Мысленно император проклял идиотизм 'ястребов', желавших захватить все возможное и невозможное — и, в итоге, поссоривших Империю с ее, пожалуй, самым перспективным союзником.
Правда, для Тэнно не вполне понятен был ход событий, приведших к разгрому Германии — если с военным переворотом все было очевидно, то, предшествующие события для него оставались загадкой. Пройдя обучение у лучших военачальников Империи, император имел все основания считать себя сведущим в военном деле человеком — если поражения, которые наносила Красной Армии лучшая армия мира, были вполне объяснимы, то последовшая за этим череда избиений Вермахта, причем, почти без промежутка, который объяснялся бы накоплением опыта, внятных объяснений не имела. Для наблюдателя со стороны это выглядело так — сначала ученика, старательного, но не слишком умелого, раз за разом побеждает мастер; затем, ученик, как в сказке, мгновенно становится Мастером — и жестоко мстит обидчику. Но монарх Империи Восходящего Солнца был слишком умным, хорошо образованным и информированным человеком для того, чтобы верить в сказки.
Здесь было что-то другое — что-то, имевшее своей основой колоссальный труд, усилия интеллекта и воли.
Наличие просоветских, или, скорее, прорусских сетей влияния в Германии не подлежало сомнению. Их целью было заключение союза континентальных держав — это тоже было очевидно. Поскольку союз не заключают со слабыми, сразу возникал вопрос — что такое немецкие заговорщики знали о России, что пошли на союз с ней?
Естественно, тут же возникал вопрос — в чем источник истинной силы России?
В вариант всесторонней помощи заговорщиков, или, любимый армейскими разведчиками вариант прокоммустического заговора в военной верхушке Германии Тэнно попросту не верил — никакая помощь заговорщиков не может помочь научиться воинскому искусству плохой армии, не сможет помочь безнадежно отстающей качественно промышленности вдруг начать массово производить лучшее в мире оружие.
А немцы что-то подобное, похоже, знали давно — иначе трудно объяснить упорное стремление немецкой военной элиты к союзу с Россией; и, если стремление к союзу Германской и Российской Империй было понятно, то упорное желание договориться с полуживой Советской Россией 20-х годов император понимал куда меньше — нет, понятно было желание изгоев Версаля получить выгоды от совместного сотрудничества, но, у него было такое впечатление, что этим все не исчерпывалось..
Впрочем, сейчас надо было решать текущие вопросы — и надеяться на то, что адмирал Енаи сумеет выиграть шанс, позволяющий спасти Японию.
— Если я правильно понял Вашу мысль, Коити-сама, то господин Зорге использовал работу на русскую военную разведку в качестве прикрытия своей основной деятельности — связного между сторонниками союза Германии, России и Империи — высказался монарх.
Маркиз молча поклонился, выражая свое согласие — Хирохито, посмотрев на своего доверенного советника, поняв, насколько дорого ему обошлись эти дни. Немолодой, не очень здоровый человек, он очень устал — но монарх не мог отпустить его отдыхать, при всем желании, поскольку сегодня предстояло сделать еще очень многое.
Молчание двух уставших людей прервал доклад секретаря, сообщившего, что начальник личной охраны Тэнно встретил начальника тюрьмы Сугамо господина Исидзима, провел его во дворец, и, теперь ждет дальнейших инструкций.
— Пригласите его ко мне в кабинет — приказал монарх — лорд-хранитель печати будет говорить с господином начальником тюрьмы в моем присутствии.
Через пять минут приказ был выполнен — с трудом скрывавшего состояние полной потери понимания происходящего тюремщика доставили в личный кабинет Божественного Тэнно. После серии церемониальных поклонов к нему обратился маркиз Кидо.
