— Будь по твоему, в этот раз, не до шуток нам сейчас, — не стал спорить с дочерью жеребец. — Заграничный принц уже, нас заждался во дворце. Мне скажи свое решение: ты готова?..
— Без сомнения, — словно бросаясь в воду, выдохнула принцесса.
— Вот и чудно, дорогая, — улыбка тронула губы правителя. — Я тобой горжусь.
— Я знаю, — отозвалась зеброчка, соскакивая на пол и вставая на все четыре ноги.
* * *
"Как же это... напряжно", — подумала Женя, разглядывая испуганную (уже вторую на ее памяти) фальшивую принцессу.
Однако же ситуация не успела перерасти в полноценную панику, как от дверей раздался вполне узнаваемый звонкий голос:
— Зебры, пони, остальные... почему такие злые?
Все взгляды переместились к источнику голоса, чтобы увидеть входящую в спальню Жасмин, которую сопровождали двое зебродраконов и мастер Октавий, весело посверкивающий глазами из-под полуприкрытых век. Зеброчка же, пользуясь общим ошеломлением и не давая никому вставить хотя бы слово продолжила, обращаясь уже к кобыле, которая ее заменяла:
— Дорогая, извини, задержалась я в пути. На сегодня ты свободна, можешь в комнаты идти.
— Благодарю, принцесса, — споро поднявшись на ноги и низко поклонившись, незнакомка поспешила к выходу, стрельнув злым взглядом в сторону белой пони.
— У вас есть ко мне вопросы, предложения и угрозы? — вновь вернула к себе внимание Жасмин, осматриваясь холодным взглядом. — Если нет, то я прошу: покиньте комнату мою.
Подкрепляя слова своей подопечной, алхимик молча изобразил жест, словно бы звал кого-то за собой и развернувшись вышел прочь. Тут же стражники и остальные зебры, обходя госпожу по широкому кругу, последовали за ним, стараясь не вызывать недовольства принцессы.
Земная кобылка, неуверенно переступив передними ногами, покосилась на дверь и тоже хотела уйти, ощущая себя крайне неуютно из-за того, что опять влезла куда-то не туда. Однако хозяйка покоев приняла решение за нее:
— Женя, разве ты слуга, чтоб тебя я прогнала?
— Не слуга, — согласилась ученица принцессы Луны.
— Лучше ты скажи, тогда: ведь мы — друзья? — двери уже закрылись, оставляя двух кобыл наедине. — "Нет" или "да"?
"Как-то слишком уж стремительно все меняется: еще минуту назад я сама была допрашивающей, а сейчас, как-то неожиданно стала допрашиваемой. И ведь нельзя не ответить, так как это будет автоматически означать "нет"", — мысли роящиеся в голове не отразились на выражении мордочки синеглазки, за которым внимательно следила младшая кобылка.
— Да, Жасмин, мы — друзья, — про себя же земная пони добавила, что только друзья смогут терпеть все выкрутасы этой полосатки.
— Я... очень рада, — уголки губ принцессы приподнялись и она сделала несколько шагов вперед, после чего порывисто обняла напрягшуюся собеседницу передними ногами. — По заслугам и награда.
— Чт... Ммм? — ощутив на своих губах мягкие губы младшей кобылки, ученица принцессы Луны широко распахнула глаза.
— Хихи, — отстранившись, Жасмин прикрыла рот правым передним копытцем, — Ох, Женя, ты бы видела себя. Мне конечно крайне лестно, что следишь за мною честно, но коль мы с тобой — подруги, будь добра, под страхом муки, не совать свой нос туда, где совсем не ждут тебя.
Веселость в поведении зеброчки, резко сменившаяся серьезностью, почти переходящей в озлобленность, выбила Женю из колеи не хуже чем выходка принцессы секундами ранее. Подобное сбивало с толку и, чего уж врать себе, пугало, заставляя напрягаться и ожидать непонятно чего. Как дурная служанка, память, что сидит в закоулках мозга, услужливо подкинула картинки из прошлого, где похожим приемом пользовалась одна пони...
