Синкер первый привел дуэль к исходу.
Взамен бокового — дающий еще большую нагрузку нижний. Жалкое, напоминающее раненного и бьющегося в агонии лебедя, но завораживающее и свежее движение броска.
Если прежние прямые были плюющимися огнем скрюболами, то сейчас налетает синкер, который рассыпает молнии.
"Кх, о-о!.."
Взлетают все девятьсот граммов тяжелого, как жизнь, товарища-биты. Атмосферу взрывает звук "чипа".
"Дх-р-х-х!.."
Тупая боль в награду. Он только потому успел за этой разницей высот, что не шла в сравнение с прежними мячами, что уже несколько раз видел такой мяч и принял в дар опыт, что кончился простым граундером. Слишком дикая поправка по вертикали. Кое-как попав по мячу, правый локоть Кирису все же начинает щипать нехорошая боль.
"Потянул, что ли?.. Хреново..."
Порвал что внутри?
Как бэттинг, так и питчинг — филигранная работа, и легкая нестыковка запросто портит тело. Это гонка мяча на скорости в сто сорок километров в час и отбоя за 0,3 секунды. Плечи, локти, кончики пальцев получают мгновенную нагрузку в сотни килограмм.
"Смазал. Значит, тронул, и остался один мах..."
Причем ситуация с внутренним углом отчаянная. Судя по локтевой боли, отбой на согнутых руках обречен на провал. Но что-то не верится, что отобьет такой бросок во внешний угол еще раз.
То есть — поражение.
Следующий мяч убьет Кирису Яитиро.
"На этом конец?.. Офигеть, эта дуэль не так кончится..."
Слагер поворачивается к питчеру, чтобы закончить дуэль иначе... Но питчеру в зеркале было хуже, чем Кирису.
Ощупью находит мяч.
Даже не отдышавшись, делает сетап.
"Балда, ты же так..."
Влепишь дедбол.
Весы поражения вмиг качнулись обратно.
Откровенный дикий мяч. Даже повернув под прямым углом за угол, без вторичных изысков влетит бьющему прямиком под ноги. И это победа. По состоянию питчера видно, от мяча можно увернуться.
Кирису достаточно отпрянуть и пропустить.
Счет — четыре бола. По правилу взятия базы победа за бьющим.
И этот вот описывающий некрасивую траекторию мяч бьющий отбил специально.
Мяч отлетает в стену. Ненужный фаул-бол.
Видя это, в потрясении он наконец осознал. Свое сожаление о несбывшемся. То, чьей же мечтой был этот матч.
"Слышь, Кирису, ты помнишь, как я тогда ляпнул ту дурь?.. Если помнишь, давай забудем о ней..."
"А-а... точно".
...Он даже в страхе смерти продолжил матч — оно это и значит.
Если подумать, как же тогда было весело!
Мечта о потерянном лете. Уговор, что нарушил сам.
Гремящая по Сикуре, дающая смущающее звание гения, его дуэль один на один с Игурумой Казуми.
Это свершилось прямо сейчас. Еще бы не было весело. Как можно легко закончить ее. "Хочу еще!" — не мог не думать он.
"Однако да. Раз осознал, надо уже кончать..."
В то же время ему было грустно как раз потому, что было весело. Этот сказочный сон, что так долго беспокоил, сейчас некому смотреть.
Издалека — звук удара по металлу.
Бам-м, бам-м. Практически безлюдная стройка. Куда там до воплей болельщиков этому высокому металлическому шуму. А потом — бездумный и наивный комментарий.
"Бейсбол — он в том, хорошая была дуэль или нет, верно? Победы, поражения я бы не стал..."
...Гнусно. До чего же это жестокая отмазка.
Жестокая мечта эгоистичного гения.
Искренняя мечта того, кому не дано.
Жил опустившись, бросил бейсбол и даже на дне простак — как раз Кирису.
Мечта Игурумы Казуми не была простецкой, но человек может ею гордиться.
Вот и вся история. Больше всего одержимым бейсболом был не Синкер, а он сам.
