— Соблазнилась моим телом, да? — спросил он с ухмылкой.
Взгляд Зи скользнул по его мокрой груди, по темным волосам, окружавшим полутвердый член, и вниз по мускулистым ногам.
— Ну, это довольно прекрасный вид.
Он усмехнулся и позволил своим глазам скользнуть по ее щедрым изгибам, взяв в руку полную грудь и наблюдая, как она переливается через край. Он наклонил голову, чтобы лизнуть сосок, его рука скользнула по ее талии и накрыла татуировку на правой стороне грудной клетки, изображающую зеленого и золотого слона, и, пройдя вверх по позвоночнику, коснулась дракона. Черный нифлер был заколдован, чтобы перемещаться по ее телу, и в данный момент он спал на ее шее.
Его язык играл с ее соском, его зубы ласкали ее аеролу, когда ее голова откинулась назад, и она с тихим вздохом прижала его голову к себе, а ее рука скользнула вниз, чтобы обхватить его. Она погладила его по длине, раз, два, а затем оказалась прижатой к стене, и он, хитро ухмыляясь, приподнял ее и вошел в нее, а она обхватила его ногами за талию и прижалась к нему для поддержки.
Двадцать минут спустя она готовила ему чашку чая на кухне, когда он спускался по лестнице. Она протянула ему чашку с улыбкой.
— Не знаю, как тебе, но это было именно то пробуждение, которое мне было нужно.
Сириус усмехнулся в ответ.
— Я могу согласиться с этим утверждением. — Он принял чашку чая, а затем нежно поцеловал ее. — И ты приготовила мне чай. Я уже говорил, какая ты замечательная?
Зи улыбнулась ему и налила себе чашку чая.
— Не думаю, что ты говорил об этом сегодня; пожалуйста, продолжай.
Сириус сделал глоток чая и поставил чашку на прилавок, прижав ее к прилавку своими руками и телом.
— Ты сексуальна и великолепна, всегда согласна на утренний секс, и ты делаешь отличный чай. Я люблю тебя.
Зи усмехнулась, вставая на носочки, чтобы поцеловать его в губы.
— Я люблю тебя, и именно потому, что я люблю тебя, мне захотелось заглянуть к тебе и поболтать сегодня утром.
Сириус допил свой чай и поднял бровь.
— О? Значит, ты зашла не только ради секса в душе?
— Нет, — сказала она с укором. — Мои родители в городе только на неделю, а кое-кто, по удобному стечению обстоятельств, занят или был занят иным образом почти весь месяц.
Сириус усмехнулся.
— Я понятия не имею, на что ты намекаешь. Я был занят тем, что пытался написать образовательную программу и успокоить Совет управляющих из-за инцидента с Тайной комнатой. Не говоря уже о том, что я имел дело с Люциусом Малфоем, который хотел устроить себе состязание в бешенстве по поводу удаления Дамблдора из Хогвартса, но с этим наконец-то покончено.
— О?
Он кивнул, снова потягивая свой чай.
— Я еще не знаю всех подробностей, как утверждала Минни, я смогу узнать позже, но Гарри помог разобраться в этом и спас Джинни, и в любом случае, Комната была найдена, с ней разобрались, и там все хорошо. Минни сказала, что я должен ждать, чтобы услышать историю от Гарри, когда он вернется из школы, но этого не случится.
— Значит, на этой неделе ты свободен каждый вечер? — спросила она.
Сириус колебался.
— Ну, в среду у меня еженедельное собрание совета директоров, но я полагаю, что в остальном... ты уверена, что хочешь, чтобы я это сделал?
Зи улыбнулась ему.
— Ты хочешь сказать, что слишком боишься познакомиться с моими родителями?
— Если бы я сказал "да", ты бы считала меня менее достойным мужчиной?
Она хихикнула и наклонилась, чтобы прикусить его нижнюю губу.
— Полностью выхолощенным.
Он резко вздохнул.
— Я не имею отношения к родителям.
Зи снова прикоснулась к его губам.
— Думаю, пришло время сделать для тебя исключение. На этой неделе. Для моих родителей. Мой отец начинает утверждать, что я тебя выдумала.
