Сектанты потоптались у лагеря ещё немного и убрались восвояси. Что-то подсказывало мне, что так просто они не отступятся. В общем, как в воду глядел.
...В палатке кто-то был. Я осторожно извлёк из кобуры пистолет. Шорох внутри, в дальнем углу мне точно не почудился. Наверное, какой-нибудь ночной пустынный зверёк забрался в поисках съестного. Я шагнул внутрь и врубил фонарь в надежде ослепить противника — если это, конечно, человек.
Девушка, из местных. Она закрыла лицо руками, защищая глаза от яркого света. Мысленно я выругался и опустил оружие.
— И что ты здесь делаешь?
— Я жду вас, господин. — Она низко опустила голову, и немытые русые волосы скрыли лицо. Блин, и ведь даже палатку нашла. Не иначе, та проповедница подсказала.
— Вот только господином меня ещё не обзывали, — вздохнул я. — Ну и зачем ты меня ждёшь?
Она повела плечами, и несуразная хламида соскользнула вниз, обнажив девушку до пояса. Я посмотрел на выпирающие позвонки, на маленькую грудь и подумал, что ей от силы лет четырнадцать. Захотелось сказать пару крепких словечек уже вслух, но я сдержался.
Вместо этого опустился рядом с ней на корточки и закутал девушку в её тряпки.
— Я не нравлюсь вам, господин? — спросила она испуганно и впервые за время разговора решилась взглянуть мне в лицо. Мордашка немытая, но всё-таки миловидная, глаза — светло-серые. Изо рта у девушки ощутимо пахло. — Но я девственница, и вы можете взять меня. Моё тело, мою душу, мою кровь...
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Тэннри, — прошептала она.
— Тэннри, своё тело, душу, кровь, печень, почки и прочее по списку можешь оставить себе. Я не питаюсь детьми и невинными девами, а любимая женщина у меня уже есть.
— Но у вас может быть и не одна женщина.
Что-о? Интересно, какие ещё милые сюрпризы нас ждут в этой общине? Многожёнство и дебильная религия, в которую меня угораздило затесаться главным божеством, уже есть, что на очереди? Право первой ночи, инцест?
И как прикажете разговаривать с существом, которое младше тебя на несколько эпох? Когда мир необратимо изменился, Тэннри была слишком маленькой, а слой цивилизации на всех нас довольно тонок. Казалось, что я попал на другую планету и пытаюсь наладить контакт с первобытным человеком, хотя в детстве мы с ней наверняка смотрели одни и те же мультфильмы.
— Может, — подтвердил я. — У меня тоже было несколько женщин, пока я не встретил Рин. Но не одновременно.
— Почему?
Половому и нравственному воспитанию девиц меня не обучали.
— А у женщины может быть несколько мужчин за всю жизнь? — пошёл в атаку я.
— Нет, — замотала головой Тэннри. — Так нельзя, если только мужчина этой женщины не умер.
— А там, откуда мы приехали, так можно, понимаешь? Женщина присматривается к разным мужчинам и выбирает того, который понравится. И мужчина тоже выбирает. Просто я уже выбрал.
— И мужчина не возьмёт новую женщину, если его первая жена состарится, подурнеет, надоест ему или больше не сможет родить детей? — не поверила Тэннри.
От двух последних пунктов меня ощутимо передёрнуло. Хотя и остальные не сахар.
— Так тоже случается, — не стал врать я, — когда мужчина при живой жене, не разводясь, начинает крутить новый роман. Для таких мужчин даже особое слово есть — сволочь. Поняла?
— Поняла. — По глазам читалось, что не поняла почти ничего, кроме того, что где-то есть волшебная земля демонов вроде меня, и жительницам этой земли вовсе не обязательно рожать по ребёнку в год и бояться надоесть своему мужчине.
— Так что иди домой и скажи своим, чтобы не подкладывали мне в постель детей. Я попрошу, чтобы кто-нибудь из бойцов проводил тебя.
