— Всё настолько плохо?
— Они не хотят эвакуироваться. — Стэн глотнул воды из металлической кружки. — Согласны принять еду и обеззараживающие таблетки, но наотрез отказываются от прививок и лекарств.
— Почему?!
У них же есть дети. Неужели они не понимают, что без прививок далеко не все из них доживут до совершеннолетия?!
— Потому что только демоны вправе решать, кому жить, кому умереть. Им нужен идеальный материал для сотворения нового человечества. Ты бы видела их старейшин. Замшелое такое старичьё, хотя есть несколько мужиков лет пятидесяти. Раньше, наверное, сажали овощи где-нибудь ближе к Центральным регионам и спали в обнимку с дробовиком, охраняя урожай. Или держали автомастерские. Или рассказывали всем желающим, как дрались на войне. Повадки от прежней жизни до сих пор остались. — Он помолчал и стиснул многострадальную кружку так, что побелели пальцы. — И у каждого по две-три жены. Некоторые молоденькие совсем, насколько под тряпками видно.
Теперь уже мне захотелось выругаться.
— Чем же они тут питаются? — Надо было как-то отвлечь командира.
— Собирают какие-то лишайники, которые помягче. И ещё тут зверьё есть типа тушканчиков, только мяса с них чуть. Но в силки их довольно успешно ловят, даже нам пытались на пробу предложить.
— Меня больше интересует, есть ли у них оружие. — Дэй подошёл почти бесшумно.
Он не сомневался, что, будь у старейшин возможность применить силу, они бы это уже сделали. Честно говоря, я тоже не строила иллюзий. Мы были чужаками, ворвавшимися в замкнутый мирок. Обычно появление незваных гостей вроде нас воспринимается как вторжение, но в данном случае чужаки оказались сильнее и опаснее местных.
Скорее всего, старейшины тоже в панике. Будут юлить и хитрить в надежде сплавить нас как можно скорее. Большая группа вооружённых людей, хорошо подготовленная и оснащённая, с жёсткой структурой — значит, где-то за песками остались города, заводы, правительство. Значит, в мире есть что-то кроме маленького поселения. И власть может утечь из рук так же легко, как некогда досталась.
Я вдруг подумала, что одинокого разведчика, скорее всего, просто убили бы, чтобы сохранить покой общины. Странно, но почему-то догадка не столько напугала меня, сколько придала сил.
Значит, нас боятся, а это уже немало.
— Разве что пара ржавых винтовок где-нибудь в глубине подвалов, — покачал головой Стэн. — Патронов к ним точно нет, потому что их у меня очень настойчиво пытались выпросить. Я отказал, сослался на то, что не имею права отдавать боеприпасы гражданскому населению. Соврал даже, что под трибунал за такое отдать могут.
Отговорка была выдумкой чистой воды, с товарищами Эрика мы поделились и оружием, и патронами. Просто есть люди, которым опасно давать в руки что-то серьёзнее палки.
— А пацан как?
— Пацан... Дэй, представляешь, он сирота. Потому никто и не искал. Его какая-то тётка забрала. При нас вёл себя тихо, про демонов и не заикался. Но после нашего ухода наверняка растреплет всем и каждому. Так что приказ прятать лица, когда выходите в город, остаётся в силе. И это именно приказ, а не моя просьба. — В голосе Стэна впервые за весь разговор звякнули командирские нотки.
— Да я не идиот, понял, — сказал Дэй примирительно. — Что мы дальше-то делать будем?
— Мы — не знаю. А вот они... Скажу бойцам, чтобы не велись на местных женщин, даже если сами секс предлагают. Начнут ведь подкладывать дочек, чтобы свежая кровь в общине была. А потом либо с брачными клятвами разбирайся, либо что-нибудь развесёлое лечи. Удвою охрану грузовика с оружием, не верю я ни хрена этим мудрым старцам. Потом попробуем от них отбить кого помоложе. Расколоть общину и забрать отщепенцев, пока до резни не дошло. И детей. Ещё бы я знал, как это сделать.
