Тем временем, известие о назначении даты свадьбы между принцессой любви и капитаном королевской дневной стражи по цепочке передалось по всему составу поезда, постепенно обрастая подробностями и красками.

...

Шагнув из полумрака вагона на освещенную ярким солнечным светом платформу, Биг Макинтош тут же увидел большую толпу встречающих. Бизоны, земные пони, единороги, немногочисленные грифоны из числа наемной охраны — все они стояли широким фронтом, одетые в красочные наряды, с букетами цветов в руках. Стоило им увидеть жениха и двух его жен, как живая стена колыхнулась вперед, послышались радостные и возбужденные голоса. Из общей массы вперед вышли кузен и вождь Громокопыт, красующийся расшитым яркими кристалликами и зубами каких-то животных жилетом.

Стоять на месте было нельзя, так как сзади уже напирали Шайнинг и Каденс, которых в спины подталкивали Эпплджек и Эпплблум, подталкиваемые другими гостями. Охрана высокородных пони благоразумно воспользовалась другими дверями, часть из них вышла даже с противоположной стороны состава.

Самый крупный бизон, развернувшись к толпе в полоборота, поманил к себе кобылку, одетую в пышное белое платье с полупрозрачной фатой, скрывающей мордочку. Она была невысокой (для своей расы, но не уступала той же Эпплджек как ростом, так и объемами фигуры), всем своим видом излучала скромность и неуверенность...

— Кузен! — земной пони в ковбойской шляпе и клетчатой рубашке, широко улыбаясь, раскинул в стороны руки и уже подошел на расстояние пары шагов. — Я уже думал, что мне самому придется жениться на этой красотке... ради исполнения договора, разумеется.

По чувствам ударило ощущение чужого голода. Столь всеобъемлющего, что на миг вестник Бога Пороков усомнился, не сам ли его испытывает. Однако в следующую секунду он взял себя в руки и, растянув губы в ответной улыбке, веселым голосом произнес:

— Каденс, Шайнинг... барьер.

В следующую секунду одновременно произошли сразу несколько событий: принцесса любви и капитан дворцовой гвардии, не задавая вопросов, вошли в резонанс как на тренировке, активируя расходящийся защитный купол фиолетово-розового оттенка, который, достигнув "кузена", отшвырнул его к толпе встречающих. Сами "бизоны" и "пони", осознав, что их раскрыли, тут же скинули маскировку и вскинули арбалеты, в которые превратились букеты цветов. Откуда-то из-за поезда прозвучал взрыв, состав покачнулся, но устоял на рельсах, однако же локомотив уже был не в состоянии сдвинуться с места.

Щелк-щелк-щелк...

Арбалетные болты сорвались в полет и пронзили магический купол, словно бы его и не существовало. "Рыцарь порока" успел движением рук бросить Алу и Сноу Лайт на землю, после чего повернулся боком к приближающимся снарядам и выпустил вокруг тела магическую ауру, не слишком надеясь на ее эффективность.

— Ложись! — трубным командным голосом взревел Армор, роняя на землю невесту и закрывая ее своим телом.

Темно-красный аликорн, следя, как к нему приближаются острые матовые наконечники, так же хотел бы упасть вниз... но за ним стояли растерявшиеся Эпплджек и Эпплблум. В следующую же секунду думать уже ни о чем не хотелось, так как острая боль пронзила правое плечо и кончик крыла. Под кожей начал распространяться нестерпимый жар, переходящий в жуткую агонию...

— Маки! — перед затуманенным взором появилась обеспокоенная мордочка Сноу Лайт, а до сознания неохотно дошел факт того, что вестник Бога Пороков стоит на коленях, в то время как его руку перевязывают лоскутом ткани, оторванным от платья кобылы. — Все будет хорошо, ты только потерп...

Договорить пегаска не успела: в бок ей врезался еще один арбалетный болт, вошедший на половину глубины в левую подмышку. Белая летунья лишь дернулась, взмахнула крыльями и с широко открытыми глазами упала вперед, прямо в руки мужа. В последние мгновения от нее полыхнуло удивлением, после чего все эмоции разом отрезало, будто бы их и не было.

