— Если же Флот победит в битве за оборонительный периметр, эти дзюсины будут ждать серьезной ошибки адмирала, чтобы раздув ее, свергнуть его с вершин власти.
— Согласен с Вами, Коити-сама — задумчиво согласился монарх, в свою очередь, взяв в руку чашку с чаем — но, Вы точно уверены в том, что за этим эмиссаром, генералом 'Ивановым', стоит лично господин Сталин? Это не может быть игра какой-то группировки в русской Армии?
— Ваше Величество, после уничтожения группы маршала Тухачевского в Красной Армии просто нет группировки, способной вести игру такого масштаба — почтительно возразил маркиз — да и сам факт прибытия генерала 'Иванова', того самого человека, который от имени господина Сталина договаривался с фельдмаршалом Роммелем и его сподвижниками, служит убедительной 'верительной грамотой'.
— Очень на то похоже, что господин Сталин этим предложением начал зондаж на поле теневой дипломатии — своим предложением он показывает серьезность намерений, и, дает понять нам, с кем он согласен иметь дело. Ведь он не отправил русского посла просить аудиенцию у меня или принца Коноэ — хотя она была бы дана немедленно; нет, ничего подобного. Он сделал ставку на старые связи имперской военной аристократии — тех самых людей, с которыми Мицумаса-сама искал и находил общий язык почти три десятилетия назад.
— Полагаете, Коити-сама, это однозначный намек на то, что для России сейчас основой основ являются стратегические интересы, а не новомодные идеологические догмы? — Хирохито не столько спрашивал, сколько размышлял вслух.
— Ваше Величество, судя по тому, что сейчас происходит в Европе, и, в особенности, в Германии, коммунистические догмы сейчас являются ничем иным, как прикрытием возрождения Российской Империи — другое дело, что эта Империя не в пример могущественнее, чем при русских царях — высказал свое мнение Кидо — именно поэтому я считаю, что с русскими сейчас можно и нужно иметь дело — невозможно договориться с фанатичными большевиками, не признающими ничего, кроме мировой революции — но, две Империи вполне могут договориться о партнерских отношениях. В конце концов, при Вашем царственном деде Империя Ямато и Российская Империя договорились об устраивающем обе стороны разделе сфер влияния в Маньчжурии (Кидо имеет в виду договор 1907 года В.Т.). У господина Сталина еще в 30-е годы была устойчивая репутация реалиста — по крайней мере, в том, что касалось международных отношений (соответствует РеИ В.Т.); поэтому, я считаю необходимым не отвергать предпринятый им зондаж..
— Рискну выразить Вашу мысль короче, Коити-сама — грустно улыбнулся император — американцы предлагают нам безоговорочную капитуляцию, жизнь на их условиях — но, с потерей чести; поэтому имеет смысл выслушать предложения господина Сталина, хотя бы потому, что хуже уже не будет. Да и опыт немцев дает основания для некоторых надежд..
— Да, Ваше Величество — маркиз Кидо, грубо нарушая этикет, прямо посмотрел Тэнно в глаза — американцы предлагают нам выбор между смертью и жизнью без чести. Собственно, это трудно назвать жизнью — это существование животного или растения, ибо человек не может жить без чести. Насколько удалось выяснить нашим разведчикам, нечто подобное они готовили немцам: по плану Моргентау немцам предстояло сохранить физическое существование, заплатив за это всем, что делает их немцами — честью, воинской доблестью, научными достижениями, промышленным могуществом.
— Немцы нашли выход — Вы это хотите сказать? — спросил Хирохито — И Вы, в отличие от принца Коноэ не опасаетесь того, что господин Сталин планирует устроить у нас коммунистическую революцию?