Мне тоже казадось диким просто завести моторы и уехать из города, бросив людей на произвол судьбы. Но враг пришёл из глубины веков, из тьмы суеверий, и мы не знали, как с ним бороться. Интересно, что они будут делать, когда поймут, что так просто мы не уйдём? Попробуют обратить нас в свою веру? Старейшины запретят людям из общины даже близко подходить к нам? Стэн говорил о возможных коллективных самоубийствах. Странно представить, что такое возможно здесь и сейчас. Не в фильмах о религиозных фанатиках, не в первых главах учебника истории, не в научной фантастике, где герои находили новые планеты, населённые дикими народами.
За шесть лет Ржавчины мы видели многое: и людей, готовых спасть свою шкуру за счёт других, и бандитов, решивших напоследок пожить на полную катушку. Но с истовым поклонением неведомым силам, чуть не разрушившим наш мир, пришлось столкнуться впервые.
Я оказалась права. Не прошло и двух дней, как у лагеря появилась девушка лет восемнадцати, закутанная в линялое бесформенное платье, давно потерявшее изначальный цвет. Волосы прятала под покрывалом. Стэн велел её покормить — она проглотила без остатка всё, что положили в миску, и посмотрела на собравшихся у костра бойцов с благодарностью человека, давно не евшего досыта. А потом устроилась поудобнее и негромко начала:
— Отныне мир принадлежит демонам...
Дэй.
Ненавижу сектантов. Любых. Ну не верю я в мирные секты, что поделаешь. Все они мирные до поры до времени, пока в башке не закоротит. Я накинул куртку и вышел из палатки. Холодает. Но не так пыльно, как днём.
Ага, что я про сектантов говорил? У костра сидела девчонка из местных и травила бойцам свои байки. Ну, этим-то по большому барабану, слушают как сказку.
— Когда боги оказались слишком слабы и отступились от мира, их место заняли золотоглазые демоны, потому что миром должен владеть сильный. Мир будет уничтожен, а началом новой расы станут те, кто принял новых владык.
Как меня тошнит от веры некоторых людей в собственную избранность. Конечно, мы особенные, мы уникальные, и новый сверкающий мир, где будет всё для нас, некие высшие силы должны вложить нам в руки. За поклонение и благодарность, ага.
— А сами-то вы этих демонов видели? — подначил кто-то.
— Демона видели наши отцы, когда он пришёл в город и принёс с собой смерть. Они не узнали одного из владык, и тот забрал жизнь юноши. А через год мир начал умирать.
И новому владыке мира мы уж как-нибудь простим одну смерть — зато остальных, раскаявшихся и осознавших, он помилует.
Из-за приступа нахлынувшей злости я даже не сразу понял, что мне напомнила эта история. Да, в маленьких городах всегда связывают проблемы с чужаками, а конец привычного мира — это очень большая проблема. Но чтобы история, родившаяся далеко на севере, попала на юг и стала основой для новой религии? Кто-то должен был принести её сюда. С другой стороны, кочуют же по стране дорожные легенды вроде истории о Девушке-на-шоссе — изменяясь, приукрашиваясь, обрастая местными подробностями. Д-демонов городок...
— И как же вы узнаете своего демона? — Стэн всё-таки решил ввязаться в богословский спор.
— У него золотые глаза, а в волосы его вплетены Ненависть, Страх и Боль, — с заученным восторгом произнесла девушка. Мне стало противно до тошноты, и я хотел уйти, но тут кто-то подбросил в костёр ещё один брикет. Отшатнуться или накинуть капюшон я не успел: свет пламени озарил моё лицо.
Девчонка вскрикнула и метнулась в темноту.
— Дэй, — Стэн поднялся на ноги, — я, кажется, велел быть осторожнее.
— Поганая логика у этих святош, — со злостью бросил я, ища, по чему бы садануть кулаком. — Аж тошно. Полиции на лапу дал, налоговой дал, бандитам дал, теперь пойду с высшими силами договорюсь.
