— Ты и об этом слышала, — помрачнел Дар, — а я пока не хотел тебе рассказывать, чтобы не расстраивать. Только ляг, не прыгай. Да уж, такую жуть даже трудно выдумать. Она пьет жизнь, словно воду. Уничтожает всё живое, вплоть до последней травинки, оставляя за собою только мертвую пустошь. Не прилети вместе с Тешеном драконы — и я даже не представляю, что бы было. Чародеев, конечно, в Преславице собралось немало, и от магии эта дрянь очень даже разрушалась, так что, думаю, к городским стенам мы ее по любому не пропустили бы. Однако, пока бы мы окончательно разобрались в природе чар, пока подобрали бы ответное заклинание.... Людей и так полегло немало, а было бы гораздо больше.
— А что драконы?
— Да они и разбираться не стали. Просто выжгли эту белесую муть к бесовой матери! — кот тявкнул так гордо, словно сам плевался огнем бок обок с ящерами. — Едва увидали, как она в сторону стен Преславицы ползет и за собою мертвую пустошь оставляет, так и принялись огнем поливать. Так что, теперь вокруг Преславицы на полверсты даже земля обуглилась — почти от самых посадов. У драконов какое-то особенно жаркое пламя есть — всё горит, хоть камни, хоть чары.
— Есть, — грациозно кивнул Альбирео, очень довольный.
— А где Тешен, где Ванька?
— Ванька наш сидит под стражей — его Радош со Смеляной сторожат. Не то он уже на полном серьезе собрался идти войной на Сивелия и вовсю доставал Кернунноса, чтобы тот протащил его в Дыру в своей пасти. Едва не уговорил — ты ж его знаешь. Тешен, Зоран и Смеян здесь, обыскивают замок.
— А что же гномы, кентавры? Они тоже тут?
— Ага, точно, а теперь представь себе кентавра верхом на драконе! Нет, они вместе с остальными нашими чародеями и двумя драконами нежить по Синедолии гоняют. Она, нежить то есть, с ночи словно озверела. Лезет напролом, даже прятаться не пытается. Мечется, между собой грызется.
— Интересно, а сколько я тут без сознания провалялась? — заинтересовалась я.
— Не знаю, — хмуро проворчал Дар, — может, и недолго, а может, и целые сутки.
— Значит, возможно, нежить просто перестала получать команды от Сивелия — ну, когда я его того... убила? Или наоборот — сработало ещё какое-нибудь посмертное проклятие старого колдуна?
— Ещё как возможно, — прощебетал дракончик. — Дар, мы вообще-то собираемся отсюда уходить или остаемся?
Чародей внимательно меня оглядел, затем, приложив ладони к моей груди, прислушался. Какая-то тень снова промелькнула у него в глазах. Смятение? Растерянность? Тревога?
— Что? Что такое? — я попыталась привстать.
— Ничего, ничего, полежи пока, — Дар неловко отвел взгляд. — Ты как себя чувствуешь?
— Да нормально, — удивленно ответила я, — особенно, если принять во внимание, что ты меня только что с того света вытащил.
— Ну, вот и хорошо. Ещё немного отдохнешь, и я тебя отнесу к Данаре, а она нас в Преславицу переправит. Боюсь, обычные чары перехода ты не переживешь.
— Всё так плохо? — у меня задрожали губы.
— Да нет же! — преувеличенно бодро ответил мой чародей. — Просто ты ещё очень слаба. Хоть змеевиха и приняла на себя основной удар, тебе тоже досталось. Силы выпиты досуха, аура сожжена едва ль не дотла...
— А от магии вообще полный пшик остался, — радостно закончил фразу Степка.
— Степа, — простонал Дар, — ну я же просил!
— А что я такого сказал? — искренне удивился кот. — Это ж всё Тешен твой начал...
— А я просил не дергать мою жену по пустякам, а дать ей хоть немного придти в себя и окрепнуть, прежде чем взваливать на нее ещё и такое!..
Пустяки??? И он называет то, что моя магия иссякла, пустяками?!
