Немецкие армии наступали на всех направлениях, заставляя съёживаться вражеские плацдармы, и неуклонно приближая миг, когда за спиной у пятящихся англосаксов уже не останется ничего, кроме свинцовых волн Атлантики. Более крепкие и сильные армии янки еще держались, не в последнюю очередь благодаря труднодоступной местности в захваченном ими районе страны. Зато англо-канадцы к концу июня стояли в шаге от катастрофы. 5-го июля армии Демпси и Крирара* этот шаг сделали. Вернее, их просто пнули в нужном направлении. Авторами пинка были Хауссер и Раус, начавшие согласованное наступление на Байо.
6-я полевая и 6-я танковая армии двигались навстречу друг другу, ломая сопротивление британских и канадских частей. Англосаксонские дивизии, еще не оклемавшиеся после тяжелейших поражений у стен Кана и Сен-Ло, пятились под натиском свежих германских корпусов, прокладывавших себе путь килотоннами снарядов и бомб, а затем давивших остатки сопротивления гусеницами сотен танков и штурмовых орудий. После включения в сражение свежих сил, численное и техническое превосходство перешло к немцам, и генералы Райха беззастенчиво этим пользовались. I-ый армейский корпус, наносивший главный удар со стороны Кана, получил в качестве усиления поистине умопомрачительное количество артиллерийских и инженерных частей. Остальные соединения тоже не бедствовали. В дело пошли даже сверхтяжелые осадные орудия.
К такому повороту событий британцы оказались не готовы. Фронт 2-ой армии опасно прогнулся. Канадцам приходилось еще хуже. Фактически, давление на них не прекращалось с середины июня, когда эсэсовцы перешли в наступление под Сен-Ло. С тех пор многое успело измениться: полнокровные, только что прибывшие с островов дивизии превратились в жалкие лохмотья некогда грозных соединений, важнейшие позиции — утрачены, а натиск германцев и не думал слабеть. Напротив, сокращая фронт и уплотняя свои боевые порядки, эсэсовцы с каждым днем наращивали мощь ударов. Танковые корпуса Хауссера, выстроившись "свиньей", настойчиво пробивались к Байо и Арроманшу, намереваясь отрезать остаткам англо-канадских войск последний путь к отступлению. Бронированные рыла немецких "хрюшек" сминали и расшвыривали британские и канадские дивизии, словно прошлогодние листья. Единый фронт армий Содружества на глазах распадался на отдельные сегменты, лишённые даже слабого подобия былого взаимодействия.
У янки хватало своих проблем. Топкие низины в долине Вира облегчали армиям Бредли и Паттона ведение обороны, но отсутствие хоть каких-то портов, включая искусственные, серьезно затрудняло снабжение. Доставка грузов и людей на необорудованные пляжи была связана с немалыми трудностями, да и немецкая авиация не зевала. Люфтваффе в июле вообще резко активизировало свои действия по нарушению морских перевозок в Ла-Манше, всерьез задавшись целью изолировать Нормандский плацдарм "союзников". Немалую роль тут играл и фактор утраты англо-американцами ряда аэродромов на Котантене, которые служили передовыми площадками базирования для истребителей, отвечавших за непосредственное прикрытие плацдармов.
Все эти обстоятельства никак не способствовали успешной обороне. Единственным светлым пятном на общем, безрадостном для "союзников", фоне были разве что кадровые проблемы, охватившие седьмую полевую армию Вермахта. В последние дни июня армия, отвечавшая за оборону Шербура, почти одновременно лишилась своего командующего — генерал-полковника Дольмана, слегшего в госпиталь с обширным инфарктом, и генерала Маркса, возглавлявшего LXXXIV-й армейский корпус. Тезка теоретика коммунизма стал жертвой "Тандерболтов", когда возвращался в свой штаб после посещения одной из подчиненных ему дивизий. Чтобы как-то выйти из сложившейся ситуации, фельдмаршалу Клейсту, после согласования с Манштейном, пришлось пойти на временное объединение 7-ой полевой и 5-ой танковой армий в армейскую группу под командованием барона фон Швеппенбурга. Но на фоне развернутого немцами массированного наступления это было слишком слабым утешением для янки.
