— Я тороплюсь, — заявила я, поднимаясь.
Мое решение послужило "спусковым" механизмом — оставить меня 'наедине' с начальством они не могли, пришлось рисковать очередной выволочкой. Работа телохранителя в этом смысле вообще неблагодарная. Мы втроем встали по краям от острохарактерно шевелящейся ткани, и одновременно взялись за края. Считать вслух не пришлось — мэйн с изуродованным лицом дважды медленно кивнул, а на третий раз мы рванули шелк вверх.
Перестарались, поняла я, когда мешок из синего шелка взлетел к небесам и с треском упал в крону большого дуба неподалеку, где и повис, раскачиваясь. В этом своеобразном мешке уже даже матом не ругались. Разве что мой проводник выпал из складок и откатился к моим ногам.
Вздохнув, я принялась его распутывать, пока охранники разбирались с "люлькой".
Солнечный был так ошарашен, что лишь смотрел куда-то в иные дали незряче, да хлопал длиннющими ресницами. Распухшие губы, расширенные глаза и прижатое к голове левое ухо делали его умилительно трогательным. Из мокрого шелка он и сам выпутался, пока падал, зато веревками оказался почему-то обмотан с ног до головы, и с дырой на бедре. Понятное дело, никто нечего объяснять не стал.
Под тихие шепотки и смех я медленно отстранилась и обернулась.
У дерева, под обрывками шатра, сыгравшего роль парашюта, стояли два мэйна и почему-то огромный орк. И сладко, садистски так, мило улыбались.
Их рывок я почувствовала интуитивно.
Следующий час я бодро скакала по лагерю, эти трое "оргиелюбцев" воодушевленно наяривали вслед за мной, то пытаясь неспортивно взять в клещи, то банально окружить, а за ними на порядочном расстоянии перемещалась добрая половина лагеря, не в силах упустить такого зрелища, но и попадаться на глаза проштрафившемуся начальству не желая. Прятались они мастерски, а я о них узнавала, лишь когда в очередной раз пробегала по чьим-то рукам, головам или спинам, и слышала приглушенную ругань.
По-моему, лучше б это была оргия...
— Что. Здесь. Происходит? — спокойный и вроде бы негромкий вопрос прозвучал громом среди ясного неба.
Мы непроизвольно приостановили забег, синхронно обернулись. Поскользнувшись на мокрой траве, пытаясь зависнуть на склоне небольшого холма, я чуть не упала, но кое-как удержалась на ногах. Еще и Лэрхэд, не участвовавший в 'гонках', вдруг поддержал зачем-то. Дожила! Или это было выражение дружеской симпатии?
— Так что здесь происходит, позвольте полюбопытствовать? — подошедший к нам мэйн не был ни величественен, ни особо красив по меркам своих собратьев.
Вот только почему-то при виде его навытяжку встали все, даже я сама. Взгляд тускло светящихся серых глаз оббежал разгромленный лагерь, остановился на мне:
— Вир? — усмехнулся он после недолгого размышления. — Надеюсь, наши воины сумели доставить Вам радость?
Я не могла себе позволить отвечать на шутку шуткой, какой бы двусмысленной та ни была, а потому отомстила иначе — без перехода заведя разговор о деле:
— Это Ваше письмо? Я не смог прибыть в назначенный день.
— Этот день сегодня, — мягко возразил мужчина.
Посмотрел на своих офицеров и союзников, покачал головой. И вдруг, сбросив свой плащ, накинул его мне на плечи.
— Не простудитесь, пока я решу одну проблемку, хорошо? — попросил ласково.
— Вы — Лис? — нахохлилась я, не зная, раздражаться дальше или смириться. — Позвольте полюбопытствовать, Ваш возраст достаточно велик, дабы проявлять снисходительность к воинам?
Если ему больше двухсот... Тогда да. И я, даже как Вир, существо хрупкое и слабое, и спорить не могу. Ибо тогда так и есть — по его меркам.
— Тысячу восемьсот, — уронил Лис тихо, ответив сразу на оба вопроса.
