— Глупо прозвучит, конечно, — прошептал он, — но... люблю тебя...
— Скажешь мне об этом когда-нибудь потом, когда... -Луис уткнулся лбом в плечо своего архангела, ненавидя себя за слабость. Он так сильно любил этого человека, что не мог даже помыслить себе существование без него сейчас. Но другая, не ангельская сущность герцога, расчетливая, скрытая за воспитанием и внешней нежностью, шептала ему, что союз с простолюдином не продлится долго, если не подкрепить его и не дать развиться. Луис знал точный способ, как можно это сделать. Но для начала в его планы входило нечто такое, что должно обойти вспыльчивого воина стороной.
— Когда-что? — тихо и спокойно попросил Кристиан, осторожно обнимая юношу. — О чем ты думаешь?
Тот отрицательно покачал головой, взял в ладони лицо Легрэ, словно запоминая. Нежная тоска заставляла не скрывать своих сомнений и страхов.
— Я ведь сказал, что боюсь вызывать эмоции, Кристиан. Никогда не подпускал близко. Я хочу, чтобы ты сегодня, сейчас отправился за мной через топи на запад. Ближе к Атальи. И когда я попрошу, послушался меня, признав во мне своего господина при других. Так я смогу оставить тебя рядом. Ты согласишься стать моим вассалом? Доверишься мне?
Помешкав с ответом, Кристиан отвел глаза — он задумчиво посмотрел на брошенную у стола одежду Луиса и, вздохнув, пожал плечами.
— Что ж, если я смогу быть с тобой, то почему бы и не твоим вассалом, — он улыбнулся, целуя тонкие пальцы. — Я согласен, Луис...Я твой уже давно. Ничего не переменится.
— Спасибо, — юноша прижался к Кристиану с доверчивостью ребенка, дрожа всем телом. Он сознавал, что ответ дался Легрэ трудно, что он переступил через себя. — Я никогда, слышишь, никогда не воспользуюсь своим титулом против тебя, — поцелуи лились по щекам, по губам, по подбородку...
Затем герцог быстро выбрался из кровати и начал одеваться. Он сунул руку в тайный угол, в щель, и достал длинные странные деревянные штуки, перевязанных веревками, чтобы можно было вдеть ногу.
— Это те самые колодки. Одевайся.
Пока Кристиан одевался, Луис собирал в мешок уже имеющиеся припасы. Они вышли в вечерней мгле, но казалось, что дьявол, который таился в герцоге до сих пор, вдруг обрел зримость. Юноша быстро нацепил приспособления и заскользил между кочками, не боясь погрузиться в липкую жижу. Он обернулся на бывшего стражника и ободрительно кивнул. Путь лежал через чащу, но Луис явно знал дорогу. Или действительно ходил здесь.
37
Практически всю ночь он шел вперед, изредка подкрепляясь мясом и водой из бутыли. А в утренних сумерках деревья вдруг поредели. Болото закончилось и впереди показался незнакомый лагерь. Военный лагерь с гербами Атальи.
— Мы пришли, — голубые глаза стали невеселыми. Некуда отступать — везде ловушка. — Добро пожаловать в мой мир, Кристиан.
Легрэ окинул взглядом палатки и повернулся к Луису. Он пытался скрыть волнение во взгляде, но слишком хорошо понимал, что теперь им придется скрывать их отношения, возможно, вести себя, словно они совсем чужие. В душе его заскреблась невыносимая тоска.
— Себастьян тоже тут? — спросил он отвлеченно.
Герцог кивнул молча. А потом поднял глаза на мужчину.
— И моя невеста, — добавил тихо.
Легрэ на секунду замер, а через минуту взяв себя в руки, выдавил понимающую улыбку.
— Что ж, — он вздохнул и обернулся на лагерь, — тогда пойдем... Ни к чему затягивать, — он снова улыбнулся, но одному лишь богу было известно, как ему это тяжело далось. Видеть Луиса сейчас ему было невыносимо, и нужно было теперь учиться жить с этим новым ужасным чувством.
