Правда, у сторонников филиппинской операции были и чисто военные резоны. Данный архипелаг располагался куда ближе к операционным базам Тихоокеанского флота и, в отличие от Формозы или той же Окинавы, мог быть сравнительно легко изолирован. Атака же на один из островов, принадлежавших Японии еще с девятнадцатого века, была сопряжена с необходимостью отбиваться во время высадки от атак вражеской авиации и флота практически со всех возможных направлений. Не то чтобы янки это было не под силу, но всё же недавний опыт "Форейджера" и, в частности, потеря двух легких авианосцев, заставляли задуматься. В штабе Тихоокеанского флота нашлось немало скептиков, считавших, что авианосное соединение, сунувшееся к Тайваню, на несколько дней окажется в эпицентре массированных воздушных атак. Учитывая, что именно многократно повторяющиеся, изматывающие налеты принесли японцам относительный успех в битве за Марианские острова, такой поворот событий считался нежелательным. К чему зря рисковать, если требуемого результата можно добиться и с меньшими усилиями? В немалой степени именно такие настроения и обеспечили победу "политиков" над "чистыми стратегами" — военная доктрина США предпочитала полагаться на подавляющее превосходство в ресурсах, а не на смелость оперативных ходов.
В остальном же работа американской военной машины не вызывала никаких нареканий. Янки вновь, как и в операции "Форейджер", смогли добиться оперативной внезапности и высадили десант на острове Лейте раньше, чем самураи сумели организовать эффективное противодействие. К тому же японское командование крепко ошиблось с местом предполагаемого удара, до последнего считая, что целью американцев станет Лусон. Таким образом, план "Сё" начал трещать по швам буквально с первых же минут развернувшегося сражения. Вдобавок ко всему Императорский флот хронически запаздывал с развертыванием. Когда передовые части 11-ой армии США уже закрепились на берегу, а японская базовая авиация и береговая оборона в районе высадки были почти полностью подавлены, ударные соединения Куриты и Нисимуры еще даже не вышли из портов.
Правда, эта задержка неожиданно обернулась удачей. Американцы, рассчитывая на более оперативную реакцию противника, малость просчитались. В результате к тому моменту, когда японские ударные соединения таки появились в поле зрения янки, Спрюэнс, Митчер и офицеры их штабов уже успели немного расслабиться, решив, что, на сей раз, самураи не рискнули принять брошенный им вызов. Практически это выразилось в том, что сильнейшая оперативная группа 58-го авианосного соединения — ТГ 58.1 была отправлена на дозаправку и таким образом временно лишилась возможности участвовать в сражении. А три оставшиеся группы рассредоточились вдоль архипелага, добивая японские береговые аэродромы.
Таким образом, японские ударные соединения, появившиеся в окрестностях Филиппин, смогли захватить американцев врасплох. Митчер оказался не готов покончить с противником немедленно, командующему ТФ 58 требовалось время, чтобы собрать свои разрозненные силы. Правда, японцы также страдали от разобщенности своих соединений и отсутствия надежной связи между ними. Так эскадра Куриты — главная ударная сила Объединенного флота, которой предстояло появиться на поле боя последней, на деле была обнаружена американцами в самом начале. Авианосцы Одзавы, предназначенные для сковывания и отвлечения основных сил Спрюэнса, напротив — долгое время оставались необнаруженными. Весь оперативный рисунок сражения пошел, таким образом, насмарку. Последствия оказались довольно неожиданными.
* * *
Первыми под удар попали корабли Куриты. Но разобщенность сил, оказавшихся в распоряжении Митчера, сыграла свою роль. Первая авианосная группа еще не вернулась после дозаправки, четвертая отошла слишком далеко к югу и в итоге занялась атаками на обнаруженные чуть позднее соединения адмирала Нисимуры и вице-адмирала Симы. Таким образом, Курите пришлось иметь дело "только" с половиной авианосцев 5-го флота. При этом львиная доля американских атак пришлась на суперлинкоры первой дивизии. Гигантские силуэты "Ямато", "Мусасси" и вступившего в строй совсем недавно "Синано"* буквально притягивали внимание пилотов.
Истребительное прикрытие отсутствовало, так что японцам приходилось полагаться только на собственные зенитки. В дело пошли даже монструозные восемнадцатидюймовые орудия главного калибра, стрелявшие по американским торпедоносцам специальными снарядами "типа 3", но результат все равно вышел плачевным. Всего четыре массированных авианалета, следовавших с незначительными интервалами, и соединение Куриты оказалось на грани полного уничтожения. "Мусасси", ставший главной мишенью трех последних атак, перевернулся и затонул. Самый младший из гигантов, "Синано", так же не избежал попаданий. Полученные повреждения снизили скорость линкора до 15 узлов, что никак не соответствовало жестким требованиям участия в набеговой операции. Охромевший исполин под эскортом трех эсминцев покинул эскадру и отправился обратно в Бруней, но вернуться из своего первого боевого похода ему не судилось. На следующее утро "Синано" был атакован подводной лодкой "Арчерфиш", получил четыре торпедных попадания и через полтора часа опрокинулся. Эсминцы сопровождения смогли спасти чуть более половины огромного экипажа.