Сириус хихикнул.
— Хорошо, хорошо, я сделаю это — но только потому, что ты умоляешь, и это очень раздражает.
Она засмеялась и быстро поцеловала его.
— Иии! Спасибо!
Он притянул ее к себе и грубо поцеловал, его щетина царапала ее подбородок.
— Я хочу получить за это награду, — настаивал он, двигаясь губами по ее горлу.
Зи издала тоненький вскрик, когда ее глаза нашли часы на стене.
— Ах! Я опаздываю! — Она быстро поцеловала его в губы и оттолкнулась от него. — Мы поговорим позже. Люблю тебя, пока!
И она поспешила из кухни, оставив его удивленно смотреть ей вслед и невероятно нервничать из-за перспективы познакомиться с ее родителями. Он совершенно не готов к этому, подумал он, делая глоток чая.
Нет, определенно не готов.
Он взглянул на часы и подумал, спит ли Гарри. Он достал из кармана зеркальце и пожал плечами. Ему было все равно. Ему нужно было поговорить с сыном.
Глава 105: Та, в которой Джинни боится, что Гарри больше никогда с ней не заговорит
Примечание автора:
В моей истории Джинни близка со всеми своими братьями, но Билл — ее любимец, и она доверяет ему больше всех на свете.
Примечание: " Ypa" — это русская поговорка, означающая "ура" или хорошее настроение, так же как мы говорим "slainte mhaith" на гэльском языке, что означает "доброе здоровье".
В следующей главе Гарри возвращается домой из школы. Согласно временной шкале, инцидент в Тайной комнате произошел в конце мая, и у них оставалось еще около трех недель учебы. И да, Гарри и Сириус БУДУТ разговаривать.
Я хотела, чтобы Сириус увидел, что с его сыном все в порядке, и принял желание Гарри вернуться домой. Он должен был быть с Римусом, и он знал это, и когда МакГонагалл и Гарри сказали, что с ним все в порядке, он согласился пойти, чтобы позволить Гарри отпраздновать со своими друзьями. Это не значит, что он собирался уехать надолго. Мне показалось, что Сириусу было приятно видеть, как Добби защищает Гарри. Сириус не будет счастлив, когда узнает, что Волдеморт стоял за Тайной Комнатой, и да, он будет встречаться с родителями.
текст:
Джинни проснулась в больничном крыле на следующий день после обеда, чувствуя сонливость и боль. Она перевернулась, немного похрюкивая, и тут же большие руки схватили ее собственные руки, а теплые губы провели по костяшкам пальцев. Ее глаза открылись, и она улыбнулась при виде любимого брата, сидящего в кресле у ее кровати.
— Билл, — хрипло прошептала она.
— Привет, Огневушка. Выпей воды, — приказал он, протягивая ей стакан с соломинкой, чтобы она медленно пила. — Умница, — сказал он, ставя стакан обратно на тумбочку. — Как ты себя чувствуешь?
— Больно, — призналась она, прижавшись спиной к подушке. — Что ты здесь делаешь?
— Я здесь, чтобы увидеть тебя.
Она улыбнулась, и тут же на ее глаза навернулись слезы.
— Мама и папа рассказали тебе, что я сделала?
Он торжественно кивнул, снова целуя ее руки.
— Да, сказали, малышка.
Нижняя губа Джинни дрожала, когда она пыталась сдержать слезы.
— Я попаду в Азкабан?
— Нет! — воскликнул Билл, забираясь с ней на кровать и притягивая ее к себе. — Никогда. Это не твоя вина, Джинни. Разве ты не помнишь, что Дамблдор сказал тебе, что наказания не будет? Ты была околдована Сама Знаешь Кем. Это не твоя вина.
— Это так! — настаивала она, — Я писала в дневнике. Я открыла Тайную комнату! Это моя вина, что все подверглись нападению!
Билл поцеловал ее в лоб, прижимая к себе.