— Да, Ваше Величество — прямо ответил Кидо — я не верю в то, что фельдмаршал Роммель или генерал-полковник Гудериан стали коммунистами. Еще меньше я готов поверить в то, что господин Сталин вдруг решил начать промышлять примитивным обманом — ведь в 30-е годы Советская Россия оказалась одной из очень немногих стран, которая всегда отстаивала свои стратегические интересы (соответствует РеИ В.Т.). Нет, он для этого слишком умен — он понимает, что репутация государственного деятеля, не делающего глупостей, не менее ценна, чем сильная промышленность, победоносная армия, или золотой запас. Не думаю, что ему нужна коммунистическая революция в Империи Ямато — в его интересах дружественная России страна Ниппон, способная стать опорой России на Дальнем Востоке, а не залитые кровью дымящиеся руины.
— Впрочем, у нас еще есть немного времени — мы сможем посмотреть на происходящее в Германии, и сделать нужные выводы, насколько господин Сталин склонен держать свое слово, данное врагам — закончил маркиз.
— Коити-сама, Вы упомянули о старых связях имперской военной аристократии — Вы не знаете, как обстоят дела со связями наших военных с бывшими немецкими заговорщиками? — осведомился император.
— Государь, насколько я знаю, самые тесные связи с прорусскими кругами германского генералитета поддерживают не армейцы, а моряки — ответил Кидо.
— Хорошо, Коити-сама — поручаю Вам встретиться с Мицумаса-сама, и, передать ему мое поручение, заключающееся в наведении подробных справок у немцев о заключенном ими с русскими соглашении — приказал монарх — нам надо хотя бы примерно знать, на что можно рассчитывать, договариваясь с Советской Россией. Или нет, я вызову его к себе завтра — и Вы поставите ему эту задачу в моем присутствии.
— Пока же отправляйтесь отдыхать — я вызову Хидэки-сама и Кая-сама на десять часов утра. Разумеется, мне понадобится Ваша неоценимая помощь.
Спокойной ночи, Коити-сама.
Спокойной ночи, Ваше Величество.
Послесловие четвертое.
Примерно тоже время, что и в предыдущем послесловии, дом генерала Тодзио. Присутствуют: премьер-министр Империи, генерал Тодзио Хидэки и дзюсин, генерал Абэ Нобуюки.
— Хидэки-сама, прошу Вас принять мои самые искренние извинения за то, что я осмелился побеспокоить Вас в столь неурочный час, прервав Ваш отдых — церемонно извинился генерал Абэ — единственное, что в самой малой степени может извинить мой непростительный проступок, это срочность доставленных мной известий.
— Нобуюки-сама, мой дом открыт для Вас в любую минуту дня и ночи — не может быть и речи о какой-то Вашей вине передо мной — заверил нежданного гостя заинтригованный генерал Тодзио — когда его поднял из постели слуга, сообщивший, что генерал Абэ просит немедленно его принять, первой его реакцией было искреннее удивление, перебившее даже раздражение от неурочного визита. Действительно, Нобуюки-сама, безупречно воспитанный самурай, грубо нарушивший элементарные правила этикета — это было нечто, плохо укладывающиеся в представления генерала Тодзио о жизненных реалиях. Особо интересно было то, что они принадлежали к враждующим группировкам генералитета — так что могло привести генерала Абэ в его дом?
Генерал Абэ сообщил новость — и, по мере изложения, сердце старого самурая покрывалось льдом. Сбывались его худшие опасения — адмирал Енаи начал свою игру с русскими, причем он ухитрился заручиться полной поддержкой маркиза Кидо, склонившего к поддержке Енаи самого Тэнно. Оставалось только вознести свою благодарность Богам за то, что корпоративная солидарность в душе Нобуюки-сама оказалась сильнее не только старой вражды, но и строжайших требований этикета.
— Нобуюки-сама, я не просто благодарен Вам за принесенные известия — я Ваш вечный должник — коротко сказал Тодзио, когда Абэ закончил свою речь.
— Это не стоит Вашей благодарности — я всего лишь исполнял свой долг самурая, имеющего честь служить Тэнно под знаменами Армии — возразил Абэ.
