— Сейчас, ваше высочество, я позову к вам Кристиана. Вы поблагодарите его за спасение, подарите кошелек золотых и отправите из лагеря, — сказал он тихо. — Вы сильно рискуете своей жизнью. Но еще больше — его. Его или зарежут, или повесят по вашей милости. Вы меня поняли?
Герцог кивнул. А в хрустале глаз задрожали невольные слезы.
— Я понимаю, падре.
— Не отчаивайся, мальчик. Это не конец жизни. Легрэ тебя поймет, — ладонь провела по нежной щеке. — Держись! Я с тобой.
'Со мной! — юноша закрыл глаза, едва Себастьян вышел вон. — Со мной лишь боль, ад... Со мной рядом слишком тяжела любая ноша. Сказать... Сказать ему прямо... прогнать... прогнать сейчас'.
Кристиан появился в шатре в одежде воина и с порога поклонился Луису, словно признавая теперь его высокое положение — это выглядело как-то неправильно и нелепо. Молчаливость Кристиана, его траурная неловкая сдержанность и взгляд, полный прежнего влюбленного огня. И не потому ли он теперь так часто отпускал глаза или смотрел в сторону?
— Вы звали меня, ваше высочество? — Легрэ глянул на Себастьяна с долей ядовитой иронии, потом собравшись, перевел взгляд на Луиса. У Легрэ было странное тревожное чувство, не оставлявшее его весь день, и теперь оно усилилось. Он заметил, что глаза юноши блестят от слез и сердце ухнуло вниз. Захотелось обнять его — просто обнять и наплевать на все, лишь бы облегчить его боль, пусть и усилить свою.
— Да, звал, — кивнул герцог, поглядывая на стоявшего у входа Себастьяна, сложившего на груди руки и подбадривающее кивавшего головой, словно продолжавшего говорить, что так жизнь Легрэ окажется в безопасности. Тонкая рука скользнула по столику, небрежно смахнув кубок. Вино всегда так быстро действовало на Луиса. Новый взгляд через плечо Кристиана. — Падре Ксанте, позвольте нам поговорить наедине.
— Я с удовольствием бы, ваше величество, но...
— Прошу вас, я обещаю, что я все сделаю так, как вы просите, — юноша прикусил нижнюю губу и перевел взгляд на бывшего стражника. — Я настаиваю, чтобы вы вышли.
— Хорошо, — Себастьян приподнял полог и шагнул за порог. — Но помните, я стою снаружи и жду.
— Нет! — юноша перешел на резкий тон. — Вы уйдете. Немедленно.
— Хорошо, но помните...
— Да, я помню, — полог опал. Двое остались одни. Герцог стоял на месте. Потом опять подхватил бутылку и хлебнул, не в силах найти нужные слова.
Легрэ медленно подошел к Луису — пальцы легли на горлышке бутылки, поверх его, отвели в сторону.
— Не надо этого, — тихо произнес Кристиан, открыто любуясь Луисом, словно хотел насмотреться на него на прощание. Ему так тяжело давались слова: — Я знаю, что ты мне скажешь... Себастьян умеет направлять людей в нужную сторону, — Кристиан горько усмехнулся, — будь он проклят.
— Не знаешь, — глаза прищурились. — Иначе бы я не выпроводил его. — юноша опустил взгляд. — Сейчас мы действительно должны расстаться. Падре прав, что я не имею права рисковать твоей жизнью и позволить судьбе еще раз столкнуть тебя и Фернандо. И ты это понимаешь, но я и прощаться с тобой навсегда не стану. Ты поедешь в маленький городок Савильо, там куплен небольшой замок. Мной куплен... Когда все закончится здесь, я приеду. Или дам весть, что можно приехать. В Савильо все устроено для жизни. Тебе понравится, Кристиан. Я не знаю, согласишься ли ты подождать... Я не могу настаивать...
Легрэ внимательно выслушал юношу и худшие его опасения подтвердились. Некоторое время он пытался подобрать слова, дважды порывался что-то сказать и дважды замолкал. В конце концов, Легрэ просто кивнул.
