— Моя кровь, моя чакра и сушеные листья из Черного Леса. Масло из жабьего источника тоже подойдет. Пропорция один-один-к двум, перемешать, но не взбалтывать, — механически отозвался я.
Кушина надула губы, став жутко похожей на Йоко в двенадцать лет.
— Да ну тебя! Раз ты такой неразговорчивый, ешь тогда сам. Все равно мы уже опаздываем. Завтрак на столе, мы скоро вернемся. Не скучай!
Она улыбнулась, поцеловала меня в щеку, заставив вздрогнуть, и красным вихрем скрылась в прихожей, оставив меня тупо таращиться ей вслед...
...Вот такими мыслями и воспоминаниями была забита моя голова, пока я тащился через деревню, не разбирая дороги. Праздно шататься не стоит даже по полностью безопасной территории и эта мысль вскоре успешно и подтвердилась, воплотившись в реальность какой-то дверью, с треском встретившейся с моей головой.
— Вот же черт! — зашипел я, потер лоб и огляделся.
Почему-то прихотливый жизненный путь привел меня к порогу конохского госпиталя. Вот же — никогда не думал, что тут такой прочный вход!.. И чего это меня сюда занесло? Помнится, Кушина... мама говорила что-то о наставнике. А, точно! Если на эту Коноху не нападал Орочимару, то он жив! Такахаши Дайске, ставший моим первым учителем, не осилив отделаться от назойливого пацана, указавший мне путь, приведший в итоге к собственному острову, шляпе Каге, да и, по сути, на несколько лет заменивший мне отца! Хоть одна прекрасная новость за сегодня!
Дернув дверь, я ввалился внутрь и рванул вперед Несколько шагов — и мне открылся просторный холл, в глубине которого сидел, по своему обыкновению закинув ноги на стул рядом и читая книгу, он.
— Такахаши-сенсей! — выпалил я, остановившись напротив.
Он поднял голову от книжки, окинул меня внимательным взглядом... и этот взгляд не предвещал мне ничего хорошего. Сердце упало. Проклятье, ну почему именно он?! Ну почему не кто-нибудь другой?! Есть же столько прекрасных людей, чья ненависть разнообразит мир — Яманака, Сай, владелец кондитерской около деревенской стены, который всегда оказывался давать мне скидку. Данзо, наконец!
— Ты? — наконец, процедил ирьенин. — Что, кому-то нужна помощь?
— Нет... Просто мне сказали, что меня ждет наставник... — пробормотал я
Собственно, ничего говорить уже было не нужно. Но эту чашу требовалось испить до дна. Вряд ли у Джиро с местной контрразведкой прекрасные отношения, хоть по сути своей он этим костоломам на сто процентов подходит. А без печатей видеться с этими ребятами мне хочется еще меньше, чем раньше.
У Такахаши изумленно дернулась бровь.
— То есть ты думаешь,что после твоих криков на все здание, когда у тебя с первого раза не вышел Шосен: 'Вы самый худший ирьенин и провалились как учитель!', можно вот так спокойно здесь расхаживать? Ты ошибаешься. Если никому другому не нужна помощь, проваливай! Иначе я попрошу Майто Гая выставить тебя отсюда. После того, как ты оскорбил его черепаху-призыв, он, несмотря на свой кризис среднего возраста, найдет в себе для этого силы!
Он поднялся со стула и быстро вышел из зала. А я прыгнул к ближайшей стене и со всей дури засадил по ней кулаком. Доска проломилась и в перекрытии осталась круглая дыра. Но по сравнению с печатью 'сила', могущей снести всю стену целиком, это было... Я потерянно опустил руки.
— Джиро-кун? Что ты тут делаешь? Я думала, у тебя не очень хорошие отношения с... О, извини...
Я быстро обернулся к той, кто так звонко меня позвал, и уставился в удивленные глаза Митараши Анко. Несколько секунд я внимательно ее разглядывал. Вроде бы никаких изменений — фиолетовые волосы, стянутые в пушистый хвост, светло-серые, почти прозрачные глаза... Даже бежевый плащ был тем же самым. В общем, Митараши Анко, которая несколько лет снилась мне в снах определенного рода... хм, ну это, наверное, лишнее... собственной персоной.
