В ту ночь меня мучила бессонница. Я слонялся по библиотеке, по общему залу, ныне пустому, по гулким каменным коридорам. Дрожало на сквозняке пламя факелов, молча приветствовали меня стражники, и лишь тихая пронзительно-грустная мелодия кружила вместе со мной по спящему замку. Я знал, что это играет Гробнар, в одиночестве прощаясь с лесной девой.
* * *
Я наконец-то избавилась от соглядатая, от той, которая знала все подробности моей незатейливой жизни в Западной Гавани. В том числе и те, о которых я сама предпочла бы забыть. Знала обо всех давно оплаченных и списанных долгах, о всей той грязи и мути крестьянской жизни. Знала и лишь отстраненно наблюдала.
Элани поплатилась за свое раздражающе-липкое любопытство, и мне было плевать на то, что о слежке ее попросил исчезнувший ныне Круг Топей.
К оглавлению
19. Хрустальное сердце
"Не слушай гадалок, твоя судьба не просто напаяна на ладонь,
Когда другие линии светятся в темноте.
Твои солдатики оловянные шагают прямо в огонь,
И превращается в золото гвоздик на каблуке".
Р.Бажин. "Живая глина под копытами...
В один из вечеров я наконец-то заглянула в лавку маленького кобольда. На стойках сияли начищенные и отполированные доспехи, на прилавке было разложено оружие. На самодельной деревянной подставке поблескивали волшебные кольца и амулеты. На вешалке висели несколько плащей и волшебных мантий. Дикин, услышав, как звякнул колокольчик на входной двери, обернулся, растягивая губы в улыбке:
— Дикин рад видеть леди-капитана. Он очень-очень рад, что у него теперь есть своя лавка.
Я присела на стул около стойки и показала кобольду рыцарский плащ и меч-бастард, который я нашла в Храме Времен Года:
— Посмотри. Может быть, они магические?
Бард осторожно взял в руки клинок, провел чуткими пальцами по лезвию и замолчал, словно вспоминая или прислушиваясь к чему-то.
— Кровопийца.
— Что?
— "Кровопийца". Дикин слышал про такие мечи — они вытягивают жизнь из раненого им врага. Говорят, что нанесенные таким оружием раны не заживают вовсе.
— Хороший клинок.
"Не зря я тогда столько возилась с замком". И меч отправился в ножны.
С плащом бард обращался куда менее почтительно. Покрутив тонкую шерстяную ткань и так и эдак, кобольд протянул плащ обратно:
— Новодел, да-да. Только недавно соткали. Такой плащ должен защищать от нежити, но, — маленький бард замялся, — но его не носили. Он совсем-совсем новый.
Вздохнув, я свернула плащ и положила его на колени, поверх ножен. Вот вроде бы и сделала все, за чем приходила, но... Да, мне совсем не хотелось уходить из лавки маленького барда — здесь было уютно, тепло и безмятежно. Совсем не так, как в каменных покоях леди-капитана.
— Дикин, а ты знаешь какие-нибудь истории?
В ответ он покачал головой:
— Дикин знает много историй, но больше всего он любит слушать новые истории. И у тебя, леди-капитан, есть свои интересные истории.
— Да кому интересны россказни болотной девки, Дикин? Не смеши меня, — я мотнула головой, скривилась невесело.
— Дикин думает, что каждая история обязательно находит своего слушателя. Возможно, леди-капитан еще просто не знает, кому именно предназначена ее история, — кобольд пожал узкими плечами, протирая промасленной ветошью висящий на стойке доспех.
— Старый босс говорил, — Дикин обернулся ко мне и произнес чуть нараспев, — "Плохо, когда история умирают вместе с рассказчиком. Тогда мир теряет цвет".
— Теряет цвет?
Маленький бард кивнул. Потом отложил в сторону тряпку и вздохнул.
— Да. Босс говорил, что мир тогда становится беднее и бесцветнее с каждым разом. Это нехорошо.
Кобольд совсем по-человечески потер лоб.
— Расскажи свою историю, леди-капитан. А Дикин выслушает и потом расскажет ее кому-нибудь еще.