Американский плацдарм подвергся мощным атакам сразу с трех направлений. Сильные штурмовые части 7-ой армии наступали из района Валони по шоссе Шербур-Карантан. Со стороны Кутанса, также на Карантан, двигались колонны XLVII-го и LXXVI-го танковых корпусов. Третий удар наносила бронетехника и пехота XXIX-го, LIV-го и LVIII-го корпусов, действовавших в долине Вира. Результат пришел незамедлительно.
Уже 7-го июля, после ряда совещаний с представителями высшего военного и политического руководства, Макартур, скрипя зубами, вынужден был признать, что "учитывая невероятно возросшую активность германской авиации, трудности со снабжением и подавляющее преимущество германцев в бронетехнике, отступление становится единственным возможным вариантом спасения всё еще сражающихся войск". Сказать такое означало признать крах всей военной стратегии "союзников". Это было нелегко. Но еще сложнее оказалось осуществить отступление на практике.
Фактически эвакуация американо-британо-канадских войск под градом непрерывных ударов с суши и воздуха превратилась в форменное побоище. Многие соединения и части оказались отрезаны от побережья и сгинули в полном составе. Сумевшие добраться до пляжей, вынуждены были ожидать своей очереди на погрузку, а затем с боем занимать места на судах. И всё это под непрекращающимся ни на минуту артобстрелом и следовавшими с пугающей регулярностью авианалетами. Но даже счастливчики, сумевшие вырваться из ада нормандского сражения и забиться в сырой трюм или утвердиться на продуваемой всеми ветрами палубе, всё еще не могли чувствовать себя в безопасности. Мины и немецкие бомбардировщики продолжали собирать свою кровавую жатву на всем пути до берегов Туманного Альбиона.
В итоге лишь около четверти солдат и офицеров "союзников", из числа высадившихся на нормандский берег, смогли вернуться в "старую добрую Англию". Остальные пополнили огромную армию военнопленных или навсегда остались во французской земле. Кому-то, впрочем, пришлось довольствоваться и океанским дном. Среди последних оказался и главный сторонник скорейшей высадки во Франции — генерал Джордж Смит Паттон. Самолет, на котором неугомонный "ковбой" покидал оказавшиеся столь негостеприимными берега Нормандии, был по ошибке обстрелян зенитчиками войскового конвоя и рухнул в воды Ла-Манша неподалеку от южного побережья Британии. Выживших в катастрофе не было.
В итоге Паттон оказался самым высокопоставленным генералом "союзников", погибшим в ходе осуществления "Оверлорда". Как ни странно, немцы по этому показателю лидировали. Помимо Дольмана, так и не оправившегося от последствий инфаркта и тихо скончавшегося в армейском госпитале близ Ле-Мана, жертвой "Повелителя" стал оберстгруппенфюрер Дитрих. Старый сподвижник Гитлера создатель и первый командир "Лейбштандарта", после нашумевшего "дела Канариса" вынужден был покинуть свою дивизию и вернуться к обязанностям главного телохранителя фюрера. Вождь германской нации, пораженный вскрывшимися обстоятельствами грандиозного предательства, нуждался в проверенных людях, которым мог бы безоговорочно доверять. Йозеф Дитрих был именно таким человеком. А потому в течение следующих трех лет Зепп отвечал за охрану фюрера и его штаб-квартиры, время от времени выполняя также и особые поручения главы германского государства. Одним из таких заданий стала инспекция нормандского фронта, во время которой старый сподвижник Гитлера и нашел свою смерть. Причиной послужила банальная автокатастрофа. Темной июльской ночью "Хорьх" оберстгруппенфюрера врезался в грузовик на дороге из Аржантана в Фалез.