Подмигнул мне и вдруг распрямился. Два шага — но если со мной рядом стоял дипломат, то к устроившим балаган подчиненным шел уже чуть ли не Император. Какая-то мысль засела в сознании. Чуть ли не?.. Я встряхнула головой.
— Выпей чаю, Вираэл, ладно? — искажая мое имя на старинный манер, попросил Лис, не оборачиваясь, неожиданно меняя тон беседы.
Забавно. Я прошла первый тест или заслужила неуважение? Глядя на узкую спину, я почему-то решила, что первое вернее. Этот не стал бы так утруждаться. Кто-то из ординарцев поспешно поставил рядом со мной поднос с заварочным чайником, и зачарованный кувшин, в котором вода ледяная, а как решишь наливать — меняет температуру по желанию, причем обходясь без энергообмена с окружающим миром. В походных условиях, когда не всегда можно магию применять, очень удобно. Вздохнув, послушно налила себе чаю. Подумать только — он старше нашего Императора!
Чай пах малиной и мятой, и ласкал горло. Еще на первом глотке я знала, что на напиток наложены чары 'забыть ненужное' — были такие когда-то. Но я пила. Потому что была к ним готова, и позаботилась о том, чтобы иметь возможность вспомнить. Чуть позже. А врагов иногда стоит вводить в заблуждение.
— Позвольте поинтересоваться, джентльмены, — негромко и мягко начал древний в преувеличенно-старомодной манере, подобрав кусочек синего шелка, — почему за все время, пока я шел к вам, меня не остановил... и не встретил... ни один охранник?
Он не кричал, не угрожал и не злился — но отчего-то это спокойствие было в тысячи раз страшнее самого дикого гнева. Тонкие, в шрамах, пальцы мяли клочок шелка, играли с тканью, заставляя ту переливаться, почти оживать — будто он рыбку мучил. Или, и правда, рыбку? Я нахмурилась и иллюзия распалась.
— Ваш... Ваше Сиятельство! — шагнул вперед Лэрхэд, как все солнечные честный до безрассудства, — я невольно спровоцировал это недоразумение, — он сделал ударение на 'я', а не на 'невольно', как наверняка предпочли бы многие другие.
Лис помедлил.
— Подойди, — сказал негромко.
Солнечный помялся, стянул черную маску с лица. Его кожа сияла собственным светом. Чистая кровь. Полукровки теряют эту способность. А еще — интересно он запинается, не так ли?..
— Подойди, — снисходительно и осторожно повторил Лис, и солнечный послушался.
Приблизился, почти готовый припасть на колено, но древний остановил его легким касанием. Коснулся щеки, очертил высокую скулу кончиками пальцев, заставив чуть запрокинуть голову, не отрываясь глядя в глаза.
— Говори, — приблизившись как для поцелуя, но ничего эротичного в этом не было.
Напротив. Даже меня холодок пробрал. И сердце Лэрхэда вдруг замедлило бег, потом застучало бешено, выплескивая адреналин в кровь. Наверное, солнечному было больно — но он даже не попытался вцепиться в рукав офицерской формы, лишь дышал судорожно, не отводя глаз.
— Это... я... виноват... — наконец выдохнул через силу.
Я была к ним ближе всех. И я чуть ли не единственная заметила, как при этих словах в бездонных глазах древнего зажглось искреннее восхищение.
— Немногие способны так говорить со мной, — пробормотал он почти про себя.
Передвинул руку на шею солнечного, больше не причиняя боли.
— Послушай, Лэрхэд. Ты не можешь быть виноват во всем. Не будь так самоуверен, — промурлыкал с улыбкой.
И отпустил 'жертву' из рук.
Надменный хил-тар, шатаясь, побрел куда-то в мою сторону, и вдруг, не выдержав, упал на колени. Попытался было подняться, но лишь прополз шаг, и застыл, с ненавистью глядя на свои дрожащие руки. Похоже, я видела отнюдь не все, что ему досталось. Его ущемленную гордость, его обиду, ненависть к самому себе из-за непонятной слабости я понимала в тот момент лучше, чем кто-либо. Так что лишь чуть наклонила голову над чашкой, вдыхая аромат ягод и трав. И отпустила к солнечному толику силы, сквозь землю и через траву, прямо в ладони. Потом еще и еще, будто крошечных голубей. Понемногу, лишь бы не догадался.