"...Я буду таким питчером, что никто кроме тебя не отобьет. И ты тоже стань таким бьющим, чтоб ничей мяч, кроме моего, не пропустил. И давай тогда мы в один прекрасный день..."
Такой жестокой истории больше не будет.
Он все это понимал. Изначально обездоленному и одаренному не понять друг друга. Параллельные прямые не пересекаются.
Но... они видели одно и то же. Хотели прийти к одному и тому же. Просто когда выбирали цели, это не сбылось, вот и все. В самом истоке — когда они невинно играли в мячик, Кирису Яитиро почему-то не смог принять, что его мечта давно сбылась. Почему?
"...Ага. Ты, наверно, думал быть со мной номерами один. Но я-то, честно сказать, мечтал о большем".
Но Кирису предал. Кирису предал раньше. Первым забуксовал он сам. Не на втором году старшей школы. В тот самый момент, когда он пожалел чувства друга, разные факторы хаоса потрясали его битой, заставляли друга опускаться. Кто знает, насколько это ранило того самого друга.
...Может, хоть сейчас он успеет?
Пьеса без зрителей.
На серебряном занавесе, где не проецируется фильм, что-то осталось.
Перехватив биту обеими руками, вытягивает руки.
После такого глубокого вдоха и выхода, что выпустил весь воздух из легких, Слагер возвращается в бокс бьющего.
За шестнадцать метров от него на холме — маньяк-убийца. Но не так, а по старому прозвищу к нему обращается Кирису.
— Йо... Прости, что так долго, Синкер.
Ностальгия. Знак начала матча, что не выходил из его уст десяток лет.
За внутренний угол не волнуется.
Дуэль решит один мяч. Точно во внешний угол — нацелясь на козырь Игурумы Казуми, синкер, Слагер поставил жизнь на последний бэттер-бокс.
?
Очнулся от набегающей на уши волны звуков.
В сознании и глазах — белый туман.
Кто он, что он делает? Ради чего бросает? Не вспомнить.
Словно привидение. То, что зовут Синкером, стало простой машиной, которая довольно неловко тянется к мячу.
Дуэль еще не решилась.
Бэттер стоит в стойке. Ясно, что не убив этого бьющего, домой не вернуться — сказала навязчивая идея, и она одна запустила дыхание. И тут...
— Прости, что так долго, Синкер.
Первыми в беззвучном мире он услышал слова друга, которым в детстве восхищался больше всех.
/
...Он вспомнил причину.
Высокие горы облаков. Гоняющий мурашки по коже стрекот цикад. Бессильно рыдающая женщина.
В то лето он увидел нечто слишком невыносимое.
Он увидел неизбывную, тихо рвущую сердце грусть.
Поэтому он поклялся, что станет ей спасением.
Плевать, что он беден. Плевать на свое веселье. Он нашел то, что куда важнее, он понял, что надо делать.
— Точно, я же...
Ради этого вытерпел все.
Продолжал неприглядно оттачивать питчерскую траекторию.
Причина желания стать профессиональным бейсболистом. Потому что любит. Потому что хотел бежать от нищенских проблем. Потому что хотел смотреть людям в глаза... Нет. Не поэтому он взял в руку бейсбольный мяч. А просто ради того, что увидел в тот день. Просто ради женщины, чья жизнь была горькой, лишенной всякого смысла. Он хотел дать ей гордость тем, что она родилась на свет...
...Он наконец вспомнил. Эта мечта — мечта не Игурумы Казуми. Мечта о матери, судьбу которой он хотел изменить.
А матери больше нет.
Единственной причины, по которой он поклялся продолжать бросать мяч.
Детская решимость защищать, даже будучи изгнанником из Эдема.
Однако...
— Точно... эта мечта уже кончилась.
Его лишенная спасения жизнь, над которой опустился занавес восемь месяцев назад, в декабре.
/
Сознание возвращается.
Зрение очищается от дымки.
В уши впивается металлический звук.
...Даже дышащее с трудом, полностью измотанное — его собственное тело.
