Вдруг пещеру тряхнуло, и где-то далеко в глубине, что-то громыхнуло. Ведьма бросила Марианну и одним прыжком оказалась на возвышении у своего вещего водопада. Секунду она всматривалась туда, а потом дико закричала:

— Голанд, что это?! Как он смог? Безмозглые стражи! Ни на кого нельзя надеяться. Быстро туда и убейте его! Вы Вогалы и справитесь с колдунишкой-человеком.

— Мы были когда-то Вогалами, — пробормотал старший вампир, но из-за скрипа отъезжавшей каменной плиты, никто его не расслышал. Потом уже громко ответил:

— Мы убьем его, Алиайя. Каким бы сильным магом он не был.

Колдунья только махнула — бегите, ей было не до этого. Зерги вдруг заторопилась, было понятно, что то, что она увидела в своем водопадике, очень напугало её.

— Где эти проклятые гоблины? — зло выговорила она, оглядываясь. — Мне нужна моя кровь.

Дрожащая испуганная девочка не понимала, про что говорит колдунья, зачем ей гоблина и откуда она хочет взять свою кровь.

— Как все затягивается! — разозлилась Зерги. При этом она сразу потеряла плотность и снова стала исчезать. Если раньше она не обращала на это внимания, то в этот раз, это её очень испугало. Ведьма присела на свое резное кресло и прикрыла глаза. Несколько секунд она сидела так, потом улыбнулась бескровными губами и, глядя на Марианну, сказала:

— Не переживай, никто сегодня не сможет мне помешать. Сейчас у меня появится кровь.

Если бы девочка могла говорить, она бы многое могла ответить на то, как она переживает за колдунью. Но Зерги так и не сняла свое заклятье, так что все: Радан и Алмаз у стены, ребята внизу у подножия трона, и сама Марианна не двигались и не разговаривали. Лишь их взгляды говорили о том, что они живы, все слышат и понимают. Только глаза Радана оставались пустыми, он так и не пришел в себя. Маленькая гномка могла двигаться и разговаривать, но она сидела на полу и лишь тихо плакала. Девочка и так не понимала, что происходит, а от событий последнего дня, она совсем потерялась.

Зерги начала что-то шептать, а потом тихо засвистела. Через некоторое время из прохода откуда появилась в свое время Хазимай, в зал вползла крыса и направилась к трону. Она двигалась так, словно была смертельно больна, но на самом деле зверек был здоров. Просто крыса очень не хотела идти, она визжала, шипела, заворачивала голову, пытаясь остановиться и направиться обратно, однако, лапы предательски несли её к ведьме.

Зверек подошел к подножию трона, вскочил на ступени и отчаянно визжа и сопротивляясь, подполз к ногам ведьмы. Похоже, он чувствовал для чего его хотят использовать. Рука женщины метнулась к серо-черному визжащему комку и Марианна, в ужасе, зажмурилась. Когда она опять открыла глаза, то увидела отвратительную картину — ведьма откусила крысе голову и теперь пила её кровь. Темные струйки текли с обоих уголков её рта и стекали по неожиданно начавшим розоветь щекам.

Это продолжалось недолго, внезапно, женщина отбросила, превратившуюся в тряпку крысу и вытерла окровавленные губы. Еще несколько секунд посидела спокойно, словно прислушиваясь к тому, что происходит у нее внутри, потом подняла голову и довольно улыбнулась.

— Ну вот, теперь я готова.

Прямо на глазах ведьма менялась — выглядела она теперь совершенно живой. Если тогда, когда она то бледнела, то вновь проявлялась её облик настоящей представительницы Вогалов не был так заметен, то сейчас природа истинных людей проявилась в полной мере. Абсолютно правильные, пропорциональные черты лица и фигура; белая алебастровая кожа и черные бездонные глаза.

— Что, нравлюсь? Жаль, что больше не осталось детей Вогалов. Я бы хотела возродиться в таком же теле.