— Мы с тобой договорились? — поторопила собеседницу с ответом Жасмин.
— Да, — односложно ответила белая пони.
— Хорошо, — удовлетворенно прикрыв глаза, кивнула принцесса. — Тогда идем.
Примечание к части
Вот как-то так.
Жду отзывов.
Свадьба 4
Принцесса Жасмин и Женя, усилиями служанок были облачены в красно-золотые (зеброчка) и сине-золотые (земная пони) свободные одеяния, представляющие из себя отрезки ткани, скрепленные многочисленными зажимами и заколками, подвязанные шелковыми поясами и украшенные многочисленными подвесками. Однако, невзирая на то, что белая кобылка начала ассоциировать себя с новогодней елкой, все же украшений на нее нацепили едва ли не больше, чем игрушек на самое большое праздничное дерево, выглядело это все вполне симпатично. Тот же факт, что благодаря наряду не придется сверкать крупом перед взглядами тысяч незнакомых зебр, окончательно помогал смириться со своей судьбой.
На самом деле, ученица принцессы Луны вовсе предпочла бы не участвовать в данном мероприятии, ну, или присутствовать в роли лишь наблюдательницы, но Сунрайс Шейк, Баттерфляй и Цезарь, а после них еще и Жасмин, попросили сыграть роль подружки невесты. Если первую троицу синеглазка могла понять, так как подобное действие могло помочь создать положительное отношение жителей столицы к пони, то принцесса Зебрики вряд ли сама пришла к этой мысли. Впрочем, у нее и выбора особого не было, так как других подходящих кобыл в зоне досягаемости не наблюдалось.
И вот началась свадебная церемония: торжественная процессия, окруженная зебромантикорами и зебродраконами в алых и золотых доспехах, медленно и как казалось Жене — печально, выползла из ворот дворца, оказавшись в первом районе Рима. Невеста с подружкой и жених с другом, в роли которого выступал Драгун, сменивший обычную броню на багровое одеяние, ехали на платформах запряженных крупными полосатыми жеребцами в золотой сбруе с колокольчиками. Дорогу перед ними усыпали лепестками цветов, парадный оркестр играл торжественный марш, в небе летали пегасы, позади которых развевались длинные и широкие цветные ленты, закручивающиеся кольцами и спиралями, рисуя незабываемую картину. Герольды, заканчивая друг за друга фразы на высоком наречии, объявляли о торжественном событии, свидетелями которого повезло стать жителям столицы...
— У меня от улыбки уже мордочку сводит, — пожаловалась Жасмин, вынужденная сидеть на подушечке и махать правым передним копытцем зебрам, собравшимся по обеим сторонам от дороги.
— Хм? — белая кобыла подозрительно покосилась на принцессу.
— Не подмена я и не фальшивка, — закатила глаза к небу невеста. — Чувствую, что совершаю я ошибку... Но высоким слогом говорить не так-то просто, когда нужно изъясняться коротко и ясно.
— Ладно, — земная пони хмыкнула, а затем добавила: — Поверю тебе на слово. Тем более, что разоблачать тебя сейчас — не лучшая идея.
— Ммм... — прикрыв глаза, Жасмин растянула улыбку чуть шире и в ее голосе зазвучал искренний энтузиазм: — А ведь идея хороша; сорвем мы свадьбу без труда. Если сейчас ты нападешь...
— И не мечтай, — прервала собеседницу синеглазка. — Я не самоубийца. А даже если бы была, расстаться с жизнью, более простой бы путь нашла.
— Жаль, — искренне вздохнула зеброчка, продолжая приветственно улыбаться и махать хуфом ликующей толпе полосатых жеребцов и кобыл всех возрастов.
— Жизнь вообще несправедлива, — согласилась белая пони. — Тебе еще повезло.
На этом разговор прервался и дальше пассажирки парадной платформы ехали молча, не забывая при этом приветствовать римлян, бросающих охапки лепестков роз под ноги страже. В какой-то момент ученица принцессы Луны подумала, что сейчас идеальный шанс для нападения каких-нибудь повстанцев, ведь, чтобы вывести эскорт из строя, нужно всего-лишь кинуть им вместе с цветами, какую-нибудь сильную отраву... можно даже с отложенным эффектом.
