Это спасло ему жизнь. Отклонившись всем корпусом влево, инстинктивно отходя к свободному для поединка центру, он почувствовал рядом с собой жар. Колдовское пламя, лизнув то место, где секунду назад была голова легионера, растаяло, оставив после себя лишь горячий воздух. Мысль о том, что он только что избежал верной смерти, даже не успела до конца сформироваться, как Алиар почувствовал толчок в грудь, разорвавшийся последующим взрывом. Следуя инерции своего движения и силе от применённого заклятия, он отлетел к кровати, а с его головы был сбит шлем. В груди горело — раскалившаяся кольчужная кираса, прогнутая, словно от удара булавой, жгла живот, перед глазами плясали огоньки. Он даже не мог с верностью сказать, что происходило в комнате, не то что бы подняться. Тело пронзила боль — сверху на него кто-то навалился, прижав к земле. Через силу разлепив глаза, Алиар спросил:
— Где настоящий?
— Я соврал тебе, когда говорил, что Гиллиана ты встретишь завтра — ко времени, когда его тело должны были отыскать. Твоё свидание с ним переносится на сегодня! — холодным голосом сказал тот, кто носил имя и внешность покойного мага Легиона.
Перерезав воину горло вытащенным из-под полов мантии вакидзаси, Эриррис шумно вздохнул. Да, именно из-за таких мелких промашек, как едва заметные пятна крови на только что снятой с трупа одежде и выдают лазутчиков, пробравшихся во вражеский стан. Со шлема с помощью канцелярских веществ пятна он кое-как соскоблил, а с плащом промашка. Хорошо ещё, что он был всего один, да и то молодой, но сам факт налицо. Впрочем, он знал, на какой риск идёт, так что единственное, что здесь виновато, — случай. Но теперь появилась одна серьезная проблема — у него на руках ещё теплый труп. Дежурящий в сторожке стражник наверняка скоро вернётся, а хлопот в таком случае не оберёшься. Оттащить его куда-нибудь вообще не представлялось возможным, так как Эриррис не имел абсолютно никаких знаний о шахте, и то, что он попал в эту сторожку, уже можно было назвать чудом. Впрочем, он шёл прямо, никуда не сворачивая, и он надеялся на что-нибудь подобное — глубинные уровни могут быть опасны из-за газов и — чем Шигорат не шутит — магмы от одного из дальних притоков Красной Горы. Расположение здесь подобного пункта было вероятнее всего. Карту шахт он тут вряд ли найдет, но зато теперь он точно знал, что для поисков Амшегара ему нужно возвращаться обратно. Но всё ещё остаётся вопрос с трупом... Спрятать, по известным причинам, его не удастся, да и в скором времени он начнет пахнуть. Если бы здесь был прохладный погребок, ещё можно было на что-то надеется, но увы. Однако... как говорили одни умные люди, "Надёжнее всего можно спрятаться в месте, где никто не ожидает твоего появления". Пусть сейчас это выражение будет немного переиначено, но всё же оно как нельзя хорошо подходит.
Взяв один из фонарей, Эриррис затушил в нём фитиль и сломал сосуд с маслом, стараясь не запачкать руки. Масло струей полилось на пол, оставляя на соломе радужный след. Щедро полив бумаги на столе, шкафы с документами и выплеснув остатки на солому, он отбросил фонарь от себя и снял с крючка второй. В последний раз оглядев помещение сторожки, он открыл стеклянную дверцу и швырнул зажжённый фонарь в шкафы. Огненные капли зажжённого масла, выплеснувшегося из разбитого фонаря, брызнули во все стороны, распространяя пламя по сухой соломе и щедро сдобренной бумаге. Уже через полминуты по всей комнате бушевало пламя, языки которого лизали опорные балки, желая пожрать его, утоляя свой ненасытный и извечный голод...
