— И уничтожили Жрецов, — тихим голосом сказала Цу, прекрасно понявшая подоплеку. Если крысу загнать в угол, она может и напасть и убить своего врага. Человек такой же. Стоит загнать его в угол, лишить шанса на выживание его и его семьи и человек выдаст такое...
— И уничтожили Жрецов. Не сразу конечно, а лет через пятьдесят после решения. Когда откладывать уже было опасно, они организовали дерзкое нападение на все три Верховных храма. Жестко быстро и кроваво, буквально за ночь, убийцы вырезали ничего не подозревающую элиту касты Жрецов, а затем прошлись по всем трем полисам гегемона и буквально вырвали Касту с Корнем: сожги верховные храмы, разрушили семинарии, убили всех учеников. Позже по украденным картам и документам добрались и дом малых храмов и убежищ.
— Не могло быть так просто. Если самураи были в те времена во много раз сильней недошиноби, они должны были подавить восставших. И ведь у Жрецов должны были быть защитники из "Ками", куда делись они? — выразил сомнение Эцу. Цу лишь покачала головой. Она была опытней и могла представить, почему у шиноби вышло.
— Все очень просто, на самом деле, — пожимаю плечами:
— Мои предки хоть и не были еще шиноби, но действовали как шиноби. Быстро, жестоко и нагло. Самураи защищали внешний город и своих господ, но не Жрецов. Да и никто не ожидал нападения. Жрецы проспали свою смерть! Чакро-звери не смогли защитить их. Кому, как не людям из поколения в поколения занимающихся убийство чакро-зверей, знать, как обойти или скрытно убить защитников Жрецов. Да и не особо Ками хотели помогать своим пленителям. Когда поводок с их шей спал, чакрозвери в большинстве своем повели себя как звери и устроили в городах и в публичных храмах резню.
— Жестокие времена, жестокие решения. Жрецов один за другим вырезали, лишь немногим удалось уйти и большинство потомков тех Жрецов и забыли уже о своих корнях. Хоть и есть еще за морям несколько общин Жрецов, но ни знаний, ни умений своих предков у них нет. Не смогли они без руководства Рикудо Санина научиться управлять Инь заново. Все что могут создавать слабеньких чакро-зверей и запечатывать их в алтари.
"Например, Нара клан потомков Жрецов", — вспоминаю клан чудаковатых шиноби, которые поклоняются лесу.
— Осмелюсь предположить, что до Второй Империи семьи шиноби набирали силу, а самураи застыли в свое развитии, — откинулась на спинку кресла Цу.
— Да. Один клан самураев никогда не вырежет другой, даже если их хозяева кровные враги, даже если первый клан нарушил Бусидо. Никогда такого за всю историю не случалось. А раз нет опасности для семьи, то и развитие будет медленней, а в случае консерваторов самураев оно вообще остановилось. Не зачем им было придумывать новое, даже старое перестали улучшать, ведь все что им было нужно следовать своему кодексу. Вот самураи и следовали, полностью отвергая вольнодумство в своих рядах. Охотники на чакро-зверя же развивались. Зверье-то никуда не исчезло, наоборот, его стало больше и чаще стали появляться сильные звери. А еще у Охотников был пунктик на убийство Биджу, этакая навязчивая идея. Можно сказать часть культуры. Сами понимаете, когда перед тобой такая сила, будешь изворачиваться и придумывать что-то новое, совершенствовать старое и искать себе в жены подобающую женщину, от которой появиться сильный ребенок, чтобы если не получиться у тебя, получилось у него. Дети же, в нашей культуре, часть нас самих. Их подвиг, это наш подвиг, их позор — наш позор.
— У нас также. Для торговца-аристократа ребенок часть его жизни, и тот, кому он доверит свое богатство, свою волю и свои обязанности перед Дайме, — мягко улыбнулась сыну Цу.
— Насколько я знаю у крестьян ребенок больше помощник по хозяйству или в случае с девочками — способ скрепить дружбу с кем-нибудь, — добавляю от себя.
— Не везде так. На юге страны Огня старший сын — продолжатель рода и все младшие дети, должны его слушаться. Глава семейства закладывает в наследника свои убеждения и учит всему что знает, а когда наследник входит в нужный возраст передает ему главенство над семьей, а сам становиться старейшиной и занимает скамейку стариков в доме. Он больше не имеет власти в семье, и может разве что только помогать сыну советом. При этом старик не работает, только ест, отдыхает и спит, — блеснул знаниями Эцу. Говорил он явно по вызубренному. Это чувствовалось по тону голоса.