"Наверняка это предусмотрели. Да и пегасы с единорогами рядом, так что, в случае чего — прикроют", — думать о том, что в первую очередь прикрывать будут принца синеглазка себе запретила, все же ей и без того стало крайне неуютно изображать из себя мишень.
Добравшись до широкой площади, процессия остановилась на несколько минут и когда затихли музыка с ликующими возгласами толпы, по очереди короткие речи произнесли сперва Жасмин, а затем Сунрайс Шейк. После этого снова грянули поздравления, шум музыки и взметнулись вверх кубки с вином...
Повернув вправо, процессия проследовала к воротам в стене, разделяющей первый и второй районы Рима. Здесь процедура с произнесением речей, а также поднятием тостов за долгую и счастливую совместную жизнь принца и принцессы повторилась, после чего платформы направились в третий район...
Двенадцать раз Жасмин и Сунрайс Шейк произносили одни и те же речи, неизменно встречаемые восторженными возгласами и пожеланиями счастливой совместной жизни. Между этими событиями, сопровождаемыми поднятиями кубков с алкоголем, примерно по полчаса процессия тащилась от одной площади к другой. Где-то в середине мероприятия, из-за пекущего с небес солнца, монотонной деятельности и выпитого клюквенного морса (который заменял для главных действующих мордочек вино) Женя была готова взвыть от желания спрыгнуть с платформы, чтобы броситься искать туалет. Удушливые ароматы цветов, от которых в носу начало зудеть, а в уголках глаз образовывались слезы, совершенно не становилось легче или приятнее находиться под перекрестием взглядов.
"Наверняка я сейчас похожа на настоящую подружку невесты, растрогавшуюся из-за торжественности свадьбы", — саркастично подумала белая кобыла, вытирая слезы бархатным носовым платком.
Все плохое и хорошее имеет свойство заканчиваться, вот и данная процедура подошла к логическому завершению: после очередного повторения речей, процессия завернула к дворцу и, спустя некоторое время, скрылась за воротами отделяющими обитель Цезаря от остального Рима. Приободренная скорым освобождением от несения повинности подружки невесты, земная пони внимательнее стала осматривать горожан, многие из которых находились в состоянии сильного подпития и радовались уже не принцу с принцессой, а сами по себе (за компанию вместе со всеми остальными).
Вопреки подспудному ожиданию синеглазки, никаких неприятных происшествий за время пути не случилось: никто не нападал, не пытался отравить или швырнуть в пони гнилые овощи... даже колеса у платформ ни разу не заклинило. Это можно было принять за хороший знак, но Женя наоборот сильнее насторожилась, буквально каждым сантиметром своей шкуры ощущая, что что-то произойдет. Ведь, как гласит закон подлости: "Если что-то может пойти не так, оно пойдет не так".
Воспользовавшись тем, что Баттерфляй пришел помочь своей невесте спуститься с платформы (в праздничном одеянии это было той еще задачкой) ученица принцессы Луны поделилась с ним своими тревогами. Пегас не стал отмахиваться и пообещал, что сделает все возможное, чтобы хотя бы их охрана была готова к всевозможным неожиданностям, а затем сменил тон на заговорщический и заявил:
— Я жду твой подарок, как и все остальные гости.
— Садист, — буркнула синеглазка, морально измотанная церемонией представления народу жениха с невестой, так что совершенно не взволнованная собственным выступлением перед публикой.
— Нужно быть проще, дорогая, и пони к тебе потянутся, — безмятежно улыбнулся Атрибут Милосердия.
— Они и без того ко мне тянутся, не успеваю по копытам бить, — парировала белая кобыла.
— Хочешь об этом поговорить? — вскинул брови розовогривый пегас, одетый в бело-золотую, с голубыми вставками, военную форму. — Неужели ты уже кого-то из местных присмотрела?..
