'Чем ему имя-то не угодило? Нормальное имя. На французский манер. Интересно, это Вера постаралась?', улыбнулась Веда. И в ответ на её молчаливый вопрос она услышала.
— Кто воспитал эту девчонку? Она совсем не уважает старших. Придумывает дурацкие имена. Тебя вот Элом называет. Как клички для животных.
— Не преувеличивай. Нормально звучит. По родному даже. А не пафосно, как ты привык.
— Эта поездка изменила тебя не в лучшую сторону, — задумчиво проговорил Эндрейн, направляясь на выход, — Тебе меньше надо общаться с челядью и простолюдинами.
— Я подумаю, — ответил ему младший брат, следуя за ним.
Они вышли и закрыли за собой дверь, продолжая обсуждать поведение некоторых аристократов при дворе. Голоса удалялись и скоро Веда уже ничего не слышала.
Выбравшись из под кровати двое правонарушителей частной собственности встав уже собирались направиться к выходу, как раздался очередной стук в дверь. Переглянувшись и не долго думая, они опять стрелой метнулись к кровати, залезая обратно под неё.
— Ваше милость! — раздался незнакомый, чуть приглушенной мужской голос из-за двери. Подождав немного дверь приоткрылась и укрывшиеся узрели пару форменных ботинок, которые зайдя в покои маркиза, прошли к комоду и, судя по звуку, открыв верхний ящик что-то туда положили. А затем спешно покинули комнату.
Подождав ещё немного Веда вместе с Виром покинули своё укрытие. И если наемник направился сразу к двери, то она быстро подошла к комоду и открыла ящик. Прямо на белоснежных сорочках сверху лежала круглая, отливающая черным, сфера. По размеру не более куриного яйца, обвита по спирали, словно кроны дерева, тоненькими жгутиками металла. Чернота мерцала, переливалась, отдавая сиреневым, красным, цветом индиго. Она завораживала. Хотелось смотреть на неё. Хотелось дотронуться до неё. Но что-то внутри не пускало это делать.
И тут краем сознания Веда уловила руку, которая легко взяла эту сферу. И как только рука коснулась её, сфера истаяла, выпуская наружу черноту. Чернильное 'пятно' пару мгновений по колыхалось в невесомости, отращивая 'щупальцы'. И тут же окружая ими ладонь Вира, в доли секунд захватывая всю руку до плеча, целиком поглощая её.
Веда тут же схватила друга за руку, окутанную чернотой своей, на которой был одет браслет с подарком Уны. Чернота задрожала, прекращая распространяться. А затем опала пеплом с тела наемника. И тут же 'пепел' закрутился маленьким смерчем и всосался в Слезу.
Оба стояли и не двигались, смотря на пустую сферу в руках наемника. До них медленно доходил весь ужас того, что могло произойти. Подняв глаза, она увидела, что Вир потрясенно смотрит на неё.
— Веда, — хрипло начал он, — Я..., — но голос его подвел.
— Вир, у нас мало времени, — также тихо сказала она, — Потом. Хорошо?
Он кивнул. Повернувшись, они опять застыли, так как снова разделся стук.
'Это вселенский заговор против нас', с нервным смешком успела подумать Веда залезая в очередной раз под кровать. Уместившись вдвоем на уже привычном месте, они стали ждать.
Лион
— И что это было? — повторил вопрос сына герцог, когда Эндрейн ушел на обед, а Вероника отправилась переодеваться перед прогулкой.
— Что ты имеешь в иду? — король расслабленно сидел в своём кресле, ожидая возвращение дочери.
— Всё. И то, что вы втроем почему-то выгораживаете эту девицу. Ладно Эллариану она как мы видим не безразлична, а Вероника к ней привязалась. Но ты! Ты то, что в ней нашел? — непонимающе перечислял Эдиней.
— Я? Странный опрос. Может я тоже влюбился, — с улыбкой ответил брату Лион.
— Не паясничай. Тебе не идет. И никто не оценит.... Подожди. Что значит тоже влюбился? Ты думаешь всё так запущено?
