— Дело твое, Поттер, — сказала Сакарина, ее улыбка захлопнулась, как шкатулка с драгоценностями. — Все закончится к четырем часам сегодня. Прибудет команда Прескотта, и они получат свою экскурсию. Вряд ли существует способ предотвратить это, учитывая весьма изобретательный способ подстраховки Прескотта. Можешь сопровождать нас, но, пожалуйста, не вмешивайся. Это не пойдет тебе на пользу. Хотя я уверена, мне нет необходимости тебе это говорить, не так ли?
— Как вам спалось у парадного входа? — небрежно сказал Зейн, когда Сакарина отвернулась. Она остановилась, а затем очень медленно повернулась назад к Зейну.
— Что вы имеете в виду, молодой человек? — спросила она. Гарри посмотрел на Зейна со смесью удивления и веселья.
Зейн продолжил:
— Вы двое собирались встретить Мерлина, когда он грандиозно появился здесь прошлой ночью, но он, очевидно, искал более крупную рыбу, чем вы, верно? Он лишь глянул на вас своим волшебным оком, и вы упали замертво на месте. Да, ладно, это, должно быть, очень обидно.
Улыбка Сакарины понемногу возвращалась на ее лицо, как видно, это было ее стандартное выражение лица, когда ее мозг напряженно работал над чем-то. Глаза женщины снова обратились к Гарри.
— Просто не представляю, чем вы заполнили головы этих бедных детей, Поттер, но на самом деле не годится служащим Министерства рассказывать подобные истории. Мерлин и тому подобные вещи!
Она с сомнением покачала головой, развернулась и направилась через арку с Рекрентом, нервно следующим за ней.
— Ты умеешь находить подход к людям, Зейн, — сказал Гарри, улыбаясь, и взъерошил мальчику волосы.
— Мой отец называет это даром, — согласился Зейн. — А мама говорит, что это проклятие. Кто знает?
— Похоже на то, что Сакарина была больше растеряна, чем зла, — предположил Ральф, когда они прошли через арку, покидая Старую башню.
— Может быть, — ответил Гарри. — Может быть, все, кого Мерлин усыпил, совершенно о нем забыли. Поэтому она может не помнить о его визите прошлой ночью.
— То есть Сакарина по-прежнему ждет, что он появится, когда она поведет Прескотта и его команду на экскурсию?
— Возможно. Хотя она особо не расстроится, если Мерлин не появится. По ее мнению, он сейчас на полпути в Запретном лесу, общается с древесными духами, теперь, когда они пробудились от тысячелетнего сна.
Джеймс резко остановился посреди коридора. Сделав пару шагов, Гарри тоже остановился и, повернувшись, посмотрел на сына. Лицо Джеймса было удивленным и задумчивым. Наконец, он моргнул и взглянул на своего отца.
— Я должен попасть в Запретный лес, — сказал он. — Еще не поздно. Пап, ты пойдешь со мной? Зейн, Ральф и вы тоже?
Гарри не стал задавать своему сыну никаких вопросов. Он несколько секунд изучал его лицо, а потом перевел взгляд на Зейна и Ральфа.
— А вы двое что об этом думаете? Хотите прогулять уроки?
Джеймс целеустремленно шагал через лес, немного опережая Гарри, Зейна и Ральфа. Он продирался через небольшие деревья на опушке леса, направляясь вглубь, туда, где деревья были огромными и древними, а солнце с трудом пробивалось сквозь густую листву. В течение нескольких минут все четверо шли молча, а затем Джеймс, наконец, остановился. Он окинул взглядом место, посмотрел на шуршащие листья и мягко поскрипывающие ветви. Не было никаких других звуков. Гарри, Зейн и Ральф стояли в двадцати шагах от него, молча наблюдая. Джеймс закрыл глаза на секунду, подумал, а затем распахнул их и заговорил.
