— Я и сейчас Инти боюсь.
— А теперь-то чего?
— Ну а вдруг он меня в злом умысле в отношении Первого Инки обвинит? — спросил тот испуганно. — Скажет, что покушался на тебя. Может, Инти такие для статистики нужны.
— Ну, разве что я от твоих слов от смеха лопну, — ответил Первый Инка, давясь от смеха, — но не лопну, нутро у меня крепкое. Ну, смешно же, в самом деле, тут сидеть и страшного Инти бояться. Честному человек его людей бояться не след, наоборот, они же ваш покой охраняют, а не злодейства какие против вас готовят. А вы ещё верите в какие-то глупости. Если бы вы доверяли им как своим братьям, многих бед удалось бы избежать.
— Легко так говорить, когда ты Первый Инка, — ответил инженер, — а вот когда ты хоть на ступеньку ниже, то как не бояться. Вот ты, Горный Ветер, боишься ведь, что тебя разжалуют? Значит, ты боишься Инти?
Горный Ветер улыбнулся:
— Да отца я даже маленьким не боялся. Иные своих детей шлёпают, а он меня пальцем не тронул, и без этого к дисциплине приучил, в авторитете был потому что.
— Боги! — простонал только несчастный инженер, и хлопнул себя по лбу, — Так это, значит, ты и есть сын Инти? Дураком всегда был, но теперь самому стыдно от того, что я тут нёс. Получается, что я оскорбил твоего отца!
— Прощаю тебе эту дурь, главное, теперь ты знаешь, что это ложь. И что собаками мы никого не травим.
— Перед сыном самого Инти так опростоволоситься!
Первый Инка ответил:
— Ну, запомнишь это приключение на всю жизнь, внуками и правнукам рассказывать будешь. Это сейчас тебе неловко, потом тоже смеяться надо всем будешь. А так как ещё тебя было убедить, что никакое страшное наказание тебе не грозит и бояться людей Инти нечего? Тебя даже в должности понижать не будем, какой смысл, если все были пьяной дружбой с англичанами повязаны, крайним ты почти случайно оказался.
— Ну не то чтобы случайно, — сказал Горный Ветер, — это было твоей должностью предопределено, но, судя по всему, другие вели бы на твоём месте себя точно так же.
— Извините, здесь есть отхожее место? — спросил вконец растерявшийся Аметист.
— Разумеется, вот ту дверь в том углу, — ответил Асеро. — Ты сам дойдёшь или тебя поддержать?
— Дойду-дойду, — пробормотал он и убежал в указанном направлении.
Асеро и Горный Ветер остались вдвоём. Горный Ветер вздохнул:
— Сколько ни говори доверительно, а всё равно мы для них что-то вроде полубогов. А я, так получается, вообще полудемон, — он улыбнулся грустной улыбкой. — Англичанам поверили во многом потому, что в принципе ожидали от меня жестокости. Ну не может у них в голове уместиться, что вот я обычный человек с нормальными человеческими чувствами и что в свободное время мне нравится отнюдь не людей пытать, а стихи писать или поэтически переводы делать. — Помолчав, он добавил — жаль, что из-за этих сволочей об отдыхе придётся забыть надолго, если не навсегда.
— Скажи, Горный Ветер, а вам разве всегда вот так не доверяли? Я бы ещё понял, если бы он боялся нас обоих. Но ведь это же глупость несусветная — бояться тебя или Инти больше, чем меня.
— Глупость, — согласился Горный Ветер, — я помню, тоже как-то задал этот вопрос своему отцу. Он сказал, что в те времена, когда жестокость врагов у всех на виду, ни у кого не возникает вопроса, зачем нужно с ними бороться, иногда и при помощи не очень гуманных методов. В спокойные времена кажется, что покой сам по себе держится, а мы в лучшем случае лишь задаром пайки свои жрём.
— Наш предок Манко думал, что более образованные люди должны легче понимать такие вопросы. Видно, ошибся он... Что делать-то будем?