Старые противники обменялись взглядами, прекрасно поняв друг друга — старая вражда не была забыта, но корпоративная солидарность армейского генералитета перед лицом общего врага, командования Флота, была выше внутренних распрей, так что Тодзио и Абэ знали, что могут твердо рассчитывать на поддержку друг друга.
— Не смею дальше отнимать драгоценное время Вашего отдыха — вежливо поклонился Абэ — позвольте мне откланяться, время уже позднее.
— Позвольте, Нобуюки-сама, выразить Вам мою глубочайшую благодарность — ответно поклонился Тодзио — и не менее глубокое почтение, проводив Вас до машины.
— Не могу возразить Вам, в надежде хоть немного загладить мою безмерную вину перед Вами — теперь Абэ решил в мельчайших деталях соблюсти старый этикет.
После вежливого прощания, вылившегося в продолжение обмена взаимными любезностями, генерал вернулся в дом. Приказав слуге принести еще чаю, он погрузился в нерадостные размышления — понятно, что сорвать заключенную Енаи с русскими сделку уже невозможно; завтра его, вместе с министром финансов, вызовут во дворец, где ему будет отдан личный приказ Тэнно, основанный на рекомендациях дзюсинов.
Хидэки Тодзио было плевать на золото, он был бережлив, но не жаден, относясь к той категории людей, для которых деньги являются средством достижения поставленных целей, но, никак не самоцелью. Страшно было другое — Енаи и его сподвижники уже успели о многом договориться с господином Сталиным, если он пошел на то, чтобы поставлять вооружение, рискуя грандиозным международным скандалом. Сейчас надо было думать о срыве этих договоренностей, а не о судьбе нескольких десятков тонн золота.
Традиционный для японской политики вариант решения проблем такого рода, заключавшийся в убийстве ключевых фигур враждебной группировки, отпадал автоматически — во-первых, и Енаи, и Кидо, затевая эту интригу, не могли не понимать, что ставки в этой игре намного выше их жизней, поэтому их наверняка очень хорошо охраняли; во-вторых, убийство лидера Флота и доверенного советника Тэнно почти гарантировало начало гражданской войны между Тесю и Сацума, что, в текущих обстоятельствах, стопроцентно гарантировало гибель Империи.
Убивать эмиссара господина Сталина было бессмысленно, даже если бы его удалось обнаружить и пробиться к нему сквозь охрану — Красный Сегун просто пришлет новое доверенное лицо, вот и все.
Решение надо было искать в другом месте — и бывший шеф Кэмпейтай Квантунской армии (соответствует РеИ В.Т.) застыл в раздумье.
Умевший мыслить логически, он решил начать с начала — как, демоны ада, Енаи вышел на контакт со Сталиным?! Вариантов было ровно два — или адмирал использовал свои старые связи, наработанные еще в те времена, когда он был военно-морским атташе Империи в Петрограде и офицером связи Императорского Флота при адмирале Колчаке, во время его сибирской эпопеи; или он воспользовался своими немецкими связями, выйдя на Красного Сегуна через посредников. В первом случае ничего сделать было невозможно; во втором же, появлялся шанс посеять раздор между адмиралом и его немецкими друзьями. Этот шанс звали Рихард Зорге.
— Я займусь этим завтра, после того, как улажу все навалившиеся дела и текущие вопросы — решил генерал Тодзио — надо будет отдать соответствующий приказ министру внутренних дел, генералу Кисабуро Андо; несколько дней уйдет на соблюдение необходимых формальностей, связанных с необходимостью соблюсти необходимые формальности — и, все. И в любом случае, Вам, Мицумаса-сама, придется объясняться со своим немецким другом, генералом фон Хаусхофером, относительно смерти его ученика. А сейчас надо ложиться и постараться заснуть — завтрашний день будет тяжелым.