По расчетам Эрирриса, как только опоры падут, свод должен будет в скором времени рухнуть, погребя под собой тело невольного свидетеля. В лучшем случае найдут только несколько фрагментов от его брони и меч. Да, грязная работа, но иного выхода просто не представлялось. Хотя из-за этого пожара и будет поднят шум, но это малая плата. Скорее всего, спишут на несчастный случай, а когда найдут мёртвого легионера и начнут о чём-то догадываться (впрочем, врядли он будет обнаружен раньше тела боевого мага), будет уже слишком поздно. Но в душе всё равно осталось гадкое чувство стыда. Эриррис был убийцей — это было не его работой, но призванием. Единственная оставшаяся цель в его жизни, а все остальные его мечты и желания, так или иначе, были с ней связанны, пусть они и не всегда были плохи и зачастую далеки от крови. Но он не жил только ради того, чтобы убивать. Смертельная схватка — вот что действительно было важно. Танец со смертью, звон скользящей об оружие противника стали клинка, чувство того, что сама Смерть стоит где-то рядом, и что следующим, кого она проводит, со своим извечным безумным оскалом на черепе, до места, где царствуют мёртвые, будет он сам — вот, ради чего он жил. День ко дню, от смерти к смерти — всё вело к этой игре, в которой нет победителей. Все остальные, не способные на этот танец, но так или иначе встававшие на пути Эрирриса к очередной партии, также были вынуждены пополнить и без того немалый счёт павших от его руки. Но к этому он имел философское отношение — каждый из них делал свою ставку в Игре, желая утолить свои глубинные желания Смерти или жаждая обычного богатства, купленного ценой жизней других. Они сами были виноваты, что их приёмы были недостаточно сильны, или что их ум не настолько остёр, как его. Но этот случай был другой. Лежащий посреди бушующего пламени легионер, носивший имя Алиар, погиб просто из-за того, что доверился маске своего друга, которую он, Эриррис, надел на себя. Даже сейчас, уходя прочь от сторожки, он чувствовал, как сдавливал его голову этот слишком большой для нормального человека шлем, будто бывший владелец пытался произвести суд над имперцем за смерть — не его собственную, но своего друга. Не покидало мерзкое чувство, что он надел чью-то кожу, и от того ещё сильнее хотелось избавиться от этой вещи. Но — нет. Он должен довести своё дело до конца. И, поскольку Эриррис хоть и был профессиональным убийцей, но всё же, оставаясь всего лишь человеком, он пытался найти оправдание отнятию последних двух жизней, терзавших его. И нашёл. Ведь Амшегар, своей персоной привлёкший чьё-то непрестанное внимание, а своей натурой заманив его в эту каменную могилу, был причиной, по которой он убивал. То, что заставило Эрирриса занести своё оружие над непричастными к его цели людям, служило лишь одному — убийству трижды проклятого данмера. Виновен ли был он за то бремя, что было взвалено на плечи Эрирриса в этот день? Вполне.
За своё зло рано или поздно придётся платить.
Глава LXXX: Уважаемые маги...
* * *
Уважаемые маги!
Пожалуйста, воздерживайтесь от использования огненных и электрических заклинаний, побуждая заключённых и рабов к повиновению, когда вы находитесь в глубине шахты. В таких местах в воздухе часто присутствуют горючие газы, и, как показал инцидент на прошлой неделе, даже малейшей искры достаточно, чтобы произошёл сильный взрыв. От Кисины не осталось и клочка шкуры!
* * *
— До чего же весело...