— Кристиан, я тебя не неволю, — юноша остановил Легрэ за руку. — Ты можешь уйти. Сейчас. Я не хочу делать тебе больно. Не хочу, чтобы... Когда я собирался бежать, я думал, что тебя никогда уже не увижу. Это не твоя война.
От деревьев внезапно отделилась тень. Затем еще несколько. Парочку заметили. Воины собирались напасть, но узнав господина, поклонились и отступили.
— Так что? Ты уйдешь? — Луис не дрожал, не показывал чувств, старался быть ледяным.
— Я останусь, — твердо ответил Кристиан и позволил себе украдкой еще один нежный взгляд. — Я не изменю себе так же, как и не изменю вам, герцог.
— Я верю в это, идем...
В предрассветной тишине зарождался новый день. И новый день встречал юношу надеждой на скорую свободу. Сейчас, в данную минуту, Валассия была захвачена иноземными войсками. Но некогда недобрый вассал не собирался оставлять Фернандо шансов задержаться на плодородных берегах.
Его уже встречали как освободителя. Его называли светлым рыцарем Бога.
— Кристиан? — падре Себастьян в красной мантии инквизитора показался из ближайшего шатра и заулыбался. — Как я рад, что ты сопровождал нашего господина.
— Фернандо остался в лагере, — сообщил юноша, принимая теплый плащ от слуги. — Я точно могу сказать, что он не готов к войне. Он пойдет на подписание договора?
Легрэ с долей упрека посмотрел в глаза Себастьяна и сдержанно кивнул — он понимал, что сердиться нет смысла — они по-прежнему на одной стороне.
— Я тоже рад, падре, — сказал он. — Только не возьму в толк, к чему оставлять Фернандо в живых? Он опасен.
— Прости, я не мог сказать. Меня попросил Луис, — Себастьян пригласил прибывших зайти в шатер. И герцог не отказался, дав понять Легрэ, что это необходимо. Большая ловушка, — заулыбался аббат, едва он понял, что больше никого, кроме них нет. — Северные границы неспокойны. Многие княжества сопротивляются, как и Валассия, власти Фернандо. Его убийство приведет к тому, что начнется новая междоусобная война. Невыгодно ослаблять Аталью. И Фредерик, любовник Фернандо, не потянет такой ноши... Сейчас Атальи нужно получить лишь Валассию, чтобы договориться и примириться с королем. А вы, Кристиан, мне в этом не способствовали.
— Какой же спрос с несведущего, — просто пожал плечами Легрэ, осматриваясь вокруг. — Так что простите, бога ради. Кроме того, что бы вы сделали, не пойди я с Луисом к Фернандо? — Кристиан прямо взглянул на Луиса.
— Все произошло так, как произошло. — юноша не улыбался, но чувствовал, как в глубине глаз Легрэ горит страсть. — Нам нужно отдохнуть, помыться и поесть. — еще один короткий взгляд на Кристиана. — Мы пойдем ко мне в шатер. Передайте, чтобы принесли горячей воды и чистую одежду.
— Ваше высочество, хочу предупредить вас, что вы не должны показывать ваше отношение к Легрэ. — Себастьян покачал головой. — Вы оба столь откровенно друг на друга смотрите. Пусть Кристиан останется у меня. Пока. Не давайте поводов.
Легрэ посмотрел на юношу, и казалось, что сейчас вот-вот пошлет Себастьяна с его предусмотрительностью, но вместо этого он прикрыл глаза, тем самым безмолвно согласившись с правотой Себастьяна. Уж Легрэ знал, как дорого стоит репутация и что за ошибки на этом поприще платят не дешевле. И все же ему будет не хватать ночей, проведенных с Луисом в одной постели.
— Думаю, что в этом есть доля истины и мне лучше остаться, Лу... ваше высочество.
— Хорошо, — юноша недовольно выдохнул. И вышел за полог, оставляя бывшего аббата и стражника одних.
Себастьян сразу отправился к своеобразному столу и налил себе и Легрэ вина.
— Выпьем. Думаю, у тебя ко мне много вопросов, Кристиан. — черные глаза пронзали и сверкали недобро. — Не думал, что придется говорить с тобой еще раз... Ты заставил герцога изменить своим решениям. Что он в тебе нашел? Да, я знаю что... — темная усмешка.