Я усмехнулась, подперла рукой голову и почему-то начала рассказывать. Все с самого начала. Про деревню, Дейгуна, про свой долгий путь до города и многое другое. Перо в четырехпалой кожистой лапке деловито поскрипывало. Отчего-то мне было легко. С каждым сказанным словом у меня будто камень с души падал. Ведь невозможно носить в себе столько, а воспоминания, чтобы там не говорили, не самый легкий груз. И этот маленький кобольд-бард был единственным, кому я могла рассказать все без утайки, не приукрашивая ничего.
* * *
Недавний разговор с Анкусом меня не то чтобы меня обеспокоил, но ... Не понравилось мне сказанное Речником. И сильно не понравилось. Во-первых — не все Серые Плащи оказались такими уж и сговорчивыми, но это меньшее из зол. Всего-то несколько слов, сказанных Джелбуну, и через несколько дней я с прискорбием узнала, что на патруль напали разбойники и, увы, несколько солдат погибли в стычке. Вторая новость оказалась куда неприятнее. Как выяснилось, Деври оказался, мягко скажем, недоволен моим посвящением в рыцари. Нет, я, конечно, понимаю, что оруженосец — это одно, а полноправная правительница крепости — это совсем иное и все же... Все же дело удалось замять. Деньгами и ведром лести о том, что Эксл Деври такой важный человек и ссориться с ним станет разве что самоубийца. В конце концов, десять тысяч из бездонной казны крепости — это капля в море, особенно если учесть подорожные сборы с трех мостов и грабительские налоги с соседних деревень.
И вот еще что. С деньгами к Деври отправился ни кто иной, как Джелбун. Мне совершенно не улыбалось отдавать десять тысяч золотом какому-то хмырю из Воров Амна, которого я до этого дня не видела и слыхом про него не слыхивала.
* * *
Плохие вести всегда летят, словно на крыльях. И нынешнее утро не стало исключением. В очередных иллефарнских руинах, которых в изобилии были рассыпаны по землям недалеко от Крепости-на-Перекрестке, разведчики обнаружили тень-пожирателя. Что он там делал и зачем пришел — выяснить парни не смогли. Точнее, не сумели, я думаю. Испугались и рванули в крепость с докладом. И не нашли ничего лучше, чем доложить об этом сэру Нивалю. Ну конечно — кто тут оплот порядка-то? А я тут так, просто погулять вышла.
Но сколько бы я не раздражалась... Не станешь же бить по мордам сиятельного лорда на глазах у солдат. Не станешь, потому что этот балаган выйдет боком лишь мне и никому больше.
Да, вы все правильно понимаете — убивать тень отправилась наша бравая компания. И праведный паладин, и Бишоп, и вечно спорящие маги. И разумеется, зерт. Гитзерай, похоже, не терпелось испытать свиток истинных имен в деле. Джерро прав, фанатики куда опаснее любого убийцы. Наверное, именно поэтому чернокнижник присоединился к нашей компании. Он и еще неизменный Келгар Айронфист. Но неугомонный дворф всегда был не прочь помахать топором.
* * *
Помня о разговоре с Гейвеном, мы долго плутали по лесу, не спеша подходить к лагерю пожирателя. А в самом лагере был всего лишь два голема клинков и сам Тень-пожиратель. Всего лишь, да.
Увидев, а может — почувствовав нас, кто их пожирателей знает, тень рассмеялась. Полыхнуло призрачное пламя в пустых глазницах, качнулись рукава балахона.
— Помнишь меня? Я был в замке Невер. Я отведал крови тех, кого ты хочешь защитить. Тебе следовало запомнить, что меня нельзя уничтожить. Сдавайся и твоя жизнь оборвется быстро... если будешь сопротивляться, то твоя агония растянется на несколько дней.
Я отступила на шаг назад, вытаскивая из тула стрелу:
— Обойдешься. Я знаю твое истинное имя.
Взмах рукава, блеск голых костей в обрывках ткани. Смех.
— Думаешь, это имеет какое-то значение? Ритуал выжег дотла все мои связи с жалким миром смертных.