Амшегар вздохнул. Объявление для магов, висевшее на стене рядом с дверью в отсек, где он сейчас находился, было, пожалуй, единственным объектом, достойным внимания. А теперь и оно прочтено и интереса не представляет. Героя поймали, парализовали и бросили сюда — в некотором роде, полукарцер-полурудник. Помещение это было не слишком большое — гораздо меньше, чем третий отсек Новой Шахты, где Амшегару уже довелось "поработать". Это же подобие камеры было рассчитано на одного-двух человек, в каменной стене был всего один здоровый выступающий кусок эбонита-сырца. Чудесный ход администрации! Он обеспечивал решение сразу трёх задач: содержание буйных каторжников в изоляции, непосредственно добыча руды и открытие новых шахтных проходов. Вот только Амшегар не планировал работать ни над одним, ни над другим, ни над третьим. Его кирка так и продолжала лежать без дела, прислонённая к стене. Да, авантюрист не особо стремился пополнять эбонитовые запасы императора, его мысли сейчас были заняты другими вопросами. Как власти узнали о его контрабанде тогда, в Балморе? Почему так наскоро перевели из форта на каторгу? Без суда, без следствия... Даже не допросили! И почему теперь, после дерзкой попытки побега, с ним обходятся так... "почтительно"? Всего лишь глубинная разведка в наказание. Всё это было крайне странным, но Амшегар чувствовал некую связь между этими событиями. Кто-то что-то явно от него хочет! Но вот чего? Это надо непременно выяснить. Ну а пока судьба вновь даёт ему все карты в руки: пора браться за новый план побега. Вот только как заставить того бретона-хлаальца за дверью выпустить его? Над этим надо поразмыслить...
Миральт вытер пот со лба. Здесь, определённо, было жарче и куда душнее, чем в первых отсеках Новой Шахты. Хоть по уставу и не положено, он всё же снял с головы шлем, чтобы не умереть от духоты, правда, это ему не особо помогло.
И с какой дури начальству взбрело в голову приставить его к этому заключённому? Ну захватил в плен двух растяп-стражников, ну попытался сбежать, и что теперь? Он сидит в ужасных условиях, дверь закрыта на ключ, деться ему некуда. Зачем нужен ещё охранник? Следить, чтоб не сдох раньше времени? Так ему вроде бы и так вполне нормально — сидит себе и смотрит в стенку. Или, может, заставлять махать киркой?
Хлаалу посмотрел ещё раз на Амшегара сквозь дверную решётку. Тот тоже глянул ему прямо в лицо и нагло улыбнулся.
А вдруг он только того и ждёт, чтобы я вошёл внутрь, а потом резко нападёт? — пронеслось в мыслях надзирателя. Уж что-что, а вступать в бой с человеком, победившим двух стражей, ему точно не хотелось. Даже не смотря на свои преимущества в вооружении. Ведь те стражники тоже были вооружены. Должно быть, это и впрямь очень опасный заключённый... Ну и пусть тогда сидит, — решил Миральт и тоже сел на свой стул. А вообще, этим должны заниматься специально натренированные люди, боевые маги Империи, — попытался найти оправдание своему бездействию бретон. — Да, у них-то точно найдётся множество способов повысить уровень трудолюбия даже у самого непокорного каторжанина. Это и паралич, и электрический разряд, и магическая боль, и молчание — для полного счастья. Особенно молчание! Это так здорово — полностью лишать каторжника возможности сопротивляться не только физически, но и словесно!
Миральт просто обожал этот эффект, у него даже было кольцо, заключившее в себе частицу этой магии — Кольцо Тишины. Истинную радость доставляло ему использование этого маленького магического чуда на заключённых из четвёртого отсека, когда производительность их труда падала. В совокупности с добрыми пинками, конечно же. Иногда Миральт, в связи с частым употреблением подобных методов воздействия, замечал в себе некоторые маниакальные наклонности, но всякий раз он убеждал себя, что это всего лишь безобидные шутки. И правда, до уровня магов в искусстве принуждения и подавления ему было ещё очень и очень далеко.
Хлаалу устало вздохнул. Где же Анноэль, который вот уже полчаса назад должен был прийти и приступить к своим прямым обязанностям? Уже почти 17 часов, а его всё нет. И теперь мне, — недовольно думал бретон, — приходится выполнять работу за него! Выходит, и жалование мне надо повышать соответственно — до уровня мага. Но этого, разумеется, никто делать не будет, а значит, мир опять являет свою несправедливость во всей красе! Надо будет поразвлечься с заключёнными, когда вернусь в свой отсек, — решил Миральт. — Нужно снять напряжение. Если бы только ещё можно было бы снять эти тесные доспехи... Но нет же, зайдёт начальство — как пить дать будет выговор с последующей урезкой жалования. Треклятые правила! — охранник встал с места и начал ходить по комнате туда-сюда, периодически недобро поглядывая на заключённого.