— Интересно было бы послушать, — усмехнулся Легрэ, принимая бокал с вином из рук Себастьяна и поглядывая в сторону выхода. Ему хотелось быть с Луисом сейчас больше, чем даже в самом лучшем месте на Земле. Он в который раз за этот день тяжело вздохнул и обратился к падре. — Я не знаю, что он во мне нашел... И еще меньше знаю о его отношениях с королем. Не желаете объясниться?
— Желаешь услышать о том, почему я продал земли Валассии? А, тебя больше все же волнует, что думает Луис о короле. Ну, сын мой, я этого не знаю. Я всего лишь слуга Бога, инквизитор Ксанте. И мой долг — оберегать принца, который станет наследником Атальи после женитьбы, от неправильных решений. Сейчас он на пороге большой власти. Ты — его помеха. И его выбор. Хотелось бы, чтобы он не пожалел об этом. Так что ты желаешь слышать, Кристиан?
— Вы использовали меня и, наверное, я бы на вашем месте поступил так же. То, что я оказался здесь — просто случайность... Я не собираюсь вредить мальчику, Себастьян, да и на вас обиды не держу. — Легрэ отхлебнул вина и ощутил, как приятное тепло согревает внутренности. А еще ему хотелось напиться. — Так почему ты продал земли Валассии.
— Каждый делает ставки. Проигрывает или выигрывает. Шесть лет назад я отправился сдаться инквизиции как еретик, но меня не убили... — мужчина улыбнулся. — Меня снарядили присматривать за Валассией после войны. Церковь во всем ищет выгоду. Однажды ей стал неугоден правитель Атальи. Луис — умный мальчик. Луис получает эти земли, земли отца и Валассию. Понимаешь? Сознаешь, что таким образом объединение государства неизбежно?
— Фернандо не станет заключать ни с кем никаких сделок даже в обмен на собственную жизнь. Он неадекватен. Он не успокоится, пока под его командованием будет хоть один солдат. Гражданская война неизбежна. — Легрэ покачал головой. — А если вы проиграете, что тогда?
— Фернандо заключит сделку не с нами, Кристиан. Не тебе решать этот вопрос. Он будет говорить с Луисом и герцогом Аталийским. А ты знаешь, как он относится к нашему мальчику? Конечно, знаешь... — чертинки заплясали в глазах Себастьяна. — Даже Паоло не поставили в курс происходящего. — мужчина опустошил свой бокал. — От такого союза и такой мощи Церковь никогда не откажется. Принц может сделать нашу державу огромной. И Фернандо прекратит войну, как только все земли объединятся. Единственное, ты навсегда потеряешь Луиса... Но ведь ты не влюбился, сын мой?
В вопросе не сквозило издевки, скорее сожаление.
Именно теперь, натираясь горячим полотенцем в соседнем шатре, Луис вскинул глаза к небу, умоляя, чтобы все прошло так, как хочет он. Предстоящий обряд венчания с принцессой Алисией, дочерью короля Атальи, и встреча с Фернандо заставляли его вновь и вновь задумываться о той игре, что велась в стенах монастыря.
Юноша позволил надеть на себя чистую рубаху. Теперь его волосы укоротились еще на несколько сантиметров и буйно вились. Вторая рубаха была алой. Длинное блио, ярко-синее с золотой вышивкой, подчеркнуло бледность.
Он должен был оттолкнуть Кристиана сразу, не позволять возобладать своей страсти. Не идти с ним в подвалы... не играть в постыдные игры. Не дразнить Фернандо. Столько ошибок за несколько дней. Столько игр с самим собой.
Герцог сел на тюки и закрыл лицо руками.
И слава богам, что юноша не видел мертвенно-бледного лица Кристиана, его дрожащих губ и обреченной на отчаяние ненависти в глазах. Случилось то, чего он боялся больше всего на свете. Сейчас Кристиан стоял посреди шатра — прямой точно струна, оглушенный своими догадками, неспособный принять то, что услышал. Луис будет всеми силами стремиться к Фернандо, и Легрэ суждено дважды потерять его! Дважды умереть. И что он мог поделать против долга и происхождения — они не отпустят юного герцога в его объятия, не отдадут ему того, кто волей-неволей взял сердце Легрэ и заставил этот камень биться в унисон своему.
