— Там ещё пишут о неких бездельниках и дармоедах, которых кормили инки. Это они про кого?
Лань саркастически засмеялась.
— Да почти про весь народ, который не на их стороне. Они считают бездельником любого, кто не накопил собственности себе лично. Мой народ они тоже считали бездельниками!
— Но как же так?! Вы же сами себя кормили, и у всех были и пища, и одежда, и жилище!
— Да, а если с кем-то случалось несчастье, например, сгорел дом со всем имуществом, то ему помогали всем миром, помогали отстроиться, делились вещами... А вот для белых людей такая беда — это повод обратить своего собрата в рабство! А ещё у них по-настоящему считается работящим только тот, кому удалось заработать много денег. Хоть бы и пиратством. У них даже грабёж считается честным заработком.
