— Я знаю тебя.
К нему подошла женщина. На ней было простое белое одеяние, и она была невысокого роста, ниже Надежды. Кожа ее лица была гладкой, но это была не гладкость юности, а глаза были жесткими и острыми, как кусочки камня. Она сказала: — Ты Тута. Который называет себя Несокрушимой Надеждой. — Она открыла рот и рассмеялась. Это был отвратительный горловой звук, и зубы у нее были черные.
Он ответил: — Мне кажется, я тоже вас знаю. После возвращения из Солнечной системы Пириус рассказал мне о вас.
— Моя слава распространяется по всей Галактике, — сухо сказала Люру Парц. — Я уверена, что Пириус намного счастливее теперь, когда он вдали от политики и интриг Земли и снова может летать на своих игрушках вокруг центра Галактики.
Несокрушимая Надежда уставился на нее; он ничего не мог с собой поделать.
Люру рявкнула: — Говори, мальчик! Скажи мне, о чем ты думаешь.
Надежда облизнул губы. — Думаю, что не знаю, должен ли предложить вам стул или сообщить о вас стражам.
Она снова рассмеялась. — У тебя чувство юмора лучше, чем у Пириуса, это точно. Думаю, ты мне нравишься, Тута.
Он нерешительно спросил: — И это правда?
— Что правда?
— Что вы, — он огляделся по сторонам и тихо закончил, — бессмертны?
— О, я в этом очень сомневаюсь. Я просто еще не собралась умирать.
— Почему вы здесь? И как вы здесь оказались?
— Так получилось, что в первую очередь я сыграла главную роль в инициировании этого проекта — как Пириус должен был тебе сказать, хотя сомневаюсь, что он сам это понимал, Пириус или его грелка для постели, эти бедные сбитые с толку дети. Я пришла сюда, чтобы увидеть кульминацию того, что начала. Думаю, я имею на это право. Что касается того, как сюда попала, я положилась на Нилиса, чтобы он организовал это. Даже такой отстраненный комиссар, как этот неуклюжий болван, все равно может дергать за ниточки.
— Где сейчас комиссар?
— Честно говоря, он так разволновался, что стал доставлять неудобства, и офицер, командующий залом, отослал его прочь. Но он все равно отвлекся. Он все еще анализирует свои фрагменты данных о Чандре, все еще пытаясь понять то, что называет ее "истинной природой". Без сомнения, ты знаешь об этом. Но, конечно, важность Чандры для ксили — это все, что имеет значение. И если у нас будет шанс, мы должны использовать его, вот так просто. Вот почему я в первую очередь поддержала этот проект. Если бы это зависело от меня, я бы остановила бессмысленную возню Нилиса. Все, что он, скорее всего, найдет, — это повод нанести нам урон, и какая от этого будет польза?
Если этой женщине была хоть одна десятая тех лет, как невероятно утверждал Пириус, то она, должно быть, так много видела, так много прожила: воображение Надежды отказало, когда он попытался понять, что это должно означать. — Я бы не подумал, что вас будет волновать происходящее сегодня, так или иначе.
— Это знаменательный день в долгой истории человечества, Тута, как бы все ни обернулось. И я намерена быть здесь, чтобы увидеть это, триумф или катастрофу — или, что более вероятно и намного веселее, немного того и другого, а? — И она снова открыла свой отвратительный рот.
На одном из верхних переходов появилась суетливая фигура. Это был сам Нилис, вернувшийся, несмотря на свое изгнание. Комиссар узнал Надежду и подозвал его взмахом руки. Надежда поднялся по лестнице и, к своему ужасу, оказался на балконе с самим маршалом Киммером.
Оказалось, что именно Нилис попросил Надежду прийти в оперативный центр в этот критический час. — Думаю, что теперь я вас знаю, ребята. Ты предпочел бы быть там, но, учитывая, что застрял здесь, перегоришь, если не будешь знать, что происходит с твоими друзьями. Я также спрашивал о Коул, но она в медотсеке. Я организовал для нее передачу данных. — Он улыбнулся Надежде почти с нежностью, и Надежда снова подумал, как странно, что такой мягкий, вдумчивый человек несет ответственность за систему вооружения такой ошеломляюще разрушительной силы.