— Я знаю, многие из вас еще не проснулись, — начал он, вглядываясь в смутные очертания верхушек деревьев, — и знаю, что некоторые из вас, кто пробудился, не на нашей стороне. Но те, кто меня услышат, я надеюсь, вы поможете. Мерлин где-то здесь. Он может быть далеко-далеко отсюда сейчас, но даже если так, думаю, вы знаете, где он. Он говорит с вами, и я бьюсь об заклад, вы тоже говорите с ним. Я знаю, древесные духи могут говорить, потому что уже встречал одного из вас. У меня есть послание для Мерлина.
Джеймс остановился и сделал еще один глубокий вдох, не совсем уверенный в том, что хотел сказать. Ему просто пришло в голову, что он должен попытаться. Делакруа использовала его, чтобы вернуть Мерлина в мир, несмотря на все усилия тех, кто хотел это остановить. Осознание того, что им манипулировали, ужасало его. Все это время он верил, что он поступает хорошо, спасает мир от зла, идет по стопам своего героического отца. А его лучшие намерения обернулись против него, против всего мира, который он надеялся защитить. Он попытался сделать это в одиночку, как его отец, но он провалился. Он помог злу. И теперь зло ожидало, что он сдастся. Однако, Джеймс не собирался сдаваться. Возможно, теперь ему удастся помочь другим путем. Конечно, шансов было мало, дело было совершенно безнадежным, но он должен был попытаться. Возможно, это был его путь, в конце концов.
— Мерлин, — неуверенно начал Джеймс, — вы сказали, что Астрамаддукс сделал ошибку, приведя вас в это время. Вы сказали, что он сделал это из личных мотивов, он просто хотел избавиться от своего долга перед вами. Но директриса МакГонагалл думает, что вы ошибаетесь. Она думает, что вы вернулись как раз вовремя, потому что наш мир нуждается в вашей помощи, чтобы остановить войну, способную уничтожить всех нас. Ну… Я знаю, я всего лишь ребенок, но я думаю, вы оба ошибаетесь.
Джеймс оглянулся на отца. Гарри слегка пожал плечами и кивнул.
— Я слышал все, что вы говорили, и что говорили другие после вашего ухода, и я думаю, что вы оказались в этом времени потому, что вам нужно кое-что. Вы ведь не знаете точно, поступали вы правильно или нет в прошлом. Вы не уверены, управляли ли вы сами своими силами, или они управляли вами. По-моему, правда в том, что не столько этот мир нуждается в вас сейчас, сколько вы нуждаетесь в мире тоже. Это ваш шанс, возможно, ваш последний шанс, доказать, что вы добрый волшебник несмотря ни на что. Люди веками гадали, добрый вы или злой, но кого волнует, о чем болтают люди? Если вы знаете в глубине души, что вы поступали правильно, то не важно, что говорят другие. Я говорю это не потому, что я понял это сам, но я хотя бы пытаюсь это уяснить. Не имеет значения, в каком вы времени, Мерлин. Кто бы не привел вас сюда, чтобы спасти мир, но… я думаю, вы здесь также, чтобы спасти себя самого.
Джеймс закончил и вздохнул. Он всмотрелся ввысь, откинув голову назад и прищурившись, словно ища какой-то знак среди деревьев, что его сообщение услышали, и оно будет доставлено. Листья по-прежнему качались и шуршали на ветру. Ветви — тихо скрипели сами собой. Спустя минуту Джеймс сунул руки в карманы и уныло поплелся обратно к отцу, Ральфу и Зейну.
Зейн хлопнул Джеймса по плечу, когда они собрались уходить.
— Это была самая дешевая попытка, которую я когда-либо слышал, — сказал он весело. — Но я думаю, ты был прав. Мне это понравилось, даже если оно никогда не достигнет ушей Мерлина.
— Ты сам до этого дошел? — спросил Ральф. Джеймс пожал плечами и скромно улыбнулся.
