Света посмотрела удивлённо.
— Надо же. — Она уже собиралась уходить. Что здесь делать, раз Ильи нет? Всё, что хотела, она увидела и во всём удостоверилась. Уйти отсюда просто не терпелось, если честно. Злосчастный диван настырно дразнил своим видом, вызывая образы не очень приятные и весьма обидные. Но после слов Ксении, после её спокойного, даже слегка усталого тона, в душе всколыхнулась злость.
Какое право есть у этой нахалки выставлять напоказ свою снисходительность по отношению к ней? Разве это она, Света, увела у неё мужа? Она его соблазняла, нашёптывала ему что-то на ушко? Она разрушала семью? Она спала с ним на этом дурацком, разваливающемся от старости диване?
Дался ей этот диван...
— Вы не хотите со мной ругаться, Ксения. Это так мило с вашей стороны. Вы меня жалеете, наверное, да?
Степнова покачала головой.
— Нет.
— Нет? — Света зло усмехнулась.
— Я действительно вас жалела, Светлана Юрьевна, — призналась Ксения, но заметив, как тут же недобро вспыхнули глаза Каротаевой (у Ксении никак не получалось назвать её Говоровой, даже мысленно, внутри всё сжималось), поспешила пояснить: — По-хорошему, не думайте. А вот сейчас... — Пожала плечами. — К чему вас жалеть? Вы вон какая...
— Какая? — Света поневоле заинтересовалась, хотя сердце вдруг беспокойно запрыгало в груди. Чего она ждала от этой девчонки? Оскорбления? Вряд ли...
Ксения слабо улыбнулась.
— Красивая. Уверенная... Жалеть вас не за что. У вас всё хорошо.
— Хорошо... Это вы очень к месту сказали. У меня всё хорошо. Мне муж изменяет, а в остальном... — Света развела руками и улыбнулась.
— Он не изменяет.
Света усмехнулась.
— Да вы что? А как же это, по-вашему, называется?
Степнова не ответила.
— Я его не уводила, зря вы так думаете.
— Ксения, это бессмысленный разговор. Видно, у нас с вами воспитание разное. Я всегда думала, что когда женщина спит с женатым мужчиной — это подлость. А вас видно, это нисколько не заботит.
— Я не сплю с ним, — Ксения подняла на неё глаза. — Я с ним живу. То есть... мы живём вместе, втроём. У нас семья.
Света приоткрыла рот, не зная, как отреагировать на такое.
— Семья? У нас с Ильёй семья. Если вы не знаете, то у него в паспорте стоит небольшой штампик...
— А мой сын называет его папой.
— Что?
— Светалана Юрьевна, зря вы думаете, что я вины за собой не чувствую. Я виновата, но... Всё оказалось намного серьёзнее, чем мне... нам всем показалось поначалу. Как-то всё сложилось очень просто, в один момент... Ведь такое не случается просто так, для этого должна быть веская причина...
— Вот именно, что не бывает, Ксения! Чтобы что-то сложилось, надо очень долго... эту самую мозаику складывать. А вы на что рассчитываете?
Ксеия серьёзно смотрела на неё.
— А если бывает? Иногда, очень редко, но бывает... Когда всё складывается.
— Не тешьте себя иллюзиями. Говоров не тот человек, чтобы всерьёз увлечься...
— А какой он человек? — перебила её Ксения.
Света непонимающе нахмурилась.
— А то вы не знаете.
— Знаю, — кивнула Ксения и вдруг улыбнулась. — Знаю. Что он вспыльчивый, увлекающийся, что он любит свою работу, иногда забывая обо всём остальном, что порой сначала делает, а потом думает и даже жалеет о сделанном. Что Ваньку любит и велосипеды ему покупает, что всё время теряет ключи, а потом ищет их и ворчит, вещи разбрасывает, качели чинит ...
— Хватит! — Света даже ногой топнула, но под ногами был палас, и каблук утонул в ворсе. Устрашающего звука не вышло.
