— И что? — поинтересовался Васян, прихлебывая из пластмассовой крышки термоса горячий кофе. — Я человек темный, ни фига в ваших штучках не понимаю. Просветил бы лоха убогого, а то говоришь, как специально мозги пудришь. Стаканы там, в шкафу, за книгами.
— Не книги, а руководства, — пробормотал Михась, с ожесточением дергая за хлипкую ручку застекленной дверцы, откликающейся на его рывки жалобным дребезгом, но, как партизан, не поддающейся ни на миллиметр. — В книгах разумное, доброе, вечное сеют, а руководство... так, чтобы читать, если уже все испробовал, а не работает. Пэ-нэ-ё-эр, тык скыть.
— Чего? — не понял Васян. — Ты того, не выражайся при людях. Какой такой пэонэр?
— Прочитай, наконец, ё... хм... в общем, руководство, — ухмыльнулся довольный системщик. — Аббревиатура. Так отвечают, если на электронной доске какой-нибудь олух вопить начинает, что у него что-то не получается, а вопрос простой.
— Где вопить начинает? — удивился Васян. — Хотя нет, стоп. Мы куда-то не в ту степь поехали. Так что у тебя с тем... модулем? Или как его?
— С модулем, — согласился Михась, жуя галету. — Понимаешь, машина сама тупая, что делать — не знает, ее всему учить приходится. Вот и составляют ей программы на специальных языках, а хранятся они в машине в виде модулей на диске... ну, устройство такое для хранения данных. Ну вот...
— Погоди-ка, ты же говорил — программы, а хранятся там, где данные...
— Неважно, данные, программы — все в одном виде и в одном месте хранится, — нетерпеливо отмахнулся Михась. — Принцип Нейдермана. Не обращай внимания, в общем. Модуль программы имеет размер в неких условных единицах — чем программа сложнее, тем размер больше... ну, почти всегда. Если ты берешь программу и добавляешь в нее что-то еще, ее размер увеличивается. Что и произошло с модулем в избиркоме, который я поправил в нашу пользу. Понял?
— То есть ты поправил программу на той машине, — медленно произнес Васян, чувствуя, что по спине начинают бежать предупреждающие мурашки, — а сейчас она стала прежней, непоправленной? И все равно работает?
— Ну да, — Михась одобрительно поглядел на собеседника. — Соображаешь. И работает, и нам данные передает. В общем, мистика. И проверить-то ничего нельзя — когда модуль работает, к нему доступа нет. Надо ждать, когда все данные придут, а систему их приема заглушат.
— Ну, жди, — согласился Васян, внешне как-то сразу утративший интерес к проблеме. Он желудком чувствовал, что что-то не так, но демонстрировать свои эмоции подопечному умнику не собирался. — А сейчас можешь сказать, какие результаты? Сколько было до, сколько стало после?
— Смотреть надо, — пожал плечами Михась. — Сейчас вот кофе допью.
Отставив в сторону пустую кружку, Михась подсел к терминалу и пробежался по клавиатуре.
— Вот, — ткнул он пальцем в экран. — Первая колонка — фамилия, следующая — "за" изначально, последняя — "за" после нашей обработки. Я старался, когда алгоритм придумывал, чтобы не слишком сильно отличалось, а то вдруг заподозрит кто. Кислицын должен выиграть, но с не очень большим перевесом. Ну, как?
— Нормально, — одобрил Васян. — Так и работай. Молоток, программист. Да, ты мне вот что скажи. Машины счетные — их что, тоже швабы придумали?
— Почему швабы? — удивился Михась. — Что-то французы сделали, что-то — евреи — в Хайфе центр исследовательский есть. И еще слышал, может, про контору, "Зиракс" называется?
— Зиракс? — переспросил Васян. — Те буржуи, что копиры производят? А при чем здесь машины?
— Они всем помаленьку занимаются, — отмахнулся Михась. — Так вот, мы тоже руку приложили. Ну, и немцы, наверное, участвовали, да вообще много кого... Вся серия больших вычислителей "ДВК" с южных "Ойпиэнов" слизана, причем слизана хреново. А что?
