АДМ снижается и зависает напротив открытой форточки. Заметить его невозможно. Режим мимикрии, плюс ночная темнота делает технику из другого мира невидимой человеческим зрением. Ганс сканирует обстановку в комнате, но не находит ничего подозрительного. Сарандаки спит. Рядом на прикроватном столике лежит револьвер. Под подушкой спрятан еще один. Скорее всего, тот, что лежит открыто, всего лишь приманка. И не факт, что патроны в нем пригодны к стрельбе. Молодец корнет, чувство осторожности присутствует. Но нам надо дело делать.
АДМ бесшумно проникает в комнату и медленно приближается к спящему, двигаясь вдоль стены. Я не хочу ликвидировать Гусара. Он может пригодиться в дальнейшем. Но для этого надо свести к минимуму воздействие на его мозг, чтобы избежать ненужных следов. Пока все идет, как задумано. Ганс берет Сарандаки "на борт", применяя протокол "Пассажир", спящий режим, и подсаживает в тушку киллера Ваньку. Так можно быстрее сканировать память, обращая внимание на нужные моменты. И поскольку тушка Гусара фактически находится в сознании благодаря Ваньке, Ганс может передавать мне информацию посредством ментальной связи параллельно со сканированием памяти.
Вот и нужный массив информации. Морда посредника незнакома, в базе данных его нет. Расстаются Гусар и посредник вполне мирно, но Гусар следует за ним, проявляя недюжинное умение в области слежки. А вот и встреча с дамочкой... М-м-да... С такого расстояния ничего понять нельзя. Слов и даже звуков голоса не слышно, поскольку на улице довольно шумно. Разговор идет чуть более минуты, в течение которых дамочка начинает выходить из себя. В конце концов высказывает все, что думает, и уезжает на подвернувшемся извозчике. То, что это именно случайный извозчик, а не ее собственный экипаж, сомнений нет. Лицо барышни скрыто вуалью, на ней теплая одежда, поэтому более менее достоверно можно определить только рост и комплекцию. Но таких барышень в Петербурге много. Тем более, не факт, что она живет именно в Петербурге, а не приехала откуда-то из глубинки. Одежда, как у состоятельной мещанки, но это ни о чем не говорит. Какая-нибудь аристократка вполне могла прибегнуть к подобному маскараду, чтобы соблюсти свое инкогнито. Причем это именно барышня, а не переодетый парень. Пластика женская, парню такое без длительной тренировки имитировать сложно. Кто же ты есть, таинственная незнакомка?
Между тем, Ганс закончил. Снова поменял Ваньку и Сарандаки местами, подчистив немного в памяти остатки воздействия. И тем же маршрутом покинул комнату через форточку, сразу же скрывшись в ночном небе.
Ты все сделал правильно, Гусар. Не стал меня обманывать. Поэтому с тобой можно иметь дело дальше. Ведь по сути мы с тобой одного поля ягоды. С той лишь разницей, что я работал на государство, а ты в интересах частных лиц. И на твоей совести нет л и ш н и х жертв. Кипариди ошибался, считая, что ты не оставляешь свидетелей. Их просто не было. Ты все делал так, чтобы свидетелей в нужный момент рядом не оказалось.
Вернувшись к пролетке, где меня ожидали Ерофеев и Сосновский, велел ехать ко мне на квартиру, где уже заждалась Циля. А по дороге решил посоветоваться с Гансом и Ванькой.
— Ну что, господа хорошие, надо в Петербург отправляться. Успеть вывернуть наизнанку господина Егорова, пока его не зачистили.
— Да без проблем, Командир! Хоть сейчас. Но за одну ночь можем не управиться. Вдруг он дома не ночует? Где его тогда искать? Гусар этого не знает. А тебя одного здесь надолго оставлять тоже нельзя. Ведь у нас связи на таком расстоянии не будет.
— Придется рискнуть. Надеюсь, что за эти дни ничего важного не случится. Ганс, никак нельзя идентифицировать эту дамочку?