— Угу, — с совершенно серьезным видом ответила земная пони, а когда Баттерфляй уже открыл рот, чтобы возмутиться или наоборот похвалить (от него всякое можно было ожидать) заявила: — Розиту.
— ...тоже неплохо, — пожал плечами пегас. — А она это знает?
— Она это и предложила, — хмыкнула ученица принцессы Луны. — Даже предложила родить жеребят вместо меня.
— Хоу, — крылатый жеребец качнул головой. — Я, конечно, не специалист, но разве кобылка от кобылки может родить? Или алхимия Зебрики уже и до этого дошла? Неужели... Неужели жеребцы больше не нужны?
К концу фразы мордочка желтого пегаса стала такой грустной, а взгляд настолько печальным, что синеглазка едва удержалась от того, чтобы потрепать его по макушке и поцеловать в лобик. Вместо этого она произнесла:
— В качестве отца для жеребят она предлагала тебя.
— А... Ну, тогда ладно, — облегченно улыбнулся Атрибут Милосердия. — Можешь сказать ей, что я — против.
— Хм? — удивленно изогнув брови, Женя наклонила голову.
— Я — однолюб, — подмигнув собеседнице, объяснил розовогривый летун. — Это не в традициях пегасов, но я считаю, что изменять любимой кобылке, даже с ее разрешения, нельзя.
— Гхм... — поперхнувшись заготовленной фразой, белая пони спросила: — А как же табуны?
— Так в них же несколько жеребцов, а не кобылок, — беспечно отозвался Баттерфляй.
В этот момент они вошли в центральный зал, где по периметру были расставлены кресла и столики, а в центре установлена невысокая круглая сцена. Разговор пришлось прервать, так как синеглазке следовало поспешить за ширму, чтобы привести себя в порядок перед выступлением. Однако, желтый пегас успел коснуться губами ее щеки и шепнуть на ухо "Я в тебя верю", прежде чем отправиться к тронному возвышению Цезаря, расположенному точно напротив главного входа.
Ощущая, как вспыхнули щеки, Женя фыркнула и раздраженно проворчав в ответ нечто невразумительное, поспешила к Розите, уже дожидающейся свою госпожу у боковой двери.
* * *
Солнце уже висело над городскими стенами, грозя вот-вот закатиться за их край и погрузить районы празднующего Рима в полумрак, а затем и сумерки. Корнелий Брут сидел на раскладном стульчике под навесом и ленивым взглядом смотрел на дворец, который этой ночью станет основным местом событий, способных перевернуть если не весь мир, то хотя бы Зебрику.
— Кому-то не хватает власти, кому-то богатств, а другим — славы, — произнес грузный полосатый жеребец, вставая рядом со старым другом. — Я никак не могу понять, за что сражаешься ты.
— Когда я был жеребенком, Цезарь отправил моего отца на северные рубежи, где он и погиб во время очередного конфликта с пони, — Брут выдержал паузу и заявил: — Тогда я поклялся, что всем им отомщу.
— Как-то это... несерьезно, — после непродолжительного молчания заметил собеседник.
— Когда я стал старше и попытался поступить на службу в гвардию Цезаря, мне отказали, а затем моя подруга вышла замуж за гвардейца... и тогда я поклялся, что всем им отомщу, — все тем же тоном продолжил говорить Корнелий.
— Так это все — из-за неразделенной любви? — изумился тучный жеребец.
— Когда я стал еще старше и мы с семьей переехали ближе к северу, где земля была дешевле, а заработки — выше, произошел очередной набег пони, которые убили моих бабушку и дедушку, а мать и сестру увели в рабство, в то время как сам я был вынужден защищать торговый путь, по которому чиновник из Рима сбегал со своей семьей, — губы жеребца дрогнули, растягиваясь в подобие оскала. — Тогда я поклялся, что всем им отомщу.
— М-да, лучше бы я не спрашивал, а ты — не отвечал, — вздохнул собеседник. — Согласен, тебе действительно есть за что не любить пони и Цезаря. Но не думаешь, что все это... как-то слишком, для личной мести?