Киммер тихо сказал: — Комиссар. Момент приближается.
Нилис посмотрел на дисплей. — Так и есть. О, мои глаза... — Он подошел и встал рядом с неподвижной, статной фигурой маршала.
В комнате воцарилась тишина. Одинокая зеленая искра ползла к центру главного дисплея. Руки комиссара были сложены одна на другой, костяшки пальцев побелели от напряжения.
Совершив серию коротких сверхсветовых прыжков, Пириус пролетел низко над поверхностью аккреционного диска. Теперь он и его экипаж были одни, остальная часть эскадрильи терялась в ярком свете позади него.
Под ним расстилалась широкая плоская, свернувшаяся поверхность, светящаяся белым, лужица газа, которая заметно вращалась, клубясь, как грозовые облака на Земле. Это было все, что осталось от массы звезд, планет и живых существ, которым не повезло упасть в эту смертельную яму. Он знал, что черная дыра уничтожает всю информацию о материи, которую она захватывает в свой горизонт событий, все, кроме спина, массы и заряда; но чем бы ни была когда-то турбулентная плазма внизу, она уже превратилась в корм для бесконечно прожорливой Чандры.
Он уже давно прошел расстояние, достигнутое его старшим "я", Пириусом Блю, во время его разведывательной вылазки. Никто в истории человечества никогда не приближался к горизонту событий сверхмассивной черной дыры так близко — и ему пришлось подойти еще намного ближе.
Разумеется, ничто из того, что он видел, не было реальным. Все, что он видел, было виртуальной визуализацией, реконструированной в удобных для него длинах волн, с приглушенным светом; если бы он выглянул из своего блистера, он бы ослеп в одно мгновение. Но ему казалось, что он может ощутить бурление этой чаши плазмы размером с солнечную систему, возможно, даже выворачивающую наизнанку гравитацию самого горизонта событий. Он мог ощущать обширные астрофизические процессы вокруг себя. Он был пылинкой, пойманной в ловушку внутри огромной машины.
— Одна минута до минимального сближения с горизонтом, — предупредил Билсон.
Пириус почувствовал, как его сердце забилось быстрее, но постарался, чтобы его голос звучал непринужденно. — Помни о своих тренировках. Мы тренировались на скалах диаметром в пару сотен километров. Сегодня мы поражаем цель шириной в сто миллионов километров. Это должно быть легко.
— Но, — сухо сказал Кейбел, — это сто миллионов километров горизонта событий черной дыры.
— Заткнись, — сказал Билсон, и в его голосе отчетливо прозвучал страх.
— Зенитного огня нет, — сказал Кейбел. — Они все еще нас не видели. Возможно, мы действительно переживем это.
— Тридцать секунд, — объявил штурман.
— Приготовиться.
И внезапно он оказался прямо перед ним, центр всего, сфера светящегося газа, похожая на злобное солнце, поднимающееся из свернувшегося аккреционного диска. Сам горизонт событий, конечно, был невидим: темное на темном, это была поверхность, с которой не мог вырваться даже свет. Свечение, которое он увидел, было последним отчаянным выбросом падающей материи.
Под управлением своего процессора ЗВП корабль поднялся с плоскости диска.
Пириус смотрел вниз, когда аккреционный диск удалялся. На внутреннем краю диска падающая материя, вращаясь, взбалтываясь и сжимаясь на своих последних бешеных орбитах, наконец достигла горизонта событий. Пучки и усики, безвкусные и жалкие, змеились от этого внутреннего края, светясь все более лихорадочно.
Он посмотрел вперед, на клубящийся газовый шар, окружавший горизонт событий. Горизонт представлял собой сферу, но огромную, сферу шириной с орбиту Меркурия. Траектория зеленого корабля должна вести его к полюсу, по касательной к поверхности в точке наикратчайшего сближения, точно в ста километрах от математически определенной поверхности самого горизонта событий.