Впрочем, на судьбе "Оверлорда" эти маленькие людские трагедии сказались мало, если вообще сказались. В момент гибели Дольмана, Паттона и Дитриха "Повелитель" был уже практически мертв.
* * *
В то самое время, когда немцы переваривали последствия крупнейшей десантной операции в истории, на противоположном конце земли американский и японский флоты сошлись в последнем генеральном сражении этой войны. По иронии судьбы, жертвой этого грандиозного столкновения стал еще один "повелитель" — владыка морей и властитель адмиральских дум.
Прологом к битве за Филиппины послужил окончательный захват американцами Марианских островов. Утвердившись на Сайпане и прочих островах архипелага, янки получили целый ряд стратегических преимуществ. В частности, теперь новейшие сверхтяжелые бомбардировщики 20-ой воздушной армии, действуя с аэродромов Гуама и Тиниана, могли на пределе дальности достигать целей на территории Японии. Впервые с начала войны страна Восходящего солнца оказалась под прицелом. Но куда важнее было другое. С падением Мариан рухнул внутренний оборонительный рубеж империи — янки ворвались в самое сердце Великой азиатской сферы сопроцветания.
Под угрозой вторжения оказались острова Бонин, Окинава и Филиппины. Американские субмарины теперь вовсю резвились на коммуникациях, связывающих метрополию со странами Южных морей. "Суперкрепости" обживались в японском небе. Страна Восходящего солнца медленно задыхалась под чудовищным прессом американской военной мощи, но янки не собирались пускать дело на самотек. Стратеги в Вашингтоне были не прочь подстегнуть события. Позор Пирл-Харбора требовалось смыть как можно скорее, и Нимиц не стал тянуть.
4-го июля, в день независимости, силы США на Тихом океане начали операцию по возвращению Филиппин. На сей раз звездно-полосатую армаду возглавлял адмирал Рэймонд Эймс Спрюэнс, заменивший на ходовом мостике "Быка" Хэлси. Соответственно поменялся состав штаба флота, а сам флот сменил номер с 3-го на 5-й. Всё остальное мало изменилось со времен операции "Форейджер", разве что превосходство американцев над Императорским флотом стало еще более заметным. Соединение Митчера пополнилось двумя новейшими авианосцами класса "Эссекс", а вернувшийся после очередного ремонта "Саратога" взял на себя функции носителя ночной авиагруппы, заменив в этом качестве легкий "Индепенденс". Количество быстроходных линкоров, сведенных теперь в соединение ТФ 54 под командованием адмирала Ли, уменьшилось до шести (невезучий "Саут Дакота" поймал пару бомб и отправился в Штаты на ремонт).
Совсем по-другому обстояли дела в азиатском лагере. Если американцы практически не заметили потерь, понесенных двумя месяцами ранее, то Мобильный флот так и не смог от них оправиться. Несмотря на экстренный ввод в строй сразу трех новейших авианосцев типа "Унрю", положение оставалось плачевным. Уничтоженные практически под корень авиагруппы пришлось комплектовать недоучившимися курсантами, чей уровень подготовки самими же японцами характеризовался как абсолютно недостаточный. Но даже таких третьесортных летчиков откровенно не хватало. Для девяти авианосцев, способных принять около пятисот крылатых машин, едва смогли наскрести четыре сотни пилотов, способных кое-как ориентироваться над морем и с грехом пополам садиться на тесную корабельную палубу. Десятый авианосец — "Сёхо" и вовсе остался без авиагруппы, по причине чего был исключен из состава Мобильного флота и привлечен к переброске самолетов берегового базирования. Впрочем, на новом поприще бывшая плавбаза подводных лодок, а ныне легкий авианосец, выполняющий функции авиатранспорта, также не преуспел. В первом же рейсе, возвращаясь с Филиппин, "Сёхо" был торпедирован у берегов Формозы подводной лодкой "Редфиш". Базовая авиация, до предела истощенная предыдущими боями, также не могла уже рассматриваться в качестве серьезной силы.