— Сноу... Как же... Как же так? — держа в руках маленькое хрупкое тело, в котором ещё секунды назад горела яркая искра жизни, "рыцарь порока" ощущал острую боль где-то в груди, а перед глазами на мгновение все помутилось, после чего по морде скатились две слезы. — Я ведь не успел...

"Или не захотел? Признайся себе: ты осознанно откладывал момент, чтобы признаться ей и предложить стать пороком. А ведь она бы согласилась".

Укоряющий голос в голове звучал знакомо и отчетливо. Не узнать его было невозможно: в конце-концов, Макинтош много раз слышал подобные слова, разговаривая... с собой.

Крики, вспышки заклинаний, звуки сталкивающегося оружия... все это бушевало вокруг, но воспринималось через призму обрушившегося на разум безразличия. Охрана оттесняла гостей, в том числе и сестер вестника Бога Пороков к поезду, где удобнее было держать оборону, а Шайнинг командовал бойцами, сцепившимися с существами, похожими на скелеты пони, обтянутые матово-черной жесткой кожей, за спинами у которых виднелись прозрачные крылья насекомых, а на головах вспыхивали магией кривые рога.

"Чейнджлинги решили напасть не во время коронации".

Отметило сознание очевидный факт, когда руки осторожно опускали невероятно легкое бездыханное тело на примятую землю. К самому "рыцарю порока" враги еще не подобрались только благодаря тому, что Эльвира, Севира и Алу, а так же еще несколько грифонов и ночных пегасов создали живую стену в виде полукруга, не подпуская никого ближе чем на четыре метра. Учитывая, что арбалеты больше не стреляли, то можно было сделать вывод, что их боезапас закончился...

"Какое мне дело до арбалетов?".

Звуки вернулись рывком, мысли тут же понеслись, будто сорвавшись в галоп. Сердце, сжимающееся от чувства сдавливающей его боли, внезапно взорвалось жаром, распространившимся по телу смывающей слабость волной ярости. По мысленному желанию в правой руке появился амулет, похожий на фарфоровую пластинку с тщательно выведенными рунами, который тут же был раздавлен сжавшимися в кулак пальцами. Высвобожденное заклинание-маяк сверкнуло и угасло.

...

"Бить, рвать, давить".

Алая пелена все никак не отступала...

"Бить, рвать, давить".

Перед глазами мельками картинки...

"Бить, рвать, давить".

Уродливые существа, худощавые и хрупкие, вооруженные мечами, копьями и арбалетами...

"Бить, рвать, давить".

Они пытались сражаться: нападали толпой с разных сторон, били издалека, резали крылья...

"Бить, рвать, давить".

Ему не было больно, потому что разум затопила дикая, необузданная ярость, а подстегнутая магией и божественной силой регенерация заживляла даже самые опасные раны за секунды.

"Бить, рвать, давить".

Сперва он использовал магию и гранаты, вроде бы стрелял из ружья и размахивал алебардой...

"Бить, рвать, давить".

Крушить врагов голыми руками, которые обзавелись внушительными когтями, было гораздо удобнее и... правильнее?

"Бить, рвать, крушить".

В первые минуты было тяжело, так как враг оказался слишком многочисленным и давил со всех сторон. Если бы не поезд, при помощи розовой аликорна и белого единорога превращенный в крепость, все было бы кончено, так и не успев по настоящему начаться.

"Бить, рвать, крушить".

Вот рука вестника Бога Пороков, отразив выпад очередного меча легким касанием плоской стороны клинка, сжимается на горле очередного перевертыша. Тварь вспыхнула изумрудным, превращаясь в белую пегаску с синей гривой и алыми глазами...

Он надеялся сбить "рыцаря порока" с толку, но ошибся. Рык новой волны ярости вырвался из горла, а затем до ушей донесся хруст ломаемой шеи...