— Никто не винит тебя, Джинни. Никто. Профессор Дамблдор ясно дал понять, что в тебя вселился проклятый предмет, зачарованный Сами Знаете Кем. Джин... тебе повезло, что ты осталась жива, ты знаешь это? Он... он пытался забрать у тебя душу.
Она прижалась к нему, слезы текли из ее глаз.
— Он вышел из дневника...
Билл замер от ее слов. Он провел ладонями по ее рукам, обнимая ее. Он подслушал разговор мадам Помфри с его родителями, когда он только приехал вчера рано утром. Одержимость подействовала на ее тело и эмоционально, и физически, но в данный момент его беспокоил именно физический ущерб. Мадам Помфри сказала им, что в нее проникли: Кровь появилась после потери девственности, и мысль о том, что кто-то может изнасиловать ее, причинить ей такую боль, приводила его в ярость. Она была всего лишь ребенком. Миссис Уизли ясно дала понять, что Джинни еще не познала женский цикл, ведь ей было всего одиннадцать лет.
— Что случилось, когда он вышел из дневника, Джинни? Ты расскажешь мне? — спросил он ее, его голос был тихим. Он не был полностью уверен, что хочет знать, но подумал, что это хорошая идея — заставить ее рассказать об этом, если она сама захочет.
А его Огневушка всегда все ему рассказывала.
Джинни продолжала уткнуться лицом в его плечо. Ее голос был приглушен, но Билл слышал каждое слово.
— Я... ты... ты больше не будешь меня любить.
Билл прижал поцелуй к ее лбу.
— Я буду любить тебя еще больше, если ты доверишь мне это. Ты доверяешь мне, Огневушка?
Джинни долго смотрела на него, а потом снова зарылась лицом в его плечо.
— Сначала он поговорил со мной, поблагодарил за то, что я помогла ему освободиться. Он сказал мне, что я буду вознаграждена за свою хорошую работу. Он не выглядел настоящим, Билл, это было похоже на заклинание — он то исчезал, то исчезал, почти как призрак. А потом он уже не был таким призрачным...
Билл продолжал водить руками вверх и вниз по ее рукам, но молчал, боясь, что если он прервет ее, она остановится.
— Он схватил меня за мантию и назвал меня жалкой девчонкой, слишком глупой, чтобы понять, что происходит... и он разорвал мою мантию. Он забрал у меня палочку и ударил меня по лицу, — тихо сказала она. — Моя щека горела, я прикусила язык и почувствовала вкус меди. Он спросил меня, попытается ли печально известный Мальчик-Который-Выжил спасти меня, когда поймет, что меня похитили. Я сказала ему, что Гарри не придет за мной. Он усмехнулся и сказал, что у него есть предчувствие, что так и будет, а потом он снова ударил меня, и я упала.
Ее голос больше не дрожал. Она словно впала в состояние транса, когда говорила спокойно и быстро, как будто отчаянно пытаясь выговорить слова.
— Он пнул меня, когда я упала, и я закричала, а он засмеялся. Он сказал... он сказал, что ему нравится, когда они плачут, а потом он встал надо мной на колени, засунул руку мне под юбку и стянул трусики, и он... трогал меня... там... Я пыталась вырваться, а он смеялся, а потом он взял с земли большую грязную кость и... он вставил ее в меня, и это было так больно, я плакала, а он засовывал ее сильнее, смеясь при этом. Он сказал, что от плача становится лучше, он получает больше удовольствия... поэтому я перестала плакать, а он... это его разозлило. Он снова дал мне пощечину, а потом... он слизал кровь с кости и улыбнулся мне. А потом он расстегнул брюки и... он трогал себя. Я пыталась уползти, но он держал меня на месте, стоя на коленях надо мной, пока он... пыхтел и хрюкал, а потом на моем лице и шее появилась горячая, липкая, белая масса, и он снова хрюкнул, его колени держали меня на месте, а потом он расстегнул брюки, поправил мою одежду, а потом он пинал меня снова и снова, и последнее, что я помню, это как он вертел кость в пальцах и улыбался мне, прежде чем все померкло.
Билл поцеловал ее в макушку, сдерживая свой гнев, когда его глаза яростно вспыхнули.