— Дар, — испуганно прошептала я, — но почему? Я ведь совсем не колдовала, чтобы истощиться. Ну, подумай сам: разве я смогла бы сладить с самим Сивелием с помощью своей волшбы? Поэтому я и уступила место второй сущности, которая была намного сильнее физически, да ещё могла нейтрализовать чужую магию, даже такую могучую. Она сама со всем справилась — наверное...
Чародей ещё больше помрачнел.
— И, тем не менее, это так. Прислушайся к себе — и поймешь.
Точно. Он прав. Я ведь действительно больше не ощущала в себе ни капли магии. Не могла нащупать даже отголосков ведовской силы. В груди, около сердца, поселилась странная пустота, слишком обширная, чтобы быть незаметной. Не желая в это верить, я пробормотала заклинание иллюзии — одно из самых легких, сделала пасс рукой. И ни-че-го.... Ни мышки, ни птички, ни мотылька.
— Скажи, это скоро пройдет? — я умоляюще посмотрела на Дара. Тот сочувственно моргнул.
— Не знаю, Славушка. Надеюсь, скоро. Но не хочу тебя обманывать — иногда случается так, что сильное проклятье как бы отсекает чародея от его магии. Тешен говорит, что порою навсегда. И это совсем не похоже на магическое истощение, которое, конечно, смертельно опасно, но хотя бы изучено и понятно...
Застонав, я закрыла глаза. Только сейчас я сообразила, что чародей даже не стал мешать моей попытке поколдовать, что при разрушенной ауре было смертельно опасно. Значит, Дар знал наверняка, что у меня всё равно ничего не выйдет — нечем...
Старый колдун, чтоб его демоны Преисподней ещё раз на кусочки порвали, всё-таки успел сделать мне "на прощание" незабываемый "подарок"! В этот миг я меньше всего думала о тех муках, которые испытывают отлученные от магии чародеи. Но, Боги Пресветлые, как же я теперь посмотрю в глаза своему любимому?! Я, превратившаяся в самую обычную пустышку...
— Прекрати немедленно, — шепнул мне на ухо родной голос, — даже не смей думать свои глупости.
Я горько всхлипнула. В тот же миг мой чародей бережно поднял меня на руки и прижал к груди.
— Мне плевать на всю магию мира, — негромко сказал он, нежно баюкая меня в своих объятиях, — плевать на всех чародеев, ведунов и алхимиков. Я люблю тебя, и любил бы, даже если бы ты никогда не умела наколдовать простого светлячка. Я переживаю только потому, что не хочу, чтобы ты из-за этого страдала. Да забудь ты об этой магии. Ведь жила ты как-то почти всю жизнь без нее! Твои знания и умения знахарки всё равно никуда не денутся. Захочешь — будешь, как и прежде, травами лечить. Лечат же эльфы! И вообще — ещё рано делать какие-то выводы. Дай-то Боги, дня за три я смогу залатать твою ауру, и к концу седмицы она уже заработает самостоятельно, без подпитки извне. Вот тогда и посмотрим. Ну, не надо, малыш, не плачь, пожалуйста! Нет ничего, что стоило бы твоих слез.
— А что же твой отец? — продудела я в теплое надежное плечо, понимая, что все эти "рано делать выводы" и "тогда и посмотрим" — не более чем довольно неловкая попытка хоть как-то меня утешить.— Он ведь так мечтал о династии чародеев!
— Видишь, какие разные у всех мечты, — пробормотал Дар, зарываясь лицом в мои волосы. — А я мечтал о тебе. И мне всё равно, будут наши дети магами или не будут. Главное, чтобы со мною рядом была ты.
Я недоверчиво подняла заплаканные глаза. Мой любимый чародей наклонился и легко коснулся губами моих губ. В его взгляде было столько любви и ласкового терпения, что в тот же самый миг я поверила каждому его слову, а мои тревоги вдруг начали стремительно таять, словно призраки на утреннем солнце. И я поняла, что все наши беды, наконец-то, закончились, отныне мы уж точно будем жить долго и счастливо, и умрем в один день.
А магия? Что ж, и без нее люди живут.
Эпилог.
"Не плачь, потому что всё закончилось. Улыбнись, потому что это всё было".
(Г.Г.Маркес)
"Грамотно записанная больная фантазия становится красивой сказкой".
