Пятеро акционеров перешептывались и кивали, пока старший сын Но Мичжи начинал говорить, и восклицали все громче, когда он подобрался к сути дела.
Ли Хван сделал драматическую паузу и продолжил. Он сокрушался, рассказывал, что их с братом не раз беспокоило поведение их родственницы, что они гадали, почему довольно талантливая девушка скрывается вдали от родины, прозябает в глуши, отказывается получать достойное своего положения образование. Поэтому они решили этим летом понаблюдать за Ли Джун и выяснили ужасную правду.
— Наша сестренка оказалась... нашим братишкой, — притворно утирая слезы, вымолвил оратор.
В оглушительной тишине раздались аплодисменты. Фальшивая сестренка улыбалась и хлопала в ладоши.
— Вам есть что сказать, моя дорогая? — самый старый, но не потерявший остроты ума бизнесмен Ким. — Или вас надо называть иначе?
— Безусловно. Мне есть что сказать. Впервые слышу, чтобы для прогула и саботажа находили такие изощренные причины. Позвольте мне изложить свою версию событий. Мои заботливые родственники умолчали об истинной причине своей обеспокоенности. Возможно, адвокат Ко прольет свет на эту туманную историю.
Все верно, тот самый адвокат, который с таким удивлением вглядывался в наследницу-наследника, которого разговорила Но Мичжа и который потом от своей же болтливости и пострадал. Ли Тхэун и Джун не очень долго ломали голову над тем, как могли столь важные сведения дойти до Но Мичжи и ее сыновей. Ограничив круг людей, которым было известно сразу и то, что Джун — не девушка, и то, что он, выполнив небольшое условие Ли Мугёля, станет обладателем крупного пакета акций и самым вероятным генеральным директором вслед за нынешним, отец и сын пришли к выводу, что утечка информации на совести юристов. А изучив движение кадров фирмы, занимающейся их делами, они нашли весьма интересное совпадение: через небольшой промежуток времени после объявления Джуну последней воли его деда из фирмы был уволен молодой, но перспективный адвокат Ко. Поговорить с обиженным специалистом не составило труда. Молодой мужчина изложил подробности своего визита к достойной Но Мичже.
— Это ничего не значит, — возразил старший кузен. — Ли Джун — обманщик и не важно, как мы об этом узнали. Он позорит нашу семью и наше дело.
— О позоре мы еще поговорим. Прошу дорогих братьев рассказать, как конкретно они узнали, кто я и что я, — Джун слегка поклонился в сторону родственников.
— Обыкновенно, — начал мямлить Ли Хван. — Пусть мой младший брат расскажет. Мне слишком тяжело говорить.
— Могу и я избавить своего родственника от этого бремени, — усмехнулся Джун.
Итак, оставив свои обязанности в фирме, поставив под угрозу срыва крупную международную сделку с далеко идущими последствиями, выведав обманом секретные сведения и собираясь ими воспользоваться в своих корыстных целях, мои дорогие родственники не пришли ко мне и не спросили прямо: Ли Джун, правда ли то, что ты наш брат. Нет, они решили поиграть в охотников. Прошу внимания: маскировочная сетка и шприц со снотворным. Были оставлены на территории мирного лагеря для туристов на берегу ласкового теплого моря, где ни о чем не подозревающие отдыхающие подвергались ежедневной опасности по ошибке быть подстреленными нашими дорогими Ли Хваном иЛи Чжихваном.
— Это не доказуемо.
— Ну вы пока доказательств того, что я мужчина, тоже не предъявили. Заявляете, что я позор семьи, а сами на территории иностранного государства занимались охотой на людей. Кстати, на маскировочной сетке наверняка найдутся какие-нибудь следы.
Тут Джун, надо признаться, блефовал. Чьи следы там и могли найтись — так только его собственные. Все-таки он, оберегая Цыпленка от ухаживаний поваренка, эту полезную вещь тоже использовал.
