Мужчина криво ухмыльнулся.
— С этим я как-нибудь тоже справлюсь.
— Марк!
Он подошел к девушке ближе и с силой сжал ее локоть.
— Я запрещаю тебе каким-либо образом менять прошлое! Поняла? Запрещаю!
Властный ледяной взгляд, еле сдерживаемая ярость — Марк крайне редко позволял себе подобное поведение с любимой женщиной.
Она осторожно высвободила руку.
— Марк, — тихо произнесла она, пытаясь хоть как-то достучаться до понтифика, — Но ведь я...
— Запрещаю! — с угрозой так же тихо повторил высший.
Девушка осуждающе покачала головой и отвернулась от мужчины. Но Марк не позволил ей просто так уйти. Рванув к любимую себе, он впился в ее губы жестким, властным поцелуем, стремясь не высказать свою любовь, а подчинить и показать, кто кому хозяин.
— Ты принадлежишь мне, Лина, — прошептал, когда, наконец, отпустил ее, — И только я решаю, что и как ты будешь делать. Иди к себе, я поднимусь чуть позже и чтобы больше ни слова не слышал по поводу изменения прошлого. Завтра же с утра ты уедешь из города до тех пор, пока я не решу, что можно возвращаться.
Поднявшись к себе в комнату, девушка несколько раз пыталась дозвониться до Иоганны, чтобы предупредить ее о возникших осложнениях, но телефон часовщицы не отвечал.
Звонок Катерине — и у той телефон недоступен.
Лина медленно опустилась на кровать и коснулась исцелованных Марком губ, понимая, что выстроенные так тщательно планы, только что полетели в бездну.
...
Хрупкая фигурка распласталась на ковре, безвольно уставившись в лепной потолок пустым взглядом. Под ребенком стремительно расползалось темное пятно. Пара вампиров оскалилась при виде крови, но Александрос жестом остановил их.
— Маша!
Иоганна рванулась было к девочке, но двое мужчин резко удержали ее за руки. Зажали рот, чтобы не кричала, а заодно с силой ударили под дых, и женщина согнулась в три погибели от резкой, лишающей дыхания боли.
Европеец, склонившись над мертвым ребенком, укоризненно покачал им головой, но ничего не сказал, сосредоточив свое внимание на действиях мага.
Пан Ковальский вытащил из своего портфеля небольшой пузырек, и поболтал жидкость внутри, внимательно разглядывая на свет содержимое склянки. От сосуда исходило еле заметное голубоватое искрящееся сияние.
— Ну, надеюсь, все в порядке, — старик пробурчал еле слышно, затем, грубо ухватив подбородок девочки, раскрыл ей рот и начал медленно, строго отсчитывая капли, вливать жидкость. Темную, густую, едва заметно пахнущую кровью.
Досчитав шепотом до пяти, Ковальский аккуратно, стараясь не пролить ни капли, закрыл пузырек и убрал его обратно в портфель.
— Что теперь? — тихо спросил у него Александрос.
— Ждем, — коротко ответил маг и уселся на пол рядом с девочкой.
— Маша! — прохрипела Иоганна, скрючиваясь и пытаясь хоть как-то унять боль. Она бросила умоляющий взгляд на своего опекуна, но Элсбет и сама не могла ничем помочь. Вампирку скрутили трое, она пыталась вырываться, но все было бесполезно.
— Александрос, что ты делаешь! — шипела она, пытаясь освободится.
— Уймите ее кто-нибудь, — отмахнулся высший, скользнув по ней равнодушным взглядом.
Один из троицы, молодой парень с татуировкой на шее, достал из внутреннего кармана куртки длинный нож и полоснул свою жертву по животу. Затем так же бесстрастно, как и его хозяин, вытер оружие и убрал в карман. Элсбет ошарашенно посмотрела на парня, затем перевела взгляд на свой светлый кашемировый джемпер, окрашивающийся темной кровью, и, закатив глаза, начала оседать в руках захватчиков.
— Эл! — взвилась Иоганна ей на помощь, — Эл!
Женщину снова ударили, сначала пытаясь заткнуть, затем сваливая ее на пол.