— Наш мир большой, и не удивлюсь, что в нем хватает чудачеств. У нас старики работают до самой смерти. Даже не представляю, как можно спокойно сидеть на шее своей семьи и еще радоваться этому, — кривлю губы. Мне и вправду этого не понять. Ладно ребенок. Его ты обязан вывести в жизнь, но старик? Пускай старый человек и не может воевать, но он же может стать или наставником, или инструктором, да мало ли занятий для опытного шиноби? Всяко лучше чем гнить заживо в изобилии.
Выпиваю сока, и заканчиваю сегодняшнюю лекцию. Для начала хватит. Думаю нужно дать Эцу время подумать над историей ниндзя и понять, что мы не какие-то там избранные сына Богини, мы такие же люди, как все остальные. Простые потомки людей, которые не захотели прогибаться и бились до конца. И пускай нас зовут Уничтожителями Культур, ничего страшного в этом нет. Разве лучше было бы жить в страхе перед зверем за оградой? Лучше было бы поклоняться уродливым Ками или умереть от клинка какого-нибудь самурая, решившего испытать заточку своего нового оружия? Что-то я сильно сомневаюсь.
Ниндзя сильны сейчас, и эту силу они вырвали из рук более сильных врагов. Нам есть чем гордиться, но нужно и помнить уроки истории. Отдались мы сильно от простого народа, как Жрецы или остановись в развитии, как самураи, найдется сила, что уничтожит нашу культуру и эта сила изменит мир на свое усмотрение. Чтобы этого не случилось нужно знать историю, и для меня удивительно, что в Академии детям преподают лишь новейшую. Мы сами себе роем могилы!
"Когда стану Хокаге, обязательно озабочусь этим вопросом".
Тот же день. Утро. "Дом" Цуцудзаки. После ухода клона Аки.
После ухода шиноби, Цуцудзаки, Цин-Цин и малышка Юзу еще около часа обсуждали произошедшее, мусолили тему. Только ближе к десяти утра девочки опомнились и забегали вокруг Цуцудзаки — готовили своего кормильца к походу на "работу".
Малышка Юзу занялась русыми волосами Цуцудзаки. Профессионально привела их в хаотичное состояние, осыпала загодя приготовленным песком и пылью, затем вплела в путанные волосы пару завершающих штрихов — несколько кусочков мусора заняли положенные им на голове мальчика места.
Тем временем Цин-Цин разукрашивала лицо небольшой кисточкой. После обработки на физиономию мальчика стало жалко смотреть. Закончили девочки приведением одежды Цуцудзаки в надлежащий вид — местами испачкали, местами порвали. Не забыли и про запах. Для этих целей дети использовали хранящуюся в тайнике на улице вонючую субстанцию неизвестного происхождения.
Через пол часа кормилец был готов.
Выслушав пожелания сестер, мальчик как всегда с тяжелым сердцем покинул "дом". Работа на шиноби лишь слегка ослабила груз, что мальчик нес на своих плечах. Кто знает сможет ли он, Цуцудзаки вернуться сегодня вечером домой. Если же не вернуться, об этом мальчику даже думать не хотелось. Местная шпана тогда заберет в свою банду сестер, и какая их в той банде ожидает судьба только Ками и знает. Могут девочки подняться по социальным лифтам, но могут и застрять в нищих... во втором случае судьба шлюхи далеко не худший вариант.
Тяжело Цуцудзаки было, но деваться некуда. Остаться дома ведь не вариант. Деньги рано или поздно закончатся и придётся выйти на улицу. А там его спросят за долгое отсутствие и скорее всего выгонят с "точки" куда-нибудь в совсем унылое место, где на хлеб можно заработать лишь воровством и бандитизмом. Но какой из Цуцудзаки бандит и вор? А вот на нынешней "точке" мальчик мало того, что может при высокой удаче заработать пару монет, так еще и слухи там собрать проще простого.
Уговорив себя, что будет все хорошо, Цуцудзаки помахав на прощание сестрам, вылез из норы на улицу.