— Что ж мне еще остается, — невесело улыбнулся он, пожав плечами и опустив глаза. — С радостью бы встретился с Фернандо еще разочек — мне есть, что ему сказать. После побега с тобой, это, конечно, был бы самый идиотский поступок за всю мою жизнь — все равно, что в петлю сунуться, но зато бы провел весело время. — Кристиан понял, что начинает скверно шутить и осекся. Он виновато посмотрел на Луиса. — Себастьян мне так усиленно намекал на то, что ты собираешься... ты и Фернандо... вы с ним, — Легрэ тяжело вздохнул, но так и не смог сказать этого вслух. Произнеси он такое и сердце в его груди разорвалось бы надвое. — Я не питал пустых мечтаний, не ждал вечной любви и преданности, я вполне сносно мог бы пережить твою женитьбу. Я всего лишь надеялся, что у нас с тобой будет чуть больше времени, что обстоятельства не отнимут тебя у меня так скоро... Это было глупо. А теперь я поеду в Савильо, буду там жить себе, пить вино, любоваться красотами вдали от войны и от тебя, орать на слуг и беситься от бессилия. И каждый день думать о том, что ты отдаешься этому неврастенику-изуверу по доброй воле, гадать, приедешь ты в свой маленький замок в Савильо вообще когда-нибудь или уже нет. Жив ты? Мертв? Счастлив? И если счастлив, то с кем? — Кристиан тихо засмеялся и, забрав бутылку из рук Луиса тоже хлебнул вина. — Черт возьми, и я ведь поеду... если тебе это действительно нужно, Луис.
В ответ Луис заставил мужчину посмотреть на себя. И сам смотрел прямо и открыто. В его глазах не было больше притворства, не было и капли снисхождения или лести, которые так обильно приходилось раздаривать каждый день.
— Ты еще жалеть себя начни, — заявил жестоко. — Ты несколько дней назад, в том подвале, был куда увереннее, Кристиан, а теперь жалеешь себя, словно барышня. — герцог сдвинул тонкие брови к переносице, щеки его полыхали ярким огнем. — Не знаю, на что ты вообще рассчитывал, не знаю, зачем побежал за мной в лес. Хотя ведь все просто, да? Любовь, чувства, наркотик обладания запретным... Слушай и молчи! Я буду говорить. Я не заслуживаю того, чтобы ты мучился из-за меня. Самое малое, чем я могу тебе отплатить — это домик в Савильо, новое имя, деньги и титул. Возможно, мой подарок кажется тебе сейчас ненужным. Возможно, я должен был все бросить и бежать с тобой, забыв о своем происхождении, о том, что мне еще предстоит сделать или, наоборот, не предстоит, но ты... Слышишь, ты, — герцог ткнул Легрэ в грудь, — не имеешь никакого права сейчас утверждать того, что я собираюсь делать! Уходи! Бери бумаги, новое имя, мой подарок по праву заслуженный и уезжай. — Луис отступил, полыхая яростью. — Я сожалею, что позволил тебя так близко к себе подпустить.
Губы Легрэ плотно сжались, но он не сердился, даже не был удивлен, только покачал головой как-то сожалея.
— Знаешь, я тоже хотел тебе гадостей наговорить напоследок. Думал, что тебе легче будет тогда... что так правильнее, а потом вот зашел сюда, увидел тебя — и все слова растерял. М-да, — Кристиан снова вздохнул, потер ладонью уставшую шею и задумчиво прошептал: — Значит — правда. И ты поедешь к Фернандо... Ты сильный, Луис, при других обстоятельствах этим можно было бы гордиться. Только знаешь что, за пару хороших ночей плебею не отплачивают титулом и деньгами. Я ничего не сделал, чтобы из грязи в князи угодить. И у тебя нет никакого долга передо мной. Я обещал однажды послушаться тебя, так вот, я поеду в Савильо и проживу там полгода, как гость, потом уеду. Я не стану мешать вашим планам, герцог.
— Дурак! Какой дурак! — Сильвурсонни не говорил, а разговаривал сам себе под нос. — Уходи! Поступай, как знаешь. Распоряжения даны, тебя там будут ждать. — Он отвернулся и пошел в темноту. Не дожидаясь прощания и не оборачиваясь. Ждал несколько минут, а когда был уверен, что Кристиан все же ушел, достал еще одну припрятанную бутылку, чтобы сегодня отключиться. На самом деле юноша даже не был включен в список послов. Дела вел герцог Аталийский. Откупорив бутыль, Луис хлебнул как можно больше. Он надеялся, что когда закончится война, когда долг будет исполнен и все стороны удовлетворены, наступит время свободы. Герцог знал ее цену. Тогда он забудет и о страсти к Кристиану, и гнев Фернандо. Он уничтожит в себе любое проявление чувств.
