Они невольно взялись за руки. Радужные переливы Ворот быстро приближались. Сжимая узкую, но сильную ладонь Хьютай, Анмай вдруг понял, что не испытывает страха, — разве что странное, приятное томление. Почему-то он был твердо уверен, что они достигнут своей цели, и даже, возможно, вернутся... но куда?..
Он взглянул на Хьютай.
— Ну, вот и всё, — вдруг тихо сказала она. — Начинается последняя часть нашей истории. Я чувствую, что она будет самой интересной! Мы увидим то, чего не видел ещё никто. А здесь... Тэйариин долго правили в этом мироздании, обрекая многие расы на беспросветное угасание, а избранных, — на угнетение слабых. Но теперь всё изменилось. Их эра завершена. Началась эра Золотого Народа. Они поведут остальных, и мне очень хочется узнать, что выйдет из этого. И я надеюсь, что узнаю... если здесь не исчезнет самое понятие о свете. А пока... — она повернулась к Айэту. — У тебя нет такого опыта с разнообразными пространственными переходами, как у нас. Это очень больно. Напряги все мышцы и задержи дыхание, — это немного поможет. Глаза можешь закрыть.
Юноша подчинился, смешно зажав глаза руками.
— А теперь мы, — Хьютай улыбнулась. — Держись!
Радужно полыхающая стена внезапно разверзлась, открывая всю глубину темной бездны, — стрельчатый, уходящий в бесконечность Туннель. По его граням навстречу им текли струи, реки живого света.
Ну вот и всё, — подумал Вэру. — Обещание исполнилось.
Он не закрыл глаз, и видел, как вся бесконечность Туннеля вдруг устремилась им навстречу.
Потом серая мгла погасила сознание.
Конец второй части
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ:
ПУТЕШЕСТВИЕ ВВЕРХ
Пролог: кто тот, что думает?..
Удивительная история Анмая Вэру и его подруги увлекла очень многих. Первые её описания появились, ещё когда Анмай жил на Уарке. Самое подробное из них составил Маоней Талу, знавший Вэру лично, — с трех до шести лет (самому Анмаю тогда было девять). Повзрослев, они вновь встретились, и все пять последних лет своей жизни Талу записывал все сведения о Едином Правителе, какие только мог узнать. Но его история осталась неоконченной, — он погиб в Великой Войне, хотя Хьютай нашла и сохранила его записи. Подобные описания составляли и враги Анмая, конечно, с чисто практическими целями (так называемые досье). Но их труды погибли вместе с ними. Сам он никогда не пробовал описать свою жизнь, очевидно, считая её неинтересной.
В Файау этим никто не занимался, — ведь у них были матрицы Вэру и бессчетные воплощения с них. В Линзе, где Анмай пробыл год, его личность также вызвала всеобщий интерес. Но лишь Айэт, которому Вэру многое рассказал о себе, решился описать его историю, — впрочем, очень подробно и точно. Позднее она, хотя и в измененном виде, вошла в Рэтиа, и так стала известна всем.
Дальнейшие дела и приключения Дивной Пары описаны симайа, объединившими все доступные этой вселенской сверхрасе источники. Их историю следует признать абсолютно достоверной и полной, — с одним единственным исключением. Никто не знает, что сталось с "Укавэйрой" после ухода из Р`Лайх. Всякая связь с ней оборвалась сразу после входа в Ворота Соизмеримости, и никогда более не восстанавливалась. Самые тщательные поиски ничего не дали, но симайа не считали, что Анмай погиб, — ведь во Вселенной возможно всё. Поэтому всё, что случилось потом, вся удивительная история Путешествия Вверх, осталась известной лишь ему самому.
Глава 13.
Изгнание навечно
Я считаю, что существуют бесчисленные миры, образующие безграничную совокупность в бесконечном пространстве. Я считаю, что этот мир, и миры, и совокупности миров рождаются и уничтожаются.
Джордано Бруно.