Она разрыдалась, а я проклял себя за тупость. Если эти люди за несколько лет скатились до примитивных религий, то Тэннри, как и любую почётную жертву, уже похоронили, когда отправляли ко мне. И назад ей нельзя — вполне могут поступить так, как и положено поступать с восставшими из мёртвых. То есть всяко ничего хорошего не придумают.
— Тэннри, ты умеешь ухаживать за больными? — Врачей у них нет, так что вся медицина, скорее всего, на женщинах.
— Умею, — донеслось сквозь рыдания. — Когда отец распорол руку, я промывала и зашивала.
— Думаю, до этого не дойдёт, — утешил я. — У нас в госпитале раненых нет, а вот трое больных есть. За главную там Джори, она на вид строгая, но ты её не бойся. Она, правда, заставит тебя долго отмываться и, наверное, попросит постричь волосы. Будешь ей помогать?
На самом деле никакой серьёзной помощи Джори не требовалось, парень, которого угораздило получить тепловой удар, уже шёл на поправку, да и с двумя отравившимися ничего серьёзного, так что пусть Тэннри бегает по лагерю с её поручениями — хотя бы почувствует себя нужной. Правда, мы планировали начать делать прививки людям из общины, пока не столкнулись с фанатизмом старейшин.
— А можно? — От счастья девчонка позабыла всю свою почтительность.
— Можно. Пойдём, я тебя отведу.
А потом зайду к Стэну и поинтересуюсь, какие олухи у нас нынче на посту стоят. Никаких угрызений совести из-за того, что парням влетит, я не испытывал.
Рин.
Через неделю в лагере Тэннри перестала походить на маленькую женщину, вечно замученную и грустную; в ней наконец-то появилось хоть что-то от девочки-подростка. Она всё ещё сторонилась бойцов, но уже не вздрагивала, когда кто-то окликал её по имени, не ждала наказания за нерасторопно переданный Джори бинт или мазь. Заговаривать первой с Дэем пока не решалась, со мной болтала куда чаще. Её старую одежду Джори сожгла, и Тэннри ходила в длинной белой футболке, достававшей до колен, и стареньких камуфляжных штанах, которые, конечно, пришлось ушивать. Всё это висело мешком — я вспоминала, как сама привыкала носить форму — но хотя бы не грозило разорваться по шву от неосторожного движения.
— Привет, Тэннри, — Дэй улыбнулся пробегавшей мимо девочке. — Вижу, суровая Джори тебя всё-таки обкорнала?
Тэннри и правда была пострижена довольно коротко, но ей это странным образом шло. А, может, из её взгляда просто понемногу уходила забитость, и это красило её куда больше, чем чистая одежда и стрижка.
— Не переживай, волосы быстро растут. Меня тоже в детстве так постригли, даже короче. Неприятно, особенно поначалу. А потом только успеешь привыкнуть, как они уже снова длинные.
— Вас?! — поражённо распахнула глаза Тэннри, но тут же вспомнила нашу просьбу перестать выкать и поправилась: — Тебя?!
Похоже, в её голове просто не укладывалось, что золотоглазого демона, которого боялись все члены общины, кто-то мог заставить что-то делать против его воли.
— Меня, — подтвердил Дэй, явно наслаждаясь тем, как на глазах рушится образ потустороннего существа. — Меня даже пару раз в жизни били.
Когда Стэн узнал, что я задумала, он чуть не запретил мне вообще выходить из лагеря.
— Мы ведь об этом и говорили, — возразила я. — Расколоть общину и найти тех, кто готов пойти с нами. У этой женщины, мамы Тэннри, отобрали дочь. Если мы сможем вернуть ей ребёнка, которого все прочие уже заживо похоронили... Мы окажемся сильнее, чем все их проповедники вместе взятые.
— О да, — хмыкнул командир. — А если она сама его отдала, радуясь, что может помочь общему делу?
— Тогда мы ничего не потеряем. По-моему, если есть шанс перетянуть на свою сторону хоть одного человека, то стоит попробовать.
— Надеюсь, ты не собираешься идти одна?
— Нет, со мной пойдёт Дэй.
— Час от часу не легче. Я их прячу как могу от этой неадекватной своры, а они сами в петлю лезут.