— Так и будешь сидеть без дела? — наконец с пренебрежением спросил он.
— А что? — усмехнулся Амшегар в ответ. — Ты хочешь, чтобы я станцевал? Или начал нарезать круги, как ты? Нет уж!
— Долби руду, идиот! — прикрикнул на него Миральт.
— Заткнись, — огрызнулся герой. — Тут слишком душно и жарко, я не сдвинусь с места.
— Я бы на твоём месте был поаккуратнее в выражениях. Все правила работают и тут: не будет руды — не получишь и еду!
— Да ну? Где-то я это уже слышал, причём совсем недавно. Ах да! От того стражника, что получил киркой по голове.
— Ты пытаешься угрожать мне, ничтожество? — с поддельной усмешкой сказал хлаалу (на самом же деле его охватил гнев).
— Нет, я просто констатирую факт. Короче, если тебе так нужна руда — открывай дверь, бери кирку и долби её сам, а от меня отвали.
— Ах вот как! — Миральт подбежал к решётке и пустил в Амшегара тусклый луч магии зелёного цвета из своего кольца. — Получай!
Данмер почувствовал, как все звуки вокруг него затихли. Он понял: это эффект Полной Тишины, когда ты не можешь ни говорить, ни слышать. Теперь ему оставалось только с интересом наблюдать за бретонцом, что сейчас ухватился обеими руками за прутья дверной решётки и произносил пылкую и эмоциональную речь. Амшегар догадывался, какого примерно она была содержания. Спустя минуту, заклинание спало.
— ...потому что когда ты подохнешь, и твою голову съедят крысы, вот что будет действительно смешно!
Услышав такой финал блистательной речи стражника, Амшегар громко захохотал.
— Ты что-то сказал? — сквозь смех проговорил он. — Извини, я не расслышал!
— Проклятье! — воскликнул несостоявшийся оратор, забывший о том, что поблизости нет слушателей (в отличие от четвёртого отсека, где подобные штуки возымевали над заключёнными прекрасный эффект).
— Так что, — Амшегар перевёл дыхание от смеха, — тебе придётся повторить!
— Ладно. А теперь возвращайся к работе, — ещё одной отточенной на каторжниках фразой бретон невпопад завершил свою тираду.
— А вот этого я никак не могу сделать! — весело усмехнулся Амшегар. — Чтобы вернуться к работе, надо её сначала начать, а это точно не мой случай. Может быть, ТЫ поможешь мне, а? Ха-ха! Или это и есть вся доблесть воина Великого Дома Хлаалу?
Миральт на этот раз ничего не ответил и вернулся на своё место. Как-то неловко получилось. Нет, определённо, надо отдохнуть в Лопате Шенка. Быстрей бы пришёл Анноэль и взял этого проклятого заключённого на себя.
— Ага, понятно, — протянул Амшегар. — Что ж, усугубим ситуацию!
Идиотизм какой... Ещё ж сказали: не прибей! Да для него и этого мало! Пора ужесточать правила, это точно. Ввести публичные пытки, чтобы знали своё место... — Миральт продолжал размышлять о своей нелёгкой работе надзирателя, пока не услышал стук кирки о камень. Ему стало интересно, и он снова направился к двери.
— Эй, ты что это, за работу что ли взя... Ай! — как только бретонец поравнялся с дверной решёткой, Амшегар швырнул ему в голову тяжёлый рудный камешек.
— Ха-ха! Вот твой эбонит! — заржал данмер и вновь кинулся к рудной жиле отколупывать новый кусок.
