— Человек по имени Фарбах умер, как умер тэш'ша по имени Рилл-саррат, — сочувствия в голосе тушд-руала не было ни на грамм. Тэш'ша вообще не проецировал своих эмоций, не позволял им проскальзывать в речи — если не считать ледяную невозмутимость за эмоцию. — Частица слепой мощи бездны горит в нас, командор Фарбах, делает нас ее воплощением, ее предвестниками. Мы несем в себе зерно грядущего уничтожения — и мы же единственная надежда на спасение немногих. Звезды вспыхнут и погаснут, командор Фарбах. Планеты сгорят. Са'джета рассыплются в прах. Цивилизации рухнут. Миллиарды и миллиарды погибнут. Этого изменить нельзя. Но есть немногие — те, кто устоят, когда придет День Огня, кого не опалит истребительное пламя, кого дыхание бездны не коснется. Они — надежда для грядущего. А мы — их единственный шанс, что грядущее будет.
Что-то невидимое схватило командора, поднимая над палубой мостика, разворачивая лицом к Рилл-саррату. На что Фарбах почти не обратил внимания, ошеломленный увиденным, погребенный потоком образов, ощущений, видений. Теперь, после слов тушд-руала он и сам чувствовал в себе нечто чужое, будто откровение Рилл-саррата открыло ему на это присутствие глаза. Здесь не было холода, как в воспоминаниях Вещуньи — оно было похоже на второе сердце, пульсирующее в одном ритме с родным. Оно не пыталось подчинить себе человека, не пыталось управлять его поступками, не пыталось играть с ним — оно лишь было его частью. Фарбах не понимал, что оно делает, не понимал, как оно появилось, не понимал... не понимал ничего, кроме все еще звучащего немого крика из глубины души:
"Мертвый свет не должен достичь цели!".
Фарбах посмотрел в упор в ставшие такими же черными, текучими глаза тэш'ша. Или бывшего тэш'ша.
— А теперь, командор Фарбах, мы должны идти на Изольду. Там нас ждет человек — и он умирает. Мы заберем его — и уснем. Ненадолго, но когда проснемся, наш крик, звук нашего пробуждения — сотрясет Вселенную до основания. И тогда мы пойдем искать ответы. Искать истоки. Мы знаем так мало — достаточно, чтобы увидеть путь, но слишком мало, чтобы понять, как идти по нему. Времени очень мало. Мы идем на Изольду.
— Там... будет... бой... — что-то странное случилось со зрением командора: все как будто стало плоским, точно попавшим под гигантский пресс. А сам командор чувствовал себя так, как если бы его растянули между звездами на сотни парсек. — Туда... десять... дней... полета...
Словно не побеспокоенный этим странным ощущением Рилл-саррат повернулся в сторону обзорного экрана. Сам, без приказа, экран ожил, и перед командором и тэш'ша развернулось изображение Изольды. Но не той Изольды, которую Фарбах запомнил по снимкам и атласам. Вычерненный, грязно-серый шар, точно бесчисленные взрывы подняли всю пыль и грязь с поверхности, замутнив атмосферу.
А в самой атмосфере, на орбите над ней, в космосе, повсюду — кипел ад.
— Мы уже там, командор Фарбах, — ровно произнес Рилл-саррат. — И мы очень, очень вовремя. Судьба за нас.
Часть 3. Неизбежность.
Глава 1. Выжившие.
* Система Авалон, планета Изольда. Тридцать шесть часов до прибытия Рилл-саррата.
Великое всегда начинается с малого.
Сначала маленькая трещина прошла через оболочку капсулы, через экранирующее покрытие с внутренней стороны — и почти сразу же целая россыпь маленьких разломов появились рядом с ней.
Затем очень большая трещина оббежала капсулу точно по экватору, раскидывая короткие отростки по обе стороны. Такие же едва заметные тоненькие линии устремились сквозь оболочку, то сливаясь вместе, то разбегаясь, словно щупальца медуз.
