Владимир Ильич, казалось, нисколько не возмутился тем, что его перебивают; слова Виктора лишь прибавили ему энтузиазма.
— Именно так, именно так! Причем явление вашего двойника из мира, охваченного коммунистическими настроениями, создало в России архиуникальную ситуацию. Стихийно здешний третий класс шел к разложению и краху государства. Вы, то-есть ваш двойник, показав, что ждет в будущем представителей этого класса и их детей, подтолкнули этот класс к объединению и социальной зрелости. Теперь этот класс, в отличие от первых двух, знает, что он хочет, знает, как этого достичь, и, что самое важное, здраво оценивает ситуацию. Это уже не тот класс чиновников Луи Бонапарта, который метался между осколками общества с кнутом и пряником. Нынешний третий класс понимает бессмысленность запретительных мер в отношении буржуазии, и, в условиях угрозы со стороны других государств, понимает необходимость дать образование рабочему и крестьянину. Основное средство его борьбы за власть — дать и буржуазии, и пролетариату взаимно приемлемые условия, чтобы они и не хотели развиваться, как классы, делая время от времени уступку тому и другому, и тут же показывая массам их незрелость и беспомощность. Он развился сам, и это лишило буржуазию и пролетариат стимула к их политическому развитию. Хозяин платит рабочим гроши? Пожалуйста, есть тред-юнионы, которые защищает тайная полиция, и которые остановили абсолютное обнищание пролетариата. Буржуазии не нравятся ограничения свобод? Есть казенные заказы и планы, который обеспечат держателям акций стабильные доходы. Представители буржуазии и пролетариата могут в известных рамках покричать и повозмущаться, но они сами боятся трогать это государственное здание, ибо не знают, как без этого всего жить. То, что мы видим теперь в России — это тихая революция третьего класса.
27. В.И. Ленин. Либерастия и поцреотизм (черновик).
На обед были окрошка и пельмени. Эмма оказалась, ко всему прочему, еще и неплохой хозяйкой — или ее специально учили?
Вместе с пищей Виктор пережевывал идею революции сверху. В принципе, оно было логично. В СССР-98 тоже было что-то вроде революции сверху. И тоже "третий класс". Правда, после советских представлений о дремучем невежестве царских чиновников, как-то было трудно поверить, что они на такое способны, но, в принципе, процент дураков за прошлое столетие мало менялся. Все зависит от того, дают ли им командовать, то-есть, кого выдвинут наверх. За двадцать лет вполне могли сделать мичуринскую селекцию.
Владимир Ильич за столом оживленно шутил о разных мировых новостях и не заговаривал об эсерах. Виктор еще в детстве вычитал, что если Ленин говорит об эсерах, у него портится настроение и он даже может взорваться.
На улице стояла жара под тридцать, совершенно неожиданно вслед за по-осеннему прохладной ночью. Еще пара недель, и, наверное, можно купаться.
"Почему Старик не переходит к переговорам? А, собственно, что мне дали для переговоров? Какие условия? Я сам — условие переговоров. Меня сюда привезли, Старик смотрит на меня и решает. Значит, надо терпеливо слушать его лекции и ждать, пока созреет. Может, ему вообще пофиг, он просто выторговал возможность внушить смежной цивилизации свои идеи. Надо просто терпеливо ждать..."
— Предлагаю подождать, когда зной спадет, — заявил Ильич, когда посуда была вымыта. — Кстати, вечером тут в соседней деревне праздник, Магда тоже отпросилась, тут у людей чувство коммуны. Не хотите ли тоже посмотреть? Вы ведь раньше не были в Швейцарии?
— Я бы с удовольствием, Владимир Ильич. Но, понимаете, я здесь в командировке. И, потом, есть реальная опасность. Вы же сами писали, что капитал ради прибыли не остановится ни перед каким преступлением.