(Ежи Лец)
Несколько дней спустя маги — люди и кентавры — посовещались с драконами и эльфами и приняли решение наглухо запечатать Дыру. Занорыш, хоть и очищенный от стай нежити, по-прежнему представлял собою немалую опасность для соседних миров: старый Сивелий под завязку напичкал его самой что ни на есть черной магией. Тешен долго раздумывал, но все-таки не рискнул разрушать замок некроманта — по его словам, рвануть могло от всей некромантской души.
Однако главная гадость заключалась даже не в этом. Чуткие драконы засекли надежно спрятанный межмировой переход, ведущий прямиком в логово Тиамат и, следовательно, в их собственную долину. Понятно, что бросать на произвол судьбы такое опасное место никто не собирался, поэтому чародеи совместно сплели сложнейшее заклинание, отсекающее зловещую Дыру от прочих миров и междумирий. Каждый маг использовал уникальные чары, свойственные только его расе. Наложенные особым образом, они слились воедино и многократно усилили друг друга, так что уничтожить их стало не по плечу даже самой Повелительнице Преисподней. Более того, заклятие должно было потихоньку высасывать из занорыша сохранившуюся в нем магию, подпитываясь таким необычным образом. Хватит надолго.
Покончив с Дырой, чародеи и эльфы присоединились к отрядам, гонявшим нежить по Синедолии. Это в занорыше вурдалаки и мортисы были практически как на ладони — куда там прятаться-то? Совсем не так в немаленьком княжестве, где для желающих пересидеть превосходящего по силам противника сплошное раздолье: хочешь, по оврагам таись, хочешь — по склепам, хочешь — в чащу леса забейся. Драконов же люди очень вежливо попросили в охоте не участвовать, поскольку появление на небе плюющегося огнем ящера почему-то пугало селян и горожан гораздо сильнее, нежели стая изголодавшихся упырей. Снисходительно посмеявшись над людскими предрассудками, крылатые Перворожденные милостиво согласились пощадить нервы подданных великого князя Велимира. На следующее утро восемь переливающихся на блёклом зимнем солнце драконов поднялись на крыло и взяли курс на свою долину. Между их исполинскими телами юрким огоньком носился Альбирео.
Я упросила Дара вывезти меня на берег Светлой, чтобы попрощаться с мудрыми ящерами. Правда, мой любимый совсем не обрадовался этому скромному желанию — по мнению всех без исключения чародеев и целителей, ближайшую пару недель мне надлежало находиться в постели и усердно болеть. Только после того, как я, скрипя зубами и обливаясь от слабости потом, ухитрилась не только добраться до ларя с одеждой, но и натянуть первые попавшиеся штаны и куртку прямо поверх ночного балахона, в котором мне предписывалось набираться здоровья, Дар всё-таки поверил в серьёзность моих намерений. Ворча на моё "упыриное упрямство", он ловко закутал меня в меховое одеяло и отнес на руках в конюшню — похоже, Пилигрим уже свыкся с той мыслью, что седоков у него прибавилось. По дороге я всё норовила завалиться с седла, но руки любимого держали крепко.
— Всё-таки она тебя уговорила, — каркнул Горыныч, опускаясь на плечо чародея.
Мы подъезжали к южным воротам. Из-под тяжелых копыт Пилигрима, громко ахнув, вывернулась щекастая тетка в крытой синим сукном шубе — грач не догадался хотя бы понизить голос и перепугал бедную бабу до икоты. Правда несчастное напуганное создание быстро сообразило, что злые колдуны и их заколдованные животные не собираются немедленно нападать на честных прохожих, и щедро покрыло нас отборной бранью.
Дар всем корпусом повернулся к крикливой страдалице. Вот это да! Чародей даже рта не соизволил открыть, как горластая баба захлебнулась на полуслове. То ли признала в незнакомом маге сына великого князя, то ли просто язык отсох от его тяжелого взгляда — наглецов мой муж на дух не переносил. Как бы там ни было, тетка с обреченным писком метнулась прочь и затерялась в толпе.
— А ты, Горыныч, считаешь, что есть на свете сила, способная заставить мою жену прислушаться к чужому мнению?