— Они всего лишь люди. Слабые и испуганные, — кажется, Стэн даже удивился такой вспышке гнева. — Поступок сволочной, согласен, но как-то по-сволочному человеческий.
— В том-то и дело, что люди. А превратились не пойми во что. Да эта дрянь годами зрела: "Я человек маленький, дело моё маленькое, очень хочу спать спокойно, мне не нужны неприятности в моём городе". Вот только, как выяснилось, тот самый рядовой гражданин ради сохранения своего угла способен на многое, и не всегда на подвиг. И готов смириться с каким угодно злом, если оно обходит его чистенький дворик стороной.
И тут случилось чудо. Потому что заслуженного нагоняя я не получил. Ведь знал же, что нельзя попадаться местным на глаза, знал, но понадеялся на темноту.
— Эк тебя понесло. — Стэн вдруг посмотрел мне в глаза и почти приказал: — Рассказывай. Не хочешь при всех, пошли в палатке поговорим.
— О чём?
— Тебе виднее. Ты с того момента, как эту баечку услышал, вертишься и шипишь, будто тебя на сковородке поджаривают.
— Семь лет назад на севере, в городе Эйслет я убил человека, тоже подростка. — Вот и всё, пути назад нет, слова сказаны. — Он считал, что я подбиваю клинья к одной местной девчонке, подкараулил меня на улице с ножом. Вот с этим ножом. — Я вытащил его из ножен на поясе и протянул Стэну. — Наверное, когда началась Ржавчина, они вспомнили эту историю и посчитали её каким-то дебильным предзнаменованием. Всего год ведь прошёл.
Что я тогда чувствовал? Не знаю. Мне было всего шестнадцать, а я уже стал убийцей. Единственное желание — уехать подальше от места, где это произошло. Убегать у меня всегда получалось хорошо. Попутка, автобус, несколько километров пешком. Граница региона. И только два союзника, дождь и время.
Никаких иллюзий относительно справедливости возможного суда я не строил. Нет, разумеется, меня не четвертовали бы на площади у автовокзала. Ну, побили бы, вышибли пару зубов. Отец Ала рвал бы на груди рубашку и кричал:
— Пустите меня, я его, гада, сам!..
Потом местный суд по-быстрому вкатал бы мне срок за убийство и отправил в колонию.
Наверное, отчасти меня спасла собственная глупость. Более опытный в нарушении закона человек избавился бы от слишком приметной куртки, а заодно и от длинных волос. Видимо, так думали и искавшие меня полицейские, поэтому наверняка приглядывались внимательнее к стриженым парням в тонких не по погоде свитерах.
А за границей региона мне уже ничего не угрожало.
— Стечение обстоятельств. — Стэн рассматривает исцарапанное лезвие ножа. — Если бы не Ржавчина, им бы даже в голову не пришло строить на одном убийстве мистическую теорию. Значит, их демон всё-таки существует.
Я морщусь, как от зубной боли.
— Хоть ты меня так не называй.
— Знаешь, а ты, ведь, наверное, мог бы добиться в этой общине определённого влияния, — задумчиво тянет командир. — Там наверняка ещё живы те, кто узнал бы тебя в лицо.
Да скорее небо упадёт на землю.
— Угу, тоже мне, великое счастье — царить на мусорной куче, да ещё врать каждый день людям, которым и так мозги запудрили.
— Ну как тебе сказать... Это всё-таки власть. От неё бы многие не отказались. И оправдали себя необходимостью вывезти общину к цивилизации — правда, промыв им мозги ещё больше. Ладно, не сходи с ума, я просто рассуждаю вслух, а не убеждаю тебя принимать корону. Значит, ты просто лучше многих.
Мне на плечи опустились невесомые ладони Рин. Значит, она уже давно стоит здесь и слышала наш разговор. Вот я и рассказал ей всё.
— Ладно. Завтра ждём гостей, — предупредил Стэн. — Утром как пить дать явятся по твою душу.
— Звучит обнадёживающе. — Скрываться в собственном лагере мне уже надоело.
Стэн вышел, оставив нас с Рин одних.