— Это писал Маркс... Я понимаю, что Столыпин вас торопит. Судя по новостям из Германии, кайзер действительно намерен объявить войну в августе. Книга направлена в издательство, чек передан товаришам. Постараюсь дать вам ответ до вечера, чтобы Эмма Германовна успела телеграфировать сегодня. А пока давайте устроимся где-нибудь в теньке на воздухе, чтобы я успел рассказать то, что хотел. Кто знает, что нам сулит завтрашний день.
-...Так, на чем мы вчера остановились?
Вот теперь он похож на киношного Ильича, подумал Виктор. Появились прищуренные глаза и усмешка.
"Значит, он уже что-то решил. Почему медлит, не говорит? Может, то, что он сейчас скажет — это послание нам, в двадцать первый век? И вообще он сказал так, как будто распорядился всеми делами перед каким-то решительным событием."
— На революции сверху.
— С революцией сверху мы уяснили... Вернемся к ситуации в вашей России. В вашем мире возникает вопрос: а что же будет делать ваш обезличенный капитал после того, как все страны земного шара станут промышленно развитыми, и рабочие в них не захотят быть новым пролетариатом и потребуют социального государства? Когда исчерпается вот этот природный ресурс рабов? Какое-то время можно сохранять эту систему за счет роста военных заказов, когда государство искусственно наращивает потребление. А дальше?
Ильич очертил в воздухе рукой круг и прищурился.
— Мне думается, они у вас найдут очень простой выход. Более того, как мне кажется, Соединенные Штаты у вас этот выход нашли и уже ставят опыты. Вспомните крестьян: сначала они расширяли угодья подсечным земледелием, затем, когда леса свели, перешли на трехполье. То же произойдет и здесь. Банкирская клика со всемирным центром в США организует в так называемых новых индустриальных странах войны и революции, результатом которых становится полный упадок экономики и разруха. В результате — вот она, та самая дешевая рабочая сила, обнищавшее, доведенное до нищеты население, готовое вновь работать за миску похлебки. Новые промышленные страны разделят на три группы. Первая — это страны, где выгодно вкладывать капитал, строя новые заводы и фабрики на костях народа. Вторая группа — это уже индустриализованные после разрухи страны, где строительство социального государства назрело, оттуда начинают постепенно выводить капитал, идя на временные уступки для трудящихся массам. Наконец, третья группа — это страны с активным бегством капитала, с депрессией, страны, которые готовят к войне, анархии, разрухе. Причем эта колониальная система уже не рухнет, как прежняя. Кто бы не сверг старое правительство в колониальной стране, какой бы вождь, какая бы партия ни пришла к власти — на следующий день в страну нагрянут американские эмиссары и скажут народу: "Зачем вам мучиться, строить светлое будущее собственным трудом? Вот рядом страна совершила экономическое чудо, за несколько лет поднялась из руин, потому что она создала условие для вложений частного капитала. И вы можете получить чудо, если примете наши условия и дадите свободу нашему частному капиталу". И большая часть населения, отравленная инстинктами близорукого обывателя, которому кусок хлеба с маслом дороже свободы, на это пойдет, и согласится. Никто из этих людей, отравленных обещанием экономического чуда, быстрого вхождения в семью цивилизованных государств, и не подумает о том, что он в старости, или его дети будут лежать в луже крови под развалинами этого экономического чуда — всего лишь за то, что посмели всерьез захотеть вот в эту самую цивилизованную семью!
— То-есть, будет "разделяй и властвуй"? — спросил Виктор. Сказанное вождем мирового пролетариата слишком хорошо походило на то, что он видел последние десять лет.