Сильные руки ухватили его за плечи, и настойчиво развернув юношу к себе лицом, Легрэ поцеловал его в губы — отчаянно, долго, так же, как делал это в домике на болотах.
— Прости, — прошептал он, прижимая Луиса к себе, заглядывая в глаза, запуская пальцы в его светлые волосы. — Это в последний раз, — и снова поцеловал.
— Еще, — губы пахли сладким виноградом, бутылка упала и покатилась по земле. Руки обвили шею. Луис откинул голову назад. — Еще поцелуй... Ты безумец. Зачем? Ты... — вкус поцелуев на шее. Не расставаться? Не позволять себе... Кончики пальцев проникли в волосы на затылке. — Ты такой настойчивый...
— Я буду ждать, Луис, — шептал Кристиан, покрывая беглыми сумасшедшими поцелуями его горячее лицо. — Письма, весточки... тебя... Делай, что хочешь... только не люби его, слышишь? Не люби его... никого, кроме меня... Ты моя жизнь... моя душа... — Легрэ сходил с ума и его не в шутку трясло. Губы скользили по шее, по плечам, обжигая даже через ткань. — Пообещай мне, что если что-то пойдет не так — ты позовешь. Обещай мне, Луис.
Закрыв глаза, утопая в запахе Легрэ, умирая от его близости, юноша отвечал на ласку, потянул мужчину за собой. Он не заботился о том, что рядом кто-то есть. Его рука сама потянулась, чтобы найти естество Кристиана под одеждой.
— Да, обещаю, обещаю... Ты... такое искушение. Я не должен искушаться... Не могу тебе отказывать...
Жар охватывал тело Легрэ, делая его безумие полным, его любовь совершенной. Он так хотел, чтобы Луис дал ему надежду — любую, даже самую ничтожную. Кристиан не мог уехать вот так запросто, не хотел оставлять этого странного и такого близкого ему человека, не хотел возвращаться в пустоту, из которой он нечаянно вывалился, встретив Луиса. Этот мальчик изменил всю его жизнь, и теперь забирал ее, оставлял себе. А Легрэ ожидали долгие ночи одиночества и неизвестности — они были похожи на смерть. Кристиан ласкал Луиса так, словно прощался, и настойчивая нежность его рук, жадная обжигающая сухость его губ, долгие взгляды глаза в глаза говорили красноречивее самых изощренных признаний, выдавая Кристиана с головой. Он стянул штаны с мальчика, вобрал естество Луиса глубоко в рот и замер, потом резко отпустил, глотнул воздуха и снова — целиком, до основания, до упора.
Юноша зажал рот кулаком. Он не должен закричать. Лишь стон, тихий стон слетал с губ. Кристиан словно сорвался и теперь не хотел отпускать. Освободиться от его губ было невозможно, все тело трясло. Опасность возбуждала еще сильнее. Возможно, Себастьян никуда не ушел... Возможно, сюда кто-то заглянет. Герцог вцепился пальцами в плечи Легрэ и потянул на себя.
— Сейчас, — прошептал тому в губы. — Потом нескоро. Ты ведь не уедешь далеко... Ты солгал, Кристиан. Я тебе не верю.
— Верь мне... Всегда верь мне. — Легрэ собою придавил юное тело герцога к тюкам, закинул его ноги себе на талию и, зажав рот ладонью, медленно толкнулся вперед. Кристиан был осторожен, но каждый сантиметр горячей тесноты поддавался с трудом, выдержка летела к чертям, но он смотрел в глаза Луиса, не отрываясь, шепча: — Если ты скажешь... уеду. Если это нужно... Не им, не Себастьяну, тебе... Уеду. — Легрэ вошел до конца и, отпустив ладонь, поцеловал возлюбленного в губы.
Юноша ответил на поцелуй, впустил язык Кристиана в рот, жадно обвился вокруг тела руками и ногами, двигаясь навстречу с отчаянием.