Вместе с трещинами в капсулу проник воздух. Сначала одинокие молекулы, потом слабые струйки — раз начав разрушаться, оболочка разваливалась все быстрее и быстрее. Воздух устремлялся в почти что абсолютный вакуум капсулы, где в цепких тисках силового поля висели плотно спрессованные хлопья "снега" — с той лишь разницей, что этот "снег" таял при температуре всего на пару градусов выше абсолютного нуля. В нормальной обстановке силовое поле служило последним барьером, защищающим антиматерию, но когда капсула раскалывалась на части, остановить врывающийся внутрь воздух оно не могло.
Все, что должно было произойти внутри капсулы, заняло миллиардные и миллионные доли секунды. Эти процессы всегда шли с ошеломляющей скоростью.
А когда процессы заканчивались — начинались последствия.
Над плато вырос купол слепяще-белого света, макушкой проткнув границу стратосферы. Три капсулы с антиматерией взорвались практически одновременно — только чувствительные датчики на кораблях и на базе людей успели отметить исчезающе малый интервал между взрывами.
Скалы, ущелье, подножье хребта — все исчезло, сметенное растущим плазменным шаром. Строенная вспышка в мгновение ока превратила в пепел леса на добрый десяток километров от эпицентра, и зажгла тянувшиеся до края плато лесные массивы: зеленый океан вдруг, как по мановению волшебной палочки, стал огненно-рыже-черным.
Земля всколыхнулась, разрываемая чудовищной силой аннигиляции. Под самим хребтом тэш'ша почти не было — так далеко забираться они посчитали излишним, оставив пару наблюдательных постов, некоторые лаборатории и небольшие хранилища. Все это с едва ли полусотней персонала погибло мгновенно, а звездное пламя понеслось вглубь, сокрушая пустоты, переходы, заполоняя древние тоннели на многие километры, выжигая все на своем пути. И, в конце концов, пламя дотянулось до русла подземной реки, по диагонали пересекающей плато и выходящей с восточной стороны на поверхность, чтобы влиться затем в ту самую реку, где люди и тэш'ша отчаянно сражались, не подозревая о грядущем катаклизме.
Пламя и пар понеслось по руслу в обе стороны, лишь на считанные минуты опережая сокрушительные толчки, волнами расходящимися от эпицентра взрыва, а на поверхности плато ударная волна сметала все на своем пути, подхватывая обугленные, горящие деревья, срывая верхние слои грунта, дробя в мелкую пыль скалы.
Распухший, гигантский огненный шар, с каждой секундой темнеющий, поднимался над остатками простоявшего тысячи лет хребта, окруженный грязно-черной колонной пепла, пара и дыма — колоссальных размеров столб захватил едва ли не весь центр плато, в считанные мгновения вознесшись на десятки километров над расширяющейся во все стороны кипящей стеной ударной волны.
Точно по линии подземного русла плато раскрылось, с невероятным грохотом, тем не менее едва различимым в адской какофонии взрыва. Тысячи гейзеров пара и султанов огня выплеснулись из новосотворенного разлома, уничтожая все, что каким-то чудом уцелело после истребительной вспышки. Развивший чудовищное давление пар крушил скалы и породу, разрывал все вокруг русла в клочья, врывался с оглушающим ревом и свистом в попадающиеся на пути пустоты и туннели. Постепенно замедляющиеся и остывающие потоки плазмы успели найти себе еще одну жертву: огромный водный резервуар, под который тэш'ша на свою голову приспособили одну из крупнейших пещер.
Именно здесь — в восточной части плато — погибла большая часть тэш'ша: укрытая в пещерах база казалась вполне защищенной от большинства угроз со стороны людей, но от аннигиляции, да еще на поверхности, никто и не думал — да и не мог — придумывать какую-либо защиту. Когда дело доходило до планетарной стерилизации, не было смысла в защите: сочетание тектонических снарядов и ударов антиматерией уничтожало все, что на поверхности, что под нею. Вот и здесь никаких шансов в основной части базы в пещерах плато для тэш'ша не осталось: перегретый пар под огромным давлением превратил все в одну братскую могилу.