— Да, причем в двух направлениях. Кастовое деление будет перенесено буржуазией на нации. Высшая каста — это Соединенные Штаты, которые имеют больше всего капитала и самую большую в мире армию. Но и эта держава не сможет держать под контролем всю планету, даже при помощи ваших цифровых коммуникаций. Северная Америка будет опираться в своем владычестве на Германию, Британию, Францию, Японию и еще ряд стран, которые составят вторую касту. Благополучие этих стран будет зависеть от стабильности финансов и военной мощи Америки, но они сохранят некоторую самодостаточность, и их будет удерживать в новой системе доля от грабежа третьей касты, грабежа, который они будут вынуждены организовывать и поддерживать ради того, чтобы сохранить стабильность, и подкармливать на минимуме свое социальное государство. Ваша Россия находится где-то между второй и третьей кастой, и ваше нынешнее правительство двадцать лет боролось за то, чтобы она попала в число стран второй касты, а Европейский союз стремится выпихнуть ее в третью. Это не потому, что у вас правительство было хорошее или плохое, а потому что ваши обыватели выбрали иллюзию экономического чуда вместо мира, где все богатства надо создавать собственным трудом. И получили новое средневековье.
— Так что же нам делать, Владимир Ильич? Ведь должно же быть новое Возрождение?
Ильич вздохнул и сунул руки в карманы.
— Развитие человечества, дорогой Владимир Сергеевич, имеет свои подъемы и спады. И если ваш народ, ваши политики, сами не решили этой задачи, то, скорее всего, вы ищете ее решение не там, вы слишком скованы шорами привычных решений. Сейчас в вашей России есть два крайних течения, с противоположным отношением к государству. Первое, которое у вас называют либерасты, не имеет ничего общего с нынешним буржуазным либерализмом в той же Англии. Британский либерализм построен на владении колониями, это свобода для расы господ в условиях мирового колониального рабства, когда колонии дают избыток средств. Британский либерализм основан на двух киплинговских азбучных истинах: экономикой большой колониальной империи невозможно управлять, в ней будет господствовать инициатива банкира и торговца, это первая истина. Вторая истина в том, что господствующий класс метрополии должен проявлять экономическое рыцарство к неимущим от избытка своего. С субъективной стороны британский либерализм стоит, как на незыблемой скале, на исторических, позднефеодальных традициях, которые англичане добросовестно поддерживают, как систему.
— Владимир Ильич, но ведь либеральные течения есть в разных странах, не только в Англии. И у них разные принципы. Знаете, у нас, то есть, не унас, а на Западе, был такой известный философ, классик либерализма, Карл Поппер... в Интернете как-то на него наткнулся... так он считает, что политику следует ограничиться борьбой со злом, вместо того, чтобы бороться за "позитивные" и "высшие" ценности — такие, как счастье и прочее.
Владимир Ильич расхохотался.
— Ваш Поппер берется философствовать и рассуждать о политике, не имея ни малейшей способности даже просто логически мыслить! — воскликнул он. — Между добром и злом есть диалектическое единство. Кризис перепроизводства — это зло?
— Да.
— Борьба с кризисом — это борьба со злом?
— Конечно, Владимир Ильич.
— А что является идеальной целью борьбы с кризисом? Вы же инженер, вы же тут про ТРИЗ рассказывали.
— Такое общество, где не надо бороться с кризисом. Где кризис перепроизводства невозможен.
— Ну вот, а это уже борьба за позитивную и высшую ценность — бескризисное развитие экономики. Либералы предлагают народу следить за тем, как политики соскребают плесень со стен сырых подвалов, где этот народ живет, вместо того, чтобы выдвинуть вождей, которые будут бороться за переселение в светлые квартиры с сухими стенами. Так что у вашего классика либо неумение мыслить, вызванное страхом перед империалистическими мировыми войнами, либо это обычная демагогия мелкого буржуа, который возводит в культ свои мелкие эгоистические интересы!
"Похоже, логика — это его конек, как юриста" — подумал Виктор. Переспорить Ильича в этом вопросе было явно бесполезным.