— Идите к черту, — выдавил Кристиан, швырнул кубок на пол и, не оборачиваясь, вышел из шатра. Свежий воздух не принес ему облегчения — он показался горьким и противным, и лишь когда Легрэ сам того не ведая забрел на окраину лагеря, он немного очнулся. Опершись спиной о ствол старого бука, он откинул назад голову, посмотрел вверх и понял, что вместо зеленой кроны и небес видит расплывчатые пятна. Кристиан зажмурился — снова взглянул вверх — картинка стала четче, но скоро снова затуманилась.
— Господи, — тихо простонал он, — сколько зла я сделал — что ты со мной так... Даже для праведного наказания это — слишком...
Полдня герцог Сильвурсонни банально проспал после перехода по болотам. Но пробуждение его было безрадостным. Слишком много сделал Луис не так. Слишком много пошло против его соображений о будущем. Несколько месяцев назад он уговорил отца посодействовать побегу из столицы. И если бы куш не был так велик, строгий родитель, который очень беспокоился за судьбу сына, ни за что бы не пошел против воли Фернандо. Но речь шла не просто о каком-то клочке земли, а о браке с Атальской принцессой, а это значило, что возможно будет объединить земли. Конечно, Луис отправлял в дороге почтовых голубей. Конечно, его встретил падре Ксанте, который тайно занимался перепродажей земель Валассии, могущих послужить способом полного объединения королевств.
Но в планы герцога не входила ни встреча с королем после побега, ни тем более Кристиан. Теперь сложно объяснить Легрэ что-либо. Сложно рассказать, почему юноша сопротивлялся. Почему... так глупо себя ведет до сих пор. Он связан обязательствами. Связан до тех пор, пока не будет заключен брак и подписан договор с Фернандо. И сама возможность встречи с правителем в данной ситуации...
Юноша встал, когда к нему со всеми церемониями и пафосом прибыла высокая гостья. Она явилась в сопровождении двух герцогов Аталийских, графа Вальяса, гвардейцев и высокопоставленных дам, состоящих при дворе. Сама не говорила, стояла в стороне. Невысокая темноволосая девочка, ничем не примечательная и совершенно унылая.
Сильвурсонни видел невесту в третий раз в жизни, но даже при коротких разговорах успел составить мнение о будущей жене как о скучной и во всем соглашающейся особе, что нельзя было сказать о ее дяде Эдуарде, герцоге Аталийском. Именно он инициировал брак и собирался теперь составить партию с Фернандо на предстоящих переговорах.
Полчаса, за которые была в шатре знать Атальи, показались Луису вечностью. Он получил четкие указания и выслушал холодный отчет о своем поведении. Вероятно. Эдуард все же имел сведения о произошедшем в монастыре. Уходя, он задержался на несколько секунд и кинул достаточно резко, что до брака юноше лучше не думать о возможности отбытия в Александрийскую библиотеку, да и потом следует задуматься хотя бы о годе пребывания в новом качестве рядом с супругой дабы укрепить союз.
Теперь Луис наконец остался один. Клял себя. Ненавидел. И метался по шатру, словно пойманный в ловушку дикий зверь. Бегство? Сколько можно бегать от судьбы... когда все предрешено интригами и волей других людей.
Он правильно сделал, что солгал Кристиану Легрэ. Тому будет легче. Легче возненавидеть и просто уйти... А лучше оттолкнуть его теперь. Едва он только посмеет приблизиться.
Впрочем, вопрос о бывшем монахе волновал и самого инквизитора Ксанте. Хитрая лиса, скрывавшаяся под личиной аббата Валасского монастыря, проскользнула под полог шатра буквально через несколько минут и застала Луиса жадно пьющим вино прямо из бутыли. Себастьян вырвал крепкий напиток из рук юноши и грозно глянул тому в лицо.
