На восточном краю которой, к тому же, притулился замок Кинур, где их могла ждать баронская дружина...
