Но сейчас, готовясь отпустить ладонь брата, он не мог оставить его в неведении. По какой-то причине ему казалось диким то, что Гирем проживёт жизнь, так и не узнав этой правды.
-Гирем, — начал он, чувствуя себя словно в ужасном сне. — Создин. Тогда... тогда я соврал насчёт неё.
Гирем разомкнул губы, чтобы уронить:
-Я знаю.
Этот ответ пронзил всё его существо, словно разряд молнии.
-Когда?
-Когда её не стало.
-И ты... после этого ты практически не изменился?
Лицо брата исказила гримаса такой боли, что по щеке Джензена сбежала горячая слеза. Брат знал. Всё это время он знал, что его обманывали. Он знал, что их ложь заставила его пожертвовать той, кого он любил, ради тех, кто надругался над ней. Все эти месяцы после гибели Создин он видел, как они ходили вокруг него как ни в чём ни бывало, думая, что он ничего не знает. И даже после этого он всё равно пришёл на помощь.
Боль схватила Джензена за горло, едва не задушив. Хватая ртом воздух, юноша мысленно согласился со своей смертью.
-Нет, брат, — услышал он голос Гирема. — Не вздумай.
-Спаси Шелосте. Пусть моя смерть не будет бессмысленна.
-Нет, Джензен, — это уже была Шелосте.
Их взгляды встретились. Сквозь слёзы Джензен улыбнулся сначала ей, а потом Гирему. Он запомнил глаза брата, и разжал пальцы. Последним, что увидел юноша, перед тем, как провалиться во тьму, был гаснущий свет звёзд.
2
-Как наш гость?
-Он всё ещё пребывает в шоковом состоянии. Падение с такой высоты опасно для любого неподготовленного человека. Повезло, что неподалёку были именно вы.
-Спасибо. Смотрите, кажется, он понемногу приходит в себя. Даже шевелит пальцами. Кстати, что с его левой рукой?
-Скорее всего, сильное обморожение. Пока мы добрались до места его падения, прошло немало времени. Правая рука запуталась в плаще и потому пострадала гораздо меньше.
-Слава Хнуму. Ладно, иди пока. Я посижу рядом с ним.
До Джензена донеслись тихие шаги. Постель, на которой он лежал, прогнулась с краю под весом чьего-то тела. Он несмело приоткрыл глаза и увидел перед собой мужчину, который сидел у его ног, внимательно изучая. Эти глаза отличались поразительной чистоты синевой, выделявшейся на смуглом лице, словно два ярких сапфира. Мужчина кутался в чёрные накидки, по которым были рассыпаны тёмные кудри. Руки с длинными, похожими на пауков пальцами свободно покоились на коленях.
-Доброе утро, Упавший С Небес, — человек говорил на изритском, но с заметным акцентом.
-Доброе. Как я...
-Выжил? Ну, тебе просто повезло. Ты падал с уступа, который проглядывался в нескольких километрах с того места, где шёл я. Ну а дальше всё было довольно банально. Тебя должно интересовать другое.
-Кто вы?
-А, это уже более сложный вопрос, но я имел ввиду нечто более для тебя важное.
-Как Гирем и Шелосте?
Мужчина улыбнулся, как показалось Джензену, с лёгкой грустью.
-Твой отец успел вовремя, чтобы оттащить их от края пропасти. Но боюсь, девушка умерла от переохлаждения.
Джензен почувствовал, как упало сердце. Он закрыл глаза.
-Это я виноват.
-В какой-то мере да. Твоя тяга к запретным знаниям подтолкнула тебя на безрассудный поступок. Безрассудный потому, что ты не учёл все риски. А ещё ты не сумел сказать нет, когда девушка сказала тебе, что хочет войти внутрь той пещеры. Удивительно, что ты дожил до восемнадцати.
-Откуда вы всё знаете? Кто вы?! — Джензен с широко распахнутыми глазами попятился, прижавшись спиной к подушке.
Мужчина вздохнул.
-Я тот, кого многие называют Моисеем, однако моё настоящее имя — Джаркат, — он поднял бровь, когда увидел гневно исказившееся лицо юноши. — Вот они — плоды тысячелетнего обмана. За что ты меня так ненавидишь? Лично ты.