— Да вы что! — орала она уже вампирам, — Твари, что ж вы делаете! Эл, не смей умирать!
Часовщица отбивалась, что есть сил, но мужчины держали крепко. Иоганна уже не чувствовала заломленных рук, боль и отчаяние охватили ее при виде умирающей лучшей подруги.
— Твари! Отпустите меня!
Александрос на эти вопли лишь поморщился. Реакцию высшего заметил один из вампиров и решил выслужиться.
— Заткнись, сука! — очередным ударом по ребрам он грубо оборвал Иоганну, — Ничего, выживет твоя подружка! Ты лучше за себя переживай!
И добавил пинком в живот.
Надежда на диване тоже не подавала признаков жизни, то ли действительно была мертвой, то ли — без сознания. Над ней склонились двое, кусая тело женщины в разных местах, оставляя как можно больше следов своих клыков.
Маша все так же мертво лежала посреди комнаты. Пан Ковальский и Александрос внимательно следили за ней, почти не обращая внимания на окружающих.
Глядя на все это, Иоганну вдруг охватила дрожь, настолько сильная, что вампиры, испуганно переглянувшись, выпустили ее из своих рук. Женщина рванулась было вперед, к Элсбет на помощь, но не успела сделать ни шагу. Упала на колени, обхватила себя руками, пытаясь унять озноб. Дрожь лишь пошла сильнее, казалось, что Иоганну лихорадит. Ее тело скрутила сильная судорога.
Бросив взгляд в ее сторону, Александрос сплюнул и грубо выругался. Вскочил с колен, осторожно подошел к часовщице и склонился над ней. Ио неожиданно зашлась в диком крике боли, схватившись за голову. Неосознанно протянула вампиру руки, чтобы умолять о помощи, но тот отшатнулся от женщины как от прокаженной.
Рявкнул своим:
— Эту больше не трогать!
— Что с ней? — послышался испуганный вопрос.
Александрос переглянулся с Ковальским, тот тоже мрачно уставился на часовщицу.
— Нестабильность! У нее начинается бесконтрольный прыжок, — и сразу предупредил, — Не вздумайте даже ближе подходить, а то вас утянет в воронку вместе с ней!
Иоганна раскрыла рот, уже безмолвно крича от ужаса происходящего и зовя на помощь. По щекам часовщицы текли слезы, но никто не рискнул подойти к женщине. Лицо часовщицы скривилось от боли, взгляд остановился на мертвой девочке и вампирке без сознания рядом с ней, женщина словно пыталась их запечатлеть в памяти напоследок.
Дрожь усиливалась, и начало казаться, что Иоганны две. А затем и три, четыре. И вот уже несколько силуэтов мастера времени мелькали перед глазами вампиров, становясь все более прозрачными и хрупкими.
Короткая вспышка, на миг ослепившая всех, и на полу вместо мастера времени остался лежать только красивый золотой браслет с часами. Один из вампиров опасливо приблизился к нему и коснулся туфлей — стекло на циферблате растрескалось на мелкие осколки.
...
Правильно она поступила или нет?
Лиза не знала.
Точнее, она считала, что других вариантов быть просто не может, а значит — выбирать получилось один из одного.
Но все-таки...?
В резиденции, уже забирая из гардероба свою курточку, Лиза видела как по лестнице вниз, в подвал, отправился Дитрих, Палач клана. Вслед за ним, на расстоянии пары шагов позади, еле переставляя ноги, шла Тамара. И вид у телепатки был ужасающий
Впрочем, Тамара могла идти и на допрос какого-нибудь преступника, Лиза этого варианта тоже не отрицала. Но чуть приподняв блокирующий щит, девушка услышала мысли телепатки — отчаянно зовущие на помощь, и страдающие, зная, что помощи не будет.
Тамара пыталась обмануть понтифика, и тот этого не простил. Лиза внутренне содрогнулась, поняв, каким именно будет наказание девушки.
Но что задумано, получилось. Правда, с оговорками.
Лиза чуть поежилась на кровати, плотнее зарываясь в объятия Матвея. Мужчина в ответ приобнял девушку, лежащую на его плече.