— И? — коротко спросил я, нарушив повисшее молчание.
— Что 'и'? — недоуменно повторила за мной девушка.
— Где обвинения в очередной подставе и хамском поведении, разглядывание меня с высокомерным презрением и обидное 'слабак!', брошенное через губу? Не стесняйся, после Гая я готов уже ко всему. Кажется...
— Но... Я ничего такого не думала. — растерянно произнесла она. — Просто хотела с тобой поздороваться...
— Точно? — подозрительно прищурился я. — Ты хочешь сказать, что у нас с тобой нормальные отношения?
— Конечно! И даже больше, чем 'нормальные'! У нас же с тобой один и тот же...
Митараши вдруг осеклась, а затем на ее лицо выползла та самая ехидная гримаса, которая предваряла многочисленные проказы моей знакомой Анко-чан. Разве что сейчас она показалась мне более... искренней, что ли? Эта Анко, в отличие от той, почему-то просто была сама собой.
— О! — изменившимся вдруг голосом произнесла девушка. Таким тоном она разговаривала с новой порцией данго. — Кажется, малыш Джиро чем-то расстроен? Ну ничего, это не беда. Сейчас мы его уте-е-е-ешим!
Она быстрым шагом подошла ко мне и, прежде, чем я успел как-то среагировать, стиснула в объятиях, умудрившись проделать это так, что мое лицо утонуло в ее груди! Причем попытки вывернуться из захвата ни к чему не привели — хватка была воистину железной.
Судя по радостному хихиканью, которое я слышал сквозь... хм-хм... Митараши проделывала с Джиро такую штуку неоднократно, причем — с неизменным успехом. Можно было только догадываться, как реагировал несчастный парень. Но я-то не Джиро. И сейчас мне представился прекрасный случай это доказать!
В тот момент, пока мозг искал способы вырваться из этого оригинального клинча, а инстинкт самосохранения врубил выработку медчакры, которая могла продержать меня без воздуха минут двадцать (больше не проверял — стало лень и захотелось есть), на выручку опростоволосившейся высшей нервной деятельности пришел спинной мозг — в виде хватательного рефлекса.Ммои руки поднялись, обняли девушку чуть ниже талии и от души тиснули за крепкую попку.
Она мгновенно выпустила меня и отскочила.
— Ай! Ты что делаешь, паршивец?!
А я смотрел на возмущенную Митараши и тихо радовался — в очередной раз доказано, что у Айдо Узумаки всегда есть хотя бы один орган, который с честью выйдет из любой сложной ситуации! Жаль только, что зачастую это не мозг, а... хм, ну это, наверное, лишнее.
— Анко-чан, а я ведь давно предупреждал тебя — бросай свои шуточки, а не то!..
— Ничего такого ты мне не говорил! И вообще, какая я тебе Анко-чан, паршивец?! Я на десять лет тебя старше!
— Хм, ну, возможно, предупреждал я тебя не здесь... Но это неважно, потому что за твои выходки прямо сейчас последует справедливое возмездие. Грядет буря, Анко-чан. Грядет буря!
Одновременно с последним словом я улыбнулся, бросился вперед, и, не давая девушке ни одного лишнего мгновения, чтобы осознать происходящее, поцеловал ее прямо в губы.
И грянул гром.
Глава 41
Я шел по лесу и улыбался. Все же у Митараши Анко есть один очень важный талант. Когда она находится где-то рядом, все проблемы, какой бы они ни были величины, становятся неважными и легкими в решении. Все проблемы... кроме нее самой!