— Нет. Если бы я вел наблюдение, то мог бы в точности зафиксировать ее физиономию, использовав инфракрасный диапазон. И не только физиономию. Но мы-то имели дело с памятью Гусара. А его зрение воспринимает только оптический диапазон спектра. Поэтому, кроме вуали, он ничего не увидел. Что удалось выяснить. Молодая женщина, возраст ориентировочно двадцать пять — тридцать лет. Точнее сказать трудно, поскольку открытых участков тела не было вообще. Даже руки в перчатках. Комплекция худощавая, рост порядка ста шестидесяти пяти сантиметров. Не может держать себя в руках в конфликтной ситуации, излишне эмоциональна. Манеры не как у прислуги, привыкла командовать. Одежда хоть и простая с виду, но качественная. Явно шито на заказ по фигуре, а не куплено в магазине готового платья. Это все. Сам понимаешь, с такими параметрами в Петербурге можно не одну сотню дамочек отыскать.
— Понимаю... А это точно дамочка? Не ковбой переодетый?
— Исключено. Пластика движений женская. Ты еще мог бы ошибиться, но я — нет. Наших "барышень" из службы "наружки" безошибочно определяю. А уж у них уровень подготовки — аборигенам и не снилось.
— Но кто же это может быть?
— Не знаю, Командир. Мало данных. Надо срочно посредника за хобот брать. Пока он еще жив...
Доставив меня на квартиру, Ерофеев и Сосновский уехали в особняк, где расположилась наша служба безопасности, а на меня сразу же набросилась с расспросами Циля, которая даже не думала ложиться спать. Раньше я ничего ей сообщать не стал, поскольку хотел проверить информацию, покопавшись в памяти Гусара. И предупредил, что могу задержаться надолго. Пусть думает, что мы проводили какую-то секретную операцию, о подробностях которой ей лучше не знать.
Пересказав разговор с Гусаром, спросил мнение Цили о таинственной незнакомке. Но та тоже затруднилась с ответом.
— Трудно сказать, Юра. На первый взгляд выглядит, как будто это родственница кого-то из тех, кто стал героем скандальной истории в "Фонтанке". Либо данная мадемуазель лишь играет роль такой родственницы. А на самом деле она — подставная фигура, отвлекающая внимание. И настоящий заказчик кто-то из сильных мира сего. Причем действующий под влиянием эмоций, а не исходя из целесообразности. Но... Ведь ты говорил, что началось это гораздо раньше? Когда еще не было никакой "Фонтанки". И ты был обыкновенным, никому не известным студиозусом. Кому ты мог так насолить?
— Вот и я не понимаю, кому... Ведь ни с кем серьезно не конфликтовал. Во всяком случае, до такой степени, чтобы ко мне убийц подослали... Думаю, придется следующего "гостя из Петербурга" ждать. Может тогда что-нибудь прояснится... А пока иди ко мне, моя шалунья!
Не мог же я сказать Циле, что отправлю Ганса и Ваньку в Петербург. Поэтому и прекратил на время этот разговор. Все равно, больше ничего из информации Гусара не выжмешь. А вот Ганс с Ванькой могут что-нибудь нарыть. Если повезет, то уже завтра выяснится имя заказчика. И возможно его мотивы. Вот тогда и будем думать, что делать дальше. А пока займемся с Цилей кое чем более приятным...
На следующий день рано утром Ганс и Ванька отправились в Петербург. Лучше иметь запас времени до вечера, когда интересующий меня объект вернется домой со службы. Или от своей пассии, что тоже не исключено. Раньше, чем через пару суток, я их возвращения не ждал. Ведь нужно застать объект в ситуации, когда рядом никого не будет. Ликвидировать посредника я пока что не хотел, поэтому нужно максимально обезопасить и скрыть воздействие на него. Каково же было мое удивление, когда уже на следующее утро раздался вызов Ганса.