Перебивая его, Ли Хван закричал:
— Не будем об этих мелочах, ведь никто же не пострадал. И даже в тебя-то Чжихван не попал из-за этой девчонки!
— Ага! — довольно улыбнулся Джун. — Вы все слышали. Факта охоты на людей мой достойный родственник не отрицает.
Пожилые зрители-акционеры недовольно зашумели.
— Вот и хорошо, что ты напомнил об этом дне. Сейчас я вам предъявлю доказательство того, что Ли Джун парень!
На огромном экране после нажатия нескольких клавиш на ноутбуке, подключенном к проектору, проступили знакомые Джуну картинки. На этот раз без подписей Лапикова.
Консервативные старики закачали головами. И даже отец Джуна поморщился.
— И что это доказывает? — пожал плечами Джун. — Помнится, вы даже опубликовали эти снимки на доске объявлений на базе. И знаете, как их восприняли окружающие? Они заподозрили меня и другую девушку на фотографии в нетрадиционной связи. А вовсе не усомнились в том, кто я есть.
— Дружочек, — пробормотал один из акционеров. — Я, наверное, стар для этих интриг. Ты все же скажи, ты парень или девушка?
— Он парень! — перебил Ли Хван. — Мы с братом видели ясно!
— Прошу меня простить, достопочтенный господин Со, — с достоинством и глубоко поклонился Джун. — Прошу прощения также за моего торопливого брата. Позвольте сначала кое о чем его спросить.
— Хорошо, хорошо, дружочек. Но потом ты все же ответь на мой вопрос.
— Итак, дорогой брат... скажите мне, когда же вы видели ясно, что я парень. Назовите точное число, будьте любезны.
— Да какая разница? — вскинулся Ли Хван. — Ладно. 25 июля. Доволен?
— А точнее?
— Рано утром. Все? Глупые вопросы закончились?
— Да... Глупые закончились. Остались только идиотские. Не вернете ли вы мне мою банковскую карту?
— Какое отношение имеет эта просьба к сути дела? — зашумели акционеры, а два старших представителя семейства Ли переглянулись. Было полное впечатление, что им обоим стыдно за своих отпрысков. Лучше было, пожалуй, только Ли Тхэуну, так как у него еще оставалась не скомпрометировавшая себя в бизнесе малышка Ли Соль.
— Так как? Братишки, вернете мне то, что вам было одолжено? — прищурился Джун.
Младший из кузенов пытался остановить своего брата, он делал ему знак промолчать или согласиться, но Ли Хван отмахнулся:
— Я давал обязательство своей сестре, которой у меня никогда не было. Так что оставлю этот маленький сувенир себе. Ты ведь не станешь отрицать, что ты мужчина и не можешь быть моей сестрой.
— Да-да, дружочек, скажи уже, кто ты, — проскрипел прежний любопытствующий старичок.
— Несомненно, я мужчина, — гордо выпрямился, скрестив руки на груди, Ли Джун.
Шум стоял невообразимый. Даже представить себе сложно, чтобы небольшая группа пожилых людей может так громко удивляться и с такой силой возмущаться.
— Однако, — твердо сквозь негодующие переговаривания продолжил разоблаченный юноша, — я утверждаю, что мои достойные родственники подтверждений этому не нашли. Или же они сознательно пошли на обман и подделку долговых обязательств, что не допустимо в гораздо большей степени и более разрушительно для имиджа компании, чем переодевания мальчиков в девочек.
— Да как это не нашли? Мы с братом вдвоем видели тебя купающимся. Конечно, ничего общего с девчонкой.
— И видели вы меня три дня назад, 25 августа рано утром.
— Вот именно! Сколько можно повторять.
— А я продолжаю утверждать, что вы или меня не видели вовсе или являетесь наглыми, циничными мошенниками.
Шум вновь поднялся. Ли Хван напоминал рыбу выброшенную на берег. Очень опасную однако, с острыми зубами. Акулу.
— Объяснитесь, сын Тхэуна.
Вместо объяснений Ли Джун раздал всем присутствующим, не забыв о братьях, копии подписанного им обязательства.