— Да вот, словечки ты какие-то все немецкие употребляешь, — разъяснил Васян. — Модуль, схема, программа... Аж противно стало, думал, и сюда швабы просочились. Ну, если буржуи, тогда ладно. Хотя и они, если подумать, представители враждебного нашему отечеству государства. Ладно, если сахариты на нас поработали, им же хуже! — Васян ухмыльнулся.
— И ты туда же, — с отвращением посмотрел на него Михась. — Еще один антишваб нашелся... Ну а ты-то за что их не любишь? Пампушку из кармана в детстве свистнули?
— Ну, раз полторы тысячи лет гоняют, значит, есть за что, — невозмутимо пожал плечами Васян. — А ты сам-то, случаем, не шваб? Вон как их защищаешь...
— Я? — смешался Михась. — Нет, я не немец, просто...
— Вот видишь, — дружески похлопал его по плечу Васян, — ты хоть немчуру и пытаешься отмазать, а сам к ним принадлежать не хочешь. Все равно чувствуешь, что с ними что-то не так, верно?
— Я...
Неожиданно Михась покраснел и отвернулся. Какое-то время он молча сидел, нервно постукивая пальцами по столу, затем повернулся обратно. Лицо его оказалось неожиданно спокойным.
— Знаешь, ты прав, — он кривовато улыбнулся. — Действительно, странно получается. На словах защищаю, а в душе... как все. Ты мне будто глаза открыл, спасибо. Кстати...
В глазах программиста мелькнуло нечто, что заставило Васяна напрячься и слегка отступить назад. Однажды они с корешами тормознули на улице занюханного интеллигентишку просто в поисках бабла на опохмелку. Тот выглядел обычной канцелярской крысой, но когда Васян небрежно порвал и выбросил вытащенную из его кармана фотку с какой-то девкой, внезапно бросился на него и едва не перегрыз глотку. А перед тем, как броситься, метнул точно такой же взгляд...
— Ты, Василий, когда в следующий раз по поводу швабов проехаться захочешь, — вроде бы беспечным, но слегка дрожащим голосов продолжил программист, — вспомни, что жена у меня — немка. И что в ваши игры я только из-за нее и играю. Договорились?
— Да ты что! — ненатурально удивился Васян, чувствуя, что дело и в самом деле может кончиться плохо. Как он мог забыть про драгоценную женушку этого умника? — Всерьез, что ли, принял? Я же так, просто трепался. Ну, извини, извини. Не стану больше.
— Вот и замечательно. — Михась хлопнул Васяна по плечу и отвернулся к терминалу. — О, девяносто семь процентов обработано, совсем немного осталось.
— Побыстрей бы! — с облегчением поддержал смену темы Васян. — Что с результатами?
— Порядок, — откликнулся слегка повеселевший системщик. — Округленно за Кислицына двадцать девять, Перепелкин — двадцать пять, Папазов — двадцать три, Смитсон — тоже двадцать три. Эк они ровненько идут... Между прочим, прога Кислицыну совсем немного надбавила, процентов только семь-восемь у других отняла, так что он, глядишь, и сам победил бы. Зря мы с тобой старались.
— Зря — не зря... — пробормотал Васян. — Не нам судить. Но все-таки как же у тебя легко получилось — забрался, сломал, поправил. Нет, точно ваши машины шва... буржуи придумали. Потом как-нибудь раз — и возьмут все под контроль, станут хозяевами мира...
— Да не болтай чушь, — вздохнул Михась. — Так, девяносто восемь процентов... Дырки — проблемы быстрого роста. Лет пятнадцать тому назад на всю страну полтора десятка больших машин стояло, а теперь — две сотни. А еще через пять лет их две тысячи станет — технологии совершенствуются, себестоимость падает. Да еще и терминалы теперь не такие, как раньше, выпускать начали, не с текстовой строкой, а с графическим экраном, с пером световым, в общем — все для олухов. Так что сейчас нам просто повезло: период переходный, о безопасности еще только задумываться начинают, но задумываться уже серьезно. Через пару лет такие фокусы уже не пройдут. Девяносто девять процентов, завершается....