Очнувшись, Анмай решил, что перерыв в сознании был мгновенным, — в серой пустоте времени не было. Он лежал, точнее, плавал в силовом поле, всё ещё сжимая руку Хьютай. Она и Айэт, казалось, спали, — их глаза были закрыты, лица спокойны. Сам Анмай чувствовал, что спит наполовину, — в голове всё плыло, и он никак не мог сосредоточиться. Мысли словно таяли в сером тумане, — таком же, каким мерцал экран. Ему показалось, что в нем проступило лицо Вайэрси, и что голос симайа разбудил его, но в тот же миг видение исчезло. Он понял, что они всё ещё летят в Туннеле Дополнительности, и отчаянный зовущий крик ему лишь привиделся.
Он потерял всякое представление о времени, — серый, обволакивающий сознание туман не рассеивался, — но прошло никак не меньше нескольких минут. Произошло нечто немыслимое, — пролетая триста мегапарсек в секунду, они мчались в никуда, словно не было никаких Листов. Он даже боялся представить, на какое расстояние они удалились от Р`Лайх.
Когда ему уже начало казаться, что они так никогда и не вырвутся из серого сумрака, в его сердце возникло новое мучительное ощущение, — "Укавэйра" достигла точки выхода. Затем словно раскаленные иглы вонзились в основание позвоночника и в нервные узлы. Анмай взвыл от боли, запрокидывая голову, и вновь лишился чувств.
......................................................................................
Он очнулся, ощутив, что Хьютай трясет, — довольно сильно, — его голову. Она испуганно склонилась над ним, ещё лежащим на силовой подушке. Анмай слабо улыбнулся ей, и сел, взглянув на экран.
Его словно ударили по глазам, — тьма, абсолютный мрак, словно все звезды погасли. Но нет, присмотревшись, он увидел тусклую красную точку в углу экрана, рядом ещё одну... и всё.
— Где мы? — спросил он.
Хьютай усмехнулась.
— Не знаю. Мы едва пришли в себя.
— Мультипланар, — приказал Вэру.
Экран мигнул. Тьма не рассеялась, но точки превратились в два косматых, мертвенно-красных солнца, — красные карлики, насколько он понимал. И больше — ничего.
— "Укавэйра", где мы? — спросил он.
Ответа не было несколько бесконечных секунд, и их охватил страх — если "Укавэйры" больше нет...
— Произошла очень неприятная вещь, — машина говорила напряженно, но тихо. — Вход в Ворота Соизмеримости вызвал гравитационный всплеск, а моя масса и так огромна... Я ошиблась, скользнув по грани безвременья. Мне удалось избежать коллапса, но время в Туннеле почти остановилось. Очевидно, именно так исчезали Нэйристы, — во времени. А может, и нет. По крайней мере, не все.
— Сколько... сколько лет прошло? — спросил Анмай, уже понимая, что произошло нечто немыслимое и безысходное.
— Нельзя сказать точно. Примерно — больше ста миллиардов.
Они застыли, чувствуя, как внезапно слабеют ноги. В это нельзя было поверить, но сомневаться не приходилось. Эта тьма...
— Вы пытались... установить связь? — спросил Вэру.
— Да. Ничего.
— А Кунха? — спросила Хьютай. — Какая физика нас окружает?
— Мы не нашли никаких признаков Кунха. Физика вернулась в состояние, которое можно назвать естественным. Наши гиперсканеры не видят никаких следов использования Йалис, вообще никаких признаков разумной или любой иной деятельности.
Анмай вздохнул. Только что он покинул полное надежды мироздание, а сейчас оказалось, что всё это, — в прошлом. В очень далеком прошлом...
— Мы можем вернуться к Р`Лайх? — спросил Айэт. Он явно думал о том, что стало с его Юваной в этой бездне лет.