— Прошу обратить внимание на формулировку и время подписи. 25 августа. 14 часов 30 минут по украинскому времени.
Акционеры-пенсионеры начали обеспокоено кивать и коситься на сыновей Тхэсонга и Мичжи.
— И зачем ты притащил эти никчемные бумажки и отнимаешь наше драгоценное время? — не обращая внимания на брата, тщетно пытающегося заставить его замолчать и сесть, рассерженно прорычал Ли Хван.
— Сами выберите, братцы, знали вы, что я ваш брат, а не сестра, или нет, — развел руками Джун. — Но учтите: если вы не знали, значит, ваше сегодняшнее утверждение ничем не подкреплено.
— Глупости! Конечно, знали.
— А если знали, то вы сознательно пошли на подписание недействительного документа с неблаговидными намерениями. Вы, как мне видится, должны были заявить, что вам известно, кто я, и потребовать составления документа по всей форме.
— Малыш, но ведь и ты пошел на составление заведомо ложного документа, — указал Ли Тхэсонг. Он был спокоен и даже добродушен к обретенному племяннику, а вот на сыновей смотреть что-то не хотел.
— Да, возможно, но я никакой финансовой выгоды от этого не получал, даже наоборот, рисковал, полагаясь на порядочность своих братьев. Ведь на следующей неделе должен был состояться совет, где было бы объявлена воля дедушки и братья бы узнали, что я им двоюродный брат, а не сестра.
Теперь акционеры перешептывались. Некоторые шумно пили воду, разлитую по высоким бокалам невидимым обслуживающим персоналом.
Отдыхая от дороги, Лиза разбирала вещи. На лучшие плечики в платяном шкафу она повесила три подарка своего парня, мечтая о том, как встретит его в одном из платьев, как они будут гулять по запутанным старым улочкам города, который стал для нее еще более уютным с тех пор, как она узнала, что больше десяти лет в нем жил Ли Джун со своими бабушкой и дедушкой. Он мало о чем успел ей рассказать, обещая надоесть историями, правдивыми и не очень, когда вернется.
Долгие перешептывания старичкой-акционеров, в которые вмешались Ли Тхэун и Ли Тхэсонг, выгнав своих детей на время из зала, как не имеющих права голоса, привели к следующему. Так как завещание Ли Мугёля было раскрыто до срока из-за болтливости адвоката Ко и предприимчивости госпожи Но, то ли Джун получал еще один шанс выполнить условие деда. Он должен был закончить свое обучение в роли девушки — это означало еще год до экзамена на бакалавра проучиться в своем учебном заведении. При этом братьям было запрещено приближаться к нему и вмешиваться как-то в его жизнь. Если за это время Джуна никто не разоблачит, то условие будет считаться выполненным.
Все, казалось, складывалось прекрасно, но юношу не покидало ощущение неправильности. Это было еще большим фарсом, чем все предприятие братцев-клоунов. Поэтому, проклиная себя за глупость, Ли Джун все-таки встал и отказался выполнять это простое условие. Пусть братья ликуют. На делах свет клином не сошелся.
— В чем дело, мальчик? — все тот же любопытный дедок, господин Ким.
— Я, может быть, дурак и мальчишка... Но я не хочу подвергать такому испытанию свою вторую половину, дарованную мне судьбой. Я отказываюсь.
— Ну что ж... — кашлянул, скрывая свое разочарование, Ли Тхэун. — Значит, ты не выполнил условие... и на совете, которые состоится, как и было запланировано, так мы и объявим.
— Минуточку... — не унимался господин Ким, — что ты там, мальчик, говорил о второй половине?
— Да какая разница-то? — Ли Хван праздновал победу.
— Мне уж лучше знать, дружочек. А ты слишком уж нетерпелив и плохо воспитан. Не думаю, что я или мои наследники когда-нибудь тебя поддержим, — проскрипел старичок. Что ж, это было небольшим утешением, но все равно приятным.
