— Нет никакого подвоха. Ты не забывай — с кем имеешь дело. Я — Бабка. Моё слово — в цене. А тут — все откровенно. Если ты увидел ошибку, то подскажи... Это, кстати, всех касается.

Ванесса указала:

— Вот тут слабое место. А если портал в Полис, на территорию нашего пансионата пробить не удастся?

Все уставились на Бекаса.

— Знаете, мы никогда такого не практиковали... Но у нас, сами понимаете, двадцать четыре портальщика. Эти люди... И не только люди... Они кровно заинтересованы в развитии поселения. Даже если не найдём выход непосредственно в Полис, то где-нибудь рядом всё равно обнаружится выход канала. Просто, всем скопом примемся за систематический поиск и что-нибудь да найдём.

— Так. Ладно. Где нам можно заночевать?

— Пойдёмте, я вас провожу, — предложила Елизавета, — у нас несколько домиков подготовлены для заселения, но пока пустые.

Когда остались одни и начали готовиться к ночлегу, Скорый спросил:

— Мила, у тебя эта схема, что — сразу возникла?

— Да, Пашенька, сразу. У меня больше сорока лет опыта составления таких многоэтажных операций.

— Мы с Виталькой, с партнёром моим, тоже такие схемы чертили. Но чтобы так подробно и так...

Короткий подсказал:

— Исчерпывающе...

— Да...

Пашка понял — он, в лице Шефа, имеет дело с финансовым гением. Помотал восхищённо башкой. А Бабка скомандовала:

— Так. Ладно. Устраиваемся на ночлег.

Когда утром собрались уходить из кластера, Бекас сказал Бабке:

— Шеф, я тут полночи сидел над этим листиком. Мне понравилось... Я обсудил с некоторыми старожилами... Мы готовы работать в этом направлении.

— Хорошо, тогда и мы тоже приступаем. Стройка там у нас уже наверно идёт... Надеюсь... А ориентир ты знаешь — церковь, пустырь, пятно черноты. Если вы найдёте выход прямо на наш участок, мы ставим там ангар и портал в нём. И начинаем работать. Если находите выход где-то в другом месте, я покупаю этот участок, и ставим ангар там. Ну давай, Бекас, будь здоров. У нас ещё дела.

— Подождите, — остановила Ванесса. Она подошла к Бекасу.

— Я сегодня ночью выяснила, что ваш кластер — стабилен. Так что не беспокойтесь. Он никогда не перезагрузится.

— А... Откуда информация?

Ванесса в ответ только неопределённо пожала плечами. Остальные загадочно хмыкнули. И бригада, в сопровождении четырёх портальщиков, пошла в перелесок, где на полянке были вкопаны два побелённых столбика.

Глава 47. Скреббер

В Уйтаке накрапывал мелкий, неспешный дождь.

Бабка встала посреди комнаты и прощупала окрестности.

— В соседнем доме кто-то есть.

— Что будем делать?

— Как обычно, — ответил Скорый — Вырубим всех и поспрошаем с пристрастием. Кто такие, откуда, куда, зачем...

Бабка привычно задрала куртку, Пашка так же привычно прильнул к её спине.

Во дворе соседнего дома стоял самодельный броневичок, переделанный из четыреста шестьдесят девятого уазика. А в помещении сидели четыре человека, две женщины и два мужика.

Пашка тут же притушил им мозги. Одна дама попыталась закрыться какой-то ментальной завесой, но не успела. Вырубилась.

Пошли проверять — что за банда.

— О! — развела в ограде руками Бабка. — Свои люди. До боли знакомая колымага. Чё их сюда-то занесло...

Зашли в дом. Скорый поинтересовался:

— А кто это такие?

Мила перечислила, тыкая пальцем.

— Якорь, Дания, Гунн и Янка-Заря. Буди. Это наши, из Полиса.

Скорый собрал оружие у спящих рейдеров и поставил его к стене в дальний угол. На всякий случай. И только потом залил всей спящей компании бодрости. Те зашевелились, заохали. Одна девушка.. Или женщина... Чёрт его разберёт, в этом Улье... Подняла глаза:

— Бабка? А ты тут чего?

