Сначала тихонько мурлыкала мотив, а потом разошлась, вспомнила все слова и с чувством исполнила песенку, которая была популярна в Гремоне в годы её детства. В ней говорилось о девушке, которая хотела бы быть птицей и улететь в синее небо, но там нет любимого. Затем она вспомнила другую, весёлую, про доктора, который хотел найти лекарство от любви, за ней ещё и ещё.
Регина услышала пение и побежала к Мельхиору, который работал в лаборатории. Оказалось, он тоже услышал и сейчас, вместо того, чтобы выпаривать раствор, сидел и с расслабленной, умилённой улыбкой прислушивался к голоску своей бесценной.
— Я уж думала, наша птичка навек замокла, а она вон как распевает, — кинула Гина реплику.
— Разве это плохо? — не понял её маг, — Поёт — это хорошо. Пусть, мне нравится её слушать.
А ещё через декаду Гина застукала Вильку в погребе, где та, вместо того, чтобы взять всё, что надо для готовки и подняться, сидела и лопала уже проквасившиеся патиссоны прямо из бочонка. На лице её блуждала улыбка блаженства.
— Такие вкусные вышли, — сообщила она служанке, — Ты только попробуй. А огурчики ещё лучше. Капуста, та что остренькая, со свёклой, тоже неплоха. Ем-ем, прямо наесться не могу.
Регина пустилась на чурбачок для рубки мяса и заглянула Виоле в глаза.
— Сходи-ка ты к знахарке, моя милая. А лучше попроси господина Мельхиора тебя посмотреть. Сдаётся мне, что ты беременная.
Она нарочно выразилась так неуверенно. На самом деле ей дано было, хоть слабо, но видеть потоки и ауры. Сомнений не было: её любимая Вилечка ждала ребёнка.
Виола в ужасе вытаращилась на служанку.
— Нет, не может быть! С чего это вдруг?
Та засмеялась.
— Почему же вдруг? Ты со своим Ули любилась так, что вся улица слышала. Посев провели? Теперь пришла пора урожая. Да не пугайся ты так! Ребёнок — это же хорошо!
Она не стала прибавлять, что за такое счастье отдала бы жизнь. Пусть Вилечка придёт в себя, свыкнется с новостью, а там сама поймёт: дитя — это замечательно. Но Виола пока думала о другом.
— Ты же сама мне сказала, что он маг и поэтому должен позаботиться, чтобы последствий не было! Да и я… Я же столько лет прожила с Куртом и ничего! А тут раз! Не может быть! Это просто соленья вкусные и я их очень люблю.
Регина руками развела: тут такое счастье привалило, а дурочка упирается, не хочет верить.
— Ещё раз говорю: обратись к нашему хозяину. Он человек опытный, даже руками трогать не станет, по ауре определит точно. Даже скажет кто: мальчик или девочка.
— Ты что! — замахала на неё руками Виола, — Ему ни полслова! Даже не намекай. Он человек деликатный, сам смотреть не станет и если это правда, лучше ему не знать. Завтра к знахарке схожу и если ты права…
— Что ты станешь делать? — быстро спросила Гина и в глазах её замерцал странный огонёк.
Виола вздохнула.
— Что, что… Ничего. Я вдова — это хорошо. Если уехать куда-нибудь, где меня никто не знает, то ребёнка можно будет выдать за законного. Но делать это надо позже, зимой. Во-первых, деньги у нас уже будут, а во-вторых… Если приезжает вдова, беременная на позднем сроке, то никому и в голову не придёт интересоваться, когда умер её муж.
У Регины отлегло от сердца: избавляться от ребёнка Виола не собиралась. На всякий случай она спросила:
— Ты хочешь оставить дитя? А почему тогда не скажешь Мельхиору? Наш хозяин — человек добрый и благородный. Он бы присмотрел за твоим здоровьем.