— Стэн, — не выдержал Дэй, — ты говоришь как полковник. Во-первых, мы не полезем в поселение. Рин поговорит с ней у колодца, а я посижу в ближайших развалинах и прослежу, чтобы им никто не помешал. Во-вторых, мы пойдём с закрытыми лицами.
— Тем более мне она скорее поверит. Ты же сам говорил, женщины у них забитые и мужчин боятся.
— Ладно, я решил, — Стэн оборвал меня. — Разрешаю вам эту авантюру. Но, кроме матери Тэннри, вас не должна заметить ни одна ящерица.
Горсть облезлых металлических шпилек пришлось поделить пополам, чтобы ни одна прядь не выбилась из-под капюшона. Упругая лента защитных очков охватывала затылок, прижимая затемнённые пластиковые линзы к лицу. Автоматы взяли с собой — миссия у нас мирная, но доверять всем без исключения местным не стоило. Община выбрала район частных особняков. Понятно, что жить в любом из них было опасно, зато под каждым имелись подвалы. Мы видели поселение лишь издали — какие-то яркие тряпки на верёвках, дым от костров, на которых готовили пищу. Колодец находился в конце почти полностью разрушенной улицы, и от любопытных глаз его скрывали густые кусты, чуть ли не самые пышные и зелёные в городе — сказывалась близость воды, пусть и на большой глубине. Слева возвышался остов белого двухэтажного здания, где предстояло спрятаться Дэю.
Больше всего я боялась, что мать Тэннри придёт не одна, а с соседкой. "Не эта?" — пару раз спрашивал Дэй, вглядываясь в очередную закутанную в тряпки женщину, несущую вёдра или большой обшарпанный бидон. Но она появилась — грузная, немолодая, с двумя пластиковыми канистрами. К счастью, Тэннри описала свою маму довольно точно, чтобы у меня не возникло сомнений.
— Мелисса, — позвала я, медленно выходя из-за кустов. Обращение по имени обычно добавляет разговору чуточку доверия, — скажите, почему вы не приходите к дочери?
Она вздрогнула и едва не выронила верёвку, на конце которой болталось мятое колодезное ведро.
— Она больше не моя дочь. Её отдали...
— Тэннри ваша дочь, и она скучает без вас.
Я смотрела на женщину и гадала, сколько ей лет. На вид — около пятидесяти, но тяжёлый труд и отсутствие медицинской помощи при многочисленных родах вполне могли состарить раньше времени. Думай, мысленно умоляла я её. Ты же не дикарка с маленького острова, ты современная женщина. Ты получила какое-то образование, читала женские журналы, покупала косметику в больших магазинах, водила машину, работала. Не может быть, чтобы у тебя внутри ничего не шевельнулось, когда единоверцы решили отдать твоего ребёнка то ли в жертву, то ли в наложницы золотоглазому демону.
— Послушайте, Тэннри у нас хорошо. Она одета, обута, ест досыта и помогает нашему медику в госпитале. Никому ничего от неё не нужно, мы пришли сюда помочь. Но ей не хватает вас, понимаете? Маму никто не может заменить. Уверена, что вы тоже по ней скучаете, хоть и не подаёте виду. Я предупредила охрану, вы можете прийти поговорить с ней, когда захотите.
Молчание. Жаль, что нельзя снять очки, иначе вместо разговора получится новый виток религиозной истерии.
— Моя мама погибла, когда я была на несколько лет старше Тэннри, и мне до сих пор больно. Мёртвые не возвращаются. А вы живая, но по доброй воле обрекаете ребёнка на то же самое. Если вы боитесь своих, можете придти ночью.
И снова тишина в ответ.
— Если вы боитесь за других ваших детей, мы сможем вас защитить. Вот, — я протянула Мелиссе клочок бинта, завязанный узлом, — покажите это часовым, они вас проведут к Тэннри.
Мелисса стояла неподвижно — и вдруг бросилась вперёд и буквально вырвала у меня из рук импровизированный пропуск. Сначала мы хотели дать ей кусочек камуфляжной ткани, но потом отказались от этой идеи. Такой знак мог выдать женщину мужу или соседям.