Остальным кораблям тоже досталось. Еще до начала воздушных атак погиб тяжелый крейсер "Атаго", торпедированный субмариной "Дартер". Торпеды и бомбы американских палубников отправили на дно "Майю" и "Микуму". Еще один крейсер — "Миоко" получил серьезные повреждения и вынужден был возвращаться в Бруней самостоятельно. Правда, в отличие от "Синано", ему этот маневр удался. Жертвами воздушных налетов стали также два эсминца, а многие корабли, включая флагманский "Ямато", оказались повреждены.
Такой разгром, произведенный всего за несколько часов, надломил даже "железного" Куриту. Связавшись с вице-адмиралом Ониси, командовавшим базовой авиацией на Филиппинах, и получив подтверждение, что истребительного прикрытия нет и не предвидится, Такэо Курита принял нелегкое решение отказаться от проведения операции и отступить. По иронии судьбы, именно в тот момент, когда уцелевшие корабли центрального ударного соединения повернули на обратный курс, обстановка в районе сражения начала меняться в пользу Японии.
Сперва неприятный сюрприз американцам преподнесли остатки базовой авиации с Лусона. Впервые применив тактику "камикадзе", японские летчики смогли добиться ощутимого успеха: тяжелый авианосец "Банкер Хилл" получил серьезные повреждения и временно выбыл из игры. Чуть позже свою долю неприятностей получили и конвойные авианосцы 7-го флота, один из которых — почти полный тёзка всесоюзного старосты*, после длительной борьбы с возникшими пожарами, отправился на дно, а два других — на верфи для капитального ремонта.
Потери американцев могли бы быть еще тяжелее, но авианосцы США, раз за разом, спасала великолепно организованная борьба за живучесть. Учтя печальный опыт первых боев, янки взялись за дело всерьез. Пожарные бригады Нью-Йорка и Чикаго были буквально выпотрошены военными, в одночасье, лишившись своих лучших кадров. Для борьбы с возгораниями в крупнейших мегаполисах страны остались лишь пенсионеры, удостоенные в народе гордого прозвища "старых пердунов". А молодежь призывного возраста была использована для укомплектования пожарных дивизионов авианосцев. Кадровая служба флота посчитала, что парни, привычные к работе с магистралями высокого давления различных газо-, паро— и водопроводов в лабиринте многоэтажных небоскребов, как нельзя более подходят для борьбы с пожарами и затоплениями на огромных многопалубных кораблях, под завязку набитых всевозможным оборудованием вперемешку с горючими и взрывоопасными веществами. Как ни странно, эта ставка адмиралов полностью окупилась. В многочисленных морских сражениях второй половины войны, бывшие городские пожарные сполна оправдали возлагавшиеся на них надежды, подняв борьбу за живучесть в соединении Митчера на недосягаемую ранее высоту.
"Банкер Хилл" еще горел, заслоняя небо клубами жирного черного дыма, настолько плотными, что, казалось, в них могут увязнуть проносящиеся мимо истребители воздушного патруля, когда на сцене появились новые действующие лица. Соединение Одзавы, устав ждать, когда же янки соизволят его обнаружить, само перешло в наступление, подняв почти все имевшиеся самолеты для отчаянного удара по авианосцам Митчера. Метод атаки в целом повторял примененный во время Марианского сражения — самолеты взлетали с авианосцев, но садились уже на береговые аэродромы. Этот старый трюк позволял Одзаве избежать немедленной расплаты и выиграть еще немного времени, а также, что в данном случае было даже важнее, давал шанс завлечь главные силы Спрюэнса подальше на север, расчистив путь для линкоров Куриты.
Налет японских палубников вполне ожидаемо не принес ничего, кроме огромных потерь в рядах атакующих. Зато он отлично выполнил другую задачу — привлек внимание янки к северной части горизонта. Митчер, с легкостью отразив выпад Одзавы, загорелся желанием покончить с остатками Мобильного флота, чудом ускользнувшими от него двумя месяцами ранее. Обычно чрезвычайно осторожный, командующий 5-м флотом это намерение поддержал. Японские линкоры разгромлены и отступают, другая эскадра, действующая южнее, также сильно потрепана, а её остатками займется соединение Олдендорфа из состава 7-го флота. Осталось покончить с ненавистными авианосцами джапов, и месть за Пирл-Харбор можно будет считать состоявшейся. Вот так вот и получилось, что в то самое время, когда Курита, подстёгнутый новой радиограммой из Токио "Атаковать с верой в божественное провидение", вновь повернул свои потрепанные корабли к проливу Сан-Бернардино, главные силы янки стали поспешно уходить на север, убираясь с его пути.
Но Спрюэнс не был бы Спрюэнсом, если бы не захотел подстраховаться от любой неожиданности. Адмирал являл собой полнейшую противоположность не по уму агрессивному Хэлси и из всех людских добродетелей предпочитал осторожность. За подобный образ ведения боевых действий Рэймонда Спрюэнса не раз упрекали в нерешительности и безынициативности, но Нимиц прощал ему всё за исключительную исполнительность и предусмотрительность при подготовке и проведении операций. И так уж получилось, что именно в битве за Филиппины эти положительные качества Спрюэнса оказались как никогда ранее востребованы и полезны.