— Но самое страшное, Виктор Сергеевич, то, что у вас нет даже своих Попперов, нет влиятельных здравых либералов. Практически нет. Есть либерасты. Внутри российского либераста сидит российский нигилист-разночинец девятнадцатого века, радикальный анархист. Кредо ваших либерастов — это слепая, непримиримая вера в то, что бонапартистское государство есть архизло. Это культ, обожествление государства, как машины господства одного класса над другим, через парламент и демократию. Либераст видит только одно правильное государство — которое служит классу, классовым интересам, и ему наплевать, способен ли этот класс свои интересы разумно сформулировать, или это кто-то будет делать за него. Российский либераст защищает не интересы народа, и даже не интересы российского капитала, он служит американскому лорду-протектору, которые и диктуют России свою волю от имени российских политических недорослей. Если вы покопаетесь в их организации, то наверняка найдете прямую или косвенную поддержку колониальных держав. Политики Европы и Америки были бы бесконечными глупцами, если бы не использовали этот шанс. Взывать к разуму либерастов бесполезно, это движение, несмотря на псевдо интеллигентное обличье, основано не на знаниях и разуме, и даже не на рассудке обывателя, а на животном, суеверном страхе. Либерасты постоянно накачивают себя страхом репрессий, голодоморов, любовно собирают все гнусности, которые произошли в период бонапартизма и упиваются ими с мазохистским наслаждением. Они патологически ненавидят всех, кто имеет отношение к казенной службе и стремятся уничтожить их, как класс, ликвидировав учреждения и должности, а оставшихся превратив в быдло, в трактирных лакеев.
— Владимир Ильич, но не все же у нас либерас... либералы! — воскликнул Виктор. — Есть и патриоты.
— Слабость вашего патриотического движения, Виктор Сергеевич, в том, что оно тоже незрело. И как только оно в силу обстоятельств внешней угрозы станет массовым, его может захлестнуть волна того, что у вас называют поцреотизмом. Поцреот, Виктор Сергеевич, это не патриот, это по своей психической сути тот же либераст, но верящий, что бонапартистское государство есть архидобро. Либераст не верит в способность третьего класса создать разумное государство, поцреот не верит, что создать разумное государство сможет кто-то, кроме третьего класса. Поцреоты накачивают себя страхом падения общественной морали, всеобщего невежества, спаивания и физического вымирания народа. Поцреоты вытесняют тихий, здравый патриотизм, и дают бюрократии развиваться в самых уродливых формах, которые ведут к загниванию и краху третьего класса.
— Ну, хорошо. Ну, допустим. Но ведь всегда есть какие-то люди с тараканами. Неужели они вот так вот все прямо не дают нам придти к этому самому Возрождению? И в чем оно, Возрождение?
— Сейчас, Виктор Сергеевич, ваша Россия должна прежде всего выжить, как государство, как общество, которое способно что-то выработать взамен той мясорубке, в которую глобальный капитал превращает планету. И главная опасность — это не столько наличие внешнего врага, который стремится поставить ваш народ на колени и сделать рабами, готовыми работать за миску похлебки, а недопонимание того, что происходит. Ваше общество, пытаясь понять причины провала реформ, стоит перед проблемой осознания классовой незрелости — как класса буржуазии, так и рабочих — невозможностью построения государства, служащего интересам рабочих, бизнеса, среднего слоя, кого угодно, потому что у вас еще долго не будет разумного бизнеса, рабочих, другого слоя, кроме самого государства. Общество должно осознать необходимость вынужденного, продуманного и планируемого отступления к современному государству бонапартистского типа не на месяц, не на год, а на десятилетия, необходимость найти способы развивать и реконструировать это государство, чтобы оно не превратилось в бюрократическую тиранию. Это тяжело и будет вызывать массу протестов. И наибольшая опасность, которую я у вас вижу — это раскол общества на либерастию и поцреотизм. И те, и другие мешают холодному, здравому, практическому взгляду на социальное государство, как необходимый временный инструмент, которым должны овладеть новые трудящиеся массы и сделать орудием не примирения классов, а постепенного стирания раздела общества на классы.