— Нет. Не-планеты, как звезды и галактики, движутся. Рассчитать их движение на сотни миллиардов лет вперед невозможно. Мы просто не знаем, где его искать. Сомнительно, что мы улетели дальше, чем ожидали, и с такого расстояния, — в принципе, — заметить Р`Лайх, с его размерами можно. Но... расширение Вселенной ускорялось все эти миллиарды лет. Сейчас радиус видимости, — всего несколько миллионов парсеков. Мы не сможем её обнаружить, — даже если она до сих пор существует.
Айэт опустил голову. Анмай видел лишь лохматую шапку его густых волос, касающихся плеч. Плечи юноши вздрагивали.
— Ювана... — едва слышно сказал он. — Ладно, — он повернулся к ним. На его губах застыла горькая усмешка. — Что вообще происходит в... этом времени?
— Ничего, — ответила "Укавэйра". Но в глубине экрана поплыли изображения.
Они уселись, — прямо на пол, — и стали смотреть.
......................................................................................
Звезды и галактики вечны по сравнению с живыми существами, и с существами разумными. Но всему приходит конец. Анмай знал мироздание, которому было пятнадцать миллиардов лет. Сейчас оно стало почти в семь раз старше. За это время все яркие звезды сожгли свой водород и превратились в белые карлики, а потом погасли. Правда, большая часть звезд, — красные карлики, — ещё продолжала светить. Их светимость была столь ничтожна, что их запасов водорода хватит ещё на триллионы лет. Все остальные звезды превратились в остывшие шары вырожденной материи, мертвые пульсары и черные дыры. Новые звезды давно не рождались, — во Вселенной не осталось водорода, она заполнилась тяжелыми элементами. Весь межзвездный газ и пыль давно сконденсировались в бесчисленные холодные, мертвые шары, и пустота стала прозрачна, как никогда.
Даже галактики исчезли, — их центральные части сжались, сколлапсировали в огромные черные дыры, а окраинные звезды разлетелись, и теперь почти равномерно заполняли бывшую межгалактическую пустоту...
Между звездами и вокруг них носилось множество планет, — гораздо больше, чем раньше. Но все они были так рассеяны, что одну от другой отделяли миллионы световых лет. Их солнца давно погасли, и они застыли при температуре... нет, не абсолютного нуля. Тепловое излучение, испущенное бессчетными звездами, нагрело пустоту примерно до двадцати градусов Кельвина, вместо трех, но это ничего не изменило. Это и была та тепловая смерть, о которой думал Анмай.
На множестве планет, вращавшихся вокруг ещё светивших красных солнц, не осталось жизни, — её там и раньше не было. Да если бы она и зародилась, и достигла разума... Анмай боялся представить, насколько будет изолирован такой мир. И какие темные будут там ночи, — ночи, небосвод которых не озаряет ни одна звезда...
"Укавэйра" раскинула вокруг себя гигантские сверхчувствительные сети, улавливая все возможные виды энергии, но всё было тщетно. За прошедшее время горизонт видимости сократился катастрофически, а в доступной ей сфере диаметром в тридцать миллионов световых лет не нашлось никаких признаков разума и жизни. Никаких. Даже Лист — граница их Вселенной — был невидим.
Анмай лишь сейчас осознал, что не только животные виды, но и сами цивилизации смертны. Приходит срок, — и они исчезают, не оставляя никакого следа. Теперь они исчезли все, — и Вселенная была столь же пуста, как и в первые годы после своего рождения.
Даже в мечтах он не смел заглядывать в столь далекое будущее, — но он в нем оказался, и понял, что все усилия были напрасны и тщетны. Чего бы ни достигли симайа, они давно исчезли, и от всех их трудов не осталось даже праха...
"Укавэйра" не смогла обнаружить ни одной астроинженерной конструкции, — все не-планеты давно распались или сколлапсировали. Она посылала сигналы, используя все возможности не-пространственной связи, — ей никто не отвечал. Они оказались в полном одиночестве.