Погода была чудесная. Солнечные лучи, пробивались через редкие тонкие облака и покрывали желтым ковром мокрые улицы. Ночью шел дождь, который смыл часть грязи и запахов раздутого города.
Шлепая босыми ногами по лужам, через улицу шел покачиваясь семилетний мальчик. Он был худ, жалок и беден, как собственно и большинство местной детворы.
Дойдя до перекрестка пяти улиц, мальчик заприметил группу таких же худых и жалких детей, среди которых также присутствовала и пара рослых парней покрепче. Вокруг одного из таких парней и сгруппировались "жалкие".
— Эй, певец, поди сюда, — заприметил Цуцудзаки лидер детворы.
Цуцудзаки подошел с опущенным взглядом. Лидер детворы, парень лет 12-13 с глазами жестокого человека, одобрительно хмыкнул. Он оценил подобострастие Цуцудзаки.
— Молодец. Видите, этот пацан знает как себя вести со старшими. Не то, что ты, чернь! — выкрикнул лидер и резко ударил мелкого однорукого паренька в челюсть. Тот упал, как подкошенный и было не понять, жив мальчик или нет.
Цуцудзаки сглотнул вязкую слюну. Опасно. Гензю по кличке Облако из-за пышных волос, весело смеясь подошел к застывшему изваянием Цуцудзаки.
— Не бзди певец. Пока ты отстегиваешь в общаг и не бросаешь ненужных слов на ветер, господин Облако тебе не тронет. Лучше скажи, отчего тебя так долго не видно было? — обманчиво обеспокоенно спросил Гензю.
Врать не стоило и Цуцудзаки ответил чистую правду, точнее часть правды:
— Одноухий сказал мне больше не приходить на малый рынок. Угрожал, сказал, что это теперь его земля и работать теперь там будут его люди. Я не мог спорить. Кто я, а кто лидер банды? Потом мне попался шиноби, который заплатил за слухи звонкой монетой. Я хотел её сдать в общаг сразу же, но решил повременить из-за Одноухого, — как-то весь сжался Цуцудзаки.
Незамедлительно последовал удар в живот. Болезненный, но не фатальный. Если бы хотел, Облако бы убил или покалечил Цуцудзаки, а так лишь поставил синяк.
— Нет больше Одноухого, допрыгался, — присел Облако на корточки рядом с хватающим ртом воздух Цуцудзаки.
— Я понимаю твою ситуацию, и, так уж и быть, на первое время прощаю... — протянул Облако, когда Цуцудзаки отдал ему треть честно заработанных у шиноби денег.
Иначе было нельзя. Все "точки" давно уже поделены между бандами детей, которые в свою очередь скидывают дань Преступным Нобелям под которыми ходят, а уже Преступные Нобили отстегивают Гражданской Милиции, Страже и Якудзе, тем самым гарантируя для банд детей защиту от закона и теоретически от высокородных бандитов и воров. Другое дело, что Преступные Нобили часто воюют и уничтожают доходные предприятия своих конкурентов, в том числе и вырезают банды детворы. В нынешнее бедное время, когда даже у руководства города нет денег оплатить работу Кланов Обслуги Города, войны между Преступными Нобилями Танзаки вспыхивают с завидной частотой.
С уходом денег из города, стали терять и доходы Преступные Нобили, вот и компенсируют они утраты за счет конкурентов, а еще уменьшают количество ненужных людей в своих бандах. Нет у них денег содержать большой штат "работников", но и "уволить" большую часть раздутого за время расцвета контрабанды войско Нобели тоже не могут. Вот и воюют, кто по договорному, а кто и серьезно.
Цуцудзаки всегда сторонился банд. Он послушно платил им за использование рабочего места, но от предложений вступить в "клуб по интересам" мягко отказывался. Почему отказывался? Все дело опять-таки в сестрах. Если простой свободный пацан Цуцудзаки имеет полное право держать в доме пару девок, то один из парней Облака Цуцудзаки должен отдать девок в управление Облака, а Облако уже и решит чем девчонкам заниматься: учиться у опытных шлюх, подрабатывать попрошайкой в местах скопления богатых людей или же готовиться на продажу в Клан Обслуги в качестве жены или наложницы. Против третьего варианта Цуцудзаки ничего не имел, ведь в таком случае сестер ждало бы светлое будущее в качестве члена пускай Клана, а это переход из нишей касты обездоленных в касту младшего горожанина — гражданина. Но социальный лифт в нынешнее бедное время не работает, а значит что ждет в случае вхождения Цуцудзаки в банду полноправным членом — работа на подхвате у шлюхи или первое время попрошайкой, а позже самостоятельной шлюхой. Такой судьбы сестрам мальчик не желал.
