Его заставили пойти домой под конвоем и принести опасную игрушку. Тем временем вызвали для дачи показаний Либерия. Наверное, хорошо, что он был последним. Пусть и не слышал показаний тех, кто был перед ним, но видел их лица и сумел сориентироваться. Врать не стал. Подтвердил своим рассказом предыдущие показания и сообщил, что позволил Мельхиору использовать ловушку потому, что ему было жалко девушку. На самом деле он отлично знает что это такое и для чего используется. Он и забрал её к себе только для того, чтобы никто не смог рассмотреть и понять, как она устроена. Пусть бы думали, что это древность. У него другой вопрос: как такая вещь могла очутиться у иностранца (а барон Давенеи — гремонский подданный)? Есть ещё вопрос: как так вышло, что графа Ульриха Эгона послали на практику в Эдель? Тех, кто переводится, обычно посылают в другое место и руководит ими не случайный человек без опыта преподавания, каким, несомненно, является сам Либерий, а специально подготовленный наставник.
С этого момента всё пошло вразнос. Главный безопасник наконец-то заметил Регину и начал грязно ругаться. Не на неё, а на своих сотрудников, которые прошляпили всё на свете. Те отбрехивались: мол, они думали, что женщина ему зачем-то нужна, поэтому и молчали. Хотели было её выгнать, но затем решили: пусть сидит. Так как время было уже позднее, никто связываться не захотел. Всё равно эта курица ничего не понимает, просто боится остаться одна. Гина своим перепуганным видом только поддерживала их в этом убеждении и даже изображала, что дремлет. К счастью, никому не пришло в голову проверить её на амулете.
Студентов, которые уже собирались домой и пересчитывали наличные, понимая, что ужин никто не готовил, вызывали на допрос по второму кругу. Стали выяснять обстоятельства, при которых Ульрих Эгон попал в их группу. Сильван сообщил, а Лоран подтвердил, что с ними должен был ехать другой студент, но в последний момент выяснилось, что по семейным обстоятельствам он будет проходить практику в родном городе. Какой родной город? — удивился Айвен, который приятельствовал с тем парнем и знал точно: он сирота. Почему же его здесь нет? НЕ потому ли, что его специально послали с другой группой? То есть кто-то нарочно освободил место в Эделе для Ульриха.
Ого, — подумала Виола, — Чем выше в горы, тем злее драконы.
Тут вернулись Мельхиор с амулетом и тот маг, который его сопровождал. Главный рассмотрел камешек и стал так орать, что у всех уши позакладывало. Пафос его речи сводился к тому, что в Коллеги полный бардак, раз особо секретные разработки попадают в руки каких-то левых людей.
После этого из камеры вытащили барона и потребовали, чтобы он сказал, кто дал ему стазисную ловушку. Остальные запрещённые амулеты никого не интересовали. Конфисковали — и к стороне. Эти штучки были действительно старинными и могли достаться Давенеи от предков, никто не хотел докапываться так ли это. Другое дело ловушка.
Барону очень не хотелось признаваться, он долго крутил, юлил, но амулет правды делал своё дело. На прямой вопрос ему пришлось дать прямой ответ и тут всплыло знакомое имя: Марсилий Медренский.
Стоило Барону произнести это имя, как допросы тут же закончились. Студентов выгнали. С Мельхиора взяли клятву молчания. Самому Либерию настойчиво стали предлагать перейти работать в Коллегию. Над головой Регины главный поводил руками и отпустил со словами:
— Завтра ничего и не вспомнит.
Но не зря её мать была ведьмой. Сделать что-либо магу она не могла, но вот защитить от него свой разум — вполне. Иначе как бы она сегодня вспомнила всё до точки?
В общем, пока они собирались и выдвигались в сторону дома, столичные маги открыли портал, ушли в него вместе с Либерием и барона утащили. Все, кроме одного. Тот должен осмотреть место происшествия, провести допрос слуг Давенеи и побеседовать с Виолой. Можно не бояться: рано он не придёт. С утра к нему ушёл Айвен, которого выбрали провожатым до Горячих болот. Парень всё отлично понимает и задержит безопасника как минимум до обеда, а если постарается — до ужина. Так что есть время подумать.