Сделав еще пару-тройку шагов в направлении, указанном мне девушкой, пылающей праведной яростью ('Вали к своему скользкому наставнику! Вон туда! И передай ему, что он извращенец! И ты извращенец! Все вы, мужики, извращенцы!!!'), я довольно потер гигантский синяк на правой стороне лица, с удовлетворением посмотрел на две глубокие дырки в руке, все еще продолжающие сочиться какой-то мерзкой фиолетовой гадостью (Вот же! Кажется, призывная змейка такая маленькая, а кусается как бульдог — не разожмешь!) и с чуть меньшим, но все же наличествующим энтузиазмом пересчитал прогоревшие дырки в штанах. Да уж, Анко-чан страшна в гневе, а ее 'Огненный шар' скорее Каге приличествует, а не токубецу-джонину. Не завидую ее гипотетическому (и маловероятному) парню. Этот страдалец должен быть наделен поистине титаническими запасами терпения и пофигизма. Ведь от нее после того, что я устроил, пожалуй и Хирайшином было не сбежать... Преувеличиваю, конечно.
Все же, как интересно устроена жизнь. Чтобы на миг ощутить настоящее счастье, казалось, нужно всего лишь получить пару синяков. Впрочем, счастье — не на миг, синяки до сих пор болят, несмотря на то, что от медчакры аж светятся... Да, пускай это всего лишь ушибы и шишки, но зато они полностью мои! Не полумифического 'Джиро', не хорошего парня Айдо, который всегда всем помогает и со всех своих сторон замечательный, а лично мои. Как, оказывается, тяжело жить чужой судьбой и как мало надо, чтобы жизнь круто изменилась. Да уж, теперь у моего двойника крупные... нет, очень крупные неприятности. Впрочем, не все так однозначно, готов поклясться — когда я уходил... э-э-э, панически удирал с места побоища, Анко-чан смотрела мне вслед с определенным интересом!
Вот под такие оптимистические мысли я потихоньку выбрался из леса на большую поляну почти правильной круглой формы, посреди которой торчал небольшой холмик с дверью в склоне, обращенном в сторону деревни, откуда я и пришел.
Это как? Я что, учусь у какого-нибудь отшельника, в самом что ни на есть изначальном смысле? У аскета, который истязает плоть и питается медом и акридами? В этом списке особенно подозрительно выглядит истязание плоти. Мед-то мы переживем — все-таки сладкое. Полевые сверчки под псевдонимом 'акриды' тоже ничего, по сравнению с тем, что иногда готовят на ужин Таюя и Йоко. А вот истязать плоть... Интересно — чью?
Не без опаски открыв дверь, я двинулся вперед по коридору, освещаемому редкими источниками света, рассматривать которые подробнее я не стал — вдруг на излишне любопытных тут набрасываются и сразу начинают делать разные неудобьсказуемые штуки с их плотью?..
Коридор уходил вниз, постепенно расширяясь. Из полумрака вынырнула первая развилка — путь троился. И вот тут я замер как вкопанный. Потому что в изредка подрагивающем свете я наконец-то смог разглядеть рисунок у стен. Миленькие стилизованные волны, которые получаются от проведения фигурным шпателем по свежей штукатурке, показались мне очень знакомыми. Вот же черт, да неужели?! Нет, этого не может быть, это совершенно невозможно!
Бежать было глупо — в конце концов, вряд ли Митараши хотела угробить меня таким способом, даже для нее это чересчур жестоко.
Я осторожно продвигался вперед по центральному проходу, пока он не окончился очередным тупиком. Только вместо коридоров в стенах рукотворной (или чем-то-еще-творной, не махал же ОН заступом сам?) пещеры был десяток деревянных дверей. Я выбрал ту, что побольше, аккуратно приоткрыл ее и вошел внутрь.
В большом помещении в уже привычном полумраке выделялся только ряд длинных столов, подсвеченных висящими сверху лампами. Да еще у дальней стены собирались переливы мягкого зелено-голубого сияния, пробивающиеся сквозь завесу какой-то тяжелой и плотной ткани.
Вдоль ряда столов на приставных передвижных тумбочках переливались хищным стальным блеском даже с такого расстояния острые штуки. Мое нездоровое любопытство вновь одержало верх над здравомыслием и я шагнул вперед, чтобы попытаться поподробнее их рассмотреть, но ничего сделать не успел.
Здравствуй, Джиро-кун. Опаздываешь, сегодняшний эксперимент давно должен был начаться. Впрочем, я тебя не виню, документы все равно еще не принесли.