— Почему не скажу? — удивилась Вилька, — ты что, не понимаешь? Зачем ему лишние муки? Я же вижу, что он в меня влюблён. Да-да, ты думала, я слепая? Нет, просто стараюсь не видеть то, с чем не знаю что делать. Мельхиору и так больно, просто он умеет держать себя в руках. Но зачем же быть стервой? Я люблю другого, а теперь ещё этот ребёнок. Не хватало, чтобы он у меня роды принимал. Так что завтра к знахарке и если окажется… В общем, ты меня поняла. Да, в следующую поездку в Балинар надо будет газет купить, узнать, где что продаётся и подобрать нам место. Так, чтобы как только деньги придут, мы могли бы переехать.
Она, кажется, была очень горда своей предусмотрительностью.
— А потом? — осторожно спросила Гина.
— Что потом? Потом по нашему плану. Дом, а после родов открою лавку как собиралась. Ты же мне поможешь с малышом?
Регина готова была взять на себя все заботы, лишь бы ей позволили понянчить маленького, поэтому вместо ответа бросилась к Виоле, обняла её и расцеловала. Спросила робко:
— А Ульриху своему сообщишь? Ну, если ты и вправду беременная.
Последние слова Гина добавила для порядка. У неё уже сомнений не было, оставлось получить подтверждение знахарки. А вот Ульриха и его решений побаивалась. Он в этом уравнении он был неизвестным.
Она подозревала, что юнцу малыш без надобности. С другой стороны кто может знать этих дворян? Вдруг бросит свой университет и примчится, потащит Виолу в храм, чтобы ребёнок любимой женщины не родился бастардом? Этот вариант Регине не нравился. Она наслушалась рассказов про Эгон и госпожу Гедвигу и полагала, что та может быть не рада как Вильке, так и её малышу. А уж Регину такая и вовсе на порог не пустит. Так что лучше было бы обойтись без него. Но это ей, а как Виоле?
Та спокойно ответила:
— Ульриху — обязательно. Он всё-таки отец. Напишу, а дальше пусть решает сам. Кстати, на этой декаде он ещё не писал. Вот получу от него весточку и в ответе расскажу. Захочет быть нашим папой — хорошо, нет — я и сама ребёнка подниму.
Регине понравилось, с какой убеждённостью она это сказала.
Она не могла залезть в голову подруги и увидеть, какой там поднялся кавардак от её простых слов о ребёнке. Сначала ужас и отрицание, что было вполне естественно. Она в ближайшее время детей не планировала. Затем в своё кресло сел разум. Для начала напомнил массу мелких признаков, которые подтверждали слова Гины. В результате Вилька быстренько уверила сама себя в собственной беременности и приняла эту мысль как нечто не совсем своевременное, но вполне приемлемое.
Действительно, ей уже скоро двадцать пять. Самое время, чтобы родить. Ну и что, что время неудачное? Когда оно удачным-то бывает? Если вдуматься, лучше сейчас, когда она ещё не начала своё дело: оно потребует все силы без остатка и тогда она останется без детей вообще. Вот как Гина. Ясно же, что бедняжка за ребёнка готова на брюхе через весь континент проползти. А тут богиня послала такой подарочек и грех от него отказываться. В конце концов у неё есть средства да и Гина поможет если что.
Вильке вдруг пришла в голову идиотская мысль, что этот ещё неизвестного пола младенец ей послан вместо Тео. В утешение. Она даже решила: если родится мальчик, назовёт его Теодором. Вот только как быть с его папой?
Последнее время письма от Ули стали приходить всё реже. На прошлой декаде одно и какое-то скомканное, всего несколько строчек, на этой и вовсе ни одного… Конечно, у него началась учёба и времени на глупости вроде любовных писем не осталось, но черкнуть пару слов разве трудно? Тем более что ему как магу не приходится тратиться: покупать зачарованную бумагу.
Положим, Вилька тоже могла бы избежать этого расхода, брать зачарованные листы у Мельхиора, но она предпочитала их покупать, чтобы хозяин не знал, сколько их у неё уходит. Да и вообще одалживаться она не любила. Так вот, в конце лета почтовые листочки улетали один за другим, только успевай покупать, а сейчас у неё в тумбочке лежала целая стопка и не желала уменьшаться.