— Ну... Я могу задать тот же вопрос.

Дания, опираясь на стенку, пошатываясь, встала. Пашка-то не особо наградил энергией пришельцев. Реакция у всех замедленная.

Женщина наконец окончательно проморгалась.

— Не поняла... Вы, что — грабите нас?

Бабка глянула на Иглу. Та безразлично пожала плечами. Никакой, мол, опасности.

Бабка усмехнулась:

— Нужны вы мне больно. Вас грабить — только время терять. Вставайте давайте, чего развалились. Кто закрыться пытался?

Другая девушка ответила насупившись:

— Ну, я.

— Плохая реакция. Хе-хе.... Так. Ладно. Якорь, тут больше никого не было, кроме вас?

— Да вроде нет, никого.

— Ну, тогда ладно. Пошли бригада... Счастливо оставаться.

— Так дождь же. Пересидите.

— Не сахарные, не растаем.

— Это... — подал голос Якорь, — у вас бензина не найдётся? Мы заплатим.

Бригадные переглянулись. Отправляться в рейд без бензина, это уж совсем... Вторая команда поняла это недоумения. Якорь объяснил:

— У нас в лесу около Кошкуля правый бак снизу пробило. На что-то напоролись. Дыра с карандаш. Пока поняли что к чему, топливо вытекло. Думали тут разживёмся. Нет ничего...

— А как сюда добрались?

— Толкали...

— Бак-то залатали?

— Нет. Нечем... Просто на левый переключились. Толку-то... Он пустой.

— Ладно. Посидите. Мы сейчас.

И бригада двинула выковыривать из-под завала пепелац.

Разбросали ветки, раскатали тент от дождя и вернулись к посёлку.

Бабка посетовала:

— Что-то мне не нравится на сыром сиденье задницу мочить. Короткий, ты включи-ка печку, пусть салон подсохнет. А мы пока в доме пересидим.

Зашли в помещение.

Бригада Якоря завтракала.

— Присоединяйтесь.

— Нет спасибо, — отказалась Бабка, — мы уже. Сейчас у нас салон высохнет... Сиденья мокрые... Мы вас на прицеп, и до Кошкуля дотянем. А там и заправка есть.

Якорь за всех ответил:

— Да. Это нормально. Мы у тебя в должниках будем.

Бабка погрозила пальцем:

— Ловлю на слове.

Заря полюбопытничала:

— А как вы тут оказались? Я не почувствовала ничего. С какой стороны вы пришли?

— Ты, деточка, ментат?

Янка покивала.

Бабка дальше разговор не поддержала. И ничего объяснять не стала. Хоть Заря и обиделась.

Поговорили о жизни. Якорь пожаловался на неудачный рейд. За восемь дней путешествия двадцать шесть споранов и две горсти гороха. Ни янтаря, ни чёрных.

— Стоило из-за такой мелочи переться такую даль, — горевал Якорь. — Послезавтра подходит срок Векселю кредит возвращать, а у нас в карманах вакуум.

Бабка успокоила:

— Не надо ничего Векселю возвращать. Ему теперь без надобности.

Команда вылупила глаза. А Якорь настороженно спросил:

— Сдох, что ли?

— Ага... А мы немного подсобили.

Якорь прямо захлебнулся от восторга:

— Вы что?!... Вы Векселя кокнули?!

— Кокнули, кокнули, — вздохнула Бабка. — На днях озаботились этим вопросом. А то, засранец, совсем обнаглел.

Якорь засомневался:

— А что это ты так откровенно о таком говоришь?

— А чего скрывать. Весь Улей и так уже в курсе. Это вы шастаете где попало, телевизор не смотрите, радио не слушаете, газет не читаете.

— Так, нет тут газет! — возмутилась Янка.

Вся кодла заржала как табун. А Якорь пояснил наперснице:

— Это была шутка.

Бригада Якоря перешла в состояние приподнятого настроения. Оно и понятно.

Бабка только спросила:

— Много должны были?