Под конец рассказа Регины у Вильки от обилия информации уже кружилась голова. Все факты никак не желали складываться в понятную картинку, а уж Марсилий и вовсе выбил из колеи. Ей хотелось видеть Ули, поговорить с ним, может, что и прояснилось бы. Но тот в это время находился в саду.
* * *
Мельхиор загнал парня в угол и требовал отчёта: что господину студенту понадобилось от его экономки? Ульрих Эгон поначалу даже испугался, затем вспомнил, что он граф, задрал подбородок, выпрямился в струнку и заявил, что не понимает, какие к нему могут быть претензии. Он Виолу давно знает и любит, теперь они выяснили свои отношения и им осталось только пожениться. Да, Ульрих знает, что у Виолы контракт с Мельхиором. До осени, если ему не изменяет память? У него тоже есть обязательства перед университетом: ещё два года он не может вступить в брак. Но это не причина для того, чтобы отказаться от любимой женщины.
Под конец он выдал:
— Я понимаю, вы тоже в неё влюблены. Это нормально. Виола — такое существо, что не влюбиться в неё невозможно. Она — чудо! Но примите как данность: она выбрала меня. Для неё так лучше. Я граф и могу дать ей гораздо больше, чем городской маг. Если вы её действительно любите, то порадуетесь её счастью.
Юноша гордо улыбнулся, радуясь, что так удачно поставил на место этого неприятного, злого мужика. Но Мельхиора мало волновали чувства Ульриха. Он сгрёб парня за шиворот, оторвал от земли встряхнул и поставил на место. От неожиданности Ули даже не попытался сопротивляться.
— Слушай меня внимательно, сопляк, — прошипел злой как оса маг, — Мне плевать на то, что ты граф. Мне вообще на тебя плевать. Какого демона тебя принесло в мой дом?Если Марсилий подстроил твой приезд сюда, он за это ещё поплатится. А ты? Тебя сюда зачем послали? Учиться или романы разводить? Зачем тебе это надо? Ты что, не понимаешь, что за тобой беда по пятам ходит? Пока ты не разобрался с дядюшкой, ты опасен для окружающих, это хоть до тебя дошло?
— Дошло, — жалобно пролепетал Ули.
Мельхиор загремел:
— Так зачем с девушкой связался?! Ты подверг её опасности! Она чудом осталась жива, тебе это ясно? Думаешь, это и есть любовь? Ладно, проехали. Если Виола тебя любит, пускай. Для меня, в отличие от тебя, её здоровье и покой важнее моих собственных. Но если ты её обидишь, нет, если из-за тебя с её головы хоть волосок упадёт — пеняй на себя. На другом конце мира найду и душу вытрясу, понял?
Было понятно: вытрясет. Пусть Ули сильнее как маг, пусть у него есть боевая подготовка, за Мельхиором кроме зрелости и опыта его правда и убеждённость, а на весах судьбы они весят больше. Ульрих попытался что-то возразить, сказать, что он ни за что и никогда, но Мельхиор снова встряхнул его за шкирку, как нагадившего в углу кутёнка, оттолкнул и ушёл.
Ули плюхнулся на землю и какое-то время даже не пытался встать. Только когда долговязая фигура скрылась за углом дома, он поднялся и поплёлся на кухню. Водички попить. Слишком много ему досталось за последние два дня. И похититель-барон, и маги из Коллегии, и здешний хозяин. Все на него, бедного. А ведь он не хотел ничего плохого и Виолу любил, искренне любил. Он же не виноват, что судьба судила ему стать графом! И точно так же не виноват, что получил в наследство от родителей магический дар. И уж точно нет его вины в том, что на его пути встретилась такая во всех отношениях удивительная девушка! Как он может от неё отказаться?
И что этот маг себе возомнил?! Сказал: если обидишь Виолу… Сам бы не начал её обижать! Для Ули она дороже всех на свете! Подверг опасности! Ну так что же? Разве мог он помыслить, что Давенеи не оставит своих планов относительно графства? Тем более что Виола жива и здорова, хвала богам!