Джензен не мог разобрать, смеяться ему над заявлением безумца или негодовать из-за этого.
-О, у меня есть к вам один давний счёт. Помните ту битву при Треаттисе? Помните, что случилось после неё?
-Это было словно вчера. И что же из этого следует?
-Вам тысяча лет, вы и скажите, — юноша скрестил на груди руки. — Догадайтесь.
В лице мужчины появилось понимание.
-Ясно. Нелюбимый сын. Тот, кто виноват во всех грехах. Я надеюсь, ты не позволил этому опустить тебя на колени в недостойном человека пестовании зависти и ревности?
Джензен густо покраснел и опустил взгляд. Мужчина поднялся с постели и обнаружил немалый рост, едва не касаясь макушкой потолка шатра, в котором они находились. Юноше показалось, что он выглядит расстроенным. От осознания этого ему стало ещё хуже.
-Жизнь всегда несправедлива, сын Рензама Кейра. Если хочешь постичь её тайны, повернись к ней лицом стоя на прямых ногах. Это самый простой и добрый совет, который я могу тебе дать после того, что с тобой случилось. А теперь постарайся немного поспать. Сегодня вечером я хочу с тобой кое о чём поговорить, а завтра утром мы сделаем так, что твой отец найдёт тебя возле того места, где ты упал.
Он отвернулся и отвёл клапан шатра в сторону, чтобы выйти.
-Моисей...Джаркат...
Мужчина повернул голову.
-Спасибо что спасли мою жизнь. Я отплачу за это.
-Поговорим об этом вечером, — повторил царь Алсалона и вышел, оставив его в одиночестве смотреть в потолок. Только сейчас юноша позволил себе заплакать, но то были не слёзы горя — то были слёзы надежды.
Надежды на то, что ему удастся искупить вину.
Глава 42. Встреча.
Мы никогда не увидим мир таким, какой он есть на самом деле. Нам видна лишь его частичная модель, искажённая нашим восприятием. Такова природа любого живого существа. Многие учёные задают в связи с этим вопрос — как увидеть настоящую сущность мира? Я спрашиваю по-другому — зачем пытаться это сделать? Правда ведь может оказаться бесконечно жестокой.
Моисей-Джаркат, год неизвестен.
1
Джензен ждал этой встречи долгие месяцы. После памятного разговора с царём Алсалона, что длился весь вечер и всю ночь, он горел идеей, которой Моисей так просто и доверительно поделился с ним, и отсчитывал дни то того момента, когда можно будет привести в действие их план. Однако теперь юноша чувствовал в себе предательскую слабость. Он уже привёл план в действие, и был уверен — тысячелетний мудрец не одобрит его поспешность и самонадеянность.
Не меньше его волновали убийцы в чёрных одеждах, которые, очевидно, повиновались Джаркату. Знают ли они о том, что Валерия оказалась частично посвящена в детали их работы? Знает ли об этом царь Алсалона? А если они знают, то как её защитить? Мечты мечтами, а терять ещё и Валерию он не мог. Он и так уже предал всех и вся. Предать ту, что ему доверилась, что просила его помощи, что помогала с его рукой, Джензен не мог.
Наверху, в главном зале пророческого дворца, шумно веселились люди, поминая ушедшего Пророка. Здесь, в подземелье, тишину разгоняло лишь потрескивание свечей. На стенах в судорогах корчились оранжевые отблески, но потолок был затянут тьмой. Посреди небольшой комнаты стояло два кресла, которые юноша приготовил для себя и гостя. Сидя в одном из них, он смотрел на язычки огня в свечах и нервно теребил клочок пергамента, переданный Валерией.
За дверью раздались шаги. Джензен быстро спрятал пергамент в перчатку на руке и уставился на дверь. Та открылась, впуская в комнату человека в белых одеждах. Войдя внутрь, Джаркат плотно затворил её и, сев в пустое кресло, принял расслабленную позу.
-Доброй ночи. Слежки не было? — Джензен поёрзал в своём.
-Нет. Я сказал Кархарию, что хочу взглянуть на местные картины. Его это вполне удовлетворило.