— Давай, заканчивай, — Васян налил себе еще кофе. — Я пока кофе хлебну.
— Все, последний участок слил данные, процесс завершен, — процедил сквозь зубы Михась. — Поздравляю, Васян, стал твой Кислицын президентом... если результаты никто не опротестует. Елки зеленые, там действительно старый модуль, без моей закладки. Ничего не понимаю, как же все работало, чтоб его через колено! Мистика... Нет, не понимаю!
Грянул телефонный звонок. Васян тенью метнулся к столу, снял трубку.
— Да, Чемурханов у аппарата... Да, Пал Семеныч. Рыжий? Как задержан?! Кем?! Но ведь все сработало...
Он замолчал, прислушиваясь к голосу в трубке, и мускулы его лица все сильнее сводила судорога по мере того, как на том конце провода тяжело падали слова. Еще никогда он не сдавал корешей ни следакам, ни на деле... но сейчас выбирать не приходится. Если он не выполнит приказ, то живым не уйдет точно.
— Понял. Выполняю.
Васян осторожно положил трубку на телефон, и посмотрел в сторону Михася.
— Как дела? — скрипуче осведомился он.
— Сейчас, еще кое-что проверить осталось, — бросил Михась, напряженно вглядываясь в экран. Его пальцы с немыслимой скоростью стучали по клавиатуре, по монитору ползли столбцы зеленых символов, складываясь в абстрактные узоры. Васян осторожно подошел к нему.
— Михась, ты, того... — Он судорожно сглотнул. — Ты парень неплохой, и я... я лично против тебя ничего... — он опять сглотнул. — Ничего не имею. Но приказ... Прости.
За дверью раздался топот многих ног, и тут же дверь затряслась под тяжелыми ударами. Михась резко вскочил, но замер, увидев пистолет в руке Васяна. В глазах программиста мелькнуло недоумение.
Затем пониманием.
— Герда... — прошептал он.
Васян сжал зубы и в тот момент, когда сорванная с петель дверь с грохотом рухнула на пол, выстрелил ему в сердце.
"Суоко, контакт. Тилос в канале. Срочный вызов! Ведущая? Ведущая! Прошу прощения, что разбудил. Я должен немедленно рассказать Совету о... о важных вещах. Прошу немедленного сбора".
"Суоко на связи. М-м-м... который час? Тилос... я час назад только легла... Ты опять про выборы? До утра не подождет?"
"Еще раз извиняюсь, но речь о жизни и смерти нашей организации! Совет должен узнать о моих изысканиях прямо сейчас!"
"Ох... хорошо. Через двадцать минут подключайся..."
"Нет! Только личный сбор! Пожалуйста!.."
"Ты, похоже, насмерть перепуган? Ладно, уговорил. Через пятнадцать минут. Сбор Совета в малом зале для совещаний. А-а-ау-а! Спать-то как хочется!.."
"Снова извиняюсь. До встречи".
"Конец связи. Робин! Оповести членов Совета об экстренном заседании".
"Да, Ведущая".
В зале совещаний кто-то включил рекреационную систему, и сейчас каменные плиты небольшой круглой беседки испещрены мягкими солнечными пятнами. Еле слышно щебечут невидимые птицы, под дуновениями свежего морского ветерка чуть шелестит листва окружающих деревьев. В населенном полушарии планеты стоит глубокая ночь, но здесь, на Базе, время суток не имеет значения.
Тилос сидит, съежившись в кресле и обняв себя руками за плечи. Кажется, ему хочется оказаться отсюда подальше. Тишина становится напряженной.
— Ну давай, парень, не тяни! — наконец не выдерживает Лестер. — Что за пожар? И почему личная встреча? Я смотрю, ты даже куклу снял.
— Я... я все еще не верю сам себе, — слабо улыбается Тилос, но его лицо сразу искажает непонятная гримаса. — Но, похоже, среди нас есть... — Он запинается. — Предатель.
— Что? — брови Стеллы изумленно лезут вверх. — Как тебя понимать?