Полог палатки тяжело хлопнул за его спиной.
Рин.
Первым побуждением было прижать Дэя к себе и сказать, что всё кончилось. Что улица затерянного в паутине дорог городка давно растворилась в потоке времени, и здесь его никто не упрекнёт.
Его куртка и растрепавшиеся волосы пахли пылью — и ещё чем-то горьковатым, присущим только ему. Когда мы только встретились, я никак не могла отделить этот запах от запаха сигарет Дэя. Но сигаретный дым давно выветрился, а вот этот странный аромат остался.
— Есть ещё что-то, что мне следует знать о тебе? — Лоб у него горячий, как у заболевшего ребёнка.
— Есть. Я тщательно скрываю, что люблю сладкое.
На улыбку не хватило сил, только слегка дрогнули уголки губ.
— Это я поняла ещё в первый месяц нашего знакомства, но решила не портить тебе имидж крутого парня. Почему ты не рассказал мне об этой истории с самого начала?
— Сначала не хотел пугать. Потом хотел забыть.
— Придурок, — я крепче прижалась лицом к пропылённой куртке, — можешь хранить сколько угодно секретов, но не вздумай молчать, когда тебе больно.
Мне не нужны его тайны, только он сам. Только горечь его губ и золотистая глубина глаз.
И впервые в жизни я увидела, что Дэй растерялся. Отстранился, заглядывая мне в глаза. Его лицо в какой-то момент показалось едва ли не детским.
— Рин... Прости меня, пожалуйста. Признаю: дурак. Даже не подумал, что молчанием тоже можно обидеть. Простишь?
— Прощу. И поверю всегда. Не потому, что готова простить любое преступление, а потому, что знаю, кто ты на самом деле.
Дэй вдруг тихо рассмеялся и крепче обнял меня.
Дэй.
Вереница жителей общины появилась у лагеря утром. Естественно, часовые их не пропустили.
— Мы хотим видеть бога-демона, — пафосно заявил старик в выбеленной солнцем джинсовой куртке. Хорошо, они пока не деградировали настолько, чтобы увешаться с ног до головы амулетами и разрисовать лица. Зрелище не самое приятное, причём глаз режут не разноцветные обноски, не рано постаревшие лица взрослых, а тупая покорность во взглядах. Как будто на всех одно выражение.
Интересно, все здесь собрались, или хоть кто-то дома остался?
— Среди нас нет демонов, — спокойно ответил Стэн. — Я уже говорил это одному из ваших сыновей и скажу снова.
— Зачем ты обманываешь нас? — возмутился старик. Правда, довольно сдержанно возмутился, двое автоматчиков в непосредственной близости и ещё куча вооружённого народа — сильный аргумент. — Разве он не ходит днём в женском обличье и ночью в мужском?
Ну ничего себе новости. Мы с Рин стояли за спинами бойцов, спрятав лица за повязками и очками. Уж больно хотелось посмотреть, кто тут является духовной и светской властью в одном лице.
Одним существом нас ещё не называли, богатая фантазия у людей. Я, конечно, слышал легенду о прислужниках Иных, по желанию менявших свой пол: когда господину был нужен воин, они превращались в парней, когда танцовщица или служанка — в девушек. А что, лет в пятнадцать я бы от такого навыка не отказался. Нужно тормознуть машину — становишься девчонкой, их охотнее подвозят. Решили пристать — превратился в парня и дал в зубы. Удобно.
— Вчера ночью ваша девушка увидела одного из моих бойцов. При свете костра, поэтому длинные волосы и золотые глаза дорисовало её воображение. Повторяю, вы ошиблись и выдаёте желаемое за действительное.
Старик прищурился.
— Если так, то прикажи привести этого бойца.
— Хорошо. — Стэн с блеском играл роль человека, которому нечего скрывать. — Эй, Керрена ко мне!
Керрен, южанин лет тридцати, черноволосый и черноглазый, выбрался вперёд и стянул повязку.
— Убедились? — спросил Стэн. — Никаких демонов здесь нет.