— А что ещё остаётся делать, кроме как выслать англичан из страны? А это можно будет сделать только со следующим кораблём... когда мой человек вернётся с книжками.
— А ограничить их свободу внутри страны? — впрочем, уже задавая этот вопрос, Асеро знал, что получит отрицательный ответ.
— Об этом тоже думал... увы. В тюрьму их не засадишь, или тут судебный скандал с их метрополией. Впрочем, если ещё как-то отличатся, или будет доказана связь со смертью Рудного Штрека, то придётся засадить. Пойми, Асеро, наша беда ? она не столько в англичанах, сколько в том, как наши люди к ним относятся. К испанцам относились настороженно, помня всё, что те вытворяли. Что англичане ничуть не лучше, многие понимать не хотят. Но это ещё не самое страшное. Страшно другое: то, что проблемы и противоречия накопились. Большие проекты мы не можем взять, потому что образованных людей не хватает. Так что надо расширить образование, и одновременно запустить проекты. Но движущей силой тут могут быть только амаута, а они... слишком многие из них будут саботировать, потому что это подрыв их особого положения. Ведь не хочется же из полубогов в простые ремесленники опускаться. Приятно же быть умнее других — а если всех сделать умными, как тогда умом выделиться?
— Да, я и сам понимаю, что нужны изменения, но пока внутри страны англичане, они будут палки в колёса ставить. Поэтому пока они тут — нельзя. Что касается амаута, есть, конечно, и такие, но знаю, что есть и те, которые от души рады делиться знаниями с другими, но только и они не знают способа, как передать его тем, кто к знанию сам по себе не стремится. Или кто одержим дремучими предрассудками, часть из которых распространена среди образованной публики. Таких свободных от догматов людей, как твой отец, очень мало...
Асеро не договорил, потому что увидел возвращавшегося Аметиста.
— Вы меня ещё раз простите, но только я подумал, что с должности меня лучше снять. Чтобы руководить людьми, нужно быть достойным этого. А я этого не достоин, после того как сам себя опозорил своей жалкой трусостью.
— Твои подчинённые твоего позора не видели, по счастью, — сказал Горный Ветер, — впрочем, это вы там у себя решать будете. Но мне было бы лучше, если бы ты остался. Ты, я знаю, в следующий раз в случае проблем к нам сам обратишься, а другие ? ещё вопрос.
Асеро добивал:
— Ладно, тебе сейчас отдохнуть и отоспаться надо. Я сейчас отдам распоряжение, чтобы тебя на моей карете в гостиницу отвезли.
— В гостиницу? А может лучше не надо? Там же англичане...
— Не бойся, их в отдельное место переселили, — сказал Горный Ветер, — думаешь, ты первый, кого их присутствие смущает? Да и сами они комнаты с замкАми потребовали. Типа, неуютно без них.
После того, как выпроводили Аметиста (кажется, тот до конца не поверил, что прощён), Асеро и Горный Ветер остались наедине.
Горный Ветер сказал:
— А ещё я хочу поговорить с тобой о ситуации в Тумбесе. Там давно назревает гнойник. И это гнойник надо как-то аккуратно убрать. Как это сделать — сказать сложно. Но знаю тут только одно: никак не обойтись без давления на амаута. А стоит на них надавить — вони не оберёшься.
— И зачем было пускать туда англичан? История с книгой Шпината — это ведь не пустяк.
— Да, не пустяк. Согласен. Но сам подумай: разве это они её набирали и тайно печатали в типографиях? Да если к простому печатнику с таким подойти, он должен отказаться и доносить побежать, верно?
— Верно...
— Значит, уже были печатники, готовые на такое. Может, им и приплатили, но дело не в этом. Далее, сам Шпинат. Ведь за ним мои люди следили довольно плотно. И за англичанами тоже. Если на шахтах имело место разгильдяйство со стороны моих людей, то тут такого быть не могло. Ворон и Цветущий Кактус кто угодно, но не разгильдяи. Правда, может быть, что Цветущий Кактус им примелькался... Тут смена нужна...