— О чем мечтаешь?
— Да так, — она пожала плечами, — Ни о чем.
Но затем перевернулась лицом к вампиру.
— А почему мы, маги и менталы, живем с вами наравне? Разве мы не можем победить вампиров и сами править миром?
Матвей иронично улыбнулся ей.
— Ментал без году неделя, а уже задумалась о власти над всеми?
— А что, мне пойдет корона!
Мужчина задорно рассмеялся и, отстранив девушку, уселся на кровати, откинувшись на изголовье.
— На самом деле, все в мире взаимосвязано, Лиза. Вы помогаете нам, мы помогаем вам.
— Например? — Лиза не очень понимала, о какой весомой помощи вампир говорит. Маги в ее понимании были самыми могущественными.
— Мы предоставляем вам необходимую защиту и желанное долголетие, вы нам — свою магию.
— Долголетие? — девушка уцепилась за это слово.
Матвей серьезно посмотрел на любимую.
— А разве ты не хочешь жить долго и счастливо?
— С тобой?
— Разумеется, — мужчина ответил так уверенно, что, казалось, других вариантов он даже не предполагал, — Теперь такая возможность у тебя есть. Защита фамилиара дает порядка шестидесяти дополнительных лет к жизни.
— По сравнению с твоей — это капля в море, — вздохнула девушка.
Всего лишь шестьдесят лет. Так мало!
— Без болезней и старения, — Матвей помолчал немного, — К тому же, не каждый вампир выдерживает свои первые пятьдесят лет. Очень многие кончают с жизнью.
— Почему?
— Разные причины. Кто-то не выдерживает потери родных и близких, кто-то — самого факта бессмертного существования, — он на мгновение замолчал, словно вспоминая неприятное, а потом тише повторил, — Причины разные.
Матвей отстранил от себя девушку и встал с кровати.
— Я в душ. Мне еще надо в резиденцию.
— Но почти двенадцать ночи, — запротестовала Лиза.
Почему он никогда не остается с ней до утра?
— У меня еще есть дела. Потом, быть может, вернусь, но особо не жди и ложись спать.
Развернулся и, не замечая ее жалобного взгляда, отправился в ванну.
Девушка обиженно уселась обратно на кровать, прикрывая наготу простыней.
Вот всегда так!
Матвей взял за привычку уходить сразу после секса, словно не желая проводить с Лизой всю ночь. Он каждый раз обещал вернуться позже, но ни разу этого не делал. Но и не изменял, это девушка твердо знала. Она осторожно прочитала его мысли, пока мужчина блаженствовал в постели, отдыхая от всплеска чувств.
Лиза дотянулась до тумбочки, взяла пульт от телевизора и нажала на кнопку.
Новостной канал как раз освещал прошедшие за день городские события. Политический репортаж о заседании городской думы, затем — открытие нового аква-парка и культурная афиша на неделю. Ничего интересного.
Мысли снова вернулись к Тамаре.
Когда Лиза рассказала понтифику, что видела в мыслях его любовницы, она и предположить не могла, как все обернется. Тамару Марк наказал за обман, но не знай он всех подробностей истории Лины, вряд ли даже догадался бы о сговоре между ними.
Интересно, как понтифик накажет свою любовницу, если уж Тамару отправил к Палачу?
Лиза почувствовала укол совести. Не так должно было все произойти. Совсем не так.
Но сделанного не вернешь.
Лиза упрямо распрямила плечи. Она не хотела никаких изменений. Ей нравится та жизнь, что началась с приходом в "Радугу". Да, стало опасней, но в то же время — интересней, захватывающей и Лиза впервые почувствовала себя счастливой. Не только из-за Матвея. Девушка впервые перестала ощущать себя в ловушке, желая бОльшего и не зная, как этого достичь.
Идя к понтифику, Лиза лишь надеялась, что Марк просто запретит Тамаре помогать. Просто запретит, а не отправит, сняв блоки, в камеру к полу-сумасшедшему.
Девушка поежилась, представляя, чего телепатке придется пережить.