— Дар, пожалуйста, — прошептала я (говорить громко мне до сих пор было не по силам), — не начинай всё заново. Мне правда очень надо попрощаться с драконами лично. Горыныч, а ты что же, на самом деле решил не возвращаться в долину? Остаешься в Синедолии?
— Пока остаюсь, — довольно чихнул грач. — Соскучился я что-то по нашему лесу. А в долину я всегда вернуться успею. Альбирео покуда и без меня справится.
— Я рада. Нет, правда. Я тоже по тебе соскучилась. Ты поживешь у нас, пока я не поправлюсь? А потом мы тоже собираемся в Черный Лес съездить.
— Если ты этого хочешь.
— Спасибо, — я выпуталась из пушистого одеяла и слегка погладила глянцево-черные перья.
— О чем речь! — хмыкнул старый птиц и осторожно прищемил своим тяжелым клювом мой мизинец — приласкал.
Драконы уже были готовы к полету. Похоже, не хватало только нас — пока Дар тщился удержать меня дома, все остальные успели собраться на широком косогоре, плавно спускавшемся от высоких городских стен к берегу реки. Великий князь Велимир со Смеляной, едва ль не дюжина единокровных братьев и сестер Дара, Гордята с Севериной и сыновьями, воеводы, советники (этих-то как пить дать мой свекор обязал присутствовать), княжья дружина в полном составе, самые отчаянные из горожан.... Магов было мало — почти все разлетелись по Синедолии в погоне за нежитью. Гномы и эльфы — тоже. Только невозмутимые кентавры не снизошли до банальных стычек с вурдалаками.
— Думаю, мы тоже вскоре вернемся на свои земли, — раздался за моей спиной мягкий глуховатый голос. Дар молча развернул Пилигрима. Вслед за нами верхом на тонконогом золотисто-соловом жеребце, поигрывая узорным поводом, на берег Светлой выезжал как всегда взлохмаченный и невероятно изысканный Правитель Эрвиэль. Он и мастер Дивиэль оставались в Преславице, не пожелав присоединиться к облаве на нежить. Невместно.... Ну-ну. Помню я, как ты, мой милый, пока никто не видит, дракона на воргов и упырей науськивал.
— Я приветствую вас, Правитель, — прошептала я, пытаясь изобразить вежливый поклон.
Пресветлый Эрвиэль, невинно улыбнувшись Дару, подцепил мою слабую руку и прижал к губам. В тот же миг Пилигрим ловко извернулся и цапнул за плечо золотисто-солового, который, повинуясь хозяину, имел неосторожность практически прижаться к боку нашего коня. Эльфийский жеребец, взвизгнув от боли и неожиданности, отскочил в сторону и заплясал на месте, грозно храпя на обидчика.
— Ну-ну, Камбаро, успокойся, — беспечный голос Правителя не очень-то вязался с властными, жесткими движениями, которыми он быстро утихомирил разнервничавшегося коня. — Привыкай, что у людей даже лошади вредные.
Песочный Камбаро недовольно фыркнул, соглашаясь с хозяином.
— Значит, Светодар, выйдя за вас замуж, Веслава оказалась в полной безопасности? — с тщательно отмерянной ленцой поинтересовался черноволосый эльф. — Может, все-таки, не стоило забирать ее из Священного Леса?
Я испуганно моргнула. Ну, вот спрашивается, зачем Эрвиэль нарывается? Только-только появились первые трещинки на льду, два века назад сковавшем отношения людей и эльфов! Прям неймется ушастому! И вот ведь интриган: насколько я успела его изучить и понять, он ни за что не стал бы говорить Дару что-либо подобное за моей спиной.
Лицо моего чародея не дрогнуло. Лишь серебристо-серые глаза едва заметно потемнели, да чуть крепче сжались обнимающие меня руки. Не обращая внимания на пристальный взгляд эльфа, я потерлась щекой о грудь мужа.
— Наверное, никто и никогда не может считать, что находится в абсолютной безопасности, Правитель Эрвиэль, — мне пришлось постараться, чтобы мой слабый голос не срывался на шепот и звучал ровно. — Но я знаю совершенно точно, что сейчас я так счастлива, что готова рискнуть ещё разок.