Не случись кризиса, Цуцудзаки бы напросился в помощники члена Клана Обслуги. Из кожи бы вон вылез, но устроился бы помощником того-же уборщика. Пускай бы платили мало, но у мальчика был бы реальный шанс войти в Клан наставника слугой, а будучи слугой Цуцудзаки смог "порекомендовать" своих сестер в качестве жены или наложницы члену клана.
Но к сожалению ни один из социальных лифтов для бедняков (как в принципе и для всех остальных низких сословий и каст города) не работали.
Как обычно происходило-то?
Жила на земле крестьянская семья, в семье этой много детей и устроить всех на поля не выйдет, не хватит сил хозяину семьи подготовить поля на всех. Нужно ведь лес выкорчевать на месте будущего поля, землю просеять специальной травой, дом построить — откуда у обычного крестьянина силы на все это? При хорошем урожае хозяин семьи еще может позволить себе в доме дополнительных работников, но при засухе, болезни злаковых или наводнении, когда еды перестает хватать, хозяин вынужден выгнать лишних из дома. Куда им идти? Некоторые пытаются устроиться в других деревнях, но редко кому это удается. Ведь в случае потрясений, эти потрясения обычно происходят если и не по всей стране, то в отдельно взятом регионе уж точно. Вот и получается, что в соседних деревнях полно своих "ненужных".
Выход есть и он довольно прост — идти в город.
Так уж получилось, что на западе Страны Огня есть только один крупный город — Танзаки. Этакий местный полис, которому подчиняются деревни и торговые посты всего Района Танзаки.
В общем приходит крестьянин в город. Город кстати большой, раздутый, кажеться что места в нем хватит каждому, и ведь хватало раньше.
Те из бывших крестьян, кому повезет, мог с ходу устроиться на работу к тем же купцам разнорабочим, кому не везло — оставались на в трущобах. Испуганные, лишенные надежд на будущее. Вот только оказывалось, что не все так плохо. Есть пути вырваться из трущоб, и их минимум целых три штуки.
Первый путь и самый желанный — попасть в Гражданскую Милицию. Таких людей уважают и ценят в трущобах, ведь они посредники между улицей и властью в лице стражи. Обычно в милицию берут уважаемых на улице людей, которые не примкнули ни к одной из банд Преступных Нобилей. Порой Милиционеры умирают от ножей беспредельщиков, порой их повышают или переводят в стражу, в общем вакансии милиционера бывают свободными и за них борются сильнее, чем за еду борется голодный волк.
Второй путь опасней и сложней, но зато не требователен к "чистоте" рук. Вступив в банду одного из Преступных Нобелей и поднявшись до самого верха (а это невероятно сложно у условиях уличной конкуренции) есть неплохой шанс быть замеченным Якудзой, представители которой иногда набирают толковых ребят из банд в свою семью. А Якудза это ведь уже не только банда, это проправительственная организация, курирующая теневую экономику страны. И если бывший бандит в новой "семье" себе хорошо проявит, то его могут присудить Преступный Нобилет и назначить в один из городов представителем интересов конкретной семьи Якудза. Но и это еще не все. Если голова на месте, руки толковые, и очень сильно повезет, то по результатам работы главой местного представительства Преступного Нобиля вводят в больший круг Якудза, где заседают "лучшие из худших", а там глядишь можно и укрепиться и основать одну из малых семей внутри Якудза. Что в свою очередь даст потомкам такого везунчика шанс попасть в малый круг Якудза. Стоит ли говорить, что шансы забраться так высоко минимальны? Но зато они есть. Будучи милиционером, бывший член касты обездоленных никогда не станет руководителем или капитанам. Вот дети милиционера, те да, те будут полноправными гражданами, и войдут в широкую касту городских, а в ней уже будут постепенно подниматься по сословиям. Но милиционером может стать лишь уважаемый на улице человек, не входивший в какую-либо банду. Много ли таких на улице? Куда больше волчат и волков, готовых пойти на что угодно ради попадания в Якудзу.
