Так продолжалось часы — Момонге стоновилось скучно, он находил себе отвлечение,которое наскучивало ему спустя какое-то время и он возвращался к уроку, только для того, чтобы вспомнить, почему ему изначально наскучил урок — и попытаться найти новое отвлечение для себя.
Поэтому когда все же прозвеневший школьный звонок возвестил Момонгу о начале обеденного перерыва — он успел устать, отдохнуть и затем устать еще раз, создать в голове три сотни заметок о будущих экспериментах с магической системой — забыть половину из них — и придумать еще столько же.
"И люди платят за это деньги" — Момонга по крайней мере мог поаплодировать своим одноклассникам. Если эти люди отправились в школу по своему желанию — они определенно являлись крайне целеустремленными людьми, готовыми годами тратить время на подобные действия... Возможно ему даже стоило изменить свое мнение о Катасе и Мураяме — и оценить их по полагающемуся им статусу в таком случае... Кто знал, что эти девушки были на самом деле настолько целеустремленными!
Поднявшись из-за стола Момонга потянулся чуть-чуть — сбрасывая с себя фантомную усталость, которую он все также не чувствовал — но которую ему почему-то все еще было приятно разминать — прежде чем перевести взгляд на своих одноклассников, разбредающихся из-за парт друг с другом, переговариваясь между собой — действие, заставившее Момонгу вспомнить, что в этот раз, захватив с собой завтрак от Мики, он мог пригласить Катасе на обед!
Воспоминание о девушке, способной немного отвлечь Момонгу от невероятной тоски и скуки школы мгновенно заставило Момонгу вспомнить о его вчерашнем походе к заброшенной церкви — об окончании этого похода — и о поцелуе — однако, к счастью Момонги, его подавление эмоций сработало мгновенно, не позволив ему закашляться в приступе стеснения, вместо этого позволив ему задать себе логичный вопрос — "Состою ли я в отношениях с Катасе?"
Момонга не был уверен, стоило ли ему поздравлять себя или нет с этой мыслью. Сперва Альбедо, затем Шалти, а теперь уже и Катасе? Если он действительно состоял с ней в отношениях — что, пожалуй, можно было трактовать и так — учитывая их вроде как состоявшееся свидание и поцелуй — то его гарем разросся уже до трех девушек — и это на четвертый день его существования в этом мире. Значило ли это, что через год его жизни его гарем разросся бы до нескольких сотен?!
Момонга представил себе эту картину — он, величественно шагающий вдоль двух рядов девушек, десятки за десятками... Сколько ему вообще в таком случае пришлось бы идти просто чтобы увидеть всех девушек состоящих в его гареме?!
Мысль, вызвавшая в нем немного гордости и возбуждения — что поделать, в конце концов внутри Момонга оставался обычным мужчиной, которого не могла хоть на каком-то минимальном уровне не радовать подобная картина — и куда больше страха.
"Нет, нет, не стоит забегать вперед — я не до конца уверен как справится даже с одной девушкой — три сразу это настолько выше моих возможностей — что мне даже не стоит об этом думать" — подавление эмоций в очередной раз продемонстрировала себя в качестве наиболее могущественной способности Момонги, превосходя даже его [Цель Всякой Жизни Есть Смерть], позволив Момонге выдохнуть и вернуться к нормальному состоянию.
Взгляд Момонги заскользил по его окружению, прежде чем наткнуться на пару девушек, бросающих на него взгляды — картина, заставившая Момонгу мгновенно подобраться — к счастью, зря.
-Правда, говорят, вся троица пришли побитые! Никто из них даже не смотрит теперь на девушек! — глаза одной из девушек практически сверкали во время пересказа — длинные каштановые волосы, завитые во множество локонов, ниспадающие на ее очень выдающуюся грудь.
-То есть они теперь по парням?— ее собеседница подняла одну бровь, заставив девушку нахмуриться.
-Да нет же! Говорят, новенький — Сатору — вышел против них один на один и раскидал их в одиночку! — в этот момент девушка бросила взгляд на самого Момонгу и, столкнувшись взглядом с его безраздельным вниманием, икнула, отведа взгляд, стараясь укрыть своими длинными локонами свои начавшие медленно покрываться багрянцем щеки.
"Полагаю, слухи уже разошлись по академии — и, как и следовало ожидать, эти слухи удивительно "правдивы"" — Момонга отвел взгляд от девушек, прежде чем пройти мимо них — "Ну, по крайней мере, эти слухи положительные — пусть я и не совершал ничего такого, что мне приписывают... С другой стороны — не то, чтобы мне действительно было бы сложно победить эту троицу — первоуровневые мобы вроде друзей Иссея не заслуживали даже внимания, а самого Актера Пандоры я знаю, пожалуй, лучше из всех остальных существ на свете — не говоря уже о том, что я мог бы просто приказать его сдаться..."
Выйдя на свет из класса и оглянувшись вокруг, Момонга мгновенно нашел взглядом уже знакомую ему фигуру Мураямы — и Катасе, которую Мураяма тянула изо всех сил, уцепившись за ее локоть как локомотив, тянущий за собой упирающийся вагон.
