Принцесса поприветствовала гвардейцев, подметив, что все они уже успели захмелеть. Те в свою очередь, перебивая друг друга, принялись приветствовать её в ответ. Три служанки, стали как вкопанные, они по идее должны были ей прислуживать. Эрика распорядилась наполнить ей кубок, принести все блюда, пару ящиков санталы и объявила, что девушки свободны, пусть веселятся. Она терпеть не могла, когда прислуга стоит над душой, уж лучше она сама себе нальет, или тех же гвардейцев попросит.
Все в зале, тем временем, смотрели на нее в ожидании. По традиции виновник торжества должен произнести приветственный тост, только после этого начинались поздравления и поднесения даров. Настроения произносить тосты у принцессы не было. Ей вообще это делать не нравилось. А проблема с Беатрис и вовсе настроение испортила. Но делать нечего, придется что-то сказать. Эрика взяла наполненный кубок, и, окинув взглядом уставившихся на нее гостей, обратилась к залу.
— Приветствую всех на моем личном празднике. Благодарю, что приняли приглашение, — учтиво обращалась ко всем принцесса, решив пока избежать дерзких провокаций, — Я надеюсь, что сей пир станет прекрасным развлечением не только для меня, но и для всех вас! А теперь я бы хотела поднять тост за удачу. Удача, это то, что никому не помешает! — с этими словами она осушила кубок и присела. "Особенно мне" — про себя закончила свою мысль она.
Поздравлять было принято исходя из титулов, поэтому первым должны были зачитать поздравление от Императора. Снова затрубили, и в зал вошли двое императорских представителей в окружении десятка императорских гвардейцев. Они вели за собой четверку породистых боевых скакунов. На самом деле это были нанятые Виктором ряженые, которым он наплел, будто вся делегация слегла от лихорадки, и чтобы их не наказал Император за неисполнение обязанностей, нужно их ненадолго заменить. Жеребцов также покупал Виктор, причем ему пришлось изрядно постараться, чтобы подобрать самых лучших. Настоящих гонцов талерманец сразу отослал, сунув ответное письмо принцессы, и пояснив, что никакого пира не будет, а Эрика отдыхает.
Один из представителей Императора вышел вперед, по всем церемониям поприветствовал принцессу и гостей, и принялся читать послание. Эрика слушала, и даже настроение улучшалось. Все-таки Виктору, несмотря на то, что он мудак, следует отдать должное. Хорошо сработал. Ряженых Виктор хороших нашел, все как на подбор, гвардейцы как настоящие. А посланник Императора, прям всю жизнь при дворе был! И письмо написал он правильное, даже ей приятно. Местной знати полезно послушать, пусть думают, что Император полностью на её стороне.
Когда читать закончили, Эрика для приличия предложила представителям присесть и принять участие в праздновании, те, как и предполагалось, отказались, сославшись на необходимость поскорее возвращаться во Дворец с отчетом Императору. Поэтому им просто налили, один из "представителей" произнес дежурный тост за наследницу, все выпили и делегация удалилась. Виктор вышел следом.
Когда у поздравляющих знатных господ был один титул, очередность определялась ещё и по старшинству главы рода. Поэтому следующим поздравить принцессу выпала честь графу Викентию Леонтийскому, по совместительству советнику.
— Мерзкий старикашка, убил бы, — зловеще шепнул ей Карл.
Ему этот Советник не нравился особенно. И Эрика его мнение разделяла.
— Понимаю. Думаю, тебе такая возможность будет предоставлена.
— Если он доживет, — парировал гвардеец.
— Такой доживет. Все тихо, послушаем, что он скажет, — принцессе было любопытно, что на этот раз придумает Викентий, чтобы польстить ей.
Этот советник казался ей самым отвратительным. Ему было около пяти десятков лет. Худой иссохшийся, с хитрым выражением лица старикашка, обирая своих крестьян, а потом скупая у них за медяки дурман, золото греб мешками. Но при этом он был настолько скуп, что торговался за каждый медяк, и даже на пир наряжался в один и тот же затрепанный сюртук из красного бархата с кучей шелковых рюш. Карл ей как-то пояснил, так ходят на юге старики, видимо, вспоминая молодость. Действительно, Викентий гордился, что когда-то закончил Академию Мудрости в Ольмике.