— Просто я не понимаю, — уже спокойнее продолжила она. — Мне все говорят, точнее, наговаривают на него, пытаются мне глаза открыть на какие-то его грехи и неблаговидные привычки. Их много... Грехов у него много. — Она развелала руками. — Но я их не вижу! Тех ужасных и непростительных грехов я не вижу в нём. Или он мне их не показывает? Притворяется? Но зачем? У меня такое чувство, что я люблю совсем другого Илью Говорова.
Света долго смотрела на неё. Буравила взглядом, но Степнова выглядела спокойной и даже довольной. Чем она довольна? Тем, что сумела её унизить? Усмехнулась.
— Сколько вы с ним... э-э... живёте-то? Две недели? У вас все открытия ещё вперёди. Уверены, что готовы его принять таким, какой он есть?
— Он плохой?
Степнова опять пыталась её подловить. Света вовремя успела остановиться. Отвернулась от неё, сделала несколько шагов по комнате, разглядывая фотографии, развешенные на стене. Потом быстро глянула на соперницу.
— Хотите за него замуж? Он вам это пообещал?
— Он сделал мне предложение, — не стала скрывать Ксения. — Но я об этом всерьёз не думаю. Просто... Я помню, каким он был, и то, что я вижу сейчас, все перемены — это два разных человека. И поэтому у меня не получается связать всё воедино. То, что вы говорите и то, что происходит здесь, вот в этой квартире. Он изменился, и теперь я могу вас спросить: вы готовы принять его таким, каким он стал?
Этими мыслями Света изводила себя не один день. А сейчас смотрела на Ксению... На ту, что разрушила создаваемое годами "счастье" и ей не было, что противопоставить её спокойствию и уверенности. Она же сама мучилась сомнениями, не знала, куда скрыться от них, как убедить саму себя в собственной правоте. Чувствовала досаду оттого, что всё-таки уступила, не удержала позиции, и чтобы сохранить последние капли достоинства, повторила:
— У вас всё ещё впереди, Ксения.
Степнова спорить не стала, немного помолчала и осторожно поинтересовалась:
— Что вы собираетесь делать?
— Вы о чём? Ах, о разводе... Не знаю, я пока не решила.
— Я не о разводе. Я о компании.
Света призадумалась, потом пожала плечами.
— Из компании он меня не выгонит, не надейтесь.
— Я даже не думала... Илья волнуется из-за того, что вы можете...
Вот тут Света расхохоталась и на Степнову взглянула с жалостью. И вновь почувствовала себя на вершине.
— Мстить ему через компанию? После того, как я практически жила на работе в последние месяцы?
Ксении стало неловко.
— Это хорошо, — пробормотала она, — что вы так думаете.
— А как интересно я должна была мстить? — заинтересовалась Света.
— Но вы же... ваша подруга... Вы же через неё договаривались.
— Алёна? Я, конечно, могла бы попытаться, но... — Света обворожительно улыбнулась. — Илья — человек предусмотрительный. Он отрезал мне все пути к отступлению. — Обвела комнату ещё одним красноречивым взглядом. — Вы Говорову передайте, чтобы из Парижа возвращался. Я его здесь подожду. И разговор нам предстоит серьёзный.
Она вышла из комнаты, направилась к двери, а Ксения заторопилась за ней следом.
— Светлана Юрьевна.
Та отмахнулась.
— Ксения, разговор наш был весьма занимательный, но я от него устала.
— Что вы имели в виду, когда сказали, что он отрезал вам пути к отступлению?
Света уже вышла за дверь, остановилась у лестницы и обернулась. Улыбнулась снисходительно.
— Илья спит с Алёной.
Степнова ухватилась рукой за косяк.
— Откуда вы знаете?
Света пожала плечами. Потом приблизилась на шаг и, понизив голос, доверчиво проговорила:
— Наверняка утверждать не берусь, но зная Алёнку, да и Говорова... Он изменил мне с ней ещё несколько лет назад, так что никаких иллюзий я не питаю. Укрепить их отношения в сложившейся ситуации было бы самым правильным. Илья бы этой возможности не упустил. А вы снимите розовые очки и взгляните на него трезво. Может, и изменился, но нужно не только... любить... но ещё и головой думать.