И повинуясь велению сердца и просьбе почтенного акционера и лучшего друга его дедушки, как он теперь вспомнил, Джун заявил, что встретил неожиданно в конце своего испытания любимую девушку. Она полюбила его, несмотря ни на что, и смогла увидеть его истинное лицо, хотя и не слишком-то сообразительна во многих вопросах. И пусть кто хочет смеется над ним — он знает, что она та самая, единственная. И из-за денег и власти, из-за соперничества с родственниками он не собирается оскорблять ее чувства, целый год притворяясь девушкой и ставя под угрозу ее репутацию.
— Потому что я прекрасно справляюсь с ролью девчонки, но скрыть своих чувств не смогу. А со стороны это выглядит... вы сами видели, — юноша немного смутился. Исчез напор, с которым он опровергал своих братьев, точнее, старшего: младший почему-то отмалчивался и не нападал.
— Так, так... молод и горяч... совсем как Мугёль, мерзавец, иначе бы разве твоя необыкновенная бабушка выбрала бы его? Ну а вдруг, дружочек, ты ошибаешься? Сам ведь говоришь, что знакомы вы меньше месяца? Может, это просто легкая интрижка?
— Время и любовь не всегда прямо пропорциональны, — не очень складно возразил Джун.
— Ну ладно, а если твоя девчонка любит тебя не так сильно, как ты ее?
— Ха! — Самообладание вернулось к юноше. Вот уж в чем он не сомневался, так это в чувствах Лизы.
— Уверен в себе, — пробормотал старик Ким. — Молодец! Отличное качество для руководителя... Хм... Тогда... тебе несложно будет выполнить особое условие деда на этот счет?
Джуна, как и всех присутствующих, а особенно Ли Хвана, как будто оглушили. Очередное потайное дно в завещании Ли Мугёля? Сколько их еще? А на случай объединения двух Корей у него не какой пунктик не прописан? Вероятно, поняв правильно выражение лица Ли Джуна, господин Ким поспешил его успокоить:
— Не волнуйся, это последнее. Согласен, бравый хангук Сарам?
— Конечно. Что бы это ни было, я справлюсь.
— Но это касается и твоей подруги.
Она справится тем более. Мы справимся. Я и Лиза. Вместе.
— Ну что ж... Тогда...
Достойные члены собрания еще никогда не слышали столько ругательств из уст юной Ли Джун, которая для некоторых неожиданно оказалась бравым юношей, достойным самого важного дела для каждого мужчины. К счастью, их покой не был нарушен, ибо ругался Джун исключительно по-русски.
"Старый интриган! Хуже князя Болконского! Спасибо, что разрешил писать письма. Хотя и без подробностей", — думал Джун, оказавшись на недолгое время дома и приходя в себя, перед очередным, сложным и неожиданным, этапом своей жизни.
"Моя дорогая Лиза!
Ты — лучшая случайность в моей жизни. Я обещал тебе, что буду твоим парнем. И я сдержу свое обещание, но не прямо сейчас. Обстоятельства семейные и деловые вынуждают меня отсутствовать два года. И мне даже нельзя ничего тебе объяснить — только писать письма. Раз в месяц. Из них ты ничего не узнаешь о том, где я и что делаю, — они просто напомнят обо мне и моих к тебе чувствах. Я знаю, что ты меня любишь и сможешь меня дождаться. Эти два года будут мучительным испутанием, но когда они пройдут, я поступлю в твое полное распоряжение.
Любящий тебя Ли Джун.
P.S. Ли Соль обещала переслать тебе письмо. Если она его прочитала — оттаскай ее за уши... Хотя нет, до следующего лета, когда она собирается в гости к дедушке и бабушке (позаботься о ней тогда, ладно?), ты не сможешь... нарисуй на нее карикатуру и вывеси в Сети. Адрес прилагаю. Ее школьные друзья обрадуются.
P.P.S. Я тебя люблю.
P.P.P.S. Знаю, знаю, что ты тоже.