— К моей безмерной печали, господин начальник тюрьмы, произошел инцидент, бросающий тень на судебную систему Империи Ямато — сообщил маркиз, глядя на тюремщика, переставшего дышать при упоминании инцидента — но, вновь обретшего эту полезную для человека способность при уточнении того, что это касается судебной системы, а не тюремного ведомства — находящийся во вверенной Вам тюрьме приговоренный к смертной казни господин Зорге воспользовался правом подачи прошения о помиловании Божественному Тэнно — но, к стыду нерадивых слуг Императора, экземпляр этого прошения потерялся в одной из канцелярий. Такое категорически недопустимо в Империи Восходящего Солнца, известной своим строжайшим соблюдением законов, поэтому Вам следует незамедлительно позаботиться о том, чтобы господин Зорге повторно написал прошение о помиловании — и сегодня же доставить его во дворец, передав в руки лично начальнику телохранителей Божественного Тэнно. Разумеется, этот прискорбный инцидент должен держаться в строжайшей тайне, поскольку разглашение его неизбежно бросит тень на честь Империи. В этой папке находится подготовленный экземпляр прошения, с переводом на немецкий язык, на тот случай, если у господина Зорге возникнут какие-то вопросы; ему надо лишь подписать его.
Начальник тюрьмы заверил лорда-хранителя печати в своей бесконечной преданности Тэнно и лично ему, строжайшем исполнении данного ему поручения, и, откланявшись, уехал.
Исидзима действительно все понял — опытный профессионал пенитенциарного ведомства, начальник одной из самых известных тюрем Империи, он привык к непростым заключенным, но, Рихард Зорге был самым сложным заключенным за всю его многолетнюю карьеру. Высокопоставленный сотрудник германского посольства, обвиненный в работе на Коминтерн, он, даже в заключении, пользовался негласным покровительством разведки Флота; при этом, вопреки существующему порядку, его дело вела не Кэмпейтай, а полиция МВД. Мало этого, начальника тюрьмы в свое время вызвал лично премьер-министр Тодзио, в то время исполнявший обязанности министра внутренних дел, для того, чтобы лично распорядиться об особой охране этого заключенного, исключающей любую возможность побега или самоубийства.
Сейчас игра Армии и Флота вокруг этого человека вступила в новую фазу — начальник тюрьмы прекрасно знал то, что Зорге подавал на кассацию, отклоненную под формальным предлогом, но, никакого прошения о помиловании он не подавал. Вполне были понятны и намерения могущественного маркиза Кидо, недвусмысленно подтвержденные личным присутствием Тэнно — одно то, что он назвал Зорге 'господином', а не 'гайдзином', говорило очень многое; требование же строжайшего соблюдения закона означало, что заключенный должен остаться жив до рассмотрения его прошения — или, называя вещи своими именами, до его освобождения, поскольку сомнений в милости императора быть не могло. Это сулило начальнику тюрьмы большие хлопоты в ближайшем будущем — но, и, избавление от немалой обузы, каковой был господин Зорге. В любом случае, ни о каких намеках добрым знакомым из Кэмпейтай речи быть не могло, это тюремщик понимал — в противном случае сеппуку станет для него неслыханной милостью. Уровень подготовки недвусмысленно намекал на это — ведь ему вручили даже напечатанный текст прошения, что однозначно исключало возможность утечки информации через секретаря.
Примчавшись через два часа на работу, он не кинулся в камеру к Зорге, как поступил бы на его месте менее опытный человек — нет, он спокойно прошел в свой кабинет, обговорил текущие вопросы с несколькими подчиненными, и, только после этого вызвал к себе командира группы надзирателей, охранявших Зорге. Это не могло вызвать каких-то подозрений — содержание 'особого узника' находилось под его личным контролем, так что вызов этого подчиненного был вполне обыденным делом.
— Как поживает Ваш подопечный? — осведомился начальник тюрьмы после почтительного приветствия подчиненного.