— Ну да... Полный счет.
Без жалости отбей.
Когда-то давно он был готов сломаться и заговорил со старым знакомым. Потому что все плохо. Он попытался всего раз сбежать от своей клятвы.
Но были и веселые времена.
Точно. Он, наверное, не бросил как раз потому, что бывало и веселое. С мальчишкой, чье имя никак не припомнит, он столько раз играл до самого захода солнца.
Чье это воспоминание?
— А-а...
Слышен звук.
Здесь очень плохо.
Как на горячей сковородке.
В аду цвета воды я и сейчас стою одна.
...Воспоминания нахлынули.
Я слышу звенящие металлические удары.
Я слышу далекие, мелкие, эхоподобные крики болельщиков.
Значит — надо бросать мяч.
Получится?
Конечно, получится. Зима уже кончилась. Лето такое жаркое, что трудно дышать. Выжигает легкие. Туманится бейсбольное поле... Колотится сердце. Это сводящее с ума лето еще раз вернулось в мою правую руку.
В зеркале бьющий стоит один.
Кто этот бьющий?
Не вспоминается. Но надо бросать. Для кого-то по имени Синкер, чтобы исполнить давнее обещание, я брошу соответствующий мяч.
Вытираю мешающую кровь, правой рукой об одежду.
Почти сломанная рука простирается по ветру.
Самый лучший в жизни скрюбол.
И вот... Напоследок он услышал звук, извещающий о финале.
"""
Летит белый мяч.
Не давая заляпаться кровью, я бросаю его бьющему, который отражается в зеркале.
Поджидает стена для демона. По сворачивающему под прямым углом коридору отскочит какой угодно мяч.
Мяч, что не должен бы свернуть. Последний выстрел, что не должен долететь... Это прекрасно. Описав кривую, словно взлетающий лебедь, величайший скрюбол осиливает поворот.
Больше под углом он не свернет.
И он не так быстр, чтобы вмиг долететь.
Именно поэтому глаза так застилает пелена.
Это не то, что мучает одержимых демоном. У демона есть семя и есть финт. А это — просто гений человеческий. Делать чудеса, до которых знакомым далеко, — с давних пор роль богов.
Следовательно, этот мяч вовсе никакой не демонический.
Только здесь, на поле без зрителей, палит жар этого лета, где исполняется уговор.
Два страйка, три бола.
Протянулся и падает во внешний угол последний мяч; бьющий чуть приподнимает правую ногу, делает свинг в такт дыханию...
Х/Наше время (2004-й, лето)
"
Вот так планы на лето вернулись к tabula rasa.
Они и так-то были на эту самую tabula похожи, а когда дело о грозе перекрестков, серийном убийце подошло к финалу в последний миг, вернулась скучная обыденность, какой она и должна быть.
Слухи о серийном маньяке-убийце Синкере остались слухами и пропали. Изоляцию Игурумы Казуми полиция осуществила без огласки; и в итоге все свели к преступлениям на почве наркотической зависимости от имевшего хождение в июле препарата.
Поэтому дело о гротескных деяниях носителя синдрома А, одержимого, развернули и разгласили в чуть более поздних событиях.
— Эх, перескок прям на заглядение. Когда настолько досконально делаешь, оно уже не столько освежает, сколько мороз по коже, как считаете?
Спрашиваю вполоборота парочку за спиной, ноль реакции.
Вторая половина августа, пережаренным дням конца не видно, мы — на спортивной площадке Сикурской общей старшей школы N1. Когда я переехал и разбирал коробки, вдруг обнаружил ключ от задних ворот и решил заодно, раз все равно назад нести, вытащить Кирису с Цурануи проветриться. Время заполдень.
Кирису даже не уполз в тень дерева, расселся, скрестив ноги, прямо под солнечной шкуросжигательной микроволновкой;
Цурануи развлекается, плескаясь водой на пустынной истоптанной площадке.
— Хм... Насколько после нашего выпуска тут все пасторально, надо же. Я надеюсь, бейсбольный клуб они в том году не закроют, не?