Я видела, как на паладинском молоте замерцал теплый солнечный свет, и святой воин отрицающе качнул головой:
— Довольно слов. На сей раз ты не воскреснешь.
Жрица вполголоса обратилась ко мне, одновременно разворачивая свиток:
— Знай, мне известно это имя. Но мне нужно будет время, чтобы произнести его. Ты должна защищать меня, пока пожиратель не будет именован, иначе битва проиграна.
Я лишь кивнула, и прорезь костяной пяточки стрелы уверенно легла на тетиву. Скрип выгнутых плеч лука, щелчок тетивы и следующий выстрел — следопыта.
Нет, я не хотела драться врукопашную ни с пожирателем, ни с клинковыми големами. И уж тем более не хотела нырять в тот огненный, пахнущий кислотой и серой ад, что устроили из поляны маги и Джерро.
Земля плясала и вздрагивала под ногами, свивались в воздухе черные щупальца теней и в ответ — раз за разом прокатывались золотисто-белые, сияющие волны изгнания нежити, а я видела как медленно, неслышно и неразличимо в этой какофонии звуков, читает свиток зерт.
Но големы, падая и поднимаясь, упорно брели сквозь бушующее пламя к застывшей неподвижно Зджаев, и к нам, стоящим рядом с ней. Первым в бой бросился Келгар, следом — паладин и к тягучим словам заклинаний, свисту стрел и треску пламени, добавился звон оружия о доспехи.
Спрятанный под рубахой медальон обжигал кожу, принимая на себя ярость чужой магии. Лишь бы он не рассыпался в прах до того, как окончится бой. Лишь бы гитзерай успела прочесть имя. Лишь бы... А пальцы привычно смыкались на стреле, отпуская ее в полет...
* * *
В воздухе шершаво пахло гарью. Вездесущий гном деловито откручивал какие-то делали от полуоплавленных, покореженных клинковых големов, что-то насвистывая себе под нос. Порой мне казалось, что Гробнар даже во сне не молчит.
Жрица задумчиво рассматривала осколок, найденный у пожирателя. Точнее — не осколок даже, а причудливо изогнутую рукоять, украшенную крупным ограненным рубином. Именно так порой ломаются поделки деревенских горе-кузнецов и в твоих руках остается обломанное лезвие и бесполезный черен. Выходит, и волшебный меч может постигнуть такая же участь.
Зерт крутила рукоять в зеленоватых пальцах, а потом попросила меня показать остальные осколки. Я пожала плечами, расстегивая внутренний карман куртки:
— Держи.
Зерт присела на корточки, выкладывая на земле мозаику из изогнутых, чуть светящихся изнутри, кусков серебра. Передвигала то один, то другой фрагмент, словно ребенок, занятый новой незнакомой игрушкой.
Наконец, Зджаев снова собрала осколки и протянула их мне:
— Этот осколок меча не последний, но теперь нам хватит их, чтобы выковать меч и одержать победу. Знай, если мы выясним, как возродить клинок, то у нас будет единственное оружие, которое может причинить вред Королю Теней.
Я спрятала серебро:
— Достаточно, чтобы восстановить лезвие? Откуда ты это знаешь?
Я видела, что осколков мало, слишком мало, чтобы они стали настоящим мечом. Хорошим, длинным кинжалом — да. Но мечом?
Зерт медленно кивнула:
— Я просто знаю это, — жрица нахмурилась, — Но только иметь части — недостаточно, ибо мне до сих пор не ведомо, как именно был сломан меч, и что имеет первостепенное значение. Сделал ли это аватар или сам Король Теней? Меня там не было, когда он разбился, поэтому это знание мне не доступно.
"Зато я знаю — у кого спросить. У того, кто был там. Не так ли, Джерро?"
Посмотрев на чернокнижника, я спросила:
— Аммон, ты можешь что-то предположить?
В ответ Джерро одарил меня одним из своих непроницаемо-хмурых взглядов:
— Если бы я мог, то... Но ты поступаешь мудро, задавая вопросы мне — по крайней мере, я говорю прямо, а не загадками, как гит, — скрипучий властный голос и превосходство, звучавшее в нем.