-Катасе Хига, ты встретишься с Сатору, так или иначе — или мое имя не Мураяма Танабе! — голос Мураямы был достаточно громким, так что расслышать слова девушек для Момонги не составило труда.
"Я понимаю тебя, Катасе, полностью понимаю" — Момонга вздохнул, приближаясь к той — "Больше того — если эта ситуация сложна для тебя — то ты просто не представляешь, насколько она запутана для меня..."
Однако в текущей ситуации Момонга не видел больше никаких подходящих для него действий — и он, скорее всего, сошел бы с ума от скуки если бы решился побыть один в отведенное ему время — а потому, возникнув за спиной у двух девушек, заговорил,— Добрый день.
-Ик! — панический возглас совпал одновременно с резким разворотом Катасе на месте, из-за чего державшаяся за ее локоть Мураяма чуть было не свалилась на землю, после чего Катасе открыла рот, и, не сумев найти в себе храбрости на какую-либо фразу, закрыла тот, а затем открыла еще раз, делая все возможное для создания правдоподобной немой пантомимы выброшенной на берег рыбы.
-О, Сатору, ты как раз вовремя! — Мураяма, решив взять поводья разговора в свои руки, взамен парализованной смущением и страхом Катасе, улыбнулась Момонге,— Не хочешь перекусить с нами?
-Конечно,— Момонга кивнул , глядя на девушек, обычность и нормальность поведения которых заставила почувствовать его какое-то странное тепло в своей груди. Когда-то и он точно также просто общался и дурачился вместе со своими друзьями...
Воспоминания о прошлом Аинз Оал Гоун заставили его воспарившее на мгновение настроение мгновенно свалиться вниз, после чего тот серьезно кивнул.
В любом случае — не то, чтобы ему следовало ожидать чего-либо более интересного в школе в данный момент в любом случае...
По крайней мере Момонга так думал следующие несколько секунд, покуда он не услышал окрик от приближающегося парня с короткими светлыми волосами — память Момонги подсказала тому, что он где-то видел его до того, но встреча с ним явно не отложилась в памяти Момонги,— Эй, ты же эмансипирован?
Взгляд Момонги в ответ на недружелюбное высказывание мгновенно обострился — внутренне, впрочем, благодаря неизменности его выражения лица — заставив того взглянуть на приближающегося человека с точки зрения потенциального противника,— Прошу прощения, но я полагаю, нам стоит представиться друг другу...
-Да, точно, прошу прощения,— прибывший перед его — и перед глаза Катасе, Мураямы и десятка находившихся в коридоре школьников невысокий худощавый парень произнес слова медленно,— Генширо Саджи...
Спустя мгновение представившийся Генширо тут же согнулся в глубоком поклоне — весьма неотпрактикованном, но более чем искреннем, практически создав прямой угол благодаря глубочайшему поклону от поясницы,— Пожалуйста, я прошу помощи!
* * *
Актер Пандоры — Иссей Хедо для окружающего мира — проводил свой обеденный перерыв также, как и до этого, поглощая готовку Мики — исключительно с целью непривлечения внимания, однако вместе с тем все же не забывая отмечать и вкус приготовленных для него блюд — глядя на окружающих его "друзей".
Матсуда и Мотохама — в обычных условиях обеденный перерыв между ними прошел бы под веселые разговоры, заливистый хохот и обсуждение женских форм — подсмотренных в раздевалке или увиденных в очередном эротическом журнале — однако сейчас разговор между ними был мертв, сохраняя неловкое молчание в воздухе.
Естественно — после более чем наглядной демонстрации Сатору — Лорда Момонги — Его готовности прекратить действия "Три Извращенцев", если то будет нужно, путем физического вмешательства — и весьма проникновенной угрозы к тем — трое парней, посвятивших жизнь преследованию видов тел и форм девушек пребывали в весьма расстроенном расположении духа... Не говоря уже о большой неловкости в воздухе, повисшей из-за факта того, что Сатору являлся старшим братом Иссея — из-за чего, находясь рядом с Иссеем, Матсуда чувствовали себя неловко — не говоря уже о Мотохаме, до сих пор хмурящего брови в немом гневе, но прекрасно понимающем, что ему не следовало провоцировать того, кто был более чем готов переломать ему все кости в организме.
Самого Актера Пандоры текущая ситуация более чем устраивала — помимо того, что он был лишен необходимости поддержания маски в данный момент и общения со столь утомительными и "не крутыми" ausstellungsstücke — он также мог посвятить время своему столь более привлекающему его делу — изучению сцены, создаваемой его Отцом, а также поддерживал "естественную неловкость", отыгрывая роль обычного школьника, оказавшегося в столь неприятной, но, при всем ожидании, весьма "обычной" ситуации.
Поэтому, хотя его взгляд и скользил в неуверенной смущенной тишине по лицам его друзей — внутренний взгляд Иссея был обращен к его Vater — если быть точнее, то, не смея даже задумываться о том, чтобы прикоснуться к сияющему разуму гения, создающего шедевр, Иссей обратил внимание на Его окружение.