А когда подняла глаза от поверхности чая пару мгновений спустя, вдруг заметила, какая тишина стоит. Я оглянулась вокруг.
Лис задумчиво смотрел, как солнечный медленно, с усилием, выпрямился, преодолевая слабость. Как шел с королевской осанкой, не давая себе остановиться. Как опустился на злополучную кочку, медленно, будто делал одолжение всем вокруг самим этим фактом, а та будто мягче стала, порастая свежей травой, чтоб сделать ему удобней. И вдруг древний пару раз ударил в ладоши.
Мы с солнечным вздрогнули. А Лис, больше ничем не выразив своего отношения к этому маленькому инциденту, отвернулся к мнущимся командирам, и стал что-то выговаривать им с отческой укоризной.
Лэрхэд воспользовался передышкой, прикрыв глаза.
— Вы меня разочаровали, — завершил свою речь, наконец, Лис. — Постарайтесь исправить мое впечатление о вас, — и небрежно хлопнул по плечу орка.
А тот, вопреки всему, что я о них знала, вдруг улыбнулся, как ребенок.
С наказаниями было все просто. Наряды, дисциплинарные взыскания, беготня, рапорты и команды — Лис уложился в десяток минут. Солнечный успел отдышаться, а я напилась чая на сутки вперед. Делать было нечего, так что я сидела, и размышляла. Пока я не выберусь из моей Империи, смысла не вижу загадывать. Вокруг уймы провидцев, а просчитать импровизацию куда сложнее, чем готовый план.
Сам разговор получился недолгим. Я сознательно поддавалась свойствам чая, так что многое пропускала мимо ушей, придерживаясь, тем не менее, собственной линии. Я хотела попасть в Империю Света, причем так, чтобы не засветиться на границе, и как можно быстрее, так что на встречу, по идее, могла б и не приходить. Но я решила быть последовательной и не откладывать надолго то, что должно быть сделано. Записка стояла в первой пятерке нерешенных мною загадок. Теперь же я постепенно склонялась к мысли, что она же служила ключиком к некоторым другим из них.
Понимаете, у Лис-са'эрт'А'раэль Эртаноро был привкус, цвет — называйте, как хотите, но я чувствую это как запах — так вот, у Верховного Главнокомандующего армии мэйнов была аура совсем как у мага, бросившего кольцо в озеро. То самое, что приманило фениксов.
Он долго молчал, разглядывая причудливое плетение трещинок на коре дерева, около которого мы стояли. Вяз, если не ошибаюсь. Я протянула руку, коснулась ребристых узорчатых листьев. Лис звал, ему и начинать разговор. С пальцев срывались крошечные вспышки силы, и вдруг дерево с азартом вылило мне за шиворот росы с листьев. Аналог смеха. Я усмехнулась, фыркая по-кошачьи. Не надо было его щекотать, знаю-знаю.
— Вы не такой, каким представлялись, — наконец-то прервал затянувшееся молчание древний, как-то незаметно снова переходя на 'Вы'.
По-настоящему древний. Хоть мэйны живут долго и в теории бессмертны, редко кому из них удается перешагнуть порог тысячи лет. Не знаю точно, что с этим связано, но, говорят, именно в этом возрасте они достигают границ своей силы, 'входят в права'. И уничтожаются теми немногими 'серыми кардиналами', что прячутся в тенях мира, и тянут за любые нити, чтобы избежать ненужной конкуренции.
В детстве я увлекалась шпионскими играми и детективами и часто мучила Шариса просьбами рассказать что-то такое, или просто просчитывала с ним какие-то ситуации наполовину абстрактно. Однажды мы с ним, таким примерно вот образом, на неделю лишили Къярена голоса. А потом дружно отрабатывали наряды...
Я улыбнулась воспоминаниям, тем временем спокойно глядя на мэйна.
— Не знал, что Вы меня представляли. Все так поменялось, что Вы не знаете, что теперь сказать?