Вот только почему-то он вместо того, чтобы бежать к любимой девушке, сидеть с ней рядом, держать за руку, сидит на кухне, пьёт воду и чувствует себя препаршиво. Так, как будто Мельхиор был прав.
* * *
Маг, высказав графёнку всё, что сумел, отправился разыскивать остальных студентов. Надо же оформить им бумаги, выставить оценки и отправить поскорее прочь. Первым делом он наткнулся на Сильвана, который расположился в приёмной и с усталой улыбкой выслушивал одну хорошо знакомую Мельхиору вредную бабку. Она вечно ходила жаловаться всем на всех. Магу жаловалась на соседей, которые хотят её извести, соседям — на бездушного мага, который отказывается помочь бедной женщине. Он хотел прийти парню на помощь и прогнать зануду, но тут Сильван жестом остановил излияния тётки.
— Я вас понял, — сказал он, — Вы боитесь ваших соседей, они желают вам зла. Я могу поставить на ваш дом и сад такое охранное заклинание, что соседи со своими злыми намерениями и близко не подойдут.
— Да ты, милок, небось, кучу денег за это с меня сдерёшь? — недоверчиво спросила бабулька.
— Как вы могли подумать? Бесплатно! Для вас абсолютно бесплатно. Мы же студенты, у нас практика, нам денег брать не положено. Только вот если вы захотите её снять… Мы ведь завтра уезжаем, а я не знаю, сколько это будет стоить у господина Мельхиора.
Господин Мельхиор, хмыкнув, отступил в тень. Кажется, кто-то решил позабавиться, не надо ему мешать.
Бабка стала уверять студента, что ей и в голову не придёт снимать такое полезное заклинание. Пусть скорее идёт и делает. Так что поговорить с Сильваном Мельхиору не удалось: парень подхватился и ушёл вместе со склочницей. Зато магу удалось выловить Лорана. Тот сидел в своей комнате и прилежно заполнял дневник практики. Услышав, что нужна его помощь, радостно вскочил.
— Давай разберём бумаги Либерия, парень, — предложил Мельхиор, — надо же вам как-то практику закрыть.
Они прошли в комнату Либерия и тут стало ясно, что одного Лорана мало. Кроме методичек, ведомостей и инструкций там было ещё изрядное количество личных записей Либерия, но отличить с первого взгляда, что к чему относится, не смог бы никто. Вероятно, для Либерия во всём этом был какой-то одному ему известный порядок, но сторонний наблюдатель видел только хаос. Поэтому маг и студент сели рядком и стали перебирать весь ворох по листочку.
Лоран был парнем по-крестьянски хитрым: он отлично понимал, что Мельхиора интересует не только и не столько их практика. Местный маг ищет. Вдруг среди этих бумаг найдётся что-то, что не стоит показывать следователям из Коллегии? Пусть Либерий проявил себя не лучшим образом, обидел женщин, но подставлять его никто не собирался.
Для студента же существовало другое важное соображение. Маг из Коллегии может загрести все бумажки скопом и потом ходи доказывай, что ты отлично прошёл практику. Поэтому необходимо отделить нужное ненужного как можно скорее, пока безопасник с Айвеном мотаются по лесам.
Поэтому Лоран взял на себя отбор официальных бумаг университета, а личные записи Либерия сразу передавал Мельхиору.
Через час к ним присоединился довольный Сильван. Его так и распирало от желания похвастаться.
— Ну, рассказывай, — поощрил его Мельхиор, — Что ты там учудил? Я видел, как ты увёл бабку Семсен. Что она с тебя стрясла?
Парень расхохотался в голос, а потом сообщил:
— Я ей охранную систему поставил. Хорошую, надёжную, как в банке. И такую же сложную. Там чтобы войти-выйти нужно столько всего проделать… Даю ей три дня. На четвёртый она что-нибудь обязательно забудет и либо запрёт себя в доме, либо войти не сможет. В общем, когда она вызовет вас снимать мои заклятья, не продешевите. Гарантирую, после этого она ещё много лет к магам не полезет.