— Командир, доброе утро! Не спишь?
— Ганс, доброе утро! Что так рано? Все уже выяснили?
— Облом, Командир. Титулярный советник Егоров погиб в результате разбойного нападения через три дня после неудавшегося покушения на Гусара. Сведения точные. Пока Гусар добирался до Одессы, посредник уже лежал на кладбище.
— Вот оно что... Быстро... Значит заказчик подстраховался. Как только узнал, что Гусар остался жив и сбежал из Петербурга, сразу обрубил единственную ниточку, ведущую к нему. В случайное нападение я не верю.
— Я тоже. Мы там осторожно проверили кое-кого из прислуги. Никто ничего не знает. Вдова вообще в прострации. Ее можно понять, второй раз в жизни овдовела. Что делать будем, Командир?
— Ждать. Ждать, когда опять кто-то появится по мою душу. Может тогда удастся что-то выяснить...
Рядом заворочалась Циля, проснувшись и потянувшись, как кошечка. Закинула на меня ногу, и дала волю своим нежным ручкам. Ну а я что?! Я же не железный! Авторы "Кама Сутры" оценили бы наши подвиги на ниве любви по достоинству.
Тем не менее, меня не покидала мысль. Кто же ты есть, таинственная незнакомка под вуалью?
Глава 16
Последняя карта
Время шло, но никаких глобальных событий в регионе не происходило. Русская армия в Крыму наконец-то ликвидировала последний вражеский плацдарм в Балаклаве. Помог этому ураган, пронесшийся над Черным морем в ноябре. Силы противника понесли при этом большой ущерб, что сделало господ европейцев более договороспособными. Блокированные остатки английских войск капитулировали. В плен сдалось более десяти тысяч крайне изможденных и оборванных людей, мало похожих на солдат и матросов Ее Величества королевы Великобритании. С остатками французского контингента получилось еще хуже. С приходом французов в Балаклаву англичане быстро нашли крайних в создавшейся ситуации. Застарелая вражда вспыхнула снова, и в стихийно возникшей стычке многие французы были перебиты. А уцелевшие, не захотев и дальше испытывать судьбу, бежали прямо на позиции русской армии, стремясь поскорее попасть в плен. После их рассказа о плачевном состоянии дел у англичан было принято решение об ударе по Балаклаве с моря и с суши. Но до стрельбы даже не дошло. Когда ко входу в Балаклавскую бухту подошел Черноморский флот, а с суши расположились батареи полевой артиллерии вместе с изготовившимися к атаке войсками, англичане первыми выслали парламентеров с предложением о сдаче. Как позже выяснилось, лорд Раглан сделал это вынужденно. Поскольку верные люди ему донесли, что если только он попытается геройствовать, то его убьют свои же солдаты. Люди озлоблены и доведены до крайности. И погибать непонятно ради чего не хотят.
Так бесславно закончилась крымская авантюра Англии и Франции. Правда, оставались еще разрозненные турецкие части, укрывшиеся в горах, но добить их дело времени. Лишившись поддержки со стороны крымских татар, они долго не протянут. А за татар наконец взялись всерьез. Кто-то наверху понял, какую мину замедленного действия держали в Крыму столько лет. Поэтому со всеми, кто запятнал себя сотрудничеством с врагом, не церемонились. Малейшие попытки сопротивления в татарских селах немедленно пресекались силой оружия, не обращая внимания на пол и возраст. В Российской Империи XIX века еще не знали таких слов, как толерантность, политкорректность, общечеловеческие ценности и прочие благоглупости. Сейчас ты либо верноподданный российского императора, либо враг. Других вариантов нет.
Также активизировались действия нашей армии на Кавказе. Турки понесли ряд тяжелых поражений, потеряли крепость Баязет, и продолжали отходить, неся большие потери. А лишившись подвоза снабжения морем, турецкая армия практически утратила боеспособность. Временами отступление турок превращалось в паническое бегство. Именно благодаря этому русские войска внезапным ударом взяли Карс, после чего продолжили наступление на Батум. Остановить их было некому. Англия и Франция, усиленно подталкивавшие Турцию к войне с Россией, на деле ничем не смогли ей помочь.
