— Она скоро уедет.
Кате очень хотелось спросить:
— А ты хочешь, чтобы она уехала?
Но даже при мысли об этом, сердце от страха замирало. Катя была совсем не уверена, что хочет услышать правдивый ответ.
Что-то со Ждановым происходило, особенно в последнее время это стало заметно. Совсем чужим стал. Домой только ночевать приходил, наверное, чтобы времени не было поссориться. Пришёл, поужинал и спать, а утром на работу бегом. Бесполезно было просить его приехать пораньше, пообедать вместе, а уж тем более приезжать в офис посреди рабочего дня. Андрея либо не было, либо он её не ждал, занят был и всё торопился куда-то. А ещё и с Кирой в коридоре столкнёшься, её взгляд сочувствующий, но от этого не менее злорадный встретишь, и что тогда с этим делать? Приезжаешь домой, и выть от тоски хочется.
Как оказалось, самое страшное время — это вечер. Когда ждёшь мужа, который домой совсем не торопится. Не хочет или просто не вспоминает о жене, занятый своими делами, а когда появляется, начинает глаза прятать. Вроде и не обижает, не кричит, и поссориться с ним особого повода нет, — если только в который раз заводить разговор об одном и том же, о его невнимании, а это настолько унизительно, что язык не поворачивается, — но такое ощущение, что стена между ними появилась и не пробиться через неё никак. Где-то они ошиблись, с чем-то справиться не смогли, возможно, с мелочью какой-то, которая превратилась в огромную проблему. А возможно, просто Катино время закончилось. Встретилась Жданову на пути, когда он в раздрае пребывал, когда Кира решила его за что-то наказать и ушла, оставив его растерянного и растоптанного, пусть и заслуженно, вот тут она и появилась, готовая дать ему то, что так необходимо было — любовь. Он даже поверил, что сам любит, а теперь вернулась Кира, которая, как не отнекивайся от этого, знает про него намного больше, и всё изменилось. Кира всегда рядом — и поймёт, и поддержит, и совет даст, а она что может? Чтобы поддержать мужа, нужно оказаться рядом в нужный момент, а ей такой возможности не предоставляется.
Правда, Андрей не уставал твердить, что любит, только в глаза больше не смотрел. И звучало это каждый раз, как — прости. Я тебя люблю — Прости, что вчера задержался. Я тебя люблю — Прости, что накричал вчера. Я тебя люблю — Прости, но не смогу сегодня раньше вернуться. И ведь не придерёшься! Попробуй возмутиться, и сразу оказываешься виноватой.
— Что тебе не так? Я тебя люблю, я всё для тебя делаю, а ты всё время мной недовольна. Что я не так делаю?
Слов в ответ у неё не находилось.
В один из вечеров, когда Жданов задерживался совершенно бессовестно, Катя решила от него уйти. Сидела на тёмном балконе и на полном серьёзе обдумывала, что скажет завтра родителям, когда явится к ним с чемоданом. После нескольких месяцев заверений, что у них с Андреем всё в полном порядке, вернуться к родителям с низко опущенной головой и во всём признаться. Та ещё перспективка, но сколько можно ждать? Стараться быть хорошей женой для Андрея Жданова. Такой, как он это видел, а не она сама. Вот только решиться надо, сказать всё Андрею и уйти. Не передумать, не разрыдаться, не испугаться. Отпустить его и пусть сам решает, что ему делать с собственной жизнью. И её перестанет мучить.
Вот только все эти мысли испарились, как только ключ в замке повернулся. Негромко хлопнула дверь, и от сердца отлегло. Пришёл.
Но подозрения, хоть они мучительны и здорово изматывают, остаются лишь подозрениями, и в этом их прелесть. А вот когда твои подозрения оправдываются, становится совсем плохо. Правда открывается по-разному, для Кати это случилось в тот вечер, когда муж явился домой поздно, подвыпившим, но самое ужасное, что от него так несло духами Киры, что затошнило немилосердно.
— С друзьями посидели, — объяснил Андрей своё отсутствие и потрепал жену по плечу. Даже не поцеловал. Когда он проходил мимо, Катя отшатнулась, ощутив навязчивый запах французских духов, и взглянула Жданову в лицо. Наверное, взгляд вышел чересчур проницательным, потому что муж досадливо поморщился и тут же отвернулся.
Пришлось выпить стакан воды, чтобы унять тошноту. Андрей, видимо, понял, что где-то прокололся и, пытаясь исправить ситуацию, начал сыпать какими-то подробностями вечера, рассказывал про друзей, с которыми давно не виделся, истории из их юности, деланно смеялся, и требовал от неё ответного смеха. Как бы подтверждения того, что его хитрость удалась, и она снова готова всему поверить, каждому его слову.
— Малиновский до сих пор не может забыть то свидание, — со смехом говорил Андрей, когда они уже легли в постель. Катя упорно смотрела в стену и слушала мужа.— Мы даже вспомнили, как ту девушку звали. Алина. Как же она ему нравилась, Кать, — Жданов хохотнул. — И вот он пришёл к ней на свидание, с цветами, она подъехала на машине, Ромка кинулся к ней, чтобы дверцу открыть, поскользнулся и шлёпнулся прямо в лужу. Представляешь? Как он тогда переживал!.. И до сих пор вспоминать об этом не любит. Может, это и была его роковая любовь, как думаешь?
Катя пожала плечами. Помолчали немного, потом Андрей выключил ночник и натянул на них одеяло. Обнял жену одной рукой.
— Что-то ты молчаливая какая-то. Устала? — Тон был лёгкий, но последовавшая за ним пауза, достаточно выразительна. Катя поняла, что нужно что-то ответить, но на то, чего от неё Андрей ждал, способна не была. Таких же лёгких слов, чтобы он мог повернуться на бок и спокойно уснуть, у неё не было.
— От чего мне, интересно, уставать? — вырвалось у неё, и зажмурилась в темноте от раздражения.
— Не знаю. Чем занималась?
— Тебя ждала.
Андрей старательно контролировал каждый свой вздох, Катя это чувствовала. Видно, пытался что-то быстро решить для себя, затем решил извиниться:
— Я знаю, прости. В выходной на дачу поедем. Хочешь?
Хорошо, что темно. Очень хорошо, что темно. Темнота многое скрывает. При свете едва заметное движение, взгляд, может послужить катализатором скандала или обиды, а в темноте можно сильно-сильно зажмуриться, вцепиться в одеяло и соврать.
— Можно...
— Вот и отлично, — обрадовался Андрей, а потом прижался губами к её щеке.
Это был обычный поцелуй перед сном. В последнее время традиционный. Поцелуй в щёку, а потом Андрей обнимал её и спокойно засыпал. А Катя лежала тихонько, даже пошевелиться боялась, и думала о том, как быстро всё закончилось, даже страсть прошла. Наверное, чувство вины её убило, ведь Жданов постоянно винился перед ней. А вот сегодня одним поцелуем в щёку не закончилось. Андрей помедлил, словно решаясь, и потянулся губами к её губам. В первый момент Катя растерялась не на шутку. Ответила на поцелуй, а сама всё думала — ну почему сегодня? Пришёл от другой, весь пропахший её духами, смущённый и пришибленный, и решил заняться любовью с женой? Или это что-то вроде возмещения морального ущерба?
Но что не говори, а пыл Жданова заслуживал похвалы. Как-то слишком быстро он голову потерял, что-то шептал ей на ухо, поцелуи выходили лихорадочными и нетерпеливыми, словно он жутко соскучился по ней, долгая разлука позади. А разве она была, эта разлука? Просто не замечал её или не хотел замечать. Времени не было и желания.
— Отпусти, — попросила Катя, отталкивая его руки. — Андрей, я не хочу!
Справиться с ним тяжело, руки сильные, не желали разжиматься, и сам уже в таком состоянии, что мало что соображает, хоть и слышит. Катя начала брыкаться, пытаясь выбраться из-под него, а потом снова руки его от себя оттолкнула и каменным голосом потребовала:
— Не трогай меня!
Жданов наконец отстранился, непонимающе потряс головой и включил ночник. Смотрел на жену ошарашено, а, встретив её взгляд, отодвинулся.
— Что с тобой? — спросил он, встревожено.
А Катя села, спустила ноги на пол, и натянула на плечи бретельки ночной сорочки.
— Ничего, просто у меня такое чувство, что нас в постели трое. Уж слишком навязчивый запах у Кириных духов.
Андрей молчал. Катя сидела, повернувшись к нему спиной, и чувствовала его взгляд, которым он сверлил её затылок. Если честно, она надеялась, что муж устроит ей скандал. Начнёт выговаривать ей, что она слишком поддаётся своей буйной фантазии, придумывает глупости, ревнует без меры. Да что угодно, пусть разозлится на неё и накричит, но он молчал. И Катя прекрасно знала, что это значит — она оказалась права.
Странно, но слёз не было, только внутри стало пусто и холодно. Нет больше никаких подозрений, есть многозначительное молчание, которое намного хуже правды в глаза. Не подтвердил, но больно и обидно также сильно.
— Выключи свет, — попросила Катя неживым голосом. Щелчок и стало темно. Она помедлила секунду, а затем легла, также повернувшись к Андрею спиной, и закуталась в одеяло. Андрей не ложился, так и сидел, привалившись спиной к спинке кровати, и смотрел в темноту. Катя очень старалась не обращать на него внимания. Сунула нос под одеяло и затаила дыхание, надеясь, что холодной обруч внутри разожмётся хоть немного и дышать станет не так больно.
Нужно было что-то решить. Андрей хоть и начал её избегать, никаких решений не принимал, разговоров важных не заводил, да и вообще ничего в их доме не изменилось, если не считать того, что теперь всё больше молчали. Разговаривали односложно, а, ложась в постель, отворачивались друг от друга. Даже привычный поцелуй в щёку теперь был заменён на негромкое:
— Спокойной ночи.
Правда, утром Катя по-прежнему просыпалась в объятьях мужа. Обычно просыпалась первой, вскакивала, накидывала на Жданова одеяло и скрывалась в ванной. На глаза Андрею старалась не попадаться, особенно по утрам. А если принять во внимание их нежелание общаться друг с другом, это было совсем не трудно. Пока он душ принимал, она завтрак ему готовила, а потом снова запиралась в ванной. Жданов, наверное, думал, что она специально там прячется, изводит его. Ну и пусть, пусть что хочет, то и думает.
За утро говорили друг другу не больше десяти слов.
— Доброе утро, — а потом короткий стук в дверь ванной комнаты и голос Андрея: — Кать, я ушёл. Не знаю, когда буду.
Она даже могла ему не отвечать, он сразу уходил.
Но желание прекратить всё это в Кате только крепло. Несколько раз хотела с Андреем поговорить, чтобы что-то, наконец, решить, выяснить всё до конца, но смелости так и не хватило. Особенно, вечером, когда ложились в постель, пусть и молча, Кате неизменно приходила в голову удручающая мысль, что как только она этот разговор заведёт, всё и закончится. И у них больше никогда не будет их дома, комнаты, их постели. Андрея рядом не будет, он никогда больше не поцелует, не улыбнётся ей, как раньше, и ей придётся всю оставшуюся жизнь мириться с тем, что он ей чужой, и довольствоваться воспоминаниями. Это так сложно было представить — жизнь без него. Ещё совсем недавно без него жила, а сейчас уже и вспомнить не может, как это было. Кажется, она о чём-то даже мечтала. Но когда лежишь в темноте и слушаешь его дыхание, чувствуешь его руку на себе, очень сложно решиться вычеркнуть всё это из своей жизни раз и навсегда. Тем более, сделать это без всяких сожалений.
Но что-то всё-таки просочилось за стены их квартиры, потому что, встретившись как-то с Зорькиным, услышала осторожный вопрос:
— У вас с Андреем всё хорошо?
Сразу вскинулась и удивлённо посмотрела.
— Почему ты спрашиваешь?
Колька пожал плечами.
— Просто спросил. Вика что-то такое мне сказала, я не понял.
— Что сказала, Коля?
— Про Киру, что та, возможно, не уедет... Да и вообще, какие-то слухи странные по "Зималетто" ходят, как я понял.
Ходят слухи... Опять про неё ходят слухи.
Вцепилась в свою сумку и широко улыбнулась.
— У нас всё хорошо, не волнуйся. Мало ли о чём люди говорят.
Зорькин снял очки и кивнул.
— Ну и хорошо, а то я волноваться начал, если честно.
А Катя вдруг вспомнила слова свекрови о пересудах за спиной. "Пусть перешёптываются, но завидуют, а не злорадствуют". А ей сейчас точно не завидовали. Хорошо, хоть родителей Андрея в Москве не было, а то бы до них наверняка дошли эти сплетни, а на разговор с Маргаритой Кати бы точно не хватило.
Нужно было уйти. Пока она в состоянии это сделать, нужно уйти. Терпеть дальше невозможно.
— Андрей, нам нужно поговорить. Это очень важно.
Весь день репетировала, надеясь, что в самый важный момент голос не дрогнет. Ждала мужа, который, как обычно, домой не торопился, и всё время повторяла вслух эти слова. Сама пыталась поверить, что скажет это ему.
— Нам нужно поговорить.
Когда в замке повернулся ключ, часы показывали половину одиннадцатого. В душе невольно шевельнулась обида. Чем можно на работе так долго заниматься?
— Андрей, нам надо поговорить, — начала она, как только Жданов вошёл в комнату, и тут же замолчала, увидев его лицо. — Что случилось?
Андрей определил портфель на журнальный столик, посмотрел на жену и растерянно моргнул, словно только заметил её присутствие. И вместо короткого взгляда, которым по привычке одаривал её в последнее время, слабо улыбнулся.
— Ты ещё не спишь? Иди, ложись, я скоро.
Он снова отвернулся, а Катя наблюдала за ним с недоумением.
— Нам поговорить надо, — повторила она, уже без особой решимости.
Жданов устало вздохнул.
— Катюш, давай завтра? День был жуткий.
Внутри что-то дрогнуло, и весь воинственный настрой тут же испарился. Взяла у Андрея пиджак и спросила:
— Ужинать будешь?
Жданова тоже проняло, и он настороженно покосился. Видимо, давно она не разговаривала с ним таким тоном. Покачал головой.
— Нет... Давай чаю попьём?
Катя кивнула и поспешно вышла из комнаты, вытерла слёзы.
— Что случилось? — снова поинтересовалась она, когда Андрей сделал первый глоток и стал с интересом разглядывать бессмысленный рисунок на своей чашке.
— Я уволил Ветрова.
— Всё-таки уволил? — ахнула Катя и присела за стол, подвинула к мужу вазочку с печеньем.
— Нам не хватило денег.
— То есть?
— Он что-то не так рассчитал, и мы остались без денег. Мы не в состоянии оплатить новую партию тканей! — возвысил Жданов голос под конец. — Она уже на складах, а выкупить мы её не можем, потому что бюджет у нас на это не рассчитан! Потому что нашего финдира, видите ли, не предупредил никто! Да ещё этот чёртов магазин сколько денег сожрал! А мне сейчас что делать?
— И ты его уволил?
— Конечно, я его уволил! А что, мне ему в ножки поклониться? — Андрей вскочил и едва чашку на себя не опрокинул.
Катя навалилась на стол, размышляя, а потом недоверчиво улыбнулась.
— Но это глупо. Это даже не ошибка, это...
— Маразм, — с готовностью подтвердил Андрей и мрачно ухмыльнулся. — Ты права. А всё оказалось до банального просто. Оказывается, он нашёл себе другое место, поспокойнее, где нет ненормальных начальников, которые постоянно заставляют думать о работе, и просто перестал вникать в то, что говорят. Какое ему дело, сколько мы потратили на магазин? Он бюджет-то составил, а я его утвердил. Правда, было это два месяца назад!