— Все, как обычно — здоровье у него в порядке, жалоб и просьб нет — доложил командир группы, тридцать лет прослуживший тюремным надзирателем, и, из них, почти двадцать лет охранявший государственных преступников — так что за это время он успел начисто отучиться проявлять интерес ко всему, что не касалось его прямых обязанностей.
— Письменное подтверждение того, что жалоб нет, у него брали? — деловито осведомился начальник тюрьмы.
— Никак нет — доложил надзиратель, слегка удивившийся вопросу — Зорге был спокойным заключенным, никогда не доставлявшим неприятностей надзирателям, за что пользовался их симпатией — насколько можно было вообще говорить о симпатии в этих обстоятельствах.
— Вот что — начальник тюрьмы изобразил едва заметные колебания, должные навести надзирателя на мысль, что начальнику просто не хочется идти в камеру к Зорге — приведите его ко мне в кабинет, пусть он подпишет такое подтверждение.
— Слушаюсь, господин начальник! — вытянулся в струнку надзиратель — Разрешите идти?
— Идите — кивнул начальник тюрьмы, поворачиваясь к доставленным секретарем неразобранным бумагам.
Идя по коридорам, командир надзирателей слегка удивился поручению, но, резонно решил, что это просто не его дело — заключенный действительно особый, во всех смыслах, так что лишняя бумага, подписанная им об отсутствии у него жалоб на условия содержания, будет только на пользу, в том числе, и ему лично.
Через полчаса Рихард Зорге был в кабинете начальника тюрьмы. Побег отсюда исключался, поэтому оба доставивших его надзирателя остались у двери снаружи.
— Здравствуйте, господин Зорге! — приветствовал его начальник тюрьмы.
— Здравствуйте, почтенный господин Исидзима! — вежливо отозвался Зорге.
— К сожалению, написанное Вами прошение о помиловании, нижайше поданное на имя Божественного Тэнно, было потеряно нерадивыми служащими канцелярии — этот прискорбный инцидент настолько бросает тень на государственный аппарат Империи, что мне прямо об этом сказали сегодня, во время вызова во дворец — начальник тюрьмы решил говорить прямо, понимая, что у Зорге есть основания опасаться провокации.
— И с кем же Вы беседовали во дворце? — разведчик старался понять, что происходит.
— С лордом-хранителем печати, маркизом Кидо — тюремщик резонно решил не упоминать о присутствии Тэнно, поскольку справедливо считал, что Зорге может в это не поверить.
— Могу я ознакомиться с текстом прошения? — попросил резведчик, выигрывая себе время для размышления.
— Будьте добры — согласился начальник тюрьмы, протягивая ему папку с текстом пршения.
Прошение было напечатано на двух языках, немецком и японском — авторы данной интриги явно знали, что Зорге плохо знает японский язык, но это ничего не значило, поскольку было прекрасно известно всем заинтересованным лицам.
Сначала Зорге прочитал версию текста на немецком языке — это уже было интересно, ни о каком признании вины речи не было, была лишь просьба о помиловании. Разведчик прочитал текст вторично, вчитываясь в каждую букву — нет, вопрос признания или отрицания вины вообще не ставился, была лишь просьба помиловать. Зорге прокручивал варианты: провокация армейцев? Нет, такое прошение им ничего не дает, это глупо, тем более что смертный приговор мне уже утвержден; какая-то игра с СССР, для которой морякам нужно мое помилование? Это возможно — кстати, сюда неплохо укладывается участие маркиза Кидо, имеющего непростые отношения с 'ястребами'..
Собрав свои скромные познания в японском языке, Рихард Зорге начал читать часть текста, написанную на японском, разумеется, пропустив многочисленные титулы Микадо — результат, к его удивлению, не отличался от текста на немецком языке. Подумав, разведчик решил попытаться добыть дополнительную информацию.
— Господин Исидзима, могу я попросить Вас об услуге? — спросил Зорге.
— Да, господин Зорге, я Вас слушаю — вежливо ответил тюремщик.