Она вздохнула.

— Но ничего, в следующий раз буду предусмотрительней.

Девочка страхом смотрела как ведьма снова взяла нож, но в этот раз она не стала трогать Марианну, а поднесла к кружке свою руку и провела багровым лезвием по предплечью. Несколько редких темных капель проступили на белой коже. Зерги стряхнула их в сосуд и, не в силах сдержать радость, заулыбалась. В тот момент, когда кровь ведьмы попала в серебряную кружечку девочка почувствовала, как что-то огромное, сразу и прекрасное, и страшное, вдруг легонько коснулось её. Словно на краткий миг перед ней открылся совсем другой мир. Однако, промелькнуло это так быстро, что она не успела даже понять, что это. Зерги в это время внимательно глядела на нее и все поняла:

— Ну как? Стоит этот мир твоей жизни?

Впрочем, ответа она не ждала — девочка до сих пор не могла управлять своей речью.

Похоже, прежнее тело уже было не нужно ей, колдунья не стала даже залечивать рану. Она взяла чашу и подставила её под струю странного водопадика. Киселеобразная, прозрачная жидкость потекла в сосуд. Это длилось недолго, через несколько секунд, Зерги поставила кружку обратно и прямо ножом помешала содержимое. Там сейчас кроме крови и волшебной воды находился еще и красный камень Сельфовура. Что она будет делать с этой смесью дальше? — думала девочка. В любом случае ничего хорошего для себя, ей ожидать не приходилось.

Ведьма пододвинула чашу на середину стола, положила нож рядом и взяла пергамент. Удерживая кусок кожи двумя руками, Вогалка выкрикнула короткое заклинание. Пергамент на мгновение вспыхнул тревожным красным пламенем, но в тот же момент погас. Осталась светиться только причудливая вязь букв из забытого древнего языка, сплетавшаяся в странные слова. Если бы кто-нибудь из тех, кто до этого читал пергамент, увидел его сейчас, он бы сразу понял, что это совсем не тот текст. Проявились те строчки, что когда-то собственноручно написала Зерги.

Лицо женщины стало серьезным, она громко и торжественно начала читать текст, тщательно выговаривая странно звучавшие слова. Вокруг стало удивительно тихо, и только речь ведьмы наполняла эту тишину. После того, как колдунья прочитывала слово полностью, оно гасло, словно колдовской огонь этих строк уходил в пространство вокруг, наполняя подземелье потусторонней энергией.

Голова Марианны закружилась и, вдруг, она поняла, что смотрит на пергамент и читает светящиеся строчки, её рот легко выговаривает знакомые слова. Это длилось всего пару секунд, потом она опять вернулась в свое тело, и опять снизу вверх глядела на нараспев читавшую странные слова колдунью. Голос Зерги звучал все сильнее, заполняя подземный зал. Девочке стало казаться, что в этом мире ничего не осталось, кроме этого голоса. Он проникал всюду, вибрировал даже внутри её. Почему-то Марианна поняла, что это все — пришло её время умирать. Она еще какое-то время пыталась удержаться в этом мире, тщетно пытаясь перебороть чужую стальную силу, выгонявшую её из жизни. В какой-то момент она сдалась — и в то же мгновение её губы выкрикнули последнее светящееся слово текста. Пергамент погас.

Корад, словно превратился в молнию, он наносил удары, уворачивался, метался по пещере, и стая клыкастых монстров ничего не могла с ним сделать. Существа, которые и в прошлой жизни были мощнее и быстрее человека, а сейчас получив всю мощь нежити вообще превратились в демонов смерти, эти существа не могли справиться с одним человеком. Вогалы еще при жизни были мало восприимчивы к магии поздних рас, а после того, как к этому иммунитету добавилась магия вампиров, их магическая защита была уже на уровне мага-самоучки.