— Э, кто их знает. А я слышал, хотят разбить состав. Ну, времена вообще меняются. Похоже, бейсбол уже стал продуктом вкуспрома.
— А-а, как страшно жить...
Унылые вести, хочется взять и плюхнуться на землю. Но я как бы вырос из этого, и кататься по земле не стал. Вот такая вот жизнь после двадцатника.
— Так что, Кирису, ты правда собираешься у меня вписаться?
— Хм? Не, если в напряг, я поищу. Но че тебе, пустующей комнаты жалко? И недорого. И сподручно, если что-то такое опять случится.
"Что-то такое" — это про Синкера.
Я вроде сделал работу гладко, но другая сторона соглашения изволила быть недовольна выручением и передачей клиента полиции, и потому моя зарплата была ограничена минимальной суммой.
Конечно, это все равно была немаленькая сумма, но Кайэ-то уговорил половину, и...
— Чего? Синкера утихомирил Кирису-сан, не так ли? А ты, Арика, нич-чего не делал, так что я нич-чего тебе не дам. А, и вот это специальный бонус за настольный бейсбол. Не следует ли тебе на будущее купить хотя бы биту? А то нападет неизвестный киллер, и что тогда?
Вот так надо мной бессовестно издевался мой демонический наниматель. Вот бы он завязал так скряжничать при своих деньгах. "Я богат потому, что скряга" — это про уровень мелких богачей. В его случае уровень совсем другой, так что от моря мог бы и уделить бухточку.
— Ты чего такой унылый? Ты разве не забываешь, что днем было?
— Содержимое кошелька не ресетится. Я даже первоначального оклада еще не получил, между прочим.
— Мало денег — напросись еще поработать. Тот малец же говорил, для тебя работы завались, если нужно.
— Да брось... Хренушки я еще полезу возиться с одержимыми.
Именно так. Величайшей моралью прошедшего дня стало: не связывайся с экзорцизмом.
...К счастью, экзорцизм Синкера имел место днем и в памяти не сохранился. Но вот что было вечером... Заглянул к нему домой, и соседка Игурумы Казуми мне про его семейку такое рассказала, поди забудь. Даже краткие записи в блокнотике не то чтобы особенно приятны.
Да... Видеть такое тяжело. Особенно не хочется связываться с такими ребятами, как Игурума. У них с головой что-то неладно, если сливают смысл и средство жизни воедино.
— Пф... Арика, ты глянь. Цурануи надоело играть с водой, так она теперь дверь клуба пинает, дура. Я считаю, три минуты до пробоя по центру.
— Эх, молодость! Поделилась бы секретом своего вечного двигателя, серьезно. Сегодня плюс тридцать восемь, если что! В такой температуре земляне не могут функционировать.
Бормочу под нос с надеждой: собственно, не она ли сильнейший персонаж Сикуры?
Мы умолкаем. Я думал, он похихикает.
Вопреки пророчеству Кирису, Цурануи где-то через минуту успешно открыла дверь бейсбольного клуба. Видимо, заметила, что не заперто.
— Кстати... Это же ты заставил того шатенчика три раза кряду бросить мяч по одной траектории, да?
— Гм, так ты просек?
— Когда мы уже закончили. Так нормальные люди не делают. Очевидно ведь, балбес ты перекачанный.
— Злой ты. Я все-таки научился строить козни, хоть по мне и не скажешь.
Еще больше неожиданно. Когда человек сам себя считает злодеем, он пожизненный добряк. Мир просто разделен на истинных злодеев, злых добряков и добрых добряков.
— О, вышла... бли-ин, вот дура девка. Сплетни любит, а?
Цурануи позаимствовала из клуба мяч и стала играть в мячик со стенкой. Похоже на питчера.
Причем специально что-то типа боковых, ну не сыпь соль на рану, а?
Несколько минут мы смотрим на девушку.
— А-а, вон как. Вбросы-то может один человек, — внезапно каким-то бессильным голосом пробормотал Кирису.