На пиры он приезжал со своим многочисленным семейством, все девицы которого были больше похожи на послушниц. Поговаривали, он был строг, и держал весь свой замок в страхе. Правда, перед теми, кто титулом выше и может представлять хоть какую-то опасность, старикашка лебезил, и едва в ногах не валялся. Одним словом, мерзкий тип.
Граф, как полагается, встал и принялся распинаться, восхваляя воинские таланты, смелость, доблесть и отвагу наследницы. Не забыл он в своей длинной речи и про рогопса. В качестве подарка он преподнес ей картину изображающую болото в тумане. Принцесса бы не удивилась, если он просто сплавил ей надоевший предмет интерьера. Тот был настолько скуп, что даже врожденное лизоблюдство это качество не отменяло.
Следом к поздравлению приступил ещё один советник, Граф Клиф Тилосский. В своей речи повторил слова предыдущего оратора, разве что был более сдержан. Клиф был более молод, если говорить точно, ему было тридцать пять лет. По сравнению с Викентием выглядел он куда приличнее. Поджарый и все ещё крепкий граф был одет, как и принято у клеонских благородных господ, в черный сюртук, отделанный небольшими кружевными рюшами такого же цвета. На шее у него висела цепь из серебра, все как полагается, без излишеств. И супруга, и всё его семейство тоже нарядились так, чтоб не пасть в грязь лицом. Граф Тилосский преподнес Эрике набор из пяти халифатских ковров ручной работы. Такой подарок ей понравился больше предыдущего. Ей конечно, на ковры было плевать, но хотя бы пригодятся. А вешать картину с унылым рисунком ни в своей комнате, ни в замке, она не собиралась.
После Тишоского подошла очередь графа Алкения Ергинского. Тоже советник. В Клеонии было всего три графа и все они входили в Совет. Алкений весьма заинтересовал уже успевшую заскучать Эрику. Если Викентий хоть и раздражал, но был смешон, Клиф был уныл своей чопорностью, а семейство Ергинских интересовало её хотя бы потому, что графиня написала на нее жалобу. Да и дочь графа, из-за которой и вышел весь сыр-бор, показалась весьма занятной. Жаль только, Изольда не приехала. Кроме супругов, прибыл их наследник Юлий, юноша четырнадцати лет.
На счет Изольды, Эрика была уверена, леди Виола не могла позволить, чтобы её дочь общалась с демоном. Графиня ведь святоша ещё та, по одному выражению лица видно. И одета она соответствующе. Если одежда графа мало отличался от вида других знатных господ, его супруга выглядела странно. Закрытое темное платье без изысков, не графиня, а послушница. Разумеется, на шее у нее висел медальон с символом Мироздания.
Граф, как полагается, встал, оглядываясь на супругу, поднял кубок, и начал поздравление. Принцесса заинтересованно слушала, глядя то на него, то на его супругу. А посмотреть было на что. Про Ергинских Эрика знала более чем достаточно, именно с них фактически и началось её настоящее знакомство с местной знатью. Под знакомством она подразумевала не дежурные поклоны, а наведение справок про истинное положение дел во владениях графа.
Алкений из всех советников был самый бедный, если можно так сказать. Земель он имел не меньше других Графов, но отличался ленью, предпочитая сбывать дурман по дешевке приезжим купцам. Правда, обирать крестьян и казну это ему не мешало. При этом, он почти всегда слушался супругу. Или делал вид, кто их там знает. Виола требовала большую часть их законных и не очень доходов отдавать в качестве пожертвования в Орден Света. Сам граф был к религии равнодушен и земных радостей не гнушался. Тайком от супруги посещал бордель, периодически прикладывался к бутылке, и любил вкусно поесть. По поводу последних двух пристрастий можно было понять и по его внешнему виду. Вечно опухшее лицо, заметное брюшко, и залысина делали его старше лет на десять. Алкению было немногим больше тридцати, но выглядел он на все четыре десятка. На пирах было забавно наблюдать за их семейством. Граф не мог даже нормально выпить, а супруга не стеснялась его прилюдно отчитывать. И вообще, казалось, он ее боится.