— Горный Ветер, ты, кажется, упоминал о предателях... их всех вычистили? И что с ними стало.
— Отправили на рудники. По хорошему, тут смертная казнь нужна, но всё-таки смягчили, учитывая прошлые заслуги. Так и не знаю, что их сподвигло. Клялись, что не виноваты, но доказательства, добытые Цветущим Кактусом, неоспоримы. Но рукопись, скорее всего, попала в тайную печать с его согласия. Значит, он передал им её через надёжного посыльного, а скорее всего, и через цепочку из двух-трёх посыльных. Есть некоторые подозрения насчёт того, кто это мог быть, но это не точно... Но в любом случае, это местные. Так что тут довольно опасный гнойник.
— И что можно с этим гнойником сделать?
— Удалить, разумеется. Но вот как? Есть два способа: первый тонкий, второй грубый. Тонкий — это найти центр этого гнойника и аккуратно его удалить. Но его центр за пределами Тавантисуйю...
— Магнат из эмигрантов?
— Да. Без его средств это было бы невозможно. Но если я не сумею его вычислить, то придётся прибегать к грубому, высылая всех неблагонадёжных. А при этом неизбежны обиды невинных, или, скажем так, не сильно виноватых. Вот, например, если человек только "Лекаря" прочёл, похвалил и передал читать другому? Такой человек виноват, конечно, но не настолько, чтобы ему совсем уж жизнь ломать. Так что к грубому способу придётся прибегать только в самом крайнем случае. А именно сейчас на это идти никак нельзя тем более.
— Да, действительно, лучше без этого. Но почему это особенно опасно именно сейчас?
— Потому что параллельно меня тревожат дела у каньяри. Кое-где на тему прививок ходят панические слухи. Там тоже есть риск волнений. А иметь дело с двумя гнойниками сразу... Вот почему я и не хотел пускать англичан до окончания прививок. Знал, что обострятся все старые противоречия.
— Я понял тебя, Горный Ветер.
— Самое страшное, если в Чиморе будет как у каньяри, когда человека могли убить только за то, что он не каньяри.
— Ты думаешь... в Чиморе и до такого может дойти?
— Кто знает. Игры с национальной гордостью и растравливанием былых обид всегда ведут к одному и тому же. А на каньяри надо будет обратить самое пристальное внимание, хотя англичан я к ним не пускал.
Горный Ветер не особенно надеялся, что лекаря могут помочь Инти. Яд из него уже должен был выйти, но тайная печаль убивала его. Из некоторых слов своего отца Горный Ветер понимал: камнем, лежащим на его сердце было то, что тот не смог вовремя убрать Ловкого Змея, и до сих пор это ему не удалось, несмотря на все старания. Инти в глубине души боялся, что его враг по-прежнему будет убивать его близких, вот почему даже удачные роды Лани (та разродилась девочкой) казались Инти предвестием дальнейших несчастий. Как будто все они уже не жильцы на этом свете!
Ну что же, клин клином вышибают. Значит, надо приободрить отца при помощи мистики. У Горного Ветра была идея послать к нему гадалку, и пусть предскажет ему поверженного врага, женщину, с которой он счастливо встретит старость... Одна беда: незнакомка к отцу не дойдёт ни под каким предлогом. Точнее, можно, конечно, подговорить охрану её пропустить, но потом Инти всполошится, начнётся следствие... и всё рискует вскрыться! Нет, таким путём действовать нельзя. А знакомых гадалок не было. Была одна старуха, которая жила недалеко от их замка, но она уже лет десять как померла. Так что план казался невыполнимым...
Но однажды Горный Ветер зашёл как-то к сестре в театр и... нос к носу столкнулся с покойной гадалкой. Впрочем, недоразумение довольно быстро разрешилось: оказалось, в театре работала младшая сестра той гадалки. И старая актриса согласилась помочь...