В середине ноября 1854 года пал Батум. Турецкий гарнизон бежал. Дорога вглубь Анатолии была открыта. Разрозненные и деморализованные остатки некогда многочисленной турецкой армии, вторгнувшейся на Кавказ, не могли сдержать наступление русских. На наших западных границах стояла тишина. Пруссия, Швеция и Австрия реально смотрели на вещи, и не горели желанием влезать в эту войну, несмотря на титанические усилия английских и французских дипломатов добиться обратного. В Европе знали, что в Крыму Россия держит очень небольшие силы. Которые, тем не менее, успешно противостоят армии коалиции. А большое количество русских войск на западных границах, и катастрофические провалы Англии и Франции на Балтике и в Черном море, заставляли европейские страны проявлять благоразумие. Даже Австрию, которая в начале боевых действий сильно возбудилась, и ввела свои войска в Молдавию и Валахию после того, как их покинули русские. Теперь же Австрия сидела тихо, как мышь под метлой, боясь неосторожными телодвижениями вызвать недовольство своего восточного соседа, который оказался не так слаб, как ожидалось.
Все шло к тому, что очередной "крестовый поход" Европы на Россию закончится провалом. Англия и Франция не добились даже малой части своих целей, понеся при этом огромные потери, и были вынуждены убраться из Крыма. А судьба Турции никого в Европе не интересовала. Мало ли ее до этого били? Разом больше, разом меньше... Для турок проигрывать войны уже стало традицией. В случае поражения Турции в Константинополе появится новый султан, а сама Турция еще больше ужмется в размерах. Только и всего.
Но такой исход кампании был фактически поражением для Англии и Франции. Слишком громко они бряцали оружием летом 1854 года. И теперь убраться не солоно хлебавши из Черного моря, бросив Турцию на произвол судьбы, было равносильно краху всей их внешней политики в Европе за последние четыре десятка лет. В Англии и Франции росло недовольство общественного мнения. Наполеон Третий уже много раз пожалел, что ввязался в эту авантюру, казавшуюся поначалу такой простой и беспроигрышной. Он понимал, что сидит на бочке с порохом, держа в руках зажженный факел. Французы очень недовольны "новым Наполеоном". От которого, кроме проблем, ничего нет. Не лучше ситуация была и в Лондоне. Королева Виктория пригрозила премьер-министру, что может воспользоваться своим правом, и разогнать это сборище политических болтунов, именуемых кабинетом министров. Которые мало того, что своими бездумными действиями ввергли Британию в огромные расходы, так еще и поставили страну на грань поражения. И это не говоря о гибели большого числа британских подданных без какого-либо успеха. Таких провалов в политике Британия давно не знала. И это заставило Лондон и Париж действовать.
Перво наперво попытались привлечь в антироссийскую коалицию новых игроков. Но не вышло. Пруссия и Швеция даже слышать об этом не хотели. А Австрия, как говорят в народе, "вертела жопом". Вроде бы и была не против, но опасалась. Слишком памятны были Аланд и Одесса. А тут еще и Крым добавился.
В истории моего мира Австрию все же удалось нагнуть. Она с трудом не допустила развала страны во время восстания 1848 года, все же сохранив контроль над итальянскими государствами. Кроме Сардинского королевства, которое оказалось Вене не по зубам. Вот на этом Лондон и Париж сыграли, пригрозив, что если Австрия не вступит в коалицию, то часть ее территории может присвоить Сардиния. Сардинии тоже много чего наобещали. В том числе, что "после победы над Россией итальянский вопрос будет рассмотрен великими державами". Средиземноморским лимитрофам этого хватило, чтобы ввязаться в совершенно не нужную им войну.