Рассчитывать в таких условиях на успех в открытом противоборстве не осмелилось даже славящееся своим оптимизмом руководство Морским генеральным штабом. Наследникам славы Ямамото в случае нового наступления американцев оставалось лишь надеяться на удачу. Именно в таком духе и был составлен план обороны Филиппин.
При попытке янки высадиться на островах Императорскому флоту надлежало атаковать силы вторжения со всех сторон и постараться нанести им максимально возможные потери, даже ценой собственной гибели. Такова была общая фабула плана, получившего маловразумительное для европейцев название "Сё-1". Но японцы не были бы японцами, если бы не попытались максимально усложнить себе жизнь в процессе выполнения этого и без того безнадежного замысла.
В фирменном азиатском стиле главные силы Императорского флота оказались разделены на ряд независимых соединений. Причем командующие ими адмиралы подчинялись лишь Моргенштабу, а точнее возглавлявшему сие почтенное учреждение Соэму Тоёде, находившемуся в Японии за тысячи миль от места предстоящих боев. Ни устойчивой связи, ни внятного плана взаимодействия между собой японские ударные группировки не имели. Имелся лишь некий расплывчатый контур авантюрного замысла.
Согласно этому замыслу Мобильный флот, состоявший теперь только из трех авианосных дивизий, должен был приблизиться к Филиппинскому архипелагу с севера, атаковать и сковать главные силы американского авианосного соединения. В то, что необученные пилоты Одзавы смогут разбить или хотя бы радикально ослабить янки, японцы уже не верили, но рассчитывали, что 9 быстроходных авианосцев смогут завлечь американцев достаточно далеко от района высадки, как это произошло в ходе Марианского сражения. Этим обстоятельством должны были воспользоваться три других ударных соединения, включавшие в себя большую часть линкоров и крейсеров Объединенного флота.
План "Сё", разработанный наспех и введенный в действие буквально накануне американского удара, трудно было назвать сбалансированным и хорошо продуманным, но в создавшихся условиях сыны Аматерасу вряд ли могли рассчитывать на большее.
* * *
Американцы подобных трудностей не испытывали. Единственное, что могло повлиять на их планы, так это внутренние противоречия между различными группировками политиков и представителей основных родов войск. Одним из внешних проявлений таких разборок стало формирование двух штабов оперативных флотов под командованием Хэлси и Спрюэнса, которым по очереди давали порулить одними и теми же кораблями. Другим результатом стали споры по поводу направления, в котором следует продолжать наступление после захвата Марианских островов.
В Белом доме и на Капитолии требовали как можно скорее восстановить американский суверенитет над Филиппинами. К этому же мнению склонялись и представители Объединенного комитета начальников штабов. А вот штаб Тихоокеанского флота во главе с Нимицем, напротив, желал бы избежать боев за архипелаг. Моряки, равно как и представители ВВС, предпочли бы атаковать Тайвань или на худой конец Окинаву. Такая операция обеспечивала изоляцию Японии от ресурсов Юго-восточной Азии быстрее и вернее, чем удар по Филиппинам. Но в данном случае политическое лобби возобладало. Приближались очередные президентские выборы, и рузвельтовская администрация намеревалась порадовать американский народ известиями о военных успехах в Европе и Азии. А учитывая, что филиппинский вариант требовал значительно меньше времени на подготовку и сулил существенно большие политические дивиденды, выбор был достаточно очевиден. Причем после того, как наступление в Нормандии забуксовало, скорейшее возвращение Филиппин под контроль США стало еще более актуальным. Нимиц нехотя подчинился. Не в первый и не в последний раз политические соображения перевесили стратегические.