Холодная улыбка тронула её губы, в глазах сверкнул хищный огонёк, и Света стала не спеша, стараясь не прикасаться к перилам, спускаться по лестнице.
Ксения закрыла за ней дверь и привалилась к ней спиной.
Ну, Говоров!..
Даже непонятно было — злится она на него или переживает больше. Наверное, и то и другое.
Конечно, услышать об очередном "грехе" любимого было неприятно. Да и Света сказала это таким тоном... как все, когда глаза Ксении открыть пытались.
Степнова долго расхаживала по квартире, никак не могла успокоиться. Обдумывала разговор со Светой, а заодно и вновь открывшиеся обстоятельства. Даже вслух поговорила немного сама с собой. От этого в голове быстрее прояснялось. В итоге пришла к выводу, что из-за связи Ильи с подругой жены, ей нервничать не стоит. Во-первых, это не точно, а во-вторых, её, Ксению, как бы и не касается. Это же до неё было? До неё. Так что, претензий у неё никаких быть не может.
А Говоров сейчас в Париже...
Ксения тут же поморщилась. Как некрасиво думать про любимого гадости совершенно безосновательно.
Лучше сосредоточиться на том, что ей Света сказала. Судя, по завершению их разговора, вполне мирному, какое-то решение Каротаева для себя приняла (опять Каротаева!..). По крайней мере, уничтожить и раздавить не обещала.
В конце концов, утомившись, Ксения присела на диван и обняла себя руками за плечи.
Как странно Света говорила про свою подругу и про её связь с Говоровым. "Укрепить их отношения в сложившейся ситуации было бы самым правильным". Она на самом деле так думает? С какой-то затаённой мстительностью и обречённостью. Такое чувство, что они с Ильёй соревновались, а не партнёрствовали в бизнесе. Даже не знаешь, кого из них первого пожалеть.
Илья новость о визите Светы воспринял настороженно. Даже не удивился, словно это не он всё утро разыскивал её у парижских знакомых. Он сразу насторожился.
— Что она тебе наговорила?
— Ничего особенного. Мы побеседовали вполне мирно.
— Ксюша.
— Илюш, честно. Конечно, без колкостей не обошлось, но мне кажется, ты зря опасался, что она будет мстить. Она что-то решила для себя.
— Что?
— Не знаю. Думаю, она тебе об этом скажет.
— Не нравится мне всё это... Зная Светку...
— Она мне тоже хвасталась, что знает тебя.
Говоров что-то пробормотал, Кения не расслышала. Но видимо ругался.
— Когда ты вернёшься? — осторожно осведомилась она.
— Как только билет возьму. Надеюсь, завтра днём буду в Москве. — И добавил совсем другим тоном: — Ты не переживай, хорошо? Я еду домой.
Она улыбнулась. Потом зажмурилась, ненавидя себя за вопрос, который так и рвался с языка.
— А ты... ни с кем не встречался?
— С кем? — не понял Илья.
— С Жюльеном. Может, стоит задержаться?
— Мне не до работы, — недовольно отозвался он. — Не хочу никого видеть.
— Понятно...
— Ксюш, что?
— Ничего, — тут же встрепенулась она. — Просто беспокоюсь за тебя.
Он помягчел.
— Как ты любишь волноваться, — со смешком посетовал Илья. — Я тебя люблю, слышишь?
— Слышу. И знаю.
— Скажи Ваньке, что машинку я ему купил.
— Когда успел?
— Для вас я всё успею.
Они ещё немного поговорили и распрощались. У Ксении заметно отлегло от сердца.
Он её любит, а всё остальное можно пережить.
Занятая важными размышлениями, переделала всю домашнюю работу, и даже суп на завтра сварила и котлет нажарила. А там уже и время пришло забирать Ваню из садика. Они немного погуляли, Ксения покатала его на качелях, но совсем недолго, потому что к вечеру заметно похолодало. Они ушли с детской площадки, зашли в магазин, купили к чаю шоколадных конфет и печенья и довольные, отправились домой.
После ужина сели за компьютер, и Ксения показала сыну Эйфелеву башню. Обсудили, посмеялись, а она пару раз выходила на кухню, якобы по делу. А сама набирала номер Ильи. Но телефон его не отвечал. Это вносило в душу тревогу, но нехорошие мысли Степнова от себя гнала.