Из-за спины раздался фирменный шипящий баритон, пробирающий слушателя до мозга костей независимо от того, что именно говорит его обладатель. Дверь тоже находится за моей спиной, а Хирайшина у меня нет. Ну что ж... Хоть моя смерть и пришла на пару тысячелетий раньше, чем я планировал, но тут перед безвременной кончиной хотя бы остается возможность узнать что-нибудь интересненькое!..
Я обернулся и в упор посмотрел в желтые глаза с вертикальным змеиным зрачком.
— Здравствуйте, Орочимару...
Уголок правой брови Змеиного Саннина чуть дернулся вверх и я добавил:
— ...сама.
Бровь поползла вверх целиком. В моей голове табуном проскакали мысли, каждая из которых противоречила одна другой.
— ...-сенсей? — неуверенно пробормотал я и решительно вскинул голову. Помирать, так с музыкой. — В чем суть сегодняшнего эксперимента? Вы заманили меню, чтобы... истязать плоть?
Орочимару внимательно оглядел меня. На синяках, подпалинах и особенно двух дырках от змеиных зубов он задержался особо. Он едва заметно качнул головой от удивления. А затем вдруг усмехнулся. Эта усмешка на безгубом, почти как у змеи, лице смотрелась весьма кровожадно.
— По дороге сюда ты встретил Митараши?
— С чего вы взяли?
Я опешил. Не только от мирной беседы с существом (человеком я его не считал), которое, по логике вещей, давно должно было меня волочить на один из этих длинных блестящих столов, где — даже отсюда вижу — оборудованы аккуратные, но прочные захваты... Но и от самого вопроса. Это вообще как? Да что должно было случиться в этом сумасшедшем мире, чтобы сам Орочимару!.. А вообще — у Джиро Намиказе складывается интересный круг общения. Оч-чень интересный!
— Она была у меня сегодня утром. Просила рекомендацию на присвоение ей ранга джонина, как у наставника. Я отказал — девочке нужно еще многому научиться, а джонин — это большая ответственность перед деревней. Поэтому Анко-чан ушла отсюда немного не в духе.
Немного посверлив холодным змеиным взглядом мое растерянное лицо и не дождавшись реакции, он усмехнулся:
— А насчет эксперимента... Раз уж ты все забыл, я с удовольствием повторю, ведь это мое достижение. Не расстраивайся, когда я был моложе, меня тоже интересовало еще что-то, кроме науки. Золотые деньки!
Шаблон затрещал как прохудившийся мешок и разлетелся на меленькие кусочки. Заботливый и ответственный учитель Орочимару, ностальгирующий по своей молодости! Увидеть раз — и умереть...
Белый Змей дернул какую-то неприметную веревку и ткань, скрывавшая от нескромных взглядов пространство у дальней стены, разошлась в стороны. И за ней оказался длинный ряд колб высотой метра в два с половиной. Их было штук пятнадцать и в каждой плавал человек, но необычный. У каждого из них не хватало или руки, или ноги, или одного комплекта конечностей сразу, а те, у кого они были в наличии, могли похвастаться полным спектром неправильно сросшихся переломов, того или иного вида атрофии. Глаза у инвалидов были закрыты, сами они плавали в жидкости, заполняющей емкости, в подвешенном виде, и все это было подсвечено уже виденным мною зелено-голубым светом.
— Вот!
Орочимару, демонстрирующий всю эту кунсткамеру, был горд, будто он лично нанес этим людям все наблюдаемые мню травмы.
— Как тебе, Джиро, наверное, известно, ирьенины в нашей деревне, несмотря на то, что их очень интенсивно учит Цунаде, до сих пор, спустя десять лет после смерти Третьего, не достигли еще нужного уровня квалификации. Поэтому случаются такие вот ошибки, особенно в полевых условиях. Задача полной регенерации человеческих органов признана нерешаемой на данном уровне научного развития, пересадки же... Органы от трупов не подходят ввиду полной деградации чакросети в них, лишних рук-ног тоже нет ни у кого, а добывать на войне... Сейчас между Великими Деревнями царит мир, а добывать доноров в мелких пограничных стычках, которые все же случаются... Это может вызвать излишнюю напряженность между союзниками.