Да, Тамара — старая и опытная, и она сумеет обезопасить свою психику наложением щитов, но долго их держать невозможно, блоки отбирают слишком много сил. Лиза знала это по себе. А значит, Тамаре все же придется с головой окунуться в безумные мысли заключенного.
Но другого варианта не было.
Телепатка — хорошая подруга Лины, и будет первой, к кому фаворитка понтифика обратиться за помощью. С другими менталами Лина знакома не была, они приехали в клан, когда та уже попала в Лаборатории.
И остается только Лиза, которая прекрасно понимает, почему бывшая ткущая хочет изменить прошлое. И категорически не хочет ничего менять.
Откажись Лиза — Лина будет искать другие варианты, и тогда уже наверняка обратится к новичкам.
Поэтому отказываться нельзя.
Поэтому надо сделать так, чтобы Лина гарантированно обратилась за помощью именно к новой телепатке. Молодой, неопытной, но такой понимающей. Ведь Тамара сразу сказала, что внушение Лиза может провести сама, на это ее сил хватит.
И она проведет. Только по-своему.
Матвей вышел из ванны, вытирая на ходу голову большим махровым полотенцем.
По его поджарому телу стекали капли воды, и Лиза почувствовала, что отпускать мужчину ни в какую резиденцию не хочет. Она подошла ближе, провела по влажной коже кончиками пальцев. Матвей удивленно посмотрел на девушку, и, увидев ее зовущий взгляд, потянулся было к Лизе поцелуем.
— ... Мы прерываемся на срочное сообщение, — отвлек его голос из телевизора, — По неподтвержденным данным несколько групп молодых людей, активно отмечающих начало футбольного чемпионата, громят несколько кафетериев и магазинов на севере Москвы.
Лиза испуганно метнулась к окну.
На севере — это получается в ее районе?
Начала выглядывать, где именно происходят беспорядки, но на улице все было тихо и спокойно, лишь редкие прохожие попадали в свет фонарей.
Резко и неожиданно зазвонил телефон. Матвей ответил сразу же, показав Лизе знак, чтобы молчала.
— Да. Лукас? Конечно, помню...
Девушка слушала ответы мужчины в пол-уха, все еще разглядывая улицу за окном. Вот засигналила вдруг чья-то машина, Лиза аж впечаталась в стекло, чтобы выглядеть — у кого там проблема.
Вдруг голос Матвея стал более напряженным, исчезли легкие интонации.
— Ты в курсе, кто их ведет? А какая численность? Мне нужно знать больше.. Да, я понимаю. Я помню договоренность, Лукас, своих слов не бросаю на ветер — Надежда о тебе услышит. Да, узнаешь больше — сразу сообщи.
Лиза развернулась к мужчине, выразительно подняв бровь.
Матвей стремительно одевался. Никакой расслабленности, никакого ленивого умиротворения после хорошо проведенного вечера. Брови нервно сведены, губы сжаты в тонкую полоску.
— Что случилось?
— Лукаса помнишь? — и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Это не футбольные фанаты, это бродяжники. Он не знает, кто и почему, но предупредил, что на окраины Москвы согнали больше десятка стай.
— Это опасно?
Мужчина, уже полностью одетый, завязывал галстук.
— Помнишь нападение у "Радуги"? — Лиза быстро закивала головой, — А вот представь, теперь таких около тысячи? Тогда сама понимаешь, опасно ли.
Девушка ахнула от испуга.
— Из квартиры ни шагу, — оставлял приказы Матвей, — Никому не открывать, никуда не выходить. Я постараюсь прислать тебе охрану, заранее сообщу кто это будет.
— А ты?
Матвей развернулся у дверей.
— Не волнуйся за меня, — он подмигнул весело побледневшей девушке, — Мне теперь есть, к кому возвращаться!
...
Маша тихо вздохнула и попыталась открыть глаза.
Ничего не болело, совершенно ничего. Ни грудь, куда тот жуткий человек ударил ее ножом, ни даже вчерашний синяк, поставленный об угол кровати. В глазах все расплывалось, но через пару мгновений образы приобрели четкость. Странное белое пятно наверху превратилось в потолок, яркие люстры ослепили своим светом.