Нет, она ни в чём его не подозревала, дело не в этом. Она на самом деле волновалась. Почему столько часов телефон выключен? Чем он занимается? Вдруг что-то произошло?
Ваньке ни словом, ни делом своего беспокойства не показала. Уложила его спать, пообещала, что папа скоро вернётся, а вот сама уснуть не могла. Забралась под одеяло, положила руку на подушку Ильи и вдруг поняла, что сейчас заплачет.
Она скучала по нему. И волновалась.
Скорее бы утро. Илья наверняка позвонит сам. А сейчас не станет, побоится разбудить.
Ксения перевернулась на другой бок.
Всё не так уж и плохо. И вот даже Света...
Всё наладится. Наладится.
Всё-таки уснула. Легла на подушку Ильи (его подушку, а ведь раньше она была ничья и просто так лежала рядом, чуть в стороне), закуталась в одеяло и заснула, причём крепко.
Снилось что-то не слишком приятное, какая-то суета, неразбериха. Ксения ворочалась во сне, а потом открыла глаза и замерла в темноте, сжавшись в комок под одеялом. Холодно было.
Что-то беспокоило. Это беспокойство пришло из сна и осталось в душе. Ксения таращилась в темноту и чутко прислушивалась к тиканью часов на тумбочке. А потом какой-то шорох и вроде осторожные шаги.
Страх накатил волной, в висках застучало, навалилась тяжесть, но Ксения, преодолев её, села в постели, скинув с себя одеяло. Уставилась на тёмный дверной проём. И вдруг поняла, что дверь закрыта.
Они никогда её не закрывали...
Стараясь производить как можно меньше шума, поднялась с дивана и на цыпочках подошла к двери. Приоткрыла её и выглянула.
Говоров сидел за кухонным столом и ел суп.
Ксения перевела дух и уже не скрываясь, открыла дверь.
Илья повернул голову, увидел её и улыбнулся.
— Я тебя разбудил? — громким шёпотом спросил он.
Ксения пролетела по узкому коридорчику и обняла его.
— Илюша, ты приехал!
— Тише ты, — рассмеялся он, — Ваньку разбудишь. — Отодвинулся от стола и усадил её к себе на колени. Поцеловал в плечо, с которого съехала бретелька ночной рубашки.
Ксения же пригладила его волосы.
— Почему не сказал, что сегодня прилетишь?
— Так получилось, — Говоров провёл ладонью по её спине. — Билет удалось взять, даже позвонить времени не было. Зато я дома.
— Ты дома, — повторила она. Обняла покрепче, а потом сразу отпустила. И с колен его встала. — Ешь. А без хлеба почему?
Она достала нож и хлеб, а Илья глянул на её ноги.
— А ты босиком почему?
— Я думала, к нам воры влезли!
Илья фыркнул.
— А ты такая смелая, что с голыми руками и ногами на вора!..
— Что ты смеёшься?
Ксения поставила перед ним плетёнку с хлебом.
— Ты суп погрел хорошо? Котлеты будешь?
Он покачал головой. Взял кусок хлеба, откусил, и с набитым ртом, торопясь прожевать, проговорил:
— Иди спать. Время-то уже... Я сейчас доем и иду.
Ксения согласно кивнула, а сама присела напротив, глядя на него с улыбкой. Илья рассмеялся.
— Что ты?
— Соскучилась.
Он покачал головой.
— Не будем ни о чём говорить сейчас. Завтра, хорошо?
— Ты устал?
— Спать хочу. Как сумасшедший сегодня по Парижу носился... Ну, Светка... Могла бы и позвонить.
— Илюш.
— А я чего? Я ем.
— Ешь.
Она поёжилась и поджала ноги. Илья заметил и указал рукой в сторону комнаты.
— Иди спать.
Она подчинилась. Илья проводил Ксению взглядом и набросился на еду. Мысль о том, что он сейчас ляжет в постель, прижмёт к себе любимую женщину и почувствует, наконец, спокойствие, горячила кровь и подгоняла.