В сложном виртуальном небе перед Пириусом появилась сияющая электрически-голубая дорожка. Это был его вычисленный курс, проложенный штурманом Билсоном и рассчитанный таким образом, чтобы вывести его на стокилометровую дистанцию кратчайшего сближения. Хотя они прошли бы исчезающе близко к горизонту событий сверхмассивной черной дыры, опасаться приливов было нечего: Чандра, как ни парадоксально, была слишком велика для этого, и фактически они могли бы провалиться сквозь горизонт событий, ничего не почувствовав.
Оставались секунды. Последний миллион километров остался позади, огромная изогнутая поверхность начала выравниваться под носом, и туман из искореженной материи рассеялся перед ним, открывая сияющую сетку.
— Подъем! — закричал Билсон.
Пириус дернул элементы управления, но датчики приближения корабля отреагировали раньше, чем он это сделал. Корабль поднялся вверх и удалился. Электрически-голубая дорожка распалась и исчезла.
Внезапно текстура этой стены исчезла под его носом. Он различил неправильную сетку сияющих нитей, разбросанных подобно огням огромного города, и все это было скрыто бурей падающей плазмы. С такого близкого расстояния он не мог разглядеть никаких признаков искривления; горизонт событий фактически представлял собой равнину, над которой пролетал зеленый корабль.
Билсон начал выводить увеличенные изображения. Эта структура действительно была своего рода сетью, переплетением серебристых нитей. По этим нитям ползли маленькие черные фигуры — но они были "маленькими" только в этом огромном масштабе; самая короткая из этих нитей, должно быть, была длиной в тысячу километров. Доминирующая структура была шестиугольной, но шестиугольники не были правильными, и эффект был больше похож на паутину, чем на сеть.
Билсон выдохнул: — Паутина, достаточно большая, чтобы охватить весь горизонт событий. Я думаю, что эти черные штуки — корабли.
Кейбел спросил: — Ксили?
— Думаю, да. Такого дизайна мы раньше не видели. Они, похоже, улавливают падающую материю. Питаются ею. И смотрите, из сетки появляется все больше кораблей.
— Тогда это центральный механизм ксили, — сказал Билсон. — То, что они используют для создания своих ночных истребителей, для запуска своих вычислений. Эта сеть — двигатель главного радианта. На ее создание, должно быть, ушел миллиард лет.
"Лета", — подумал Пириус. — "Во что мы ввязались?"
Кейбел крикнул: — Мне не хочется вас торопить. Но зенитные батареи просыпаются.
Пириус крикнул: — Билсон...
— Понял, пилот.
Был проложен новый путь, сияющая голубая дорога, которая нырнула в сетку. Корабль начал следовать новым курсом — но он взбрыкнул и снова взмыл вверх.
— Это та самая сетка, — крикнул Билсон. — Мы не ожидали увидеть структуру за горизонтом событий. Сетка на самом деле ниже нашего стокилометрового потолка, но корабельные системы безопасности не позволят нам подобраться достаточно близко.
Пириус положил руки на панель управления. — Я переключу. — Даже когда он опустил нос корабля, системы сопротивлялись, и полет был неровным. — Но не могу долго удерживать это. Кейбел, включи высотомер.
Два вишнево-красных луча вырвались из-под убегающего корабля. Их траектории изгибались дугами, необычайно изящными из-за свирепой гравитации Чандры. Пириус, взглянув вниз, увидел, как триангулирующие звездоломы прорезают сетку, проходя через нее, словно раскаленные скальпели, прорывающиеся сквозь плоть. Точка пересечения должна была находиться примерно на уровне горизонта событий, но он не смог ее разглядеть.
— Мы наносим большой ущерб, — сообщил Кейбел. — Эти зенитные батареи определенно проявляют растущий интерес.
— Не обращай внимания на зенитки, — прорычал Пириус. — Мы ничего не можем поделать с ними. Приготовь оружие. Билсон, мы на нужной высоте?