Виолу это, хоть и не радовало, но не сильно расстраивало. Почему-то с самого начала она чувствовала, что эта любовь — как лето. Они закончатся вместе. Она не строила насчёт Ульриха далеко идущих планов, ей было достаточно, что милый юноша рядом и смотрит на не влюблёнными глазами. Тогда она была как в угаре, но Ули уехал и угар выветрился.
Может, это произошло бы не так быстро, но известие о смерти Тео мигом вернуло девушку с неба на землю. Она ясно увидела, что осталась одна. Строить своё будущее, оглядываясь на графа Эгона, не имело смысла. Нужно выживать самой. Графы не женятся на купчихах, разве только на самых богатых. У них с самого начала не было будущего. Только… Пусть он сам ей об этом скажет. Хотя бы даст понять.
Надо дождаться нового письма, но сначала всё точно выяснить. Если и вправду ребёнок… Вот тогда и посмотрим, чего стоят все клятвы и заверения.
* * *
Наутро, пока Мельхиор занимался своими посетителями, Регина отвела Виолу к местной знахарке. В отличие ото всех здешних женщин пожилая тётка относилась к экономке мага с почтением. Ещё бы: после того, как Виола заставила всех платить, люди, которые жалели на это денег, пошли к ней. Всё же услуги знахарки стоят значительно дешевле.
Та от порога ей сказала:
— Что, младенчика нагуляла от своего мага? Молодец! Может, он наконец женится.
— Откуда вы знаете? — хлопнула глазами Вилька.
Не то, чтобы она не поверила, но ей нужно было подтверждение. Тётка засмеялась. Она была из выгоревших ведьм: сама творить волшбу не могла, но потоки, а тем паче ауры видела отлично. Сказала ехидно:
— Что тут знать? У тебя в ауре малыш огнём полыхает. Сразу видно, что мальчик, да ещё и маг.
Потом добавила дружелюбно:
— Ой, намаешься, ты, красавица. Растить мага непросто. Зато когда вырастет и выучится — беды знать не будешь. У самой-то дар есть? Хоть капелька?
— Именно что капелька, — вздохнула Виола, — Две свечки.
— Это неважно, — махнула рукой женщина, — Вполне достаточно, чтобы родить дитя без неприятностей. Видишь ли, если у женщины нет своей магии, то мажонка ей выносить трудно. Половина скидывает чуть не сразу, а вторая всю дорогу так мается, что сердцу больно смотреть. Да и жизненную силу у них дитя выпивает, после родов долго не живут. А ты, я смотрю, цветёшь и пахнешь, хотя срок у тебя не такой уж маленький. Летом нагуляла? Весной рожать будешь.
Вилька засомневалась.
— Я тут на соленья напала, столько сразу сожрала… Это не вредно?
— Да на здоровье! — снова развеселилась знахарка, — Поешь в охотку, больше, чем организм примет, не слопаешь. И отдыхай побольше, тебе силы ой как понадобятся. И не грусти: веселись, пой песни, тогда ребёнок будет спокойным и довольным. Всё поняла?
Виола кивнула, сунула тётке загодя заготовленную монету, и поспешила домой. Теперь она знает точно: в ней растёт сын. Можно написать его отцу. Пусть Ули думает, что ему делать. Заодно стоит рассказать про Теодора и объявить о своём решении: мальчика она назовёт в честь приёмного отца.
Письмо из Элидианы так и не пришло, но Виола уже передумала его ждать. А вдруг совсем не напишет? После ужина решительно села, взяла в руки чернильную палочку… И тут выяснилось, как трудно написать то, что она задумала. Это тебе не любовный бред и не деловая переписка. Шаблонов нет.
Для начала она взяла тетрадь, чтобы составить черновик, и перепортила в ней добрую половину листов. Наконец ближе к ночи ей удалось написать текст, который хоть как-то удовлетворял её по форме и содержанию. Сначала шло сообщение о смерти Теодора, за ним о ребёнке, следом сразу о том, что она решила рожать в любом случае и в конце — что любит. Никаких вопросов или требований. Если ему надо — завтра же прилетит. Если нет… ну что же. Были цветы, вырастут ягодки. Цветы сажали вместе, ягоды собирать ей одной.