— Когда я очнулась, Гарри держал меня на руках, он был весь в крови, и там была огромная змея с мечом в голове, а Тома не было... Он спас меня, Билл. Он спас меня после того, как я причинила боль всем этим людям. Я не заслужила этого. Я должна была умереть там внизу.
— Эй, — сказал Билл, прижимая ее к себе. — Нет, это не из-за тебя, Джинни. Это была не ты. Ты была одержима самым темным волшебником, которого когда-либо знал мир. Ты не можешь нести ответственность за то, что с тобой произошло. Ты была не в себе.
Джинни покачала головой.
— Но я продолжала писать в нем! Я помню, что папа говорил о том, что никогда нельзя доверять чему-либо, если не видишь, где у него мозги, но я думала, что он хороший — я доверяла ему! Гарри с подозрением относился к моему дневнику, но я не слушала его, а теперь посмотри... он, должно быть, ненавидит меня! Он больше не захочет быть моим другом!
— Шшш, — сказал Билл, нежно качая ее в своих объятиях. — Ты доверилась не тому человеку. Такое случается, Джинни. Ты не могла знать. Никто тебя не винит. Никто не ненавидит тебя — меньше всего Гарри.
Джинни только кивнула, но Билл мог сказать, что не верит ей. Мадам Помфри вошла проверить свою пациентку и нахмурилась, когда увидела его лежащим на больничной койке, но ее взгляд смягчился, когда она увидела, как Джинни повернулась к нему, ее лицо покоилось над его сердцем.
Джинни позволила матроне осмотреть ее, и все, о чем она могла думать, это о том, как сильно все теперь будут ее ненавидеть. Как она сможет извиниться перед ними? А Гарри? Как сильно он теперь ее ненавидит? Было достаточно того, что она убедила себя, что влюбилась в него по глупости, и послала ему позорную певучую валентинку, а теперь это... она разрушила их дружбу! Она вздохнула, когда Билл прижал ее к себе, закрыв глаза от ощущения тепла и безопасности, охватившего ее. Она чувствовала запах его одеколона и слабый аромат сахарной пудры. Он заставлял ее чувствовать себя в безопасности.
Она улыбнулась родителям, когда они вернулись в комнату, и позволила матери прижать ее к груди, как ребенка. Она выпила зелье и снова погрузилась в сон, вокруг нее тихо разговаривали родители и старший брат. Она была благодарна зелью сна без сновидений, поскольку погрузилась в глубокий сон без сновидений.
В тот момент, когда она уснула, Билл посмотрел на своих родителей, его пальцы нетерпеливо постукивали по ноге.
— Она все помнит. Как только одержимость прошла, она вспомнила все. Она знает, что она делала, пока он контролировал ее. Это не будет чем-то таким, что мы можем замять под ковром и заставить забыть.
— Я знаю это, — сказала миссис Уизли, нежно проводя пальцами по волосам Джинни. — Пришло время и мне провести с ней долгий разговор.
— Подробный разговор, мама, очень подробный. Он... Сами Знаете Кто... его память — кем бы он ни был — он изнасиловал ее.
Глаза мистера Уизли были темными от гнева, но когда они обратились на его дочь, то смягчились.
— Это она тебе рассказала?
Билл кивнул.
— Только что я заставил ее поговорить со мной. Я не думаю, что она действительно понимает, что с ней произошло. Он использовал для этого кость, так что, я думаю, это небольшое утешение, но он все равно эякулировал на нее. Она была вынуждена смотреть, как он доставляет себе удовольствие, возбуждаясь от боли, вызванной изнасилованием.
Вся кровь отхлынула от лица миссис Уизли при словах ее сына, ее пальцы нежно коснулись щеки Джинни.
— Она не знает, что это значит.
— Она знает достаточно, мама. Она невинна, и ей нужен кто-то, кто объяснит ей все это; объяснит, что именно произошло и что это значит, и расскажет ей о том, каким может быть секс, — настаивал Билл. — Мы не можем позволить этому травмировать ее. Мы не можем позволить ей вырасти с таким сексуальным опытом и сексуальными знаниями. Она должна знать.