— Не могу сказать, — сказал Билсон. — Это не работает — не так, как должно. Когда лучи проходят через эту сетку, происходит какое-то искажение.
Кейбел сказал: — У нас заканчивается время.
Лета, подумал Пириус. Проделать весь этот путь и потерпеть неудачу здесь... Он удерживал корабль на прежнем курсе. — Делайте все, что в ваших силах.
— Да, сэр.
Вишнево-красный свет залил кабину Пириуса.
— Они нашли нас! — закричал Кейбел.
Он был прав; корабль вот-вот подвергнется триангуляции двумя, тремя, четырьмя звездоломами. Пириус рявкнул: — Мне нужен ответ, штурман!
— Сейчас! — закричал Билсон.
— Инженер! Огонь!
Кейбел не ответил, но Пириус почувствовал дрожь, знакомую по тренировкам, когда пушки выстрелили, и из тяжелых жерл, установленных на главном корпусе зеленого корабля, вылетели две точечные черные дыры.
Как только снаряды были выпущены, Пириус ослабил хватку на ручном управлении. Корабль поднялся вверх и ушел в сторону, поворачиваясь, чтобы уклониться от атаки, его процессор ЗВП позволил ему реагировать быстрее, чем мог бы любой человек. Вишнево-красное свечение звездолома рассеялось.
Пириус откинулся на спину и сделал глубокий вдох. Все еще жив.
Зеленый корабль содрогнулся, как будто это была игрушечная лодка, качающаяся на волнах ванны.
— Это был взрыв, — сказал Кейбел.
Билсон молчал несколько секунд, собирая данные. Затем он сказал: — Повреждений нет. Оружие сработало, но мы, должно быть, не попали за горизонт.
Пириус почувствовал, как на него накатывает тяжелое отчаяние. — Хорошо, — сказал он. — Продолжай собирать данные. Может быть, мы еще сможем с этим разобраться.
— Я не облажался, пилот, — несчастно сказал Билсон. — Я выдал все, что мог.
— Знаю, — устало сказал Пириус. Он верил ему. Но знал, что Билсон будет винить себя за это всю оставшуюся жизнь. — Нам еще предстоит поработать. У нас есть еще шесть шансов, еще шесть кораблей. Остальным понадобится наша помощь. Не опускайте головы. Все в порядке?
— Да, сэр, — безучастно произнес Кейбел.
— Штурман?
— Сэр.
Настроение среди оставшихся экипажей на их месте высоко над равниной аккреционного диска было мрачным.
Торек старалась извлечь из этого максимум пользы. — Тот, кто вошел первым, был почти обречен на провал. Но мы многому научились.
Билсон оставался очень подавленным. — Мы не знали об этой сетке. Мы не можем видеть сквозь нее, и она каким-то образом искажает наши звездоломы, поэтому мы не можем прицелиться. И у нас нет времени переписывать план атаки.
— Он прав, — сказал Пириус Блю. — Эти зенитные батареи не заметили, как ты вошел, но они выгнали тебя обратно, Ред. И в штабе говорят, что ночные истребители уже в пути.
— Мы должны вернуться, — сказал Пириус Ред. — Сейчас, пока не стало еще хуже.
— Пойду я, — резко сказала Джис. Это был первый раз, когда она заговорила с момента возвращения Пириуса.
Пириус Ред сказал: — Но твой корабль настроен так, чтобы нести гравитационный щит.
— На обратном пути он нам не понадобится. Мы просто полетим домой.
— Да, но твоя птичка будет барахтаться больше, чем остальные.
— Тогда я расходный материал. И твой лучший пилот, — просто сказала она. — Если кто-то и может заставить это работать, то я смогу.
Торек указала: — Пириус. У нее на борту серебряный призрак.
— Это не имеет значения, — отрезала Джис. — Его присутствие не влияет на работу оружия. И теперь, когда мы закончили со щитом, его полезность подошла к концу. Призрак теперь просто груз; у него нет права голоса.