— Я думаю, что впервые твой мальчик так трепетно к кому-то относится. Выгораживает, оказывает поддержку и участие. А ты видел как он на неё смотрит? И в постель не тащит... Стал бы он так с кем-то церемониться, если бы там не было чувств? Думаю нет.
— А может они...
— Нет, — перебил герцога он, — Если бы там было просто совместное времяпровождения в постели они бы вели себя по другому. Твой сын не мальчик. Не одну дочурку, да и женушку наших прихлебателей осчастливил. И что? Он хоть к одной так относится?... Так что нет. У него чувства. А вот взаимные или нет я пока не понял.
— В смысле? — король усмехнулся наблюдая за реакцией брата. Видно мысль, что его сыновьям могут отказать, не захотеть быть избранными ими или ещё как-то не исполнить их желание, даже не приходила Эдинею в голову.
— А что не понятно? Тебе же сын уже объяснил. У Веды муж. Они с Элларианом только друзья. Правда, я думаю, она не всех называет друзьями. Не зря же твой сын, да и моя Вераника, так её защищают.
— Хорошо, что напомнил. Почему Ты Её Защищаешь? — выделяя каждое слово интонацией спросил Эдиней.
— Тебе не кажется странным, что она знает некоторую информацию, которую в принципе не должна знать? Или, наоборот, поступает так, как будто никогда не слышала об элементарных вещах?
— Например? — решил узнать о чем говорит его брат герцог.
— Она не боится кхенов. Вообще. Вероники не сторонится. Ты же видел сейчас. Веда умудрилась, по словам твоего же сына, заметь. А он врать не стал бы. Так вот. Она умудрилась уговорить их на сотрудничество. Кхены ни только не причинили вред, так как у обоих нет метки, но и открыли причину изоляции. Да ещё и обратно вернули.
— Ну... — задумался его брат.
— Она очень образована, — тем временем продолжил Лион, — Знает, как я погляжу, несколько языков. Притом не простых. Она знает старую письменность. Мне вчера Вероника показывала их записки друг другу. Так вот. Она научила мою дочь трем языкам. Один из которых даже я не знаю. Много знаний у Веды о том чему у нас учат только мужчин. Или только нас с тобой учили, а она просто так выдает эту информацию, как будто для неё это обыденные сведения. Но при этом она не аристократка... Хотя это дело поправимое. У неё не стандартное мышление. И если надо она не боится показаться смешной...
— Да, — усмехнулся Эдиней, — Я помню их с Вероникой выступление. Хотя у них и не получилось нас...
— Нет. Как раз у них всё получилось, — перебил его Лион, подаваясь корпусом вперед, — Они хотели узнать, что здесь происходит. И они узнали.
— Как?
— А вот так, — возвращая опять на спинку кресла свою спину, ответил ему он, — У Веды как-то артефакт... она толком не успела рассказать, когда их перехватил Луч призыва. А Эллариан толком не успел мне сегодня ночью всё рассказать. Только признался, — он усмехнулся, — Что у этой девушки патологическое невезение оказываться там, где нужно. И это оборачивается вот такими вот подарками.
— А почему невезение? — не понят Эдиней.
— А она не может никому отказать. И за это получает по полной.
— Странная девушка.
— И не говорит.
— Кстати, ты сказал, что она не аристократка?
— Да. Твой сын немного рассказал сегодня утром, перед тем как отправиться спать.
— И ты намерен....?
— А что? Ты против?
— Да! И не потакай моему сыну. У него уже есть невеста.
— А он сам-то в курсе?
— В курсе.... я писал...
— И что же, если не секрет, ты ему писал?
— Не важно. Он знает, что честь и долг это не просто слова. А договор уже достигнут. Осталось дело за малым. Его оттиск печатки на договоре и...
— Но есть же исключение, — с легкой улыбкой перебил брата Лион.
— Есть. Но это бывает очень редко. И я не думаю, что эта... Веда. Что она...
— А ты не думай. Оставь её в покое. Там само всё решится.
— Ты что-то знаешь? — удивленно-настороженно спросил Эдиней.
— Скорее догадываюсь. И прошу тебя, брат, оставь девочку в покое. Если всё подтвердится, ты узнаешь об этом первый.
— Хорошо. Не хочешь пока говорить, не говорит. Скажи тогда откуда она знает МелИсс? Что она делала у Дусеи? Зачем ей к Марейне?
— Ты меня это спрашиваешь?
— Но Эл...
— Он не рассказывал. Нам особо не до разговоров ночью было. Что он поведал утром, ты уже знаешь. Остальное ты слышал и видел.
— Так ты не сказал почему всё-таки встал на её сторону.
— Мне кажется Веда тут неспроста.
— Ну это понятно. Он всё же граф. А она...
— Брось. По ней же видно, что ей на все эти титулы ...
— Это ты брось. Ты просто не понимаешь. О ней никто ничего не знает. Откуда она появилась? Куда собралась? Кто этот муж? Что ей надо? Зачем она здесь?
— Нет. Как раз это ты не понимаешь, — Лион опять подался вперед и чуть тише продолжил, — Я думаю она Стран...
— Ваше величество, — вместе со стуком, раздался голос Олава, — Разрешите.
— Входи, — откидываясь снова на спинку кресла распорядился он.
— Принцесса просит Вас зайти к ней в покои, — открыв дверь и зайдя в кабинет передал слуга просьбу его дочери.
— Сейчас подойду.
Олав удалился. Эдиней тоже поднялся.
— Ладно. Потом договорим.
— Хорошо. И прошу тебя не совершай необдуманных поступков.
— Договорились.
Но Лион почему-то не поверил в этот раз брату. Он видел, что в Веде Эдиней видит угрозу для сына. А угрозу он привык уничтожать. Именно поэтому, зная эту особенность брата, он просил его не торопиться. Дать ей показать себя. Дать ей возможность заслужить его доверие. Хотя и была уверенность, что это будет не просто.
Сам Лион уже доверял ей. Он просто видел. Чувствовал. Знал. Эта его врожденная особенность досталась королю от предков. И усиливалась при коронации. Именно поэтому короли Элгея обладали рядом скрытых для посторонних особенностей, которые позволяли им не только удерживать власть, не поддаваться внушению, манипуляции или магическому вторжению, но и править справедливо.
Выйдя из кабинета, каждый направился по своим делам. Герцог к сыновьям, заниматься работой. Король к дочери. И никто не догадывался, что, пусть и не совсем по своей воле, но ой как неспроста Веда оказалась здесь.
Веда
'Ну и долго мы тут лежать будем?', развлекая себя риторическими вопросами Веда. 'Скоро покроюсь пылью и зарасту мхом... Хотя нет. Не дадут'. Они уже минут тридцать не могли покинуть злосчастные покои маркиза. Им постоянно кто-то мешал. То Микас вернулся не вовремя, принеся запрошенную Элом корзинку со снедью. То сам Эндрейн нагрянул для подготовки к поездке и переодевания. То пришли горничные убирать апартаменты и она молила всех известных ей богов, чтобы они не были усердными и не решили добросовестно прибраться под кроватью.
Сейчас двое 'подпольщиков' наблюдали картину маслом. Горничная, которую звали Риза, миловалась с камердинером. Да, именно с Микасом. Почему в комнате хозяина? Да потому что его уже как минут двадцать нет во дворце. Они изволили отбыть по делам. И теперь этим фактом без зазрения совести пользовался его камердинер.
— Может быть сходим сегодня в город, на площадь? Там приехали артисты, — предлагал Микас. Риза ломалась. То у неё много работы. То она устала. То ещё какая-то важная причина почему нельзя сразу согласиться. Поломавшись еще минут пять 'для приличия' они договорились, что пойдут на площадь, на танцы. А Микас ей купит красивый шарфик, как у Фифы. Кто эта такая, Веда не знала. Но была рада, что торг закончен и они наконец-то оба удалились.
— Ну что, выходим? — тихо спросила она.
— А смысл? — не двигаясь ответил ей Вир, — Сейчас только вылезем, ещё кто нагрянет.
— Не каркай, — слегка стукнув его кулачком в бок. Ну, куда доставала. Так как лежать в одной позе всё это время чревато затеканием конечностей и возможностью отлежать себе всего, чего в принципе отлежать, казалось бы, не возможно.
Полежав с минуту и не дождавшись очередных визитеров два преступных элемента, как Веда смеясь, обозвала себя с Виром, кряхтя выползли из своего 'убежища' и в таком же темпе отправились к выходу.
На этот раз добрались они без приключений. То есть, им никто не помешал, как в самой комнате, никто не ломился за чем-либо в апартаменты, так и в коридоре, когда они всё-таки покинули 'гостеприимные' покои маркиза Фэрана.
— Ну и куда теперь? — спросил наемник, когда они отошли на приличное расстояние по коридору и подошли к лестнице.
— Пошли в сад. Есть разговор, — решила она. Но тут же поправилась, — Хотя, нет. Пошли сначала в лазарет. Мне больного проведать надо. А потом в сад. Но если что, я всё это время с тобой была в.... что тут есть?
— Всё тут есть. Это же дворец, — направляясь в лазарет, ответил наемник.
— Ладно. Пусть в саду я с тобой была. Мы обсуждали....
— План побега, — улыбнулся Вир.
— Почему побега? — так же с улыбкой спросила она его.
— Ну, тебя же взаперти держат. Никуда не пускают. Меня по-крайне мере к вам не пускали.
— Вир. Тебя к нам не пускали, так как нас не было во дворце, — он удивленно посмотрел на неё, — И об этом тоже хочу тебе рассказать.
— Договорились. Вот, мы уже пришли.
Они правда уже стояли возле дубовой резной двери со вставками в виде листочков, веточек и веночков, в которых Веда разглядела змея, обвивающего ствол дерева.
— Я тебя здесь подожду или как?
— Заходи. Если что, вдруг выгонять начнут, помощь окажешь.
— Кому? Им помочь тебя выгнать? — без улыбки спросил друг. Но глаза смеялись. И так заразительно, что Веда даже не обиделась на этого язву. А только покачала головой, открывая дверь и входя в больничные покои.
Эта была просторная, светлая комната с огромным окном, почти на всю стену. В палате стояли две кровати, на одной из которых лежал Персивальд с закрытыми глазами. Он был бледен. Вокруг глаз синие круги. Щеки впали, а ногти на руках, которые лежали поверх светлого покрывало, укрывающего мужчину, почернели. И это бросалось в глаза. Веде расхотелось шутить. Ей так стало жалко советника. Она не знала, чем может ему помочь. Но была уверена, что помочь должна.
На их счастье в палате никого из докторского состава не оказалось и они беспрепятственно вошли. Осмотрев Персивальда, ощупав его и проверив пульс, Веда обратила внимание, что сердце у мужчины почти не бьется, а тело: кисты рук, лицо, шея и ступни ног, да Веда и их потрогала, ледяные.
Ей сразу же вспомнился Эл, лежащий на кровати в комнатке Мары. Перед глазами четко встала картина, как она его выводила из этого состояния. И её обжог жар. Жар воспоминания. Тело тут же, видно по-доброте душевной, напомнило всё в ощущениях. В ощущениях его прикосновений, его поцелуев. Как она сама реагировала на его отклик. И она покраснела.
— Что? — вернул её в реальность Вир.
— Тут... жарко. Открой окно, — а сама начала рыться в своей сумке, пытаясь успокоиться. Ничего не найдя, так как не знала, чем и как она может помочь, Веда достала фляжку и кубок. И налив в кубок немного воды стала потихоньку вливать её в советника, приговаривая.
— Всё будет хорошо. Сейчас водичка почистит организм. Вся чернота выйдет. И будет у нас здоровенький Персивальд. Как новенький. Все болячки уйдут. Все невзгоды пройдут. Всё плохое канет в небытие. А наш Перси будет... — она задумалась. Но так как складно, кроме 'ё — моё' ничего в голову не приходило, Веда влила последний глоток воды и закончила, — Будет жить поживать, да добра наживать. Ну ещё всех врагов государства поможет королю поймать. И опять себе будет жить поживать.