Гарри ничего не сказал, пока они шли, но он полуобнял Джеймса за плечи и шел так весь путь назад. Джеймс подумал, это значит, что его отец одобряет его, даже если сам он выбрал бы другой путь. И Джеймс понял с некоторым удовлетворением, что его отец одобряет его именно поэтому, потому что сам бы он выбрал другой путь. Джеймс улыбнулся и наслаждался этим моментом тихого откровения. Возможно, осознание этой истины, одной из тех истин, которую человек должен осознать самостоятельно, несмотря на всех людей, которые пытались научить этому простыми словами — стоит всего, что случилось с ним в последнее время. Он только надеялся, что это стоит всего, что еще случится с ним после.
Глава 19. Тайны раскрыты
Гарри встретился с Джеймсом, Зейном и Ральфом за очень поздним завтраком на кухне домовых эльфов под Большим Залом. Джеймс заметил, что эльф, раздувающий огромную печь, был тем самым сердитым эльфом, который ранее сказал троим мальчикам, что они на испытательном сроке. Тот бросил на них подозрительный взгляд, но ничего не сказал. Они столпились у крошечного столика возле не менее крошечного оконца и ели рыбу и тосты, запивая тыквенным соком и черным чаем. Наконец, Гарри предложил им сделать перерыв и привести себя в порядок — все трое до сих пор были одеты в ту же одежду, которая была на них вчера во время провальной операции по похищению метлы, и теперь были изрядно запачканные после ночи, проведенной в лесу. Джеймс к тому же устал до чертиков и решил, что ему крайне необходимо сейчас добраться до кровати и рухнуть в нее хоть на десять минут, что бы там не происходило со школой.
По пути в гриффиндорскую гостиную Джеймс решил сделать крюк и заглянуть в больничное крыло, чтобы забрать свой рюкзак. Филия Гойл и Мердок, естественно, уже не дежурили у дверей, но для Джеймса оказалось сюрпризом обнаружить там Хагрида, расположившегося на скамье и листающего толстый журнал под названием «Звери и дебри». Тот поднял взгляд и аккуратно закрыл журнал.
— Приятно вновь увидеть тебя, Джеймс, — тепло сказал он, пытаясь приглушить голос. — Слышал, ты вернулся целым и невредимым. Готов поспорить, уже видел своего отца?
— Да, я только что от него, — ответил Джеймс, заглядывая в слегка приоткрытые двери больничного крыла. — А ты что тут делаешь, Хагрид?
— Неужели непонятно? Я охраняю. Никто не войдет и не выйдет без разрешения директрисы. Он нуждается в отдыхе и, хм, исцелении после всего, что с ним произошло.
— Кто? — спросил Джеймс с внезапным интересом. Он еще внимательнее всмотрелся в щель между дверями. Одна из кроватей была занята, но Джеймс не мог разглядеть подробностей.
— Ну, конечно же, профессор Джексон! — ответил Хагрид, вставая и подходя к Джеймсу. Он заглянул поверх головы Джеймса одним из своих черных круглых глаз. — Разве ты не слышал? Он появился во дворе час с половиной назад и выглядел несколько потрепанным, — прошептал он. — Вызвал изрядный переполох среди студентов, когда они увидели его. Мы привели его сюда и меня сразу поставили охранять двери, пока мадам Курио его обихаживала.
Джеймс поднял взгляд на Хагрида.
— Он ранен?
— Этой было нашей первой мыслью, — ответил Хагрид, отступая немного назад. — Но мадам Курио сказала, что с ним все в порядке за исключением нескольких сломанных ребер, ожогов на руках, довольно неприятного синяка на черепушке и примерно миллиона порезов и царапин. Она говорит, что Джексон дрался на дуэли, и довольно долгой при том. Это случилось ночью, в лесу. Вот и все, что мы успели добиться от него до того, как он отключился.
— На дуэли? —повторил Джеймс, нахмурив брови. — Но ведь Делакруа сломала его палочку!
— Правда? — удивленно спросил Хагрид. — Но с чего бы ей заниматься такими вещами, а?
— Это с ней он сражался, Хагрид, — сказал Джеймс устало. — Он с ней… слушай, я объясню позже. Но я своими глазами видел, как она переломила его палочку надвое. И видел обломки. Он оставил их, уходя.