Меня всегда тянуло говорить правду. Есть такая народная мудрость, что ли? Так вот. Светлые не лгут, они лишь умалчивают часть правды. Темные не говорят правду вообще, а потому никогда не лгут — все равно в их правду никто не верит.
Лис чуть смешался. Не знаю, в чем тут дело. В моей ли прямоте, или его взглядах на мир, или еще в чем — но проживший 18 веков мэйн и вправду смешался. Вздохнул, покачал головой.
— Меня иногда мучил вопрос, как рыцарство сочетается с Тьмой.
— Легко и непринужденно, — я уловила это 'мучил' в прошедшем времени. — Лис... Храм разрушен. Это реальность. Ваше желание видеть меня было косвенно адресовано Храму, и сейчас не имеет под собой оснований?
Взгляд в глаза. У него были вертикальные зрачки, и серые — просто серые глаза. Темные, как небо перед грозой, но не такие бездонные, как у драконов. Невнятного цвета волосы, бледные скулы без тени румянца. Значит, Лисом его все же прозвали за нрав. Он действительно не был красив, даже по общим меркам. Но во всей этой сухощавой фигуре, во взгляде, в приподнятой с легкой иронией брови, в свободно лежащих вдоль тела руках, в манере смотреть на собеседника, в привычке улыбаться — во всем чувствовалась давняя привычка к власти. Тщательно искореняемая, но до того въевшаяся в кожу, что перешла уже за грань рефлексов.
Какая-то догадка уже какое-то время крутилась в голове, будто мое подсознание уже знало ответ, и теперь пыталось подтолкнуть меня к осознанию, но я никак не могла это выкристаллизовать.
— А Вы... — он сделал точно рассчитанную паузу, подбирая слова и заодно проверяя крепость моих нервов, — прямолинейны. Честно говоря, сейчас, с исчезновением Нахемы, мое дело потеряло не только львиную долю остроты, но и свою актуальность и привлекательность. Но, может быть, Вы согласитесь поделиться со мной информацией?
— Взаимообмен? — мне было выгодно поддерживать в нем уверенность в некоторой косности моих взглядов; в его темных зрачках отразилось, как вспыхнули у меня глаза.
Вполне допустимая порывистость для юноши, верно? Предсказуемые фигуры не опасны по-настоящему опытному игроку. А в его опытности я не сомневалась. Оставалось играть в дурочку, в данном случае — в дурака. И надеяться, что он уже слишком стар, чтобы успешно поставить себя на мое место. Кстати, он упомянул исчезновение Нахемы? И мэйны сворачивают боевые порядки? Как... интересно!
— Ох, Вираэл, но это такой пустяк... — непринужденно рассмеялся мэйн. — Скажите, сэр Карл все так же гостеприимен? Мы когда-то воевали с ним вместе, и, временами, меня мучит ностальгия, — опять это 'мучит' — намек? привычка?..
Он все сделал верно. Прокололся только в одном — спросил о Карле. Великий рыцарь прошлого воевал лишь в двух армиях — в армии Светлого Принца, и в армии предпоследнего Властелина вампиров, погибшего в год Исхода Тьмы. Один ныне мертв, второй — по последним данным — ушел в один день в прошлом, и не собирается возвращаться. Лис же спрашивал о сэре Карле, павшем от руки предпоследнего Императора Света и нанесшего ему в свою очередь смертельную рану, так, будто связывало их что-то. Запутанно звучит, не правда ли? Вот только мало кто знал, что гордый рыцарь пожертвовал своей жизнью в какой-то смутной игре Императора Света, по неизвестному стечению обстоятельств, ставшего возлюбленным единственной сестры воина. Хм, как-то я путано размышляю. Если проще, Императоров было три, если считать нынешнего, и предыдущего могли убить не только по желанию Императора Тьмы, но и из мести за погибшую от горя сестру. Еще запутанней?.. В моей голове будто щелкнуло что-то, мысли выстроились в одну линию, и стало обидно до боли, как я не поняла этого раньше. О, нет, никаких 'озарений' о тайнах Вселенной. Я закашлялась, выигрывая несколько секунд размышлений, а потом естественным жестом сдернула с пальца кольцо. Черный агат с белыми рунами, простенький, будто детское колечко.