"Бить, рвать, давить".

В какой-то момент стало легче: на поле боя во вспышке заклинания телепортации появились ночные пегасы... Много ночных пегасов, возглавляла которых темно-синяя аликорн...

"Бить, рвать, давить...".

Голова Макинтоша мотнулась от удара из стороны в сторону, заломленные за спину руки грозили выскочить из плечевых суставов, грудь жгло огнем и из оскаленного рта стекала струйка пены...

"Бить, рвать, давить".

Они отняли... Они отняли что-то очень важное... Отняли что-то ценное, ценность чего не была видна... Ценность не была видна, пока это не отняли...

"Бить, рвать, давить".

Голова снова мотнулась, а затем еще раз. Вырваться никак не получалось...

"Бить... Рвать... Давить...".

— Маки! Очнись, Маки!

До сознания наконец донесся чей-то голос. Кто-то звал его и... плакал? Неважно... Ничего не важно...

" Бить... Рвать...".

Дышать стало тяжело, голову зафиксировали в одном положении, к губам что-то прикоснулось. Стиснутые зубы разомкнулись и в рот скользнуло нечто длинное, мягкое и скользкое, что тут же переплелось с его собственным языком. Удивление оказалось столь велико, что алая пелена на миг рассеялась, позволив увидеть мордочку темно-серой суки.

"Алу! Моя... Алу".

Вспышка осознания потянула за собой цепочку ассоциаций. Еще несколько секунд и...

— Ну наконец-то. — шумно и облегченно выдохнул Шайнинг, стирая с морды грязно-багровые капли, размазавшиеся по щеке неровными полосами. — Ну и напугал ты нас, братишка. Я уж думал, придется девчонок за Элементами Гармонии отправлять.

— Милый. — стоявшая рядом с женихом Каденс, платье которой оказалось так же испачкано и порвано в нескольких местах, тронула жеребца за руку и недовольным голосом добавила. — Не смешно.

Разорвав поцелуй, сука тут же уткнулась лбом в грудь темно-красного аликорна, всем телом стараясь прижаться к его оголенному торсу.

— Ученик, если ты обещаешь вести себя спокойно, то я могу тебя отпустить. — прозвучал голос Луны из-за спины Макинтоша.

Боль в плечах напомнила о том, что руки все еще заломлены за спину. Однако вестник Бога Пороков ответил лишь одно слово:

— Постараюсь.

Хватка на локтях ослабла, а затем и вовсе исчезла. Принцесса ночи, оценив обстановку, отошла в сторону и, уже направляясь к спешно разбитому палаточному лагерю, заявила:

— Я займусь пострадавшими и организую поиски пропавших без вести. Отдыхайте.

...

— Твои сестры, Твайлайт и их подруги спят. — поведал немного отошедшему от срыва "рыцарю порока" белый единорог, помогая дойти до нескольких ящиков, установленных вокруг магического костра. — Мы и тебя пытались усыпить, но структурированную магию ты разрушал, а бить так, чтобы оглушить... в общем, никто не решился.

— И на том спасибо. — обнимая одной рукой Алу, в сражении получившую несколько неглубоких и уже залеченных ран, отозвался красный аликорн, по словам очевидцев несколько раз едва не лишившийся крыльев из-за своего безрассудства.

Темно-серая сука, чья одежда превратилась в ничего не скрывающие лохмотья, не произнесла ни единого слова и только прижималась к мужу, наотрез отказываясь отцепляться и время от времени мелко подрагивая. Каденс, глядя на них, виновато прятала глаза, считая своей ошибкой то, что арбалеты преодолели ее магический барьер.

— Бизонов и жителей Эпплузы нашли в амбарах за городом. — решил сменить тему разговора Шайнинг. — К сожалению, живы не все...

— Громокопыт? — усевшись на один из ящиков и устроив у себя на коленях Алу, вестник Бога Пороков вопросительно приподнял брови, ощущая ноющую боль во всем теле, слабость и опустошение.