Послесловие пятое.
Утро следующего дня, императорский дворец, личный кабинет Тэнно. Присутствуют: император Хирохито, лорд-хранитель печати маркиз Коити Кидо, премьер-министр, генерал Хидэки Тодзио, министр финансов Кая Окинори. Чуть позже посетителем этого кабинета станет адмирал Мицумаса Енаи.
После неизбежных официальных приветствий и предложенного Тэнно чая, настало время перейти к делу.
— Господа, Мы очень озабочены подготовкой к генеральному сражению за оборонительный периметр Империи — официально сообщил монарх тему встречи — к нашей безмерной печали, промышленность не может снабдить Наших доблестных воинов нужным количеством оружия должного качества. К счастью, один из Наших верных самураев, достопочтенный адмирал Енаи, сумел договориться с гайдзинами о закупке необходимого оружия. Наши мудрые советники рекомендовали нам одобрить предложение доблестного и мудрого адмирала Енаи. Поэтому Мы отдаем Вам, господин премьер-министр, и Вам, господин министр финансов, Наш личный приказ — Вы должны, в течение нынешних суток, выделить из золотого запаса, находящегося в ведении министерства финансов, двадцать тонн золота в слитках. Их следует передать достопочтенному адмиралу Енаи. Вот текст моего личного приказа, господа.
Все было ясно — никакие возражения, разумеется, в форме самых верноподданных обращений, были невозможны. Решение было окончательным — его можно было только выполнять, со всем мыслимым рвением и точностью.
— Слуга Божественного Тэнно счастлив выполнить его приказ! — склонился в глубоком церемониальном поклоне генерал Тодзио.
— Слуга Божественного Тэнно счастлив выполнить его приказ! — повторил слова и поклон премьер-министра министр финансов.
— Я не сомневаюсь в том, господа, что Вы безупречно выполните мой приказ — император благосклонно наклонил голову — сейчас же я попрошу Вас немного подождать в приемной Мицумаса-сама, мне необходимо уточнить с ним некоторые детали — и Вы сможете немедленно приступить к выполнению приказа.
— Коити-сама, пригласите адмирала Енаи — вежливо попросил монарх, что было знаком большого благорасположения Тэнно к лидеру Флота.
Вежливо раскланявшись, премьер-министр и министр финансов покинули кабинет. В приемной они имели удовольствие обменяться приветствиями со своим смертельным врагом, после чего им пришлось ожидать его.
Тем временем, Мицумаса Енаи, после должных церемоний, вводился маркизом Кидо в суть дела. Выслушав поручение, данное лордом-хранителем печати в присутствии Тэнно, адмирал почтительно попросил разрешения высказать свои соображения по данному вопросу — и получил его.
— Я сочту честью для себя выполнить любое поручение Божественного Тэнно — начал адмирал с неизбежного предисловия — но, осмелюсь заметить, что, по моему недостойному мнению, корни этой истории лежат намного глубже, чем это принято считать.
— Почтенный господин фон Хаусхофер со времен великого Тэнно Муцухито предлагает к рассмотрению идею союза Германии, России и Империи Ямато против англосаксонских держав, с разделом между ними британского и французского 'наследства'. Его идеи вызвали определенный интерес не только в Германии и России, но и в Империи.
— Должен заметить, что у господина фон Хаусхофера есть ученик, пользующийся и его доверием, и, пользовавшийся доверием покойного генерала фон Шлейхера, весьма, впрочем, близкого к его Учителю.
Император и маркиз обменялись взглядами — трудно было не понять намеки адмирала, практически открыто говорившего о том, что у идеолога германского евразийства есть ученик, бывший доверенным лицом признанного лидера немецких военных-русофилов; тех самых русофилов, которые стали 'мотором' антигитлеровского заговора; русофилов, сумевших договориться со Сталиным. Впрочем, нетрудно было понять и то, на кого намекает Енаи.