— Не можете ли Вы мне сказать, как обстоят дела на советско-германском фронте? — спросив это, разведчик обратился в слух.
— В настоящее время — никак, поскольку его не существует — Германия капитулировала 9 мая сего года, после переворота, руководимого фельдмаршалом Роммелем — обстоятельно ответил начальник тюрьмы, прекрасно понявший подоплеку заданного ему вопроса — сейчас почти вся территория Германии оккупирована Красной Армией.
Радость, которую испытал при этом ответе Рихард Зорге, заметил бы даже младенец — действительно, это было счастьем для него. Заодно и снимался вопрос о происходящем — Флот начал 'тур вальса' с СССР и, похоже, его единомышленниками в Германии.
— Господин Исидзима, прошу Вас принять мою самую искреннюю благодарность за Вашу услугу — искренне поблагодарил Зорге.
— Счастлив быть Вам полезным — слегка поклонился тюремщик — кстати, Вам нужна ручка?
— Да, благодарю Вас — ответил Зорге — и подписал прошение.
— Благодарю Вас, господин Зорге — вежливо поклонился заключенному начальник тюрьмы — если бы это увидели его подчиненные, то когнитивный диссонанс им был бы гарантирован — и, у меня есть к Вам ответная просьба, если Вы разрешите?
— Я к Вашим услугам, господин Исидзима — ответил столь же вежливым поклоном Зорге, догадывавшийся, о чем его сейчас попросят.
— Ближайшие несколько дней будьте очень осторожны — тюремщик выделил интонацией слово 'очень' — никоим образом не подвергая сомнению Вашу доблесть, я хочу лишь напомнить Вам, что иногда осторожность воина намного страшнее для его врага, чем его смелость.
— Я выполню Вашу просьбу, господин Исидзима, выполню самым неукоснительным образом — заверил тюремщика разведчик, прекрасно понявший подоплеку настоятельного совета, облеченного в вежливую просьбу — впрочем, Зорге ничуть не сомневался в уме начальника тюрьмы Сугамо, сумевшего сделать правильные выводы из всей этой истории — и бесконечно благодарен Вам за Вашу доброту.
Заключенный и тюремщик обменялись взглядами и синхронно поклонились друг другу — они поняли друг друга.
После этого, вызвав служебную машину, начальник тюрьмы поехал домой — он слишком хорошо понимал, сколько его подчиненных информируют прокуратуру и министерство внутренних дел, спецслужбы Армии и Флота, чтобы демонстративно отклоняться от привычного графика. Он очень надеялся на то, что дневная поездка прошла незамеченной, благо ему хватило профессионализма доехать на служебной машине до министерства внутренних дел, заручиться содействием старого друга — и приехать ко дворцу на общественном транспорте. Сейчас он приехал домой, спокойно поужинал, переоделся в штатское — супруга не имела привычки задавать ему ненужные вопросы — и поехал в центр Токио. Насколько он мог судить, все прошло хорошо — слежки за ним не было, а с остальным справился бы и младенец: надо было доехать до окрестностей дворца, позвонить из телефона-автомата по нужному номеру, подождать начальника личной охраны в заранее оговоренном месте, передать ему папку с подписанным прошением и вернуться домой.
Пока маркиз Кидо готовил свой новый ход в Игре, генерал Тодзио занимался своими делами — написав распоряжение министерству финансов, в рекордные сроки проведя его по канцелярии, и, наконец, передав его адмиралу Енаи, сопровождаемому министром финансов, генерал занялся текущими делами Военного министерства. Дела были не слишком хороши — не хватало годного без ограничений личного состава для вновь формируемых дивизий, в дефиците были стрелковое оружие и артиллерийские орудия. Отчаянно не хватало опытных офицеров и унтер-офицеров. Генерал понимал, что формируемые дивизии являются эрзацем военного времени — да, их много, но, по качеству они и приблизительно не равны дивизиям довоенного формирования.