Это было что-то невероятное — вампиры ревели от ярости, но ни один их удар не достигал цели. Бой продолжался всего несколько минут, а маг убил уже двоих навсегда, отделив их головы от тела и еще нескольких лишил конечностей — кого ног, кого рук.

Но, все равно, это было только началом схватки, Корад понимал, что серые кровососы не отстанут от него, пока будет жив хоть один. По уму они резко отличались от предыдущих летающих зубастых созданий, но вот по настойчивости вампиры были точно такими же. То, что это не те 'обезьяны', с которыми ему пришлось схватиться первыми, Славуд понял сразу — после первой неудачной атаки, в которой враги и потеряли сразу двоих, вампиры мгновенно изменили тактику.

Теперь они не бросались сразу толпой, а все время старались атаковать с разных сторон, особенно со спины. Однако, Корад был готов и к этому — еще направляюсь сюда он не сомневался, что по пути к логову Проклятой, ему придется схватиться с заколдованными Вогалами, поэтому принял меры, чтобы скорость его реакции не уступала скорости нежити. Маг редко позволял себе пользоваться разрыв-травой, хотя она прибавляла сил, ускоряла реакцию и быстроту мышц, усиливала зрение и слух, но и забирала она в ответ очень много. Корад лично встречал людей, которые увлеклись кажущимся могуществом колдовского зелья. Теперь это были еле живые развалины, ослепшие и полуглухие. Однако, тут был тот случай, когда он, не задумываясь, выпил драгоценную настойку — результат стоил и здоровья, и жизни.

Солнечные камни в руках начали нагреваться — это сразу напомнило Кораду, что свет, накопленный в них, не бесконечен. И, вообще, надо действовать быстрее — время, вот что было самым главным в настоящий момент. Каждая секунда давала выигрыш Проклятой, вполне возможно, что она уже начала свое колдовство.

Маг резко обернулся и сумел правой достать вампира, бесшумно подбиравшегося сзади — вытянувшийся шар сияния, ударил опешившую нежить прямо в грудь. В дыру прожженную солнцем, могла пройти голова человека.

Решение пришло само собой. Корад сжал кулаки, и камни заработали в полную силу — свечение вокруг рук стало нестерпимым даже для него самого. Он закричал, и рванулся вперед, прямо в самую гущу нежити. Серые отшатнулись. Кричал он почему-то боевой клич дружины Всеславура, в которой начинал служить безусым парнишкой, еще до того, как узнал первые азы магии. Чертя вокруг себя световой круг, он пробежал шагов тридцать, в голове даже мелькнула мысль, что прорвался, и вампиры отстали от него. Однако, это было не так — Вогалы просто пропустили его в следующий зал — там места было больше, и они могли нападать теперь не только спереди или сзади, а со всех сторон.

Корад опять застрял — он отбивался от атак нежити, сам нападал и опять лишил конечностей еще двоих, самых нетерпеливых. Он не чувствовал усталости — трава будет действовать еще несколько часов, чуть меньше продержатся камни, но все равно, за это время он сможет расправиться с большей частью вампиров. Но никакого проку в этом уже не будет — Проклятая за это время сделает свое дело.

Он выругался и опять попытался пробиться вперед, но безуспешно — только маг шагал вперед, враги отступали и начинали атаковать сзади или с боков. Он не мог оставить ни одного нападения без ответа, стоило одной твари воткнуть хотя бы один коготь ему в любую часть тела, и все — он потеряет часть сноровки и скорости. И тогда вампиры добьются своего. Маг сжал кулаки, и камни заработали в полную силу — свечение вокруг рук стало нестерпимым даже для него самого.

Бой продолжался, а время неумолимо утекало. Теперь Корад пытался выявить среди врагов старшего, он уже несколько раз видел его и постоянно слышал его команды. Тот был выше и мощнее остальных. Может если, он лишит нежить управления, они отстанут от него?