Я помогла матери Тэннри набрать воды и завинтить пробки канистр. Помогла бы и дотащить их до дома, но появиться в поселении мы не могли.
— Как всё прошло? — спросил Дэй. — Она поверила?
— Кажется, да.
Дэй.
Она пришла через пять дней, рано утром, когда вся община ещё спала. Часовой провёл женщину в лагерь, а я разбудил Тэннри. Постоял вдалеке, наблюдая, как девочка бросается матери на шею, как та сначала стоит столбом, но потом материнская любовь берёт верх над крепко вбитыми религиозными догмами, и Мелисса осторожно обнимает Тэннри.
Не знаю, о чём они говорили; за тем, чтобы всё прошло гладко, следила Джори. Попадись я Мелиссе на глаза, и все наши усилия пошли бы прахом: как же, золотоглазый демон возвращает матери принесённого в жертву ребёнка. Демоническая пастораль.
— Она прямо расцвела, — потом рассказывала Джори. — Не сойти мне с этого места, как десять лет с плеч скинула. Зато час прошёл — и обратно в свою скорлупку. Лицо скучное, в глазах тоска. И ей страшно, это чувствуется. Представить не могу, как им там живётся.
— И не представляй, — посоветовал я. — Не надо.
Тэннри рассказывала, что кроме неё в семье ещё трое детей, и мать боится за них. Почему боится, она не уточняла, а нам всем хватало воображения, чтобы представить возможные последствия. Впрочем, Тэннри явно что-то недоговаривала. Вообще я умел обращаться с детьми, но не с теми, кому последние шесть лет загаживали мозги всякой сектантской хренью. Мне с грехом пополам удалось добиться того, чтобы она перестала принимать меня за демона, и то только потому, что я вёл себя не так, как полагалось бы нечисти: выдумывал для неё смешные истории и игры, мастерил украшения из стреляных гильз. И всё равно иногда ловил в её взгляде отражение былого страха.
Рин ухитрялась пересказывать девочке какие-то вещи из школьной программы, объясняла, почему идёт дождь, как работает двигатель грузовика, кто совершил самые важные географические открытия, рассказывала сказки. К ней Тэннри тянулась охотнее, несмотря на демоническую внешность — и я вспоминал слова Стэна о том, что женщины в общине боятся мужчин. Интересно, проповедница оказалась самой смелой или той, кого старейшинам было не жалко?
Мелисса, приходя в лагерь, заполненный чужими вооружёнными мужчинами, держалась с опаской. Поэтому во время её свиданий с дочерью мы старались оставлять рядом кого-то из женщин, хотя бы ту же Джори. Мелиссу всегда кормили, давали какие-нибудь гостинцы с собой — надеялись, что она захочет, чтобы и прочие её дети ели досыта. Запуганная женщина даже не представляла, какая борьба идёт за её душу.
И перелом в этой войне всё же наступил. По всем фронтам.
Мелисса увидела меня рядом с Тэннри, когда пришла в лагерь. Я уже привык к повязке и защитным очкам и очень редко выходил из палатки без них. Даже самостоятельно научился закалывать волосы шпильками.
Хватит мне одного свидетеля явления демона.
— Скажите, могу я увидеть ваше лицо?
— Не стоит, леди, — попытался выкрутиться я, — у меня на лице шрам.
Даже не соврал.
Но Мелисса только покачала головой.
— Я знаю, кто вы, дочь рассказала. Я только хочу посмотреть на вас — можно?
Хорошо, что у меня не задрожали руки. Просьба могла быть чем угодно, от простого любопытства до хорошо продуманной провокации, чтобы заставить демона показать себя.
Я отбросил капюшон, снял очки и повязку.
Мать Тэннри разглядывала меня — без страха.
— Вот видите...
— Я вижу, — спокойно произнесла она, и я вдруг подумал, что мы недооценили эту женщину. Она хотела убедиться не в том, что я демон, а в том, что я человек. — Вы говорили, что сможете позаботиться обо всех моих детях.