Инти дремал в кресле в саду. Уже пару дней он не принимался за учебник, который собирался написать. Как-то сильно воспоминания растравливали душу, надо успокоиться. С того дня, как Асеро с семейством отъехал, в саду стало малолюдно, скучно и пусто. Вдруг Инти услышал сквозь дрёму чьи-то шаги. Встрепенувшись, он обомлел от изумления. По саду шла умершая десять лет старуха-гадалка. Она вошла и встала перед ним. Выглядела она почти как живая, так что Инти, как ни странно, даже не испугался.
— Что, Летучая Мышь, намекаешь, что мне уже скоро к вам переселяться?
— Отнюдь. Ты проживёшь ещё долгие годы.
— Если так, как сейчас, то лучше не надо. Так и передай богам.
— Инти, скоро придёт исцеление. Я вижу твоё будущее. Вижу труп твоего врага у твоих ног, вижу женщину, которую ты встретишь, и с которой будешь жить долго и счастливо. Всё это ещё будет, Инти.
Инти привстал, желая коснуться неведомой гостьи, но та сказала испуганно:
— Мёртвых нельзя трогать, прощай!
И убежала за куст. Вскоре по дорожке к Инти прошёл охранник со стаканом сока:
— Вот, — сказал он, — подкрепись.
— Слушай, ты Летучую Мышь только что не видел?
— Не видел. Они же вроде днём не летают.
— Да я не в этом смысле. Недалеко старуха-гадалка с таким именем жила...
— Помню такую. Только она уж лет десять как умерла.
— Знаю, что умерла. Но она сейчас передо мной явилась и пророчила.
— Не, не видел, — сказал охранник, который до этого сам же лично помог старой актрисе скрыться, — но раз явилась с того света, значит, надо так наверное.
Сложно сказать, что больше помогло — лекарство или спектакль с гадалкой, но вскоре Инти почувствовал себя вполне здоровым и даже помолодевшим. Теперь он мог себе позволить даже поездку в столицу, которую вознамерился совершить по привычке инкогнито. Перед этой поездкой он ещё раз поговорил с лекарем:
— Итак, снадобье мне надо принимать ещё десять дней, постепенно уменьшая дозу?
— Да.
— Оно чудодейственно. Скажи, а что нужно, чтобы его могли давать все лекари?
— Чтобы хотя бы десять человек при помощи него вылечились, и я мог бы отчёты в Куско предоставить. Только проблема, среди крестьян, по счастью, страдающих сердцем мало...
— Да, у крестьян жизнь размеренная, среди моих людей таких больше. Так что могу тебе помочь, временно поселив у себя в замке кого-нибудь из ветеранов спецслужб с больным сердцем... И ему польза, и тебе.
— Буду благодарен.
— Удастся ли уничтожить змеиное логово?
Горный Ветер сидел, склонившись над бумагами, в своём кабинете, точнее, в кабинете своего отца, который он за последние месяцы привык считать своим. Дел было как всегда — умеренно много, и Горный Ветер уже даже почти смирился с мыслью, что теперь он так и будет за всё отвечать, ведь отец вряд ли оправится.
Вдруг дверь заскрипела, и на пороге появился воин в шлеме. Горный Ветер, привстав, крикнул:
— Сегодня я не принимаю — занят! И вообще как ты смеешь заходить в мой кабинет без предупреждения?
— Смею потому что он — мой! — ответил Инти, снимая шлем.
— Отец... — только и выдохнул Горный Ветер.
— Как всегда я неожиданно с проверкой. Но я не думаю, что у моего сына есть что скрывать.
— Отец, твоё здоровье... — Горный Ветер понимал, как важно для отца правило "не хами незнакомцу", и понимал, что едва ли отец сочтёт его загруженность и головную боль оправданием. Однако Инти решил не поднимать этой темы, не хотелось омрачать встречу с сыном ссорой, тем более что он понимал, как тому нелегко.
— Уже позволяет. С тех пор, как ко мне явился призрак нашей прорицательницы и пообещал кое-что, мне уже не приходилось хвататься за сердце.
— Призрак прорицательницы?
— Ну да. Только я пока не буду говорить, что он мне сказал, для начала обсудим дела.