Для тех, кто сражался у слияния притоков, все выглядело столь же страшно: самой вспышки они не увидели, но не могли не заметить мгновенной смены освещения, точно где-то неподалеку взошло второе солнце. Зато все увидели, как до трети стены заколебалась, пошла трещинами, вздулась, словно нечто изнутри отчаянно рвалось на свободу. Сотни и тысячи стрел пара пробили ее, пронизывающий вой и свист оглушали, нарастающий рев смешался с отрывистым грохотом, словно некто раздирал на части планету.
Все это произошло почти мгновенно, но всем казалось, что почти отвесная, многосотметровая серо-красная стена очень медленно раздается под неистовым давлением, разваливается на кажущиеся мелкими с отдаления куски. Из множащихся проломов вырываются бело-сизые облака, стремительно сползающие вниз и устремляющиеся дальше вдоль русла с умопомрачительной скоростью. Потом словно беснующемуся в глубине титану надоело ждать, и он гневно бухнул кулачищем в кое-как держащиеся остатки стены.
Все от земли до края плато взорвалось, скрылось в клокочущей туче. Огромные обломки скал разлетались, точно мелкие камушки брошенные ребенком, на треть километра по обе стороны пролома стена оседала, сходила оползнями и обвалами. Земля под ногами ощутимо дрогнула, взбаламутив пока еще спокойную воду в воронках от взрывов.
И только затем черная как смоль, туча ударной волны взметнулась над краем плато, возникнув везде и сразу, заслонив собою небо и бледно-желтый диск Авалона.
Не было ни проклятий, ни вопросов. Только безумно быстрая работа, предельная концентрация, отчаянные усилия найти выход из обрушившегося на них кошмара.
"Кракен" провалился километров на пять, выжимая все из планетарных двигателей: Шонт даже и мысли не допускал направить перехватчик ввысь. Судьба Сунк'ха, исчезнувшего без следа в истребительном шторме света, была лучшим предостережением против самоубийственной попытки. Да, им не грозила участь развеяться на атомы, но слишком мало времени оставалось, чтобы выйти за пределы атмосферы. Оставался единственный шанс: попытаться обогнать волну и нырнуть к подножью плато. Слабый шанс, но за неимением лучшего...
— Разрыв четыре секунды... — Жанна работала с сенсорами, радаром, забрала себе все свободные ресурсы навкома, чтобы найти хоть что-то, что даст им лишний шанс. На вспомогательном экране гонимая ударной волной туча казалась фантасмагорическим скоплением башенок, шпилей, гор и ущелий. Все это появлялось на одни миг, чтобы тут же бесследно раствориться в кипящем черном аду позади, с каждой секундой все ближе и ближе подбирающемся к ним. — Она догонит нас у самого края. Бабай, нужно уходить на маршевых...
Сгорбившийся в кресле Шонт казался воплощением спокойствия: могучая фигура уверенно и расчетливо держащая рукоять управления, точно по нотам играя с распределением мощности маневровых двигателей.
— На маршевых мы или сгорим, или врежемся в землю, — глухо ответил Шонт. Едва заметное движение рукой — и "Кракен" опустился еще ниже, проносясь над багрово-черным океаном огня. Все, насколько хватало глаз, горело — Жанна больше не могла найти ни единого пятнышка зелени до самого обрыва. "Кракен" вспарывал жирные, густые столбы дыма, оставляя за собой разреженный шлейф, изредка мягко покачиваясь, в завихрениях раскаленного воздуха с земли. — Следи за тучей.
Жанна прикусила губу: ничего полезного в голову не шло. Они мчались на пределе, безжалостно выжимая из двигателей все, но оторваться от колоссального фронта ударной волны не могли. И пусть до края плато оставалось совсем немного, но еще меньше разделяло их и переднюю границу поднятой волной тучи пепла, дыма и грязи.