Якорь помотал огорчённо головой:

— Ох, Бабка... Много.

Потом ткнул в деда:

— А старикан у вас что, тоже в бригаде?

— Дед-то? Нет. Он у нас пока в процессе самоопределения.

Через часок Короткий пошёл на, улицу проверил пепелац на пригодность для посадки пассажиров, вернулся и сообщил о готовности.

Привязали уазик на трос и поперли в Кошкуль. Благо дорога хорошая — асфальт.

Там, ручным насосом, якорёвские заправили УАЗ. Налили про запас в пару канистр, и, следом за Бабкой, усевшейся за баранку, потянулись маленьким караваном домой, через Кошкульскую тайгу.

Пашка был доволен. Заработали хорошо. Две белых, это вам не банан сибирский. Кроме того заключили неплохую устную сделку. И это тоже — огромный плюс. Нарисовались интересные перспективы.

Хотелось поскорее увидеть Беду. Что-то на сердце было неспокойно. Уж больно непростая ситуация сложилась в Полисе. Подумал про себя:

— Чёрт. Не надо было отпускать в администрацию. Там такая гадкая заварушка. Такие амбиции зашевелились. Все жрать теперь друг друга начнут, как пауки в банке. А Мария там сидит, блин, и определяет — к какой породе относится каждая тварь. Приеду, запрещу ей работать с администрацией. Сами пусть разбираются.

В лесу, точнее в тайге, за Кошкулем, бригада Якоря отстала, поэтому на выезде на шоссе, то, которое параллельное железке, пришлось остановиться и ждать.

Бабка вдруг напряглась:

— Это, что за хрень собачья? Это... Твою же мать!!

Она завела пепелац и вжала педаль до полика. Багги рванула на запад, как ошпаренная. Из леса на шоссе выскочил уазик, и тоже сходу развил максимальную скорость.

Пашка недоумевал:

— Бабка, что случилось?

Ответа не получил. Милка сосредоточенно рулила выжимая из лунохода всю мощность.

Игла строго спросила:

— Милка! Что стряслось?

Та ответила коротко:

— Скреббер!

И все повернулись в сторону кормы. Броневичок безнадёжно отстал, хоть и пёр примерно под сотню. Пашка развернул кресло и собрался опустить КПВ, но Бабка зарычала:

— Не стрелять, мать вашу! Не стрелять!

Дугин увидел, как вековые сосны раздвинулись словно трава, и на простор выкатилось нечто.

Зря Бабка говорила, что скреббер не похож ни на что. Он похож на насекомое. Точно-точно. Если взять переднюю часть богомола и присобачить её к туловищу сороконожки, получится почти что скреббер.

Грязно-коричневая махина, размером с железнодорожный состав из тепловоза и пары-тройки прицепленных вагонов. Вот такой, примерно, размерчик.

На самом верху передней, вертикально поставленной части, на высоте примерно трёхэтажного дома, развевалась грива из волос, похожих на бесцветное оптическое волокно. Спереди, сверху вниз, по туловищу "кентавра", разместились два ряда глаз, по три штуки в каждом. Глаза эти, размером с доброе покрывало, напоминали азиатские, из-за своей раскосости, да к тому же были сетчатыми, сложенными из крупных ячеек. Сразу от глаз, вниз, полукругом опускалось вертикальное ротовое отверстие. Оно, обрамлённое перемежающимися щупальцами и жвалами, заканчивалось между передними конечностями. В этот "ротик" спокойно влез бы весь пепелац целиком. Остальное сегментное тело тянулось метров на сорок. Каждый сегмент опирался на пару ног, оканчивающихся овальной когтистой опорой, такой, как распорки у автокрана.

Скотина выползла из леса на шоссе, остановилась, постояла неподвижно секунд пять. Седая грива поднялась дыбом, и по Улью прокатился низкий клекочущий рёв.

Внутренности у Пашки завибрировали под мощной звуковой волной. Он усилием воли подавил нарастающую панику. И через секунду подавил панику у всей бригады. Уходить от такой опасности надо спокойно и рассудительно.