Алкений толкнул речь в том же духе, что и его предшественники, но с каждым его словом лицо леди Виолы мрачнело. Видимо та ему другую речь приготовила, а супруг сказать не решился, рыльце то у него в пушку. Виола может и не знать про это, по сведениям, которые Карл подал Эрике, та в делах хозяйственных глупа как пробка, только и умеет что молиться да супруга пилить.
Когда подошла очередь дарить подарок, началось самое интересное. Граф замялся, а уже разозлившаяся леди Виола, наоборот, воспрянула духом и, видимо рассудив, супруг все, что она хочет, не сделает, встала и взяла слово. По залу послышался шепот и отделенные смешки.
Помрачневший Алкений присел и, не зная, куда деться от стыда, выпил кубок залпом и тут же начал наливать себе ещё. Тем временем графиня начала свою речь. Она разразилась длинной проповедью про всемогущество и всепрощение Мироздания, плавно перешедшую в перечисление грехов. Граф тем временем, заметно нервничая, пил. В качестве подарка леди Виола преподнесла 'Трактат о наказаниях за грехи'. Как пояснила Графиня, в нем перечислены наказания, которые ждут грешников в Бездне.
Уже успевшую захмелеть Эрику это не заставило немедленно выбросить самокрутку, но зато натолкнуло на интересную идею. Графиня вздумала прилюдно учить её жизни? Вот и повод немного поглумиться над святошей. Любящий опровергать священные писания Виктор оказал ей неплохую услугу, когда обратил её внимание на многие нестыковки в трактатах. Ими можно воспользоваться в целях осмеяния святош. Эрика приняла дар, встала, и взяла слово.
— Благодарю за подарок, это очень ценная книга. Я поняла, вы хотите обратить меня в культ служения Мирозданию, адепткой которого являетесь вы сами. И я благодарна вам за беспокойство, — Эрика заметила, как лицо у графини вытянулось от удивления, та ведь ожидала чего угодно, только не благодарность, а тем временем она продолжала, — Но мне кое-что непонятно. Книга, которую вы мне преподнесли в дар, описывает наказания, ожидающие грешника в Бездне. Это были ваши слова. Но перед этим вы утверждали, что Мироздание милостиво и всепрощающе? Чему мне верить? Прошу, поясните?
Графиня вновь встала. Её лицо было воодушевлено, похоже, она проглотила наживку, не заметив подвоха.
— Ваше Высочество, Мироздание милостиво и всепрощающе к тем, кто готов каяться и жить по заветам. Остальных ожидают наказания в Бездне, о которых идет речь в трактате, — пояснила она.
— Это все решает Мироздание? — с наигранным любопытством уточнила Эрика, попутно заметив, как все приковали свое внимание к их беседе. Жаль, Виктора нет, тот бы оценил.
— Да, ибо Мироздание всесильно, а грешника ждут муки в Бездне! И только праведный образ жизни позволит душе переродиться сразу! Лишь тот, кто не поддается искушениям Проклятого, избежит Бездны! Только Мироздание может спасти нас от Проклятого! — проповедовала графиня.
Её супруг тем временем не переставал пить. Похоже, её ждет интересное развлечение, предвкушала Эрика, готовясь предоставить свой главный аргумент.
— Насколько я знаю, Бездной правит Проклятый, так написано в Книге Мироздания. Но если Мироздание всесильно, решает, кто отправится в Бездну и решает, каково наказание, почему тогда утверждается, что Мироздание спасает от Проклятого? — спросила Эрика.
— Вы не так все поняли! Проклятый искушает наше тело, а Мироздание спасает душу! — Графиня несколько растерялась, но все-таки в этот раз нашла что ответить.
Правда, наивно было бы полагать, что её ответ удовлетворит принцессу. Она ведь только начала.
— Допустим, оно спасает! Но получается, оно спасает только тех, кто ему молиться, какое же оно тогда всепрощающее? И ещё, есть один момент, если Мироздание все-таки всесильно, то почему Проклятый до сих пор здравствует? — в зале послышались одобрительные смешки, причем не только со столов ее гвардейцев, — Это значит одно, так как Мироздание всесильно и решает, кто пойдет в Бездну, значит оно в сговоре с Проклятым! Значит, если я буду молиться Мирозданию, я буду служить Проклятому?
Со всех сторон послышались ободрительные возгласы. Все-таки в большинстве своем народ в Клеонии не особенно религиозный. Тут ошалевшая графиня не выдержала.
— Как вы смеете?! Это святотатство! — возопила она.
Граф тем временем опрокидывал очередной кубок.
— Как я смею? Как вы смеете мне, наследнице, предлагать служить Проклятому? Вы что демон? — Эрика сознательно дожимала эту святошу, при этом выставляя на всеобщее посмешище.
Уже захмелевшие гости рассмеялись, даже знатные господа давились от смеха, кто-то даже захлопал. Гвардейцы и вовсе почти падали под стол.
— Вашими устами глаголет Проклятый! Вы будете гореть в Бездне! Спаси Мироздание всех нас! — выпучив глаза, бесновалась покрасневшая графиня.
Тут к всеобщему удивлению, неожиданно встал опьяневший граф Алкений.
— Прекрати! Прекрати меня позорить! Немедленно извинись перед Её Высочеством! — заплетающимся языком на весь зал прорычал он, и насильно усадил жену на стул.
Гости буквально ошалели от удивления, никто не ожидал даже от пьяного графа такой жесткости. Господа притихли, послышались перешептывания. Граф тем временем продолжал.
— Хотя.., я сам извинюсь! Ваше Высочество... простите меня! Простите за плохой подарок... Не гневайтесь! Зря я её послушал! Это все она! Понимаете... У меня жена дура! — заплетающимся языком оправдывался он, пошатываясь.
Леди Виола в истерике влепила ему пощечину. Граф схватил её за волосы. Она заверещала. Неизвестно чем бы все закончилось, но сразу вмешался их отпрыск, который под дружный смех окружающих их разнял.
— Давно пора, нечего бабам верховодить! — заорал пьяный Ранег, окружающие его стражники одобрительно рассмеялись.
— Алкений, оказывается мужик! — одобрил графа Лютый, потрясая кулаком.
— Этот мужик завтра будет у нее в ногах валяться, — съязвил Карл, и вальяжно затянулся дурманом.
— Нечего на дурах жениться и позориться не придется, — авторитетно высказал свое мнение Гарри.
— Был бы умным, вообще жениться не стал, — вставил свое мнение Велер.
— Ну их дураков! Эрика, правильно ты её на место поставила! Ты была на высоте! — как всегда не удержался от лестных слов Алан
Тем временем леди Виола впала в истерику и вся в слезах порывалась уйти, но пьяный Алкений решил проявить себя как деспот и в который раз насильно усадив, потребовал от нее сидеть молча рядом с ним. Вскоре все замялось и вновь перешли к поздравлениям. Пришла очередь баронов.
Принцесса быстро заскучала. После такого веселого представления, как в случае с семейством Ергинских, выслушивать очередные хвалебные оды из уст тех, кто ещё недавно писал на нее доносы с обвинениями во всех мерзостях, было не особенно интересно. Поэтому курила одну самокрутку за другой, и, не прерывая беседы с гвардейцами, обращала внимание на поздравления, когда нужно было выпить, ну или глянуть на подношения. Дарили бароны всякую ерунду, видимо, не зная, что можно придумать. Вроде оружие девице дарить не принято, а нарядами и украшениями она сама не интересуется. Вот и притащили всякие принадлежности для интерьера, вазы, картины, статуэтки. Хлам, одним словом.