Наконец маг опять увидел его и начал пробиваться, отмахиваясь от выпадов тварей и сам атакуя. Он не разрешал себе злиться, зная, что это чревато потерей контроля, но ком ярости, копившийся в течение последнего времени, когда все становилось только хуже, подкатывал все чаще, и Корад по опыту знал, что однажды он вырвется наружу.

Каким-то образом вампир понял, что Славуд ищет именно его и не стал прятаться, а тоже двинулся навстречу.

— Человек, ты хочешь сразиться со мной?

Трубный голос Вогала наполнил пещеру.

— Да! И если ты не трус, сразись со мной! — ответил маг.

К его удивлению, вампир обрадовался. Он зарычал:

— Уйдите все! Мы биться один на один!

Когда серые фигуры послушно отступили в темноту, Вогал вдруг спросил:

— Скажи мне свое имя, маг. Я должен знать кого убиваю. Я Голанд, командир охраны Великой Алиайи.

Корад еле заметно вздрогнул, он знал про этого Вогала, знаменитый воин Черного воинства, многие великие воины трех рас, полегли под его мечом.

— Я Корад, — просто ответил маг. И в свою очередь тоже спросил: — Ты был великим воином, зачем ты стал вот этим? Нежитью? Ты бы мог убить меня честным мечом, а не вот так — зубами и когтями...

Похоже, вопрос оказался для Голанда неожиданно болезненным. Он взревел и уже готов был прыгнуть вперед, как вдруг мелодичный женский голос заполнил пещеру:

— Остановись, Голанд!

Из темноты выступила высокая женщина. Она вышла в круг света, образовавшийся от свечения солнечных камней в руках Корада. Но казалось, что женщина сама светится отраженным солнечным светом.

— Еллин! — прошелестело в темноте. Вампиры узнали гостью. Через секунду и Корад понял кто это. Однако он твердо знал, что её здесь быть не может — сестра Зерги погибла, еще до конца Великой Войны. И в её гибели была виновна её проклятая сестра.

Похоже, так же думал и Голанд. Вампир остановился и тихо сказал:

— Ты призрак, Еллин. Тебя нет.

— Я есть, Голанд. Подойди ко мне. Ты ведь все помнишь?

На глазах изумленного Корада, грозный вампир склонил голову и послушно подошел к белокурой Вогалке. Он опустился на одно колено и на какой-то миг, Славуд увидел перед собой не мерзкую нежить, а сурового воина-Вогала. Казалось, расползавшаяся ржавая броня и длинные космы, на миг превратились обратно в убранство рыцаря и черные волнистые волосы.

— Да, Великая, я все помню...

Девушка подняла прекрасное лицо и удивительные зеленые глаза остановились на лице Корада.

— Беги, воин! Останови её. Я не смогла убить этих детей еще маленькими, рок оказался сильней, чем мои посланцы. Теперь все зависит от тебя.

— Но, Еллин, ваша сестра... — начал вампир.

— Молчи, Голанд, так надо. Ты же хочешь освободиться?

— Да, — ответил тот и в темноте вокруг, словно эхо зашелестело: — Да, да, мы хотим умереть...

Однако, Корад не стал ждать, чем закончится этот разговор, через секунду он уже мчался по подземелью, легко угадывая нужное направление.

Голос смолк и Радан очнулся. Над головой нависал потолок пещеры, на котором играли блики от бьющегося пламени свечей. В голове еще звучало последнее слово из только что закончившейся длинной речи колдуньи. Он ничего не помнил, казалось, он лежал тут на камне уже целый век и все это время вокруг звучали отчетливые непонятные слова. От них несло ужасом. Даже в забытьи он чувствовал неотвратимую потерю чего-то важного, более важного чем сама жизнь. Неудержимая сила этих слов несла его к пропасти — туда, где ничего не будет. Он пытался ухватиться за обрывки плавающих в тумане мыслей, однако вырваться из дурмана, ему оказалось не под силу. И вот вдруг все кончилось.