Генширо Саджи — столь позитивный и дружелюбный, жизнерадостный юноша, только поступивший на второй год обучения своей старшей школы — ныне пребывающий в столь подавленном состоянии, полный пустого гнева и печального отчаяния, а вместе с тем — решимости, словно утлое суденышко поглощаемое неумолимым водоворотом жизни — и вместе с тем отчаянно цепляющееся за каждую предоставленную надежду на еще один день...
Генширо Саджи лишился родителей не один год назад — оставленный с двумя младшими детьми, его сестрой и братом — его жизнь нельзя было назвать слишком радостной, но и не столь уж печальной — после гибели своих родителей Генширо и его небольшая семья оказались на попечении его дедушки... Умершего не далее, чем три дня назад.
Смерть пожилого патриарха не стала неожиданностью для Генширо, при всей болезненности этой темы — длительное течение неизлечимой болезни собрало свою жатву — и вместе с тем оставило Саджи наедине с его судьбой. Ведь, в данный момент, Саджи Генширо не являлся полноценным взрослым действующим членом общества.
Возможно, после доказательства его способности к самостоятельному существованию, тот мог быть оставлен на самостоятельное попечение — быть может лишь с периодической необходимостью проверок — однако, как поступить с его младшей сестрой и братом? Малые дети, нуждающиеся в заботе — те должны были быть разлучены жестокой судьбой — трагичная история разделения семьи, что Генширо не был готов допустить изо всех сил — цепляясь за каждую возможную соломинку... Например, призыв демонов.
Полученный им флаер для призыва демонов был использован согласно своему назначению — Иссей не имел никаких сомнений, что если бы Генширо призвал одного из демонов — его проблема была бы разрешена — пожалуй, не так сложно было бы представить себе разрешение его проблем, однако появление Отца спутало планы демонов — в прошедшие дни те не смели казать и носа из своих укрепленных — но столь уязвимых — крепостей, из-за чего полученный было флаер, использованный для призыва, прогорел впустую — и демоническое чудо, на которое рассчитывал отчаявшийся подросток, не произошло.
Однако, благодаря ох, столь совершенно случайному распространению новостей о победе над легендарным — в худшем из смыслов слов — "Трио Извращенцев" — информация о "новичке", как и информация о его "эмансипированном" статусе распространилась по академии, подарив отчаявшемуся школьнику новую надежду — надежду, захватывающую еще одну фигуру со сцены, вплетая ту в непрекращающуюся великую пьесу имени Лорда Момонги..."Ах, mein Vater, каждое из Твоих действий таит в себе тысячу тысяч секретов, и каждый акт — лишь прелюдия к следующему, еще более грандиозному..." — Иссей сдержался лишь путем напряжения всех своих сил для того, чтобы не отдать воинский салют своему Отцу — "Отец, как благословлен я наблюдать, как зрители сами становятся участниками представления, не понимая, что их "свободная воля" столь идеально совпадает с Твоими желаниями — и мне дозволена величайшая честь — быть первой скрипкой под величайшим дирижером, звездой представления для режиссера, сплетающего саму жизнь в столь грандиозную постановку... Отец, каков же твой замысел ныне для Генширо Саджи?"
Иссей не знал о том, что именно планировал Отец — как мог он знать все величие планов Величайшего Из Сорока Одного — однако тот не мог не заметить последовательность шагов Отца. Каждое движение имело смысл, каждая нить становилась меньшей частью невообразимо большего полотна — сперва завоеванная репутация в Академии, связанная с усмирением "Трио Извращенцев" — затем Катасе и Мураяма, теперь же Генширо Саджи — невидимые, но неразрывные нити окутывали академию Куо, одна за одной — влияние Отца росло... И, безусловно, Иссей видел, к чему стремились эти нити — вокруг чего создавалась столь прочная паутина. Покуда демоны тряслись от страха, лишь только раздумывая о том, как подступить к Отцу — опускаясь до столь грубых и прямых методов, как "наблюдение" и "контроль" — Отец проникал с методичной неизбежностью яда в саму кровь этой академии — этого города — этого мира — направляя марионеток, по их "собственной воле" туда, где должны были находится актеры этой пьесы — подбираясь к укрытым влиянием демонических правителей их "сестрам." Отец одерживал победу за победой против демонов пока те еще не знали, что бой давно уже начался — и все же Отец предоставлял ему, Иссею, право действовать в качестве звезды его представления, позволить ему довести его акт до идеала — и направить "свободных" пешек к их сцене...
На секунду Иссей задумался о том, чтобы обратиться напрямую к Отцу за разъяснением — ведь тот уже снял с него необходимость поддерживать маску его текущего существования перед глазами Мики — однако слова, произнесенные Отцом были однозначны. Лишь когда тот прямо и однозначно объявит о необходимости прервать акт — лишь тогда оценка Иссея будет завершена и его проверка оконченной. До тех пор Иссей должен был играть свою роль безукоризненно...
И, воплотившись в жизнь Иссея на данный момент — Иссей понимал, что срок этого события был не близок к своему исполнению. В таком же случае ему полагалось думать самому...