— Мертв и, по всей видимости, уже как пару дней. — капитан дворцовой гвардии скривился. — Видимо, его не смогли захватить живым... или не захотели. Твой кузен... тоже...

— Ясно. — хмуро кивнул "рыцарь порока.

Говорить что-то еще казалось лишним, но Каденс все же добавила:

— Твою невесту нашли живой, но в себя она придет не раньше, чем через пару дней. Знаю, это не вовремя, но...

— Спасибо. — отозвался принц тайн (на краю сознания которого промелькнула мысль, что ему больше подошел бы титул "принц безумия").

"Жениться все же будет нужно: не только с политической и экономической точки зрения, но и с моральной. Не хватало мне еще начала разброда среди бизонов и местных пони по причине гибели лидеров...".

С дел грядущих, мысли соскользнули на события минувшие. Гибель Сноу Лайт, неожиданная и какая-то нелепая, поставила жирную точку в душевных метаниях и задавила нерешительность. В ближайшие дни Алу ожидало перерождение в порок, а какой именно — уже не важно. С сестрами все было сложнее: прежде чем предлагать им перерождение, следовало рассказать хотя бы часть правды о собственной сущности (предсказать их реакцию на известие о том, что Биг Макинтош уже двенадцать лет как мертв, а его место занял какой-то демон, было не сложно).

"Кризалис сбежала, когда поняла, что нападение провалилось: даже не попыталась сразиться с Луной. С одной стороны ее даже можно понять, но простить... Не-е-ет, с этой костлявой тварью нам не по пути. Она посмела отнять у Алчности ценность, и за это ей придется дорого заплатить. Весь ее народ дорого заплатит за это нападение".

Заклинание сна сплелось легко и непринужденно. Пригревшаяся и вроде бы успокоившаяся Алу мирно засопела, погрузившись в сон без сновидений.

— Макинтош...? — Шайнинг встал на ноги вслед за братом по табуну, рефлекторно подставив руки, когда темно-красный аликорн передал ему свою младшую... теперь уже старшую жену. — Надеюсь, ты не задумал какую-нибудь глупость.

— Мне нужно побыть одному. — шевельнув крыльями, ответил вестник Бога Пороков. — Присмотрите за ней?

— Не беспокойся. — откликнулась Каденс, вставая рядом с женихом. — И не уходи далеко: чейнджлинги могут прятаться в городке.

— Целовать тебя, чтобы успокоить, я не буду. — пошутил Армор, за что получил несильный подзатыльник от нежно-розовой аликорна. — Ауч...

Хмыкнув на дурачество... наверное, все же членов семьи, "рыцарь порока зашагал в сторону покосившихся вагонов поезда. Пройдя несколько шагов, он остановился и негромко произнес:

— Эпплджек и Эпплблум... Если со мной что-нибудь случится, не бросайте их.

— А Эпплроуз и Литл Мун? — опередив белого единорога, задала вопрос принцесса любви.

— А за право взять их на воспитание вообще разразится небольшая война. — невесело хмыкнул Макинтош. — Но ставлю я на победу Селестии и Луны.

...

Изнанка встретила его разрухой и густым серым туманом, стелящимся над равниной, тянущейся от горизонта до горизонта. Нормальная видимость заканчивалась на расстоянии пары метров в любую из сторон, дальше начинались размытые темные силуэты, хрипящие и рычащие, чавкающие и воющие от боли. С первого же взгляда становилось понятно, что схватка в реальном мире, окончившаяся множеством трупов (подавляющее большинство принадлежало чейнджлингам), сильно отразилась на своем искаженном отражении.

"Драка всех против всех... Вот где царит настоящее безумие".

Крутанувшись на месте, Макинтош рубанул ребром левой ладони по горлу твари, похожей на перевертыша, но с шестью руками. Раздался хруст, тело безвольно упало на землю и начало истаивать, но справа и слева прыгнули еще двое уродцев, которых пришлось ловить телекинезом и сдавливать, ломая кости...