Духовные власти становились 'по чину' по обе стороны места государева и патриаршего, сановники и весь синклит по правую сторону государя и за его местом по чину. Соборная площадь еще задолго до царского выхода вся покрывалась служилыми людьми, стоявшими парадно в разных местах по заранее утвержденному регламенту. На помосте от Благовещенского и до Архангельского соборов стояли высшие государственные чиновники, судейские, выборные от дворян и прочих сословий, а от них поодаль располагались на помосте между Благовещенским и Успенскими соборами — чиновники младших разрядов. На паперти Архангельского собора, откуда была видна вся церемония, размещались иностранные послы, посольские чиновники и приезжие иностранцы, а также гости столицы из русских областей. На помосте между Архангельским и Успенским соборами выстраивались генералы, полковники и иные воинские чины. В задних рядах на помостах, а также на соборных папертях стояли депутаты Земского Собора и все прочие. А между помостами и за помостами на площади стояли особо назначенные парадные взводы лейб — гвардии, боевым строем, со знаменами, барабанами и с оружием. На кровле Архангельской и Благовещенской церквей и на Ивановской колокольне и по всей площади стояло множество простого народа.
В начале службы духовные власти — митрополиты, архиепископы, епископы и прочие — подходили по двое и кланялись сначала царю, а потом патриарху. После службы патриарх осенял крестом царя и желал ему здравствовать. Царя и патриарха поздравляли с Новым годом духовные власти, подходя по два и низко кланяясь. Государь отвечал поклоном головы, а патриарх благословением. Затем царя поздравляли светские сановники, причем один из старейших говорил поздравительную речь. Царь отвечал им также поздравлением. Все поздравляли патриарха, власти и весь освященный собор; старейший представитель чиновничества говорил речь, на которую духовенство отвечало поздравлением и благословением. Когда оканчивались эти обоюдные поздравления гражданского и церковного синклита с 'новым летом', царя поздравляла вся площадь. За обменом благопожеланиями между царем и народом следовали раздача царских подарков: пирогов приближенным и царской милостыни: раньше то была раздача денег народу, а с годами церемония превратилась в жертвования государя на благотворительные и богоугодные дела. На этом официальная часть празднования заканчивалась.
После окончания 'действа нового лета' объявили благовест к обедне, и народ стал расходиться. Министра иностранных дел князя Долгорукова поспешно остановил болгарский посланник, поражавший своим либерализмом и осведомленностью в европейских делах. Как и многие дипломаты малых стран, болгарин обнаруживал такую широту взглядов и понимание международного положения, каких не встретишь у послов великих держав, знал три языка и отлично разбирался в значительных эпохах истории Европы. Болгарский посланник поинтересовался у Долгорукова о позиции России по Дунайской конференции, предложение о созыве которой было выдвинуто не так давно. Затем министра немедленно перехватил уругвайский посланник. Отведя в сторону, взволнованным шепотом он сообщил, что, по полученным им сведениям, в Гран — Чако прибыла японская делегация, которая пытается купить нефтеносные земли и поселить там восемьдесят тысяч семей. Министр выслушал уругвайского дипломата с некоторым сомнением.
-...Господин министр! Князь! — британский посол, ловко выждав момент, приблизился к Долгорукову и доверительно взял под локоток. — С праздником! Итак, новолетие? Начало церковного года?
-Начало индикту, сиречь новому лету. С новым годом. — ответил министр.
Он рассеянно проводил взглядом парадный взвод новгородцев, полка с медведем на знамени*, в котором когда — то отбывал воинский ценз, и тихо, с грустинкой, вздохнул.
-Понимаю, сегодняшний день у вас крайне насыщен официальными мероприятиями. Но может быть, уделите мне минуту — другую?
-Вы правы, господин посол. Люди мы благочестивые и потому считаем своим долгом в первый день сентября не только побывать на всех богослужениях, но и помочь бедным, сирым, больным и убогим. А вечером перед новогодней ночью все члены одного семейства по традиции, обязательно должны собраться в дом старшего в роду — главы семейства. Будем угощаться мёдом, заморскими винами, пивом или медовухой.
-Я приглашен к Артамоновым. — сказал посол.
-Прекрасно. Там подадут неизменный русский квас с изюмом, в бутылках, который все русские светские люди вынуждены пить, чтобы подчеркнуть свою старомодность.
-Господин министр, как вы наверное знаете, я подключился к консультациям по поводу организации перехода к полноформатным переговорам по проблематике нового торгового соглашения между двумя нашими державами. Переговоры должны помочь выйти на взаимоприемлемые, ориентированные на долгосрочную перспективу решения.
-Прекрасно.
-Конференциям и переговорам всегда предшествовала большая предварительная переписка и соответствующая организационная работа по определению места и времени встреч, а также выработки вопросов повестки дня, которая, естественно, будет проходить в режиме секретности. Мне поручено передать меморандум с подготовленными предложениями, которые могли бы быть обсуждены во время переговоров в Москве между вами и миссией лорда Милна.
-Лорд Милн уже известил вас о точной дате приезда в Москву? У нас нет на этот счет никаких сведений.
-Пока не известил. Ожидается на днях. Когда мой торговый атташе сможет посетить вас и вручить меморандум по предложениям о новом торговом соглашении?
-Атташе? — удивился Долгоруков. — Думаю, будет удобнее, если ваш торговый атташе свяжется с руководителем отдела экономической политики и соответственно, передаст меморандум правительства Его Величества.
-Полагаете, и мой официальный визит по этому поводу преждевременен?
-Хм — м, полагаю, ваш визит будет удобным предлогом. — ответил Долгоруков. — Вы непременно воспользуетесь случаем и перейдете к политическим вопросам.
-Не без этого. — улыбнулся сэр Лорейн. — Ведь политическая повестка дня пока не исчерпана. Всегда найдутся вопросы, которые можно было бы обсудить. Не только говорить можно о погоде...
-Вероятно. — сухо ответил Долгоруков.
-О, мне многие говорили, что самые трудные переговорщики — русские.
-Те, кто говорил вам это, заблуждались.
-Переговоры с русскими всегда напоминают игру в рулетку. В русскую рулетку. Приходится делать высокие ставки.
-Легко просчитаться, господин посол.
-Но, послушайте, князь...
Министр Долгоруков терпеливо слушал велеречивого британского посла, с трудом сдерживая зевоту:
-...При всей универсальности стоящих перед нашими державами вопросов, с которыми всегда сталкиваются дипломатия и политика переломных эпох, нынешний период европейского развития имеет важную особенность: рождение нового европейского порядка происходит в мирных условиях, а не через войны, как это чаще бывало в прошлом. Данное обстоятельство подчеркивает особую роль дипломатии в процессе совместного творчества европейских народов, среди которых нет победителей и побежденных, в определении контуров будущей политической 'архитектуры' Европы...
— О, да, господин посол, — негромко сказал Долгоруков, — Именно поэтому мы в Москве весьма внимательно наблюдали за происходившим на днях Парижским торгово — экономическим совещанием, на котором присутствовали представители Великобритании, Франции, Испании, Италии, Голландии и, удивительное дело, Северо — Американских Соединенных Штатов. Это совещание дало обильную пищу для оценок будущего меняющейся Европы. Немного странно, что совещание происходило именно в таком, шестистороннем, формате: для участия в решениях об экономических судьбах Европы не были приглашены представители России и Германии, но нашлось место для делегации из Америки...
Это был мягкий укол, который позволил себе министр Долгоруков. Официального предложения участвовать в заседаниях Парижского торгово — экономического совещания в Москве так и не получили, последовали только зондажи. Лишь 20 августа Долгоруков сообщил государю, что запрос получен, но довольно странный. С Кэ д'Орсе сообщили, что если Москва пошлет в Париж представителя для связи с секретариатом совещания, русскому дипломату будут предоставлены материалы, доступные не участникам экономичсеской конференции. Москва была разочарована. Узнав 23 августа от посла в Париже о возможности получить приглашение прислать наблюдателя с гарантией дипломатического иммунитета, Долгоруков предложил сообщить в секретариат Парижского совещания о согласии России принять приглашение, но с оговоркой — на равных условиях с другими участниками и наблюдателями, с правом принимать участие во всех заседаниях, но без права принимать решения и, следовательно, не несущего за них ответственность. 25 августа французский посол в Москве объяснил Долгорукову, что Парижское совещание не предусматривает наличия наблюдателей, и в его работе будут принимать участие только представители определенных государств. С представителями России, отметил французский посол, участники совещания могли бы вести кулуарные беседы, что также представлялось 'определенно — важным'. Долгоруков отметил, что является противником любых кулуарных переговоров и отказался продолжать с французом беседу. 28 августа Парижское торгово — экономическое совещание начало работу. Без России.
...Британского посла 'шпилька' князя Долгорукова нисколько не смутила. Он очаровательно, легко, кивнул головой и сказал:
-Переход от односторонних действий различных групп государств, в прошлом направлявших значительную часть своих ресурсов на противостояние, к совместным и скоординированным действиям, составляет важную черту европейского развития. Полагаю, не стоит делать особый акцент на определении роли различных европейских государств, их институтов, в строительстве новой Европы. Также полагаю, что приоритетные направления взаимодействия в рамках таких институтов будут согласованы всеми заинтересованными странами, подчеркиваю это — всеми...
-Очень хорошо. — удовлетворенно ответил министр. — Мы заинтересованы увидеть в парижских решениях прообраз будущей системы коллективной экономической безопасности Европы. Однако не могу не отметить, что Парижское экономическое совещание, от которого многим сегодня хочется вести отсчет новой Европы, на деле поставило куда больше вопросов, нежели дало ответов. Принята резолюция: 'конференция признала важность обновления мировой торговли при условии полного воздержания от вмешательства во всякую политическую область'. Парижское совещание решило принять резолюцию об отмене экспортно — импортных ограничений и создать совещательный орган, который должен следить за рекомендациями экономической конференции, но собираться редко и на короткое время. К проекту резолюции приложены оговорки на двенадцати страницах. И это все? Парижское экономическое совещание так и не смогло прояснить главный, центральный для внешней политики России вопрос: каким будет место российского государства в экономических отношениях европейских стран? Более того, Парижское экономическое совещание даже не сочло возможным ознакомиться с нашей точкой зрения по обсуждаемым вопросам, в числе которых, например, были вопросы о создании европейского консультационного экономического комитета. При этом, правительство Франции не скрывало своего желания исключить из возможных участников совещания именно российских и германских представителей. Что, собственно, и произошло, при молчаливом согласии других участников совещания, среди коих были представители великобританского правительства.
Последовало короткое молчание, в течение которого оба дипломата обменялись выразительными взглядами. Британский посол покачал головой:
-Однако именно Россия дала понять, что не заинтересована участвовать в дополнительных европейских структурах вне рамок Рейнской комиссии Наций. Очевидно, уже только из нежелания поддержать инициативу Великобритании, а отнюдь не из боязни взять на себя лишние международные обязательства?
-Россия неизменно заявляет, что для развития торговых отношений главное — отмена запрещений по импорту и экспорту и таможенных барьеров, но с учетом интересов и возможностей всех государств. Без этого отмена пошлин будет означать расширение торговли для одних стран и полную зависимость других, экономически слабых. Поэтому и стал возможен приезд миссии лорда Милна в Москву. Хотя, и не скрою от вас, господин посол, ожидаю от британской стороны излюбленной тактики включения в новое торговое соглашение чрезвычайно важных политических пунктов, в которых Лондон заинтересован, но не желает в то же время вести политические переговоры.
-Парижская экономическая конференция всего лишь техническое совещание экономических экспертов. В случае успеха последует международная дипломатическая конференция.
-Уж не в Лиссабоне ли? — спросил Долгоруков.
...Лиссабонская конференция первоначально была намечена на середину августа, но тщательно отработанная повестка международного совещания начала рушиться: Франция заартачилась, не желая участвовать в обсуждении нового всеевропейского урегулирования взамен Маастрихтского мира. Французам вторила Италия, предпочитавшая иметь дело с каждой страной в отдельности. Для Испании предпочтительнее было воздерживаться от взаимных обязательств, а Голландия заявила вдруг, что рамки Лиссабонского совещания для Амстердама малоприемлемы. Пришлось начинать все заново: конференцию перенесли на октябрь, рассчитывая за оставшиеся недели утрясти все разногласия...
-Нет.
-Дай бог.
-Мы видим сейчас в Европе принципиально новую ситуацию... — улыбнулся британский посол. — Противостояние Востока и Запада, если вы на это намекаете, фактически ушло в историю.
-В самом деле?
-Сами понятия 'Запад' и 'Восток', кажется, утратили свое былое значение, господин министр, — аккуратно ответил британский посол. — Они характеризуют сегодня лишь сохраняющиеся политические и экономические различия между отдельными группами государств. Не стоит видеть продолжения политики 'Европы блоков'. Строгая блоковая дисциплина становится теперь достоянием прошлого, а новые линии взаимодействия уже перестают подчиняться прежней логике европейской политики.
-Дай Бог, дай Бог, — негромко проговорил Долгоруков. — Очень хочется думать, что новое качество европейской политики заключается теперь и в том, что в ближайшей перспективе направление и темы европейских перемен будут меньше всего зависеть от субъективной роли Великобритании и Франции.
-Разумеется, речь не идет о том, чтобы продемонстрировать какую — то очередную 'железобетонную' позицию, господин министр. — сказал британский посол, — Парижское совещание и меры, обсуждаемые на нем, отнюдь не направлены на то, чтобы демонстрировать британское или французское превосходство. Или чье бы то ни было еще. Вопрос скорее в политическом и интеллектуальном лидерстве, благодаря которому предлагаются достойные условия новых договоренностей.