— Я... не хочу... они... тебя... могут... — тихий стон с каждым сильным толчком в теле, — могут... тебя... убить... — юноша чувствовал, как резко движется мужчина, как звереет, как в его синих глазах пробуждается пламя и сам не отводил глаз. Не мог отвести от Легрэ взгляда, словно сейчас он полностью им завладел.
— Захотят... и в Савильо достанут, — прохрипел Кристиан, срываясь на резкие глубокие фрикции. Он снова прикрыл рот Луиса ладонью, когда тот едва не вскрикнул. — Я лучше умру... чем позволю им манипулировать тобой за мой счет... Не позволяй себе бояться за меня... Это делает тебя слабым. Мне можно... Тебе нет, Луис.
Герцог замотал головой из стороны в стороны, кусая губы. Он был во власти экстаза, животной силы мужчины, подчинялся ему и понимал, что не может отказаться.
— Что же ты делаешь? — слезы полились из глаз. — Я не могу... Пожалуйста... Кристиан... Сюда могут войти... — запоздалый страх смешивался с возрастающей страстью. Юноша выгнулся всем телом, давя в себе стоны.
— Пусть... — отозвался Легрэ со стоном, — тогда у меня будет повод увезти тебя отсюда... Перегрызть им всем глотки и пусть... пусть они и дальше делят этот мир... они потратят на это жизнь, но так и не смогут понять самого главного... оно не стоит потери любимого человека, — последние слова Кристиан уже прорычал, обращаясь в озверевшее от боли и страсти существо. Он таранил Луиса собой с такой любовной жестокостью, словно стремился убить его таким примитивным и поразительно прекрасным способом. — Я твой, Луис... всегда. Твой, помни это.
Юноша плакал, кусал рубашку Легрэ, не в состоянии остановить, цеплялся за него. Доведенный до исступления нисходил на хрипы. Горячее солнце захватило живот. Зверь владел им и не отпускал. Луис целовал лицо. Уже не понимая, где находится, зачем он здесь... "Плохо, очень плохо, — шептал разум. — Ты должен был прогнать. Ты должен был..." — от новых фрикций мысли рассыпались на звезды, а вокруг полыхал пожар. Юноша чувствовал, как они переместились на шкуры, как свились в одно уже в темноте. Себастьян должен был знать, чем кончится. Но дал выбрать... Позволил выбирать...
Легрэ со всей силы вжался бедрами в ягодицы Луиса и, целуя его в губы, излился. В ушах шумело, сердце гулко стучалось в груди и казалось вот-вот выскочит из нее. Невероятным усилием воли, Кристиан заставил себя отстраниться от Луиса, погладил по взмокшим волосам.
— Так мне уехать? — спросил он, вместо "люблю", ожидая приговора. Он знал, что примет решение Луиса, каким бы оно ни было и этим подтвердит свою любовь и оправдает его доверие.
Юноша повернулся на бок и подтянул ноги к животу, зарылся лицом в мягкой шерсти. Он боялся отвечать.
— Я не хочу, но так надо... Ты не сможешь защитить ни меня, ни себя... Тем более, себя, -заговорил он быстро. — Уж лучше было там, когда перерезал вены. Ты ведь свободен. Уходи. Так проще будет. Мне будет проще знать, что ты свободен. Что все для тебя закончилось.
— Что бы ты сделал на моем месте? — тихо поинтересовался Легрэ, припадая щекой к хрупкому плечу. — Ты предлагаешь мне бросить тебя... променять на спасение. Я очень хочу остаться, а еще хочу, чтобы ты рассказал мне все, как есть... Может тогда я что-нибудь придумаю, чтобы быть неподалеку. Я могу затеряться среди твоих солдат, я не войду к тебе, ни словом ни делом не выдам нас... Но я должен знать, что ты в порядке... Дай мне повод остаться. От кого защитить тебя?
— Среди солдат? — герцог приподнялся. — Ты уверен? — закачал головой отрицательно. — Если кто-то тебя узнает... Я... твоя жизнь из-за меня сломается. Все дело в политике. В землях. Во власти. В объединении княжеств. Аталья готова стать частью нашего государства. Для этого и придуман брак. Послушай, ты составил ложное мнение. Я не собирался спать с королем. Я сразу отказал ему. Сейчас он и сам пойдет на сделку. Северная угроза набегов, арабы, укрепление Церкви. Фернандо неглупый правитель. Да, он жестокий, но ... все что произошло — это блажь. Я уверен в этом.