— Это изгнание навечно, — вдруг тихо сказал Айэт. — Мы захотели узнать то, что недоступно любому разумному существу, — и поплатились. Мы видим то, чего никто не должен видеть. И даже вернуться назад мы не можем, — только идти дальше вперед.
Анмай кивнул. Он знал, что движение по стреле времени, в конечном счете, возможно лишь в одну сторону...
Он встряхнул волосами. В глубине сознания ещё таилась совершенно сумасшедшая мысль о том, что они смогут найти какой-то способ вернуться обратно. Он с трудом смог прогнать её. Они были действительно изгнаны — навечно.
......................................................................................
Как ни странно, отчаяние их не охватило. Им самим ведь ничего не грозило, а Анмай на своем опыте убедился, что события, не задевающие его лично, даже самые чудовищные, могут лишь интересовать, но не пугать, — он понял это ещё во время Великой Войны на Уарке. Айэту пришлось хуже, — он лишился любимой. Но и эта потеря была ожидаемой, и, значит, не такой тяжелой. Они отлично знали, на что идут, знали, что однажды окажутся в полном одиночестве. Пусть это произошло гораздо раньше, чем они ожидали, — но они ожидали этого. И постепенно, когда они поняли, что уже ничего не смогут изменить, их стало охватывать любопытство, — такое же, какое охватывает человека в большом и совершенно пустом доме: даже недоступные прежде зоны иных участников Кунха были им открыты.
— Знаешь, я... очень рад, что полетел с тобой, — сказал Айэт. — Если бы не ты, меня уже не было бы...
Он смолк, поняв, что сказал глупость, но он был прав. Им действительно выпала пускай не самая счастливая, но, наверное, самая интересная судьба, — они пережили всех, включая и своё родное мироздание.
......................................................................................
— Интересно, — продолжил Айэт. — Мы можем попасть в теневую Вселенную? — Он не забыл своей давней мечты.
— Мы можем послать туда нашу часть, и она увидит столько же, сколько увидели бы мы, — ответила "Укавэйра". — Приготовьтесь!
Вэру показалось, что его вывернули наизнанку. Во всяком случае, боль была ужасная. Но он не смог найти отличий, — если они и были, несчетные прошедшие века стерли их, обратив родину людей в такую же мертвую пустыню. Самые тщательные, длившиеся несколько часов наблюдения не нашли даже малейших следов жизни. Они даже не смогли понять, чем же это мироздание когда-то отличалось от их собственного. Разочарованный Айэт спросил:
— А Стена Света? Её энергия настолько велика, что разбивает атомные ядра до водорода. За ней мироздание как бы омолаживается. За это время она успела уйти на сотню миллиардов световых лет, но мы вполне можем её догнать. Может быть, там...
— Нет, — на сей раз, ответ машины был мгновенным. — Её мощность всё же слишком мала, чтобы разрушить компактные ядра выгоревших звезд. А иная прибавка водорода не будет значить ничего. За её фронтом новых звезд не образуется.
Анмай сник, просто не зная, что делать. В его родной Вселенной не осталось ничего, — по крайней мере, ничего, достойного того, чтобы здесь задержаться. Им оставалось лишь следовать первоначальному плану, и лететь дальше, — во Вселенные, перестроенные Мэйат, а затем и Файау.
Он отлично понимал, что там они увидят то же, что и здесь, — и не мог смириться с этой мыслью, поверить, что его народ тоже сгинул, не оставив никакого следа...
Билась в его голове и ещё одна мысль, — о том, что не только они попали в это запредельное будущее. Такое было возможно, и даже вполне вероятно. Но отыскать таких изгнанников они не могли, — пустота слишком велика, а им тоже незачем было здесь оставаться. По крайней мере, в этой Вселенной не нашлось никого, кто мог ответить на сигналы "Укавэйры". Единственная родина разума ныне полностью опустела. Кунха, длившаяся бездну лет, давно подошла к концу, — никто не выиграл, проиграли все. Если ещё где-то и остался разум, — то только за её пределами.