Она переписала текст письма на зачарованный лист и отправила.
Была у магической почты такая особенность: письмо находило того, кому послано, где бы он ни был и появлялось у адресата почти мгновенно. Если он не спит, должен был уже получить. Теперь осталось только ждать. Дальше всё зависело от Ули. Если ему надо, тут же будет ответ или завтра же он появится сам, тем более выходной день. Если нет, то напишет что-то вроде «Прощай, я ничего тебе не должен».
Ни в ту ночь, ни назавтра, ни через декаду, ни через три Ули не проявился.
Сказать, что Виола была этим очень угнетена, нельзя. Радости не было, но и горя тоже. То ли она все силы израсходовала, когда горевала по Тео, то ли и впрямь ждала такого оборота событий, но ни слёз, ни страданий молчание Ульриха не вызвало. Она спокойно продолжала жить как раньше. Только вот весёлых песен больше не пела, только грустные баллады.
А ещё она собиралась. Со стороны это было незаметно, только Регина знала, что её подруга и покровительница теперь не только читает те газеты, которые получал маг, но и регулярно покупает в Балинаре другие, коммерческие. Изучает коньюнктуру в различных провинциях и городах Элидианы, подбирает варианты домов, приценивается, выясняет, как дешевле и удобнее устроиться.
Результаты свои изысканий Вилька время от времени докладывала подруге. У неё выходило, что город надо выбирать поближе к столице и заодно к великой Каруне. Там жизнь кипит и маленькая чайная с магазином заморских товаров может иметь успех. Дорого, но если будет прибыль, то оно того стоит.
Кроме того, Виола списалась с валариэтанским стряпчим, который заверил завещание Теодора и выяснила, кому он отдал свои деньги. Как можно было предположить заранее, гильдейцу, своему старому приятелю, который решил осесть и сменить неверную судьбу наёмника на сытную жизнь трактирщика. Как раз к нему-то Тео и собирался её пристроить на время своей поездки в империю. Как Виола теперь радовалась, что настояла на работе у Мельхиора! Гильдеец для начала долг не признал, потом, под грузом неопровержимых доказательств, стал юлить. Суда он боялся, но и деньги отдавать не хотел. Переписка с ним грозила затянуться, возможно, для того, чтобы выбить из его долг, пришлось бы съездить и в Элидиану, и в Валариэтан. Это Вилька откладывала на то время, когда она уже покинет Эдель. Возможно, придётся сначала дождаться рождения ребёнка, а уж потом… Наследство своего сына она никому не отдаст, зубами из глотки выгрызет.
Каждую монетку она тащила в банк, а там достала всех клерков тем, что регулярно проверяла и пересчитывала свои богатства. Ведь до получения наследства жить придётся на них. А вот вещи Виола не собирала. Из дома мага планировала взять только свою одежду и разные женские мелочи, которые, чтобы собрать, надо было только сунуть в сумку. У Регины и вовсе не было никакого толкового имущества, домика. Она до сих пор его не сдала и не продала, хотя подруга её и уговаривала. Уверяла, что у неё не получается. Ближе к зиме Вилька сама взялась за это дело. Не прошло и двух декад, как убогая халупа ушла за вполне приличную цену. Купил её местный шорник чтобы перестроить для своего сына, который собрался жениться. Гина только диву давалась: ей бы столько никогда не заплатили, да она и не догадалась бы запросить такую цену.
Виола предложила потратить хотя бы половину на новый гардероб, но Регина отказалась: не сейчас. Лучше она приоденется тогда, когда они найдут где жить. Сошьёт себе всё по местной моде. В глубине души она уже приняла свою новую жизнь и хотела стать достойной спутницей Виоле. Если ей суждено вести дом и воспитывать дитя, на что у занятой купчихи не будет времени, следует выглядеть не как простая служанка, а как преуспевающая экономка.