— Э-эх-м-м… — произнес Хагрид, снова возвращаясь на скамейку, которая застонала под его весом. — Он ведь американец, знаешь ли. У них привычка носить с собой не одну палочку. Это исходит еще со времен Дикого Запада, так вот. Они прячут палочки в рукавах и сапогах, маскируют их под трости и тому подобное. Все об этом знают, разве нет?
Джеймс снова заглянул в щель между дверями, но по-прежнему не мог ничего разглядеть, кроме распростертой фигуры на кровати.
— Мне жаль, профессор, — тихо произнес он, — но я все же надеюсь, вы задали ей королевскую трепку.
— В чем дело, Джеймс? — спросил Хагрид, поднимая глаза.
— Я только хотел забрать свой рюкзак, — быстро ответил Джеймс. — Я оставил его там прошлой ночью.
— Э-э. Мог бы ты зайти за ним позже? — настоятельно попросил Хагрид. — У меня распоряжение никого не впускать и не выпускать. Директриса думает, что тот, кто напал на Джексона, может прийти за ним. Не исключено, что это тот псих, возомнивший себя Мерлином.
— Это была Делакруа, Хагрид, но, конечно, я могу зайти и позже. Удачи.
Хагрид кивнул и снова открыл журнал у себя на коленях. Джеймс развернулся и пошел обратно.
Гостиная Гриффиндора была пуста. Огонь в камине прогорел до красных угольков, но снаружи было достаточно тепло, так что в нем не было нужды. Поднимаясь вверх по лестнице в спальню, Джеймс почувствовал порыв прохладного свежего воздуха. Должно быть, кто-то оставил окно открытым наверху. Он как раз размышлял, стоит ли его закрывать или нет, когда вошел в комнату и увидел Мерлина, удобно устроившегося на его кровати.
— А вот и мой маленький советник, наконец-то, — сказал Мерлин, выглядывая из-за учебника Джеймса по Техномантии.
Джеймс посмотрел на открытое окно рядом со своей кроватью, затем опять на Мерлина.
— Вы, — сказал он с сомнением. — Вы… — он неуверенно указал на окно.
— Влетел ли я через него? — спросил Мерлин, откладывая книгу в сторону чуть ли не с благоговением. — Вознесся сюда на крыльях моих небесных братьев? Ты так считаешь, Джеймс Поттер?
Джеймс закрыл рот, понимая, что это своего рода проверка. Он отбросил свои изначальные предположения в сторону и огляделся вокруг.
— Нет, — ответил он. — На самом деле, нет. Я думаю, вы просто открыли окно, потому что любите воздух.
— Мне нравятся запахи воздуха, особенно в это время года, — ответил великий волшебник, глядя в открытое окно. — Сама суть жизни и роста идет сейчас от земли и наполняет небо. Даже неволшебники чувствуют это. Они говорят: «Весной в воздухе витает любовь». Это довольно близко к истине, но это не любовь мужчины и женщины. Это любовь корня и почвы, листвы и солнечного света и, да, крыльев и воздуха.
— Но вы хотели, чтобы я поверил, что вы влетели через окно, не так ли? — сказал Джеймс, немного осмелев.
Мерлин слегка улыбнулся, изучая Джеймса.
— Девять десятых магии происходит в уме, Джеймс Поттер. Главная хитрость в том, чтобы знать, что зрители хотят увидеть, и обеспечить, чтобы они увидели это.
Джеймс подошел к другой кровати и сел на нее.
— Вы пришли поговорить об этом? Или вы здесь потому, что получили мое послание?
— Я успел узнать многое с тех пор, как мы встречались в последний раз, — ответил волшебник. — Я побывал тут и там, там и сям. Я побеседовал со многими старыми друзьями, заново познавал землю, и зверей, и небо. Я встретил очень странные вещи в лесу, предметы современного века, и узнал многое о мире этого времени. Я изучал тебя самого и твое окружение.