Белая с красным рамка обозначила нечто впереди и немного ниже "Кракена". Еще один экран явил пилотам изображение жмущегося к земле тэш'шского корабля. Девушку на миг охватила ярость: из-за этой твари они тут и, наверняка, настигающее их черное чудовище их же рук дело. С огромным трудом ей удалось подавить эмоции, как и мысль сверить траектории: авось удастся угостить "кота" очередью-другой. Тешащая душу идея, но малость самоубийственная.
— Две секунды... — она не успела договорить, как "Кракен" нырнул в закручивающиеся вихри огня; Шонт так же заметил тэш'ша и скорректировал курс так, чтобы перехватчик шел параллельным курсом. Жанна даже подумала на миг, что Бабай прочитал ее мысли и решил напоследок разобраться с транспортником. Но только на миг — слишком хорошо она знала своего напарника. — Бабай?
— Он лучше нас знает это место, — Шонт понял ее сомнения. — Быть может, он знает, что делает...
Жанна бросила быстрый взгляд на почти догнавшую их тучу — чуть более секунды разделяло их. Визор выбрасывал одно тревожное сообщение за другим: "Кракен" раскачивало, трясло, но навком успевал гасить опасные колебания, помогая пилоту удержать космолет.
— Быть может... — шепнула она, краем глаза следя за приближающимся транспортником: каким бы хорошим он не был, но соревноваться в скорости с перехватчиком он не мог. Пускай "Кракен" не очень хорошо подходил для полетов в атмосфере — он все равно был быстрее.
Перехватчик мчался сквозь огненный шторм — так похоже, на совсем недавно ярящееся за броней пламя, когда они падали следом за "Бабочкой", и в то же время — отличаясь почти во всем. Жанна не ощущала ярости этого огня, напряженной борьбы космолета с ним, ошеломляющего безумия полета — это пламя было жадным, голодным зверем, ревущими смерчами вздымаясь к небесам.
Они почти ничего не видели: ни сенсоры, ни помощь навкома ничего не могли поделать с рыже-багровым пламенем и черным, густым дымом. Шонт вел их следом за тэш'шским кораблем практически вслепую, руководствуясь данными навкома и собственным чутьем. И Жанна не могла не восхититься мастерством напарника: сама бы она никогда так не позволила себе пилотировать перехватчик, легкими, едва заметными движениями руки удерживая тяжелую машину над горящими лесами Изольды.
Оглушительный треск и вой пронесшийся над человеческим и тэш'шским кораблем оказался ошеломляюще громким — девушка даже подумала, что зачем-то Шонт включил внешние микрофоны. Даже Бабай бросил быстрый взгляд через плечо, в сторону, откуда пришел звук, перекрывший какофонию настигающей их волны. Как будто услышав мысли людей, сильный порыв ветра прижал дым и пламя к земле, на несколько секунд очистив пространство вокруг "Кракена".
Весь горизонт застила сплошная грязно-серая пелена, точно там начал извергаться вулкан. Чуть дальше творилось нечто невообразимое: огромные даже на таком расстоянии облака стремительно росли во все стороны. Жанна прикинула, что это чертовщина происходит где-то у края плато, но, Бога ради, что эти твари устроили там?
— Бабай?..
— Не имею понятия, — не дал договорить Шонт. "Кракен" вновь скрылся в огненной волне и дыму, но теперь к раскачиванию с бока на бок перехватчик начала отчетливо кренить вперед, словно подталкивая нырнуть к поверхности, еще ближе к источнику огня.
Хаос почти догнал их: как "Кракен" был быстрее транспортника, так и фронт ударной волны был быстрее перехватчика. На вспомогательном экране не получало ничего разобрать: безумное мельтешение черно-серых разводов, из которых изредка прорывалось темно-багровое свечение. Ударная волна срывала верхний слой земли, пепел, горящие и уже сгоревшие деревья, подхватывала пляшущее пламя, рваные клочья дыма — и перемалывало все в черную бурлящую тучу. И еще немного, еще каких-то пару секунд — и то же самое случится с ними: ни "Кракен", ни тэш'шский транспортник не выдержит удара. Жанна ничего не имела против идеи оставить "кота" на растерзание волне, но ей совсем не улыбалось разделить его судьбу.