— Давайте забудем распри. Наша задача — победа над Королем Теней и очертания ее сейчас ясны, как никогда прежде, — паладин мотнул головой в сторону истоптанной травы, на которой гитзерай недавно выкладывала серебряную мозаику.
— Ну да — мир, дружба, леденцы, — Бишоп сказал это вполголоса, как всегда ни к кому конкретно не обращаясь и продолжая деловито оттирать наконечники стрел куском одежки пожирателя.
Чернокнижник молчал, слушая перебранку, и лишь потом заговорил:
— У меня было много дел в Нижних мирах, где я задержался после битвы с аватаром... и с тех пор у меня было слишком мало времени, чтобы узнать, как именно сломался клинок, — он вздохнул, потирая светящуюся татуировку на лице, — Но... я знаю, у кого было более чем достаточно времени на размышления об этом. И еще — он многое знает о Короле Теней.
"Еще один союзник. И ведь возник как по волшебству".
— Кто?
Джерро усмехнулся:
— У Короля Теней много врагов. В древние времена между ним и могучим драконом по имени Нолалот произошла эпическая битва, потрясшая миры...
Я слушала чернокнижника, а из глубин памяти навязчиво шептал призрачный голос дворфа из Шахты Самоцветных Камней.
"...а над нами — тот хрустальный вирм..."
"...о, боги, какой он был огромный..."
"...Страж убил его, как и всех нас..."
— Но ведь он же мертв.
Мне стало холодно. Сколько еще я буду разговаривать с мертвецами, чье имя забыто, и память о которых истерлась из памяти живущих? Сколько еще я буду рыться в позабытых могилах в поисках ответов? Сколько?
— Он пал, но его дух был привязан к этому миру империей Иллефарн, пока они искали способ его исцелить, — Джерро пожал плечами, — Он, видишь ли, был кем-то вроде их наемника. Но оказалось так, что он и Иллефарн не смогли дать друг другу того, чего хотели. Нолалот был побежден, и Иллефарн вместе с ним.
Я кивнула. И духи Шахты камней застыли в пыльном больном безвременье. И сияющий хрустальный дракон из страшной далекой сказки, вдруг обернувшейся былью, тоже оказался пленником мертвецов.
— У Нолалота не было ничего ценного, что могло бы заинтересовать Короля Теней, по крайней мере, я так думал, пока гит не просветила нас относительно этого последнего осколка.
Я могла бы поспорить на что угодно, что под вуалью зерт улыбается. Тихо и снисходительно, одними губами
— Подозрительность — твоя лучшая подруга, Аммон, но имей в виду, что я тоже с подозрением отношусь к таким внезапным откровениям... как в случае с этим драконом, о котором мы только что узнали.
— Никогда не знаешь, что из твоих воспоминаний может иметь ценность, — я пожала плечами.
Джерро кивнул:
— Это мудро. Иначе мы рискуем слышать вечное "знай" вне зависимости — имеет это смысл или нет.
Жрица хотела что-то возразить, но я оборвала ее жестом, обращаясь к чернокнижнику:
— Так что с драконом?
Джерро смотрел на меня пристально, не мигая:
— Эта информация может оказаться бесполезной. Последний раз, когда я говорил с Нолалотом, мы расстались совсем не по-дружески. У его не было причин помогать нам или мне лично. Я хотел узнать у него, как победить Короля Теней, а Нолалот потребовал от меня больше чем я мог ему дать... в то время.
Я потерла переносицу. Выбившиеся из хвоста волосы лезли в глаза. Я раздраженно поправила их:
— Где его искать?
— Я могу рассказать вам, где найти вирма, но это непростой и неблизкий путь. В прошлом у Нолалота было много стражников... место, к которому он прикован сейчас, просто кишит драконами, — чернокнижник прошелся по поляне и продолжил рассказ, — Он для них что-то вроде легенды, и они отправляются туда как паломники, чтобы приобщиться к его силе... или чтобы постичь тайны руин Иллефарна, где он сейчас обитает.