Бабка гнала как на формуле-1, шепотом складывая многоэтажный мат. Резина на кустарно отрегулированных развалом-схождением колёсах, задымилась.

Существо постояло на кромке леса, попереступало своей сотней ног, развернулось, и подалось на восток, в сторону моря черноты.

— Стой Бабка. Он уходит ... Бабка, слышишь?! Останови, не гони, а то убьёмся где-нибудь нахрен!

Бабка затормозила луноход. Пашка заглянул через спинки сидений на своего шефа. Лица не видел, но руки, впившиеся в руль, побелели и подрагивали. Дугин отдельно плеснул начальнику спокойствия. Бабка, не поворачиваясь, сказала:

— Спасибо, Паша.

За ту минуту, что отрывались от скреббера, они упороли от леса километра на три. А то и на все четыре.

Пашка оглянулся назад, посмотреть — как там команда на уазике.

Те подлетели к багги и затормозили, подняв тучу пыли.

Якорь выскочил из-за руля и распахнул пассажирскую дверцу. Залез в салон и как-то странно там завозился. Потом, с Гунном, подмышки и за ноги вытащили из салона девушку, Янку-Зарю. Нехорошо вытащили. Как тряпичную куклу. Положили на траву, головой на колени Гунна, засуетились вокруг. Пашка просканировал её на скорую руку. Пробормотал:

— Да твою же мать!

— Что? — забеспокоилась Бабка.

— У девочки сердце остановилось.

Бабка скомандовала:

— Сиди! Не лезь!

Но из пепелаца уже вылазила Игла.

Она укорила Милку:

— Подруга, ты что, с ума сошла?! Там женщина умирает!

Пашка выметнулся из салона, подлетел к лежащей на обочине, белой как извёстка, девушке.

Следом выкатилась Тьма. Она выхватила из талисмана шприц и вколола Янке всё содержимое.

А Пашка оттолкнул сидящих перед Зарёй на коленях Якоря и Данию и положил руки на девичью грудь. Левое предсердие порвалось. Клапан не открылся. То ли от природы слабенький орган, то ли инфразвуком долбануло так мощно.

Ванесса присела с другой стороны и тоже констатировала:

— Разрыв сердца.

Очнувшаяся под спеком Янка тихо спросила:

— Я умру?

— Не знаю девочка, — откровенно ответила прямолинейная Ванесса.

Та обречённо закрыла глаза и слёзы потекли по вискам.

Пашка не дискутировал. Некогда. С полминуты он сращивал разорванный мускул. Сияние над его руками клубилось, потрескивало и шипело коронарными разрядами. Ванесса подсказала:

— Павел, под аортой ещё посмотрите.

— Это где?

— Дайте руку.

И Игла указала Пашке ментально на трещинку под сплетением крупных сосудов.

— Хорошо, Павел Дмитриевич. Теперь запускайте.

Скорый запаниковал:

— Ван... Игла, я не знаю как...

— Смотрите... Видите, вот здесь. Это предсердный узел. А это желудочковый. Сможете их активировать.

— Попробую.

Удалось только с четвёртой попытки. Оказывается надо было воздействовать не на собственную нервную систему, а на дублирующую её грибницу. Пашка плеснул туда энергии, и сердце заработало. Скорый проследил ещё немного за неровным процессом. Немного успокоил его. И орган мощно погнал кровь по организму.

Дугин попробовал растворить образовавшиеся сгустки в капиллярах. Получилось. Минуты полторы он исправлял последствия сбоя кровеносной системы. Сил на эти, вроде бы мелочи, ушло огромное количество. Девушка порозовела и ровно задышала. Открыла глаза, прошептала:

— Говорят, перед смертью всегда легко становиться.

Пашка усыпил её на всякий случай. И от перенапряжения потерял сознание. Успел почувствовать, как его голову подхватила Тьма, не дала ему брякнуться мордой на гравий.

Очнулся в машине, полулёжа на своём сиденье. У губ тут же появилась фляжка. Хлебнул, посмотрел. Над ним склонилась его Танечка. Он попытался встать, но она прижала его к креслу: