— Лежи, Пашенька, лежи. Полежи ещё немного. У тебя вон — губы синие. Лежи, миленький.
— Как там девочка?
— Вроде нормально.
— Пойду, посмотрю. Дай ещё хлебнуть.
Встал, кряхтя, как старый дед. С трудом вылез из пепелаца и поддерживаемый Тьмой, побрёл на дрожащих ногах к бригаде Якоря. Следом потянулась вся Бабкина бригада. Только Короткий остался за рулём, на всякий случай. Из уазика выскочил Гунн, подставил плечо с другой стороны и, вместе с Танечкой, почти волоком приперли "лекаря" к "пациентке". Усадили рядом с больной.
— Ну, как она? — волновался Гунн.
Дания, с распухшим от слёз носом, с надеждой смотрела на Пашку.
— Сейчас.
Скорый сосредоточился на даре. Осмотрел девочку. Нормальное здоровье! Он аж улыбнулся:
— Нормально. Всё нормально, ребята.
И разбудил Янку.
Бригада Якоря набросилась на неё:
— Как ты? Что-то болит? Все нормально?
Дания протиснулась между сиденьями, обняла девушку и заревела в голос.
Янка-Заря осмотрелась удивлённо, поводила плечами:
— Я что, не умерла?
— Ладно, — сказал Пашка, — вы тут разбирайтесь, плачьте, радуйтесь и всё такое. Нам ехать пора.
Ванесса предупредила:
— Девочка, у тебя сердце слабенькое, тебе нельзя в рейды.
— Я знаю. Я думала — Улей все исправил.
Тут подошла Бабка. Строго спросила:
— Якорь, кто тебе эта девочка?
— Как, "кто"?! Подруга... Нет-нет. Не в том смысле... Ну... Ты поняла.
— Меня интересует такой вопрос. Кто несёт ответственность за этого ребёнка?
Якорь нахмурился:
— Я за неё отвечаю. Я, Бабка, больше её в рейд не возьму, слово даю.
— Ну, это-то, как раз, твоё личное дело. Я что хочу сказать... Посиди Скорый, пока я поговорю... Так, вот. Если ты за неё отвечаешь, то ты и будешь платить за её лечение.
Якорь, никак не ожидавший такого поворота событий, открыл рот.
— Ты видишь, — продолжала строго шефиня, — что у меня знахарь чуть ласты не склеил, вытаскивая вашу девочку с того света?
— Ну, да... Бабка, я всё понимаю... Я готов платить... Я буду должен. Сейчас у меня пусто... Но я заплачу... Говори сколько.
— Много, Якорь. Очень много. Ты столько и за тысячу дней не найдёшь... У меня к тебе деловое предложение. Ты и твоя бригада забудете про этот случай. Никто её, — Бабка ткнула пальцем, — не лечил. Она и не болела... Но если информация где-то выплывет, то я с тебя с живого не слезу. Ты у меня каторжником станешь. Ты, кстати, ещё за досрочно погашенный кредит мне должен. И за буксировку твоего сарая. Так что — вот.
Посмотрела внимательно на бригадных.
— Вот такая форма оплаты... Ну как? Мы договорились?
— Да! — заторопился Якорь. Наверно боялся, что Бабка передумает. — Бабка, мы — могила. Слышали бригада? Ничего этого небыло. Запомните — ничего...
Дания, отлипла от Янки, повернулась к Пашке, вытирая рукавом слёзы.
— Скорый, я тебя век... Я тебе... В любой момент... Всё что прикажешь...
Пашка вздохнул:
— Ты Бабку слышала?
— Да, да, да! Всё! Ничего не было. Ничего...
— Ну и ладненько.
И он покорячился из уазика на свежий воздух. Подальше от слёз и соплей.
А Бабка интересовалась у Янки.
— Девочка, тебе сколько лет?
— Двадцать восемь.
— В Улье давно?
— Дней шестьдесят.
— А чего в рейд понеслась?
— Споранов подзаработать.
— Угу. Похвальное стремление... А по профессии ты кто?
— Специалист тылового обеспечения.
Бамс! Все уставились на Янку, с полным недоумением.
— А где ты училась?
— В Рязани. В высшей школе эмвэдэ
— А-а. Так ты специалист по снабжению?
— Ну... Да...
— Работала где?
— Во второй Рязанской колонии.
— Так это... Рязани вроде нет в перезагрузках.
— Я в отпуске была, в Соловом..
— Угу... Зайдёшь ко мне в Полисе. Хорошо?
— Хорошо...
Бабка развернулась и пошла к своей багги. А следом Пашка, с Ванессой, Таней и Дедом.
До Воскресенок дошли без приключений.
Пообедали в школьной столовой.
Мама Рая поинтересовалась:
— Эти ребята с вами?
— Нет, это отдельная бригада.
— Тогда, деточки с вас четыре спорана.
Якорь отсчитал шарики. Сопроводил словами:
— За такой обед не жалко. Теперь постоянно к вам буду заезжать.
Раечка, как всегда, затараторила о низкой цене, о том, что могут ещё с собой наложить, о том, что...
Пашка пошёл на второй этаж проведать Любушку.
Девочка сидела на кровати в окружении ребятишек и что-то им рассказывала.
Увидела Скорого, скомандовала ребятне:
— А ну-ка бегите на улицу. Мне с человеком поговорить надо.
Похлопала по постели:
— Садись. Ну как ты?
— Нормально, деточка. Нормально.
— Скорый, никакая я тебе не деточка. Перестань так относится ко мне. Мне уже четырнадцать.
Пашка запаниковал. Завопил мысленно:
— Ванесса Витольдовна!!
— Хорошо, Любаша... О чём ты хотела поговорить?
— Скорый, ты женат?
Пашка снова возопил:
— Ванесса, помогите ради Бога!!
А Любе ответил:
— Да, красавица, женат.
По коридору застучали трекинги, и в палату вошла Мазур.
— Ну-ка, Любонька, дай-ка я тебя посмотрю.
Девочка послушно улеглась на койку.
Ванесса сказала Павлу:
— Посмотрите, Павел Дмитриевич. Дайте руку... Видите?
Честно говоря Пашка ничего особенного не видел. Ноги почти зажили, а в остальном вполне здоровый ребёнок.
— Правая почка, в результате удара взрывом, опущена. Мочеточник перегнут. Пока ничего страшного, но в будущем могут быть осложнения.
— А что делать?
— Надо как-то исправлять. Беда в том, что вокруг нет мускулатуры, которая могла бы изменить положение...
Задумалась. Просветлела лицом — нашла выход:
— Надо жировую ткань нарастить под органом. Не знаю, насколько это эффективно. Надо попробовать.
Любаша спросила:
— А это больно.
— Нет, что ты, — успокоила Игла. — Ну что, пробуем?
И два лекаря, одна дипломированный хирург-виртуоз, второй необразованный знахарь, взявшись за руки, принялись за волшебство.
Девочка заулыбалась:
— Щекотно.
Они ушли от уснувшей во время процедуры Любашки минут через десять. Ванесса вдохновенно расписывала Пашке перспективы такой парной работы в области медицины.
Бабка побеспокоилась:
— Ну как она там?
— Нормально... — отмахнулся Скорый. — Она-то нормально. Мне-то что делать?
Бабка успокоила:
— Придумаем, что-нибудь. Не волнуйся так.
— У меня дочка всего на три года моложе. Как не волноваться?
— Так. Ладно. Хватит поэзии. Поехали домой. Что-то я за Беду беспокоюсь. Пошли, бригада, надо неваляху прицепить.
Ванесса спросила у мамы Раи:
— Раиса... Извините — не знаю вашего отчества...
— Раиса Борисовна...
— Раиса Борисовна, а где наши дети?
Рая крикнула ребятишкам в коридор:
— Дети, а где наши гости?!
Один мальчик, постарше других, лет так десяти, спросил:
— А кваза покажете?
Ответила Бабка:
— Нет, деточки. Сегодня кваза с нами нет. Так где наша молодёжь?
Раечка пристрожила:
— Вовка, отвечай толком! Где девочка и мальчик, которые у нас ночевали?
— Они дядьке Егору помогают. Позвать?
— Да уж позови, будь ласков.
Через несколько минут пришли Надежда с "Володенькой".
Ванесса поинтересовалась у парнишки-медика:
— Владимир, что вы собираетесь делать дальше?
— Не знаю, Ванесса Витольдовна. Ума не приложу.
— Знаете, мы наметили тут постройку небольшого госпиталя. В комплексе со многими другими службами. Если хотите, можете ко мне присоединиться. Я там буду выполнять обязанности главного врача.
— Что, прямо больница?
— Да, Владимир... Или вы рассчитываете вернуться на ферму?
— Ну, уж нет. Если уж мне удалось от них отвязаться, то назад я не хочу. Пусть уж сами, как-нибудь... А, кстати, Надежда Фёдоровна с вами?
— Это какая?
— Ну... Надя, Габри... Она с вами?
— В каком смысле?
— Я имею в виду — она в вашей компании?
— Не знаю. Это надо у неё спрашивать. Надя, ты что планируешь?
Габри растерялась:
— А куда мне ещё?... Мне некуда...
— Подожди, красавица, — влезла Бабка. — Тебя никто не гонит, никто ни к чему не принуждает. Вот скажи нам — кем ты хочешь стать?
— Певицей.
— Ты поёшь, что ли?
— Нет, не пою. Просто — хочу.
Бабка с иронией покачала головой:
— Ну, хотеть не вредно. Но ты же понимаешь, что певицы тут как-то не востребованы.
— А ещё, я хотела стать врачом... Но теперь конечно... Институтов медицинских тут нет, так что...
— Если хочешь, присоединяйся ко мне, — предложила Игла, — я тебя многому могу научить. Будешь у меня медсестрой... Старшей медсестрой.
Тут фермерский ментат подал голос.
— Если Надя с вами, Ванесса Витольдовна, то я тем более.
Бабка с подозрением посмотрела на Габри, потом на Вовку. Тот покраснел как девочка.
— Нет, я не это имел в виду... То есть... Я имел в виду это... Но, не так, как вы думаете...
— Ладно, поехали домой, там разберёмся.
Прицепили свой самоходный прицеп, залезли в трофейные броневики и попылили через Сыропятку домой, в Полис.
У посёлка "Светлый" в дачном кооперативе в проулочке так и стояли два раздолбаных танковым снарядом пикапа, два сгоревших катера на воздушной подушке и один катер побольше валялся на огороде кверху пузом.
Остановились, вышли из машин. Подъехал Якорь со своей бандой.
Бабка помотала удивлённо головой:
— Нихрена себе, ты тут без нас повеселился. Я вот этому всему, — она ткнула в искорёженные катера, — не удивляюсь. Нет... Мне удивительно, что ты, блин, весь посёлок не разнёс...
Бригада захмыкала.
Якорь спросил:
— Это ты про кого?
— Про Скорого, про кого же ещё.
Якорь повернулся удивлённо к Пашке:
— Так это ты тут воевал?
Павел пожал плечами:
— Они первыми начали.
— Ого... Значит колонна внешников это не выдумка?
— Я был бы рад, если бы это была выдумка... Но у каждого минуса есть свои плюсы.
И со значением посмотрел на Ванессу. Та косо глянула, усмехнулась.
Глава 48. Покушение
В Полисе ждала новость — в Беду вчера стреляли.
Прямо во время работы отборочной комиссии, через окно, в неё выстрелили из снайперской винтовки. Хорошо, что Шило постоянно держал лёгкий, невидимый глазу, щит. Пуля, пойдя наискось через купол щита, изменила траекторию и ударила в стол, потом отрикошетила в тяжёлый бронежилет Шила.
Квартал сразу оцепили, но не нашли ни снайпера, ни орудие покушения.
Только спустя час выяснили, что стреляли со стены. Метнулись к месту, где, по идее, должен был сидеть снайпер. Естественно, никого там уже не было.
Скорый тут же собрался мчаться в администрацию и пресечь на корню это сволочное занятие. Ишь, блин! Получили детектор лжи на халяву! Да ещё и не берегут!
— Всё! Хватит! Больше никаких контактов с Алмазом! Это что за хрень такая! Не могут обеспечить безопасность нанятого специалиста!! А?! Это как называется!
Он напялил броню, взял свою сайгу и пошел, матерясь, "пресекать".
Бабка загородила выход, успокаивала, уговаривала:
— Паша, пусть сегодня доработают. Тут до конца рабочего дня час осталось. Целый день ничего не случалось, под конец смены провокацию не устроят. Смысла нет.
Пашка немного успокоился.
И Бабка, неугомонная душа, отняла у него карабин и попёрла посмотреть как идут дела на стройке.
Вся бригада, и даже дед, потянулись следом.
Шпатель — ох, кручёный, видать, мужик.
Он, заручившись словом Ромки-Шила, забрал из административных гаражей Бабкину строительную технику, фуру с цементом, и уже заканчивал заливать фундамент.
Строительная площадка, заваленная здоровенными повыщербленными кусками стен, гудела дизелями, гремела отбойными молотками и булькала бетономешалками. Сверху весь этот специфический строительный гул накрывал отборный мат прораба, отчитывающего парочку работяг.
Пашка офигел от такого строительного энтузиазма.
Шпатель увидел пришедших, что-то строго приказал работникам и пошёл встречать начальство.
Бабка тоже слегка офанарела:
— Ну, нифига ты... Ну, ты даешь...
Шпатель забеспокоился:
— Я не понял. Что, стройку начинать не надо было?... Или что?
— Не-не-не. Всё нормально. Все нормально, — успокоила Бабка. — Просто я не ожидала, что всё будет так быстро... А вот эти глыбы у тебя откуда?
— Из Бизино. Я там несколько домов порушил, и эти монолиты разбиваю и кладу в основание здания. Щебня-то, сама знаешь, — нет. Неплохо получается. Думаю, что первый этаж тоже надо собрать из таких кусков. О! Кстати! А ещё цемент есть? Боюсь, что этого не хватит.
— Есть. Пару раз по столько — точно есть. А если надо больше, то не знаю.
— А больше и не надо. Теперь об оплате, мне и работникам.
И Бабка со Шпателем пошли в вагончик, поговорить о суммах вознаграждения.
Пашка стоял и думал:
— Вот, что значит профессионал. Моментально развернул стройку. Мне бы хрен так суметь. Мда...
И вслед за бригадой пошел в "прорабскую".
Там уже сидела пара насупившихся работников. А Шпатель стоял перед ними и уговаривал.
— Мужики, я не пойму — какого хрена вы боитесь? Я же не прошу вас лезть в пятно, мать его. Просто, вплотную к границе сложить, блин, стеночку. Ну!... В два кирпича. Это день работы. Я же вам вдвойне буду платить.
— Втройне, — поправила Бабка.
— Не. Не пойдёт, — бурчал здоровенный мужик в замызганной цементом робе. — Если меня Кондратий приобнимет, то нахрен мне и оплата. Хоть в стократном размере.
Тот, что поменьше — подпрыгивал на табуретке.
— Шпатель, ты пойми, голова твоя садовая, там смерть! Понимаешь?! Чернота, это смерть. Я сталкивался. Поэтому — нет... Если ты хочешь нас заставить, то мы с Копной просто уйдём.
Короткий остановил спор:
— Мужики, я работал вплотную с чернотой. Ничего там опасного нет. Границу не переступайте и всё.
Подумал, немного:
— Знаешь, Шпатель, давай я начну стенку класть, а потом уже мужики посмотрят, может и подтянутся. А?
Он повернулся к мелкому мужику.
Тот представился:
— Я Бром. А это Копна... В принципе — начинай. Если всё нормально пойдёт, то мы тебя заменим. Но это... — он повернулся к Бабке, — втройне!
— Э-э, — тормознула Шеф. Если половину работы сделают мои ребята, то какой там втройне... Вдвойне.
Бром вздохнул:
— Ну ладно, договорились.
Короткий спросил у Скорого:
— Паша, ты мне поможешь? Там же не просто кладка...
Скорый понял о чём он.
— Не вопрос. Завтра с утра и начнём.
Когда чужие отошли от бригады, Короткий сказал Пашке негромко.
— Надо будет съездить в Светлоозёрск, в Бизино и в Софоново. Поснимать провода со столбов. Я хочу прямо закольцевать пятно, посмотреть — что получится.
Пошли всей толпой в общагу.
По дороге Игла сказала:
— Бабка, я с Аркадием Викторовичем отлучусь на часок?
Бабка посмотрела на них внимательно. Поняла.