— О чём думаешь? — спросила его директор, явно не желавшая молчать.
— Я... думаю, что вы ведёте себя странно, Нарьяна-сама, — ответил Рю, — И отлично от поведения моего куратора, который предпочитает использовать стратегию... Правда, я всё равно не могу сейчас понять вас. Вы похожи на Ноэль как раз в том, что я не понимаю. Словно существо из другого мира. Может быть, у вас даже есть какие-то причины на спасение мира... отличные от необходимости спасения мира.
— Вот видишь, — улыбнулась она, — А ты говорил, что тебе ничего не понятно, а ведь в своём потоке сознания ты сумел сказать что-то правильное.
— Правильное? Что же?
— Я не принадлежу миру людей, — ответила Нарьяна.
Она выдержала небольшую паузу и продолжила.
— Я — рукотворное ками. Проект П.Р.О.М.Е.Т.Е.Й. компании G-Tech. Подлинный 'Бог из машины'.
— Я даже не знаю, хорошо это или плохо, — неуверенно ответил Рю.
— Наверное, хорошо. У меня ведь нет воли. Только программа, которая велит мне помочь человечеству выжить и выйти на новый виток эволюции.
— И... Каков же путь 'эволюции' человечества по вашему мнению, Нарьяна-сама?
Директор явно не собиралась щадить разум японца.
— Я не имею права решать за людей. Это их эволюция. Я могу лишь только подтолкнуть её. Но тебе следует радоваться.
Она остановилась и коснулась рукояти вакидзаси.
— Век меча вернулся.
Рю, однако, не радовался. Напротив, его ответ звучал печально:
— Раньше я думал, что меч — это орудие правосудия. Теперь мне нечему радоваться, Нарьяна-сама. Я знаю, что любое оружие — орудие убийства, и от этого не уйти даже святому. Не то что человеку вроде меня, убившему против своей воли и личности многих людей, которые заслужили это лишь тем, что шли за новым вопреки старому.
Нарьяна взялась за рукоять меча и поднесла лезвие к глазам.
— Знаешь... а ведь твои предки верили, что он — живой.
Директор небрежно швырнула его через плечо.
— Это не так. Этот клинок — лишь железяка. Всему виной самурай с калибуром вместо катаны. Вот его клинок был 'живой', а все эти поделки — лишь желание приблизиться к тому идеалу.
— Но такие люди, как я, способны сделать любой клинок 'живым'... в самом худшем смысле этого слова. Это часть эволюции? Разве сигма подталкивает людей? Тогда к чему? Я ведь всего лишь не хочу ни у кого отнимать жизнь и шанс на счастье...
Нарьяна слегка удивилась:
— Твой клинок не оживёт сам по себе, как этого не сделает кукла в руках мастера марионеток. Разве может быть живым нечто, не имеющее души?
— В сознании людей, на символичном уровне... нет разницы, — Рю опустил голову, — Я был кукловодом клинка и марионеткой чьей-то сигма-программы. А объяснять это могли как угодно... и каждому по-разному. Самая страшная ложь — это та, с которой жил всю жизнь. А культура Японии скорее примет сигму под видом понятной лжи про старинных ками и живые клинки, созданные иемото, нежели как испытание эволюции. Наверное, открытие сигмы — это всё же испытание... А я — одна из жертв эволюции, у которой никогда всё не получается с первого раза.
— В сознании людей и я — человек, и ты — ками, — пожала плечами 'Бог из машины'.
— Но я не могу быть постоянно ками меча, а вы не притворитесь человеком слишком хорошо, — ответил Рю, — Я не верю в силу клинка. Раньше я верил в силу правды, а теперь купаюсь во лжи. Меня обманули, а здесь ещё и объяснили, что так и должно было быть, что так работает этот мир. Интересно, что мне в нём делать, если я пришёл из того мира, где всё по-другому? И вам нет смысла спасать человечество, которое не признает в вас человека. Всё это... странно и неправильно.
Нарьяна выслушала его, не перебивая. А затем дала свой лаконичный ответ:
— Ну и что?
— Не знаю, — ответил юноша, — Но мне плохо от осознания этого. Я не часть новой эпохи, несмотря на то, что я амагус. И даже не часть эпохи меча, несмотря на мои навыки. Кажется, я пришёл из того времени, которого не существовало, не существует и не может существовать в принципе, которое могла родить только ложь.
Он посмотрел на выброшенный меч и понял, что без него ему всё же приятнее идти.
— Иногда так бывает, — сказала Нарьяна, положив руку ему на плечо, — Мы с тобой — те, кто не должен был существовать, но мы существуем. У нас с тобой небогатый выбор. Всего три варианта: помочь живущим, попытаться навязать им наш мир, или же просто умереть никому не интересными кусками плоти.
— Но как я могу помочь? — спросил Рю, — Опять взять в руки меч, забыть, что я уже делал такую ошибку?
Директор лишь развела руками.
— Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Нельзя стать великим, ни разу не ошибившись.
— Мне не нужно величие, — покачал головой юноша, — Моя слава всегда будет запятнана кровью. Даже если я заслужу искупление, мир не забудет, кто я такой. Все, что мне остается, это... Остановить подобных мне, после чего уничтожить себя.
Рю начал слегка дрожать. Кажется, та идея, что он озвучивал, сейчас настолько ясно предстала перед его внутренним взором во всей перспективе времени, что юноше стало не по себе. Он тяжело сглотнул слюну и тихо добавил:
— Иногда кажется, что я схожу с ума. Верю ли я в то, что сейчас сказал?
— Почему нет? — снова пожала плечами Нарьяна, — Забудь об ограничениях. Прошлое остаётся в прошлом, а будущее ещё не наступило. Но мы живём в 'сейчас', когда будущее становится прошлым.
— Беседуя с вами, чувствуешь себя не таким уж сумасшедшим... — мрачно заметил Рю, — Я ничего не понял из этой вашей фразы, но я попробую помочь миру. Даже если он не будет этого хотеть. А вы поможете мне, если я не выдержу? Если стану чем-то вроде того существа, что я убил сегодня...
— Этим займётся Ноэль, — прервала его Нарьяна, кивая в сторону уже показавшегося корпуса школы, — Мой век подходит к концу. По всем расчётам я должна скоро умереть. Она молода и неопытна, но я и не планировала позволить ей действовать одной. Она — не я. Ей этого не дано.
Рю посмотрел на нее без удивления. Он устал удивляться.
— Но ведь без вас Школы не будет, и все придется начинать сначала...
— Да, — кивнула она, — Ей придётся всё начать сначала.
— Но зачем? Я не понимаю. Вы же говорили, что ваша система обучения работает.
— А моя система обучения, быть может, и не умрёт со мной, — улыбнулась директор, — Просто так надо. Я должна умереть, когда придёт время.
— И чем это поможет? — спросил он, — Без вас у вашего плана меньше шансов. Это разве логично?
— Это логично. Просто у тебя слишком мало данных, чтобы оценить эту логику... Кстати, мы почти пришли. Как раз к ярмарке.
— В смысле? — не понял зеленоволосый, — Ярмарка — это же где торгуют?
Он сам поморщился от глупости своего вопроса. Вокруг действительно было непривычно многолюдно для внутреннего двора ЗШН. И многие из этих людей казались такими... обычными. Не безумные ученые, не священники-убийцы, не девочки-волшебницы, не человекообразные вычислительные системы и даже не птицы с мечами. Впрочем, были тут и не только они. Торговлей занимались, похоже, в основном студенты, — по крайней мере, вон ту девочку, торговавшую всякой снедью, Рю точно видел на лекции.
— А ещё когда все веселятся, — кивнула Нарьяна, — Кстати, спасибо, что напомнил.
Она залезла в карман юбки и извлекла оттуда стопку зелёных бумажек с циферками.
— Что это? — спросил Рю, глядя на бумажки. Затем, поняв, что на этот вопрос ответ очевиден, задал другой, — Точнее, зачем?
Нарьяна, однако, ответила на оба:
— Деньги. Чтобы тратить.
— Но ведь все на самом деле не так просто? Я же знаю заранее... — предположил юноша, — И у этой ярмарки цель далека от торговли или развлечения...
Зеленоволосый огляделся вокруг, пытаясь понять, чем занята вся эта толпень народу, если присмотреться к отдельным людям. Кажется, они просто... веселились. Люди ходили между палатками, тратили фальшивые деньги на вполне настоящие кушанья или на аттракционы, среди которых был даже кукольный театр с самыми настоящими живыми куклами, которые танцевали и пели без участия человека.
— Нарьяна-сама, это люди из деревни, ведь так? Разве они не опасаются школы и студентов?
— Для того и затеяна эта ярмарка, — кивнула она, — Непонимание — одна из важнейших причин страха.
— Но разве они поймут что-то, просто погуляв на ярмарке? — не понял Рю.
— Важно, что они будут думать, что понимают.
Рю озадаченно кивнул и подумал, как бы отсюда с его запачканным нарядом смыться:
— Я пойду переоденусь, Нарьяна-сама?
— Иди.
Спускаясь в подземные лаборатории, Чезаре позорнейшим образом смалодушничал. Как бы ни была велика потенциальная польза от возможного пересечения с Юной, но низменное человеческое желание иметь две руки оказалось сильнее. Поэтому он построил свой маршрут так, чтобы спуститься в подвалы с противоположного входа.
Шел он быстрым шагом, на ходу отмечая, что служба безопасности уже исполнила все распоряжения. Что ж, с этой стороны проблем можно не ожидать.
Первые проблемы появились, когда он уже дошел до лаборатории Эрла. Один из псевдоживых механизмов — кукла Элизабет — пояснила, что хозяин ушел на ярмарку и вернется нескоро. Это было неудачно, потому что из основных кандидатов в лекари остался всего один. Точнее, одна. Кошмар Всея Школы, Демон Максвелл, или просто Фрея.
И вот тут-то возникла вторая проблема. Потому что подойдя к дверям лаборатории, Чезаре еще снаружи услышал отчаянный женский крик:
— Пусти! Пусти меня, ублюдок!
Из возможных трактовок услышанного одна выходила вперед с солидным перевесом по вероятности. Чезаре решил, что стоит вмешаться: имея традиционные взгляды на взаимоотношения полов, он недолюбливал насильников... Да и вообще, за время Весны и Войн Хаоса успел слегка привыкнуть к амплуа спасателя девиц.
Однако, он все же был достаточно предусмотрителен, чтобы не кидаться очертя голову без подготовки. Прежде чем открывать дверь, он скорректировал свои иллюзии. Визуально его правая рука вновь была цела, и более того — сжимала угрожающего вида револьвер, напоминающий тот, которым пользовался Белый Робин. 'Маузер' же в левой руке, напротив, стал невидимым. Такой нехитрый обмен должен был запутать нападавшего, если это окажется кто-то серьезный.
Да уж, очень серьезный. Пинком открыв дверь лаборатории, Чезаре увидел, как Фрея пинает ногой в пах навалившегося на нее Тайама Рокиа. Без особого эффекта, что и немудрено: если сигма-гибриды были схожи по своему устройству с сигма-зомби, то и болевой порог у них был выше, чем у людей. Мария чувствовала все, почти как человек, потому что в ее случае целью проекта было дать ей возможность жить, как человек. АТА же ставили целью создание идеальных солдат.
— Ну и что у нас здесь? — громким комментарием Чезаре привлек внимание к себе и нацеленному на Рокиа пистолету, — В прошлую нашу встречу вы приставали к Зазе. Растете, юноша.
— Профессор, вы, как всегда, крайне вовремя, — сигма-гибрид развернул голову почти на двести семьдесят градусов, — Блюдете мораль студентов денно и нощно?
— Почти, — ухмыльнулся шпион, — Если бы вы не прогуливали лекции, были бы в курсе, что я и мораль — вещи слабо совместимые. И тем не менее, я настоятельно рекомендую вам, как подобает аристократу, выполнить просьбу дамы.
Тайам оскалился в ответ, и по телу Фреи прошел синий электрический разряд. Девушка дернулась и упала в обморок. Глаза Чезаре опасно сощурились:
— Использовать свои способности против других студентов — основание для объявления охоты. Если же вы немедленно не подчинитесь и не уберетесь отсюда, вы рискуете уже не охотой — устранением.
— Сплошная предвзятость, — возразил Тайам, — Ее током шарахнуло! Меня, между прочим, через нее — тоже. Или разбираться в ситуации перед вынесением обвинения для вас слишком сложно?
Кардинал расхохотался:
— Вам пора перестать мерять интеллектуальный уровень окружающих по себе, юноша. Нарьяна не всегда будет давать вам второй шанс.
Он резко перестал смеяться и холодно добавил:
— Убирайтесь, синьор Рокиа. Последнее китайское.
Тайам нахмурился.
— Спокойнее надо быть, профессор. Я не сделал ничего... Наказуемого правилами этой школы.
— Прежде чем говорить о том, сделал ли ты что-нибудь наказуемое правилами, правила не помешало бы прочитать, — ответил Чезаре, — А ты думал, в сказку попал? Сейчас я досчитаю до трех. И когда я закончу, я тебя здесь не увижу. Comprendo?
— Ни к чему нервничать, — развел руками суперсолдат, — Я уже ухожу. А насчет Нарьяны... Увидим, профессор. Она как раз ценит настоящий интеллект.
С этими словами он поторопился выйти, пока последнее слово за ним. Чезаре молча покачал головой, потянувшись обрубком правой руки к лицу. Лилит ведет себя взрослее, чем этот мальчишка... И вреда от нее меньше. Интересно, а если бы он сейчас нажал на спуск, Мария стала бы говорить, что это всего лишь ребенок?..
Тем не менее, когда Рокиа вышел из лаборатории, Чезаре убрал больверк. Закрыл дверь, после чего повернулся к Фрее, проверяя ее состояние. К счастью, разряд был не особенно сильным. Найдя в аптечке нашатырь, кардинал легко разбудил 'спящую красавицу'.
— Цела? — спросил он, добавив в голос тщательно отмеренную дозу сочувствия.
— Вроде, — ответила девушка, а затем резко села на своём лежбище, — Что случилось?
— Рокиа, — пожал плечом Чезаре, — Вырубил тебя электрическим разрядом.
Он намеренно не стал делиться подробностями. Пусть представит в меру своей фантазии. Тем сильнее будет эффект.
— Вот гад! — воскликнула Фрея, рассеяно потирая висок, — Он же просто ни с того ни с сего начал меня домогаться, и... Спасибо, кстати. Вы появились как раз вовремя.
Только сейчас она увидела уже не скрытую иллюзией культю и пару раз глупо моргнула.
— Не за что, — ответил шпион, затем, перехватив ее взгляд, добавил, — И да, я пришел сюда в надежде, что ты поможешь с этим.
Он чуть помахал обрубком руки.
— Э-эм... — растерялась студентка, — Я, конечно, могу помочь... а что доктор Кеншу?
— У нее свежий материал для исследований, — отмахнулся Чезаре, — Как следствие, в ближайшее время ей внешний мир глубоко фиолетов. Так что, надеюсь, ты еще помнишь, как отращивать конечности, не отхватив при этом что-нибудь нужное.
Он чуть улыбнулся, показывая, что это всего лишь шутка. Ну не мог он удержаться от этого, общаясь с создателем трансгендерных преобразований.
— Конечно, помню, — гордо ответила она, — В конце концов, я уже дошла до трансвидовых преобразований!
— Я в курсе, — кивнул Чезаре, — Но мне надо всего лишь отрастить руку... Одну, — на всякий случай уточнил он.
— А больше ваш мозг без дополнительной перенастройки и не потянет. Прошу вас, ложитесь.
Профессор не стал продолжать пикировку и привычным движением лег в гроб.
— Может, всё-таки, усилим сердечную мышцу? — с каким-то пугающим энтузиазмом спросила Фрея, — Или попробуем устойчивую к ядам печень?