— Действительно! — поддерживает Менован. — Что еще за сказки на ночь глядя? Кого и в чем ты обвиняешь?
— Пока не знаю... — дергает плечом Тилос. — Но я могу с уверенностью сказать, что логика работы Робина преднамеренно изменена. Кто-то — или что-то — держит его под своим контролем, заставляя искажать результаты работы.
— Невероятно! — всплескивает руками Лангер. — И кто же, по-твоему, их искажает? Я?..
— Погоди, Лангер! — обрывает его Ведущая. Она единственная из всех не выказывает своих эмоций. — Думаю, что тебя-то как раз никто не винит. Тилос, давай по порядку. Что и где ты нашел? Не волнуйся. Здесь только друзья. Нет нужды чувствовать себя виноватым.
— Я уже полгода исследую Робина вместе с Лангером и... Джао, — поднимает на нее напряженный взгляд молодой Хранитель. На последнем имени он слегка запинается. — Когда я обнаружил фальсификацию идущих выборов, решил потренироваться на способностях Робина проникать в сторонние вычислительные системы. Ну, и залез в несколько машин территориальных восточных избиркомов, которые накапливали и передавали данные, и посмотрел, что там лежит. Ввод данных с участков там уже завершился, так что сведения об итогах голосования должны были оставаться неизменными. Я не запоминал их специально, но у меня хорошая память, цифры в памяти отпечатались. А потом я заметил, что сумма голосов по Восточноокеанскому региону, сохраненная в машине Центризбиркома, отличается от суммы, которую я вычислил ранее.
— Ну разумеется! — сварливо замечает Лангер. — В тот момент люди Шварцмана как раз занимались фальсификацией.
— Нет. Я просматривал данные в Центризбиркоме уже ПОСЛЕ того, как специалисты СОД вычистили закладки и провели сбор данных повторно. Результатам следовало совпадать с точностью до голоса. Но они расходились! А когда я повторно влез в машины территориальных избиркомов, сохраненные в них данные оказались совсем другими, чем ранее.
— Ты уверен? — спрашивает Суоко. — Ты не мог перепутать? Сколько машин ты проверил?
— Шесть в Восточноокеанском регионе. И еще три в Среднем, но там я не уверен, что помню все правильно.
— Мы сейчас с легкостью все поймем, — хмуро бросает Скайтер. — Тилос, кто числится победителем по данным, которые хранятся в центральной машине сейчас?
— Кислицын. Тридцать три процента голосов.
— Что? — одновременно восклицают Стелла, Менован и Лестер.
— А по реальным данным, которые я хорошо помню, победил Перепелкин с тридцатью одним, — Лангер яростно трет лоб. — Кислицын набрал двадцать три с половиной. Неужто Шварцман все-таки умудрился фальсифицировать данные в избиркомах по всей стране, да еще и в центральной машине? Но как?
— Прошу прощения, я закончу, — Тилос поднимает руку. — Я знаю, кто модифицировал итоги голосования.
— Кто же? — переспрашивает Скайтер.
— Робин. Он признался сам, когда я удивился вслух.
— Робин! — резко спрашивает Суоко. — Ты слышал наш разговор. То, что сказал Тилос, правда?
— Да, Ведущая, — спокойно соглашается голос из пустоты. — Результаты выборов фальсифицировал я. И данные в вычислительных машинах, и отметки в бумажных бюллетенях, так что пересчет голосов бессмысленен.
— Но почему?
— Нет данных.
— Что означает "нет данных"? — взрывается Лестер. — Робин, с каких пор ты действуешь без приказа, как лунатик? Ты же обязан нам подчиняться.
— Я подчиняюсь указаниям Совета.
— И не знаешь, почему совершил такое... такое... без приказа?
— Погоди, Лестер! — останавливает его Лангер. — Зайдем с другого конца. Робин, откуда пришел приказ на проведение фальсификации? Изнутри организации Хранителей? Или извне?
— Такого приказа не отдавал ни один человек, являющийся Хранителем.
— Приказ отдан существом, не являющимся человеком?
— Подтверждаю.
Дружный вздох изумления. Растерянные взгляды на соседей.