-Я не сомневаюсь в вашем опыте, но будьте с ним осторожнее. Издалека Кархарий выглядит опасным, на среднем расстоянии забавным, а вблизи — очень опасным. Порой мне кажется, что он всё знает.
-Я так понимаю, после покушения на жизнь Шаки Отраз, он тебя сразу проверил?
-Да. Слава богам, всё обошлось. Он нашёл то, что должен был найти.
-Расскажи немного.
Джензен рассказал ему про чистовик с записями экспериментов. Гость слушал с интересом, подперев кулаком подбородок и глядя на огненный язычок свечи. Когда юноша закончил, он поинтересовался:
-Ты достиг определённых успехов, не так ли? Сомневаюсь, что восстания ренедов в нескольких дивинарах были совпадением. Только чья-то воля могла заставить их столь бездумно бросаться на своих сеньоров.
-Мне нужен был полигон для испытаний.... Простите, я так и не понял, как можно к вам обращаться.
-Джаркат. Называй меня так всегда. Это не вызовет подозрений.
-Хорошо, Джаркат. В ту ночь вы дали мне задание подготовить всё для вашего прибытия. Вы хотели, чтобы я разобщил дивайнов и Теургов, чтобы в теургиате началась гражданская война. Это бы позволило вашим армиям наконец-таки взять Изру. Надеюсь, я тогда правильно вас понял.
Мужчина свёл ладони и коснулся кончиками указательных пальцев нижней губы
-Планы изменились.
Сердце Джензена ухнуло вниз.
-Как? — прошептал он. — Ведь я тогда правильно вас понял, Джаркат. Ради вас я пошёл на убийство...
-И снова совершил рискованный поступок. Убить Мирата Отраза и обставить его смерть как естественную должен был я, и тем не менее....
-Вы жестоки.... Ради вас я согласился содействовать отцу с его безумным планом.
-Брось, Джензен. Ты согласился содействовать ему из-за жажды похвалы, в очередной раз продемонстрировав свою самую опасную слабость. И тем не менее...
-Джаркат...
-...тем не менее ты справился и без меня. Впечатляющая работа. Насколько я знаю, никто ничего не заподозрил. Шансы на это конечно есть — они всегда есть, ни один план не обходится без неучтённых факторов, но у нашего с тобой есть запас прочности. Ты молодец, Джензен. Не стану лицемерить — гибель Пророка была необходима, точно так же, как для лесной экосистемы необходима гибель больных оленей, — Джаркат усмехнулся. — Ты бы видел моё лицо, когда я узнал о его кончине. Чуть не расплескал вино по вашему фамильному столу.
Джензен слабо улыбнулся. Он до сих пор частенько просыпался посреди ночи в поту, мучимый кошмарами и угрызениями совести. Он надеялся, что мудрый царь Алсалона излечит его, поможет найти успокоение, но тот, по-видимому, всё ещё видел в нём лишь испорченного мальчишку, пешку, которая не стоит заботы.
Он хотел как можно скорее его переубедить.
-Так в чём же заключается новый план?
-Начну с того, что я долгое время был идиотом. Смешно сказать, но тысячелетняя жизнь не делает тебя в десять раз опытнее обычного человека. Память не безгранична, Джензен, старые воспоминания со временем стираются, чтобы уступить место более свежим. Мне пришлось прожить немало, прежде чем я понял, что Изру не только невозможно взять грубой силой, но даже и не нужно.
-Дипломатия?
-Отчасти. Не буду вдаваться в подробности, ограничусь тезисами. Мне будет гораздо проще объединить две страны, если изритский Пророк примет мою сторону. В свою очередь, мне будет проще убедить Пророка, если кто-нибудь близкий убедит его выслушать меня. А имея на своей стороне Пророка, я смогу говорить и с Теургами. Сейчас самое главное для меня сделать так, чтобы человек, которому доверяю я, и человек, которому доверяет будущий Пророк, был одним и тем же человеком.