* * *
Отправляясь на север громить авианосцы Одзавы, Спрюэнс, в отличие от Хэлси, не стал тащить с собой всё, что плавает, а ограничился 58-м оперативным соединением Митчера. Быстроходные линкоры ТФ 54 остались охранять пролив Сан-Бернардино. Кстати, то, что эскадра артиллерийских кораблей была сформирована заранее, а не в последний момент, как в битве у Марианских островов, тоже было заслугой Спрюэнса.
Правда адмирал Ли, державший флаг на линкоре "Нью-Джерси", от решения командующего был не в восторге. Ветеран боев за Гуадалканал слишком хорошо помнил нервотрепку ночных сражений. Перспектива встречи с линкорами американцев не пугала. Янки были уверены в своей мощи, но опасность, таящаяся в торпедных атаках японских крейсеров и эсминцев, нервировала. Так что перспектива ночного боя с эскадрой Куриты вовсе не вдохновляла дальнего родственника знаменитого генерала южан*.
Чтобы хоть немного снизить элемент неопределённости и ввести ход будущего сражения в нужное русло, Ли отказался от идеи навязать японцам бой в проливе, решив, что берега островов будут мешать правильной работе радаров и стеснят его маневр. Вместо этого ТФ 54 развернулось на подходе к Сан-Бернардино, намереваясь встретить противника в открытом море. Это решение адмирала, наряду с задержкой Куриты из-за налетов палубной авиации Митчера, привело к ночному бою у Сан-Бернардино, ставшему последним крупным "классическим" сражением артиллерийских кораблей в этой войне.
Строго говоря, практически одновременно произошло еще одно столкновение — в проливе Суригао. Но там битвы как таковой не получилось. Линкоры и эсминцы Олдендорфа разделали эскадру Нисимуры, как Бог черепаху. Командующий артиллерийскими кораблями 7-го флота не устрашился перспективы боя в узком проливе, решив устроить азиатам классический "кроссинг Т"*. Дальнейшие события полостью подтвердили его правоту. Торпедные веера с обоих флангов и несколько залпов главным калибром от "ныряльщиков за жемчугом"* — вот и всё, что потребовалось для полного разгрома одного из японских ударных отрядов. Два старых линкора, несколько крейсеров и эсминцев, а также три тысячи моряков, во главе со своим адмиралом, отправились на дно пролива, даже не сумев толком ответить. Несколько задержавшийся в пути, отряд адмирала Симы, столкнувшись с удиравшими во все лопатки остатками эскадры Нисимуры на подходе к проливу, не стал даже пытаться повторить неудачную попытку предшественников, попросту развернувшись на обратный курс. Таким образом, прорыв к американскому плацдарму с юга провалился едва начавшись. Севернее события развивались более драматично.
Курита готовился к ночному бою, но слегка ошибся в своих предположениях. Вместо того чтобы поджидать его эскадру на выходе из пролива, янки предпочли встретиться в открытом море — на дальних подступах. Ли намеревался сполна использовать преимущества, которые предоставляли ему более высокая скорость и совершенные радары американских линкоров, подпускать "безбашенных" азиатов на торпедный выстрел не входило в планы адмирала. В итоге янки открыли огонь с огромной дистанции в 148 кабельтовых. Когда среди японских кораблей стали вставать огромные столбы воды, вызванные падением 16" снарядов, эффект последовал незамедлительно.
Самураи пришли в замешательство. Полученные от немцев радары, установленные на японских линкорах и крейсерах, не сразу обнаружили американские корабли на фоне береговой полосы, так что янки получили прекрасную возможность несколько минут упражняться в стрельбе по подвижным мишеням. Новая американская тактика принесла определённый успех. Но такое положение продержалось недолго. Пережив краткий период растерянности и паники, японские операторы все же нащупали вражескую эскадру, после чего в дело (наконец-то!) вступили артиллеристы.
Несколько минут промедления обошлись японцам недешево, но ничего критичного вроде бы не произошло. Все-таки дистанция была слишком уж велика, даже лучшие приборы управления огнем не обеспечивали приемлемый процент попаданий. Пробитая труба и развороченный мостик на "Нагато". Почти безвредный удар, пришедшийся в главный пояс "Ямато" по касательной. Огромная дыра в полубаке "Конго", не повлиявшая на ходовые и боевые качества корабля, да пара шестнадцатидюймовых снарядов, которые "Айова" по ошибке залепила в тяжёлый крейсер "Ибуки", оказавшийся на свою беду в одной колонне с линкорами — вот и всё, чего добились янки в первые минуты боя. Крейсер, пораженный в машинное отделение и пробитый практически насквозь, агонизировал неподалеку, пытаясь справиться с тяжелейшими повреждениями. Но Курита всё равно считал, что отделался малой кровью — линкоры-то уцелели!