— А к соседям? — со смехом спросил Мельхиор.
— Что мне соседи? Они пусть сами выкручиваются, — махнул рукой Сильван, затем заинтересованно взглянул на две уже довольно большие кучки, — А это у вас что и зачем?
— Здесь наша практика, — Лоран хлопнул рукой по кучке поменьше, — а там записи бывшего наставника. Присоединяйся. Надо поторапливаться, Айвен не сможет удерживать охранца в лесу вечно.
С Сильваном, который оказался на редкость шустрым, дело пошло веселее. К обеду бумаги удалось разобрать. Учебные Мельхиор утащил к себе в кабинет, а остальные сложил стопкой у изголовья кровати. По ходу дела несколько листков с сомнительными с точки зрения закона прописями и рецептами отправились в камин, где, несмотря на жару, парни развели огонь.
Когда они спустились в столовую, там топтался грустный Ули, изображая, что помогает Регине накрывать на стол. Айвена с безопасником ещё не было, но стоило служанке внести и поставить на стол огромную супницу, как они появились. Обед, запланированный Виолой и исполненный её подручной, всем понравился. Даже следователь размягчился и разговорился. Сказал, что осмотр места преступления практически закрыл все вопросы, которые у него оставались. Версия графа Эгона подтверждается: основное обвинение будет предъявлено барону Давенеи. Есть ещё непрояснённые моменты, но вряд ли ради этого ему стоит оставаться в Эделе больше одного дня. Мельхиор с невинным видом напомнил ему про бумаги Либерия и слуг, которые до сих пор томятся по камерам. А ведь они всего лишь свидетели.
При слове «свидетели» безопасник оживился и пожелал посетить Виолу. Она один из ключевых, а пока ещё ни слова не сказала. Но И Мельхиор, и Ули, и Регина поспешили заверить его, что завтра с утра Виола будет в полном его распоряжении, а пока она слишком слаба, чтобы отвечать на вопросы. Пусть пока слугами барона займётся, их много и они были при Давенеи не один день. Кто-нибудь что-нибудь да знает.
Поле обеда следователь забрал из комнаты Лиерия все бумаги (ждавший его в коридоре Мельхиор мысленно потирал руки) и удалился в ратушу. Маг же отправился к Виоле: её надо было подготовить к завтрашнему визиту. Она, конечно, умница, но вдруг ляпнет лишнее.
К досаде мага у Виолы уже сидел Ульрих, трогательно держал её за руку и лепетал что-то ласковое, на поверку оказавшееся теми самыми инструкциями, которые он сам собирался ей дать. Извинившись, Мельхиор вылетел из комнаты и понял, что скоро не сможет сдерживаться. Прибьёт мальчишку. Надо что-то делать!
Он вспомнил, что средство избавиться от присутствия Ульриха сейчас находится у него в кабинете. Стоит заполнить и подписать все бумаги и вот оно счастье! Ребят можно будет уже с утра отправлять в Элидиану. Даже средства передвижения для этого имеются: захваченные у барона лошади сейчас радовали Жерома, который получил целую конюшню своих любимых питомцев. Коней, кстати, можно будет оставить у себя, как-никак боевой трофей. Все семь ему не нужны, но жеребец в пару к Красотке не помешает. Остальных продать и поделить деньги с Виолой. Это для следователей герои он и Ульрих, на самом деле главная героиня — она.
Рассуждая таким образом, Мельхиор быстро сортировал бумажки: ведомости отдельно, инструкции и циркуляры — отдельно. Заодно просматривал. Выходило, что подопечные Либерия выполнили всё с лихвой, отработали не только обязательные заклинания и приёмы, но и те, что шли сверх программы. Ага, вот и заключительные ведомости. Туда только проставить оценки, вывести для каждого общую, подписать — и готово дело. Пусть только не забудут приложить дневник практики и уже завтра утром их можно будет с чистой совестью выпроводить.