-Хорошо, предположим, верхушка государства прислушается к вам. А что делать со средним классом, с купцами и ремесленниками? Что делать с простым народом? Особенно с простым народом. Они тысячу лет верили в Триединство. Они не отрекутся от наших богов, а я не верю, что единое государство сможет выдержать соприкосновение двух абсолютно противоположных религий.
-Ты прав, Джензен. Хнумовы грани, ты абсолютно прав, — мужчина подался вперёд, увлечённый беседой. — Но, может быть, ты уже заметил? Проповедники в восточной Изре. Фанатики. Еретики. Носители слова Хнума. Теургиат полнится слухами.
-Я слышал. Отец недавно сжёг одного из них в деревеньке с дурацким названием. Так значит, началось?
-И довольно давно. Мы начали обрабатывать население Изры задолго до гибели Мирата. Пока только восточные окраины, но и это уже немало. Странно, что никто не сумел связать ниточки воедино.
-Но почему только сейчас? Все предыдущие восемьсот лет вы не могли додуматься до этого плана?
Джаркат грустно усмехнулся.
-Я привёл его к общему виду лет восемьсот пятьдесят назад, если верить тому, что я написал тогда в своих дневниках. Однако мне не хватало нескольких важных деталей.
-Каких?
-Потом расскажу. Ладно, расскажу об одной. У меня не было вашей замечательной семьи.
Юноша нахмурился.
-Не понимаю. Какое отношение моя семья имеет к вашему плану?
-После всего, что я сказал, ты бы уже мог догадаться, Джензен. Кстати, это будет твоим вторым заданием. Береги свою семью.
-Хорошо. А какое первое задание?
-Держи меня в курсе всего, что происходит во дворце. Кархарий всё равно сведёт нас вместе, так что обмениваться информацией будет легко.
-Понял. А что будете делать вы?
-Всеми силами защищать претендентов на престол. Как я уже говорил, мне не нужна гражданская война. Не хотелось бы, чтобы наш план был расстроен из-за одного кинжала в спину.
-Это уж точно. Когда мы увидимся в следующий раз?
-Думаю, уже после собрания Дивината. Оно назначено на завтра, если я не ошибаюсь.
-Да. Я буду там в качестве помощника Кархария. Постараюсь... постараюсь хоть как-то помешать отцу с его безумным планом.
-Не надо отчаиваться, Джензен. Не думаю, что в Дивинате сидят идиоты. По крайней мере, раньше их там было не так много.... Ладно, хватит на сегодня. Я устал. Хочу ещё немного побродить среди гостей. До встречи, Джензен. Рад был увидеть тебя после трёх лет разлуки.
Юноша улыбнулся, несмотря на то, что при одной только мысли о завтрашнем собрании, где ему придётся пойти против отца, у него щемило сердце.
-Спасибо вам, Джаркат. До следующей встречи.
Они поднялись с кресел и поклонились друг другу. Потом мужчина покинул комнату, а Джензен остался в комнате, чтобы затушить и собрать свечи. О спрятанном в перчатке клочке отсыревшего пергамента он не сказал ни слова.
2
Этим вечером на верхнем ярусе Элеура было людно. На каждом шагу Гирему попадались закованные в металл гвардейцы, снующие вокруг слуги и словоохотливые маги. Первые минуты юноша чувствовал себя потерявшимся перед таким скоплением высоких господ. Он так привык к уединённости за долгие годы жизни в Кейрагерране, что теперь ему казалось, будто все взгляды устремлены на него. Спрятав руки в широкие рукава светлой робы и стараясь не привлекать внимания, он начал обходит гостей, продвигаясь к входу во дворец.
Количество магов в одном месте поразило его. Все нарядные, в шёлке, золоте и серебре. Гирем был равнодушен к моде и ничего не знал о последних её веяниях, но считал, что обладает неплохим вкусом, и потому разглядывал гостей с некоторым любопытством. Мужчины отдавали предпочтение робам и мантиям, женщины — туникам разной степени длины и узким вечерним платьям. Куда больший интерес вызывали рефракторы. Оружие здесь носил почти каждый рефрамант. У кого-то это был привычный жезл длиной в руку, у кого-то трость с драгоценным камнем фокусатора вместо набалдашника, а у кого-то мощный посох, которым можно было убить и без всякой магии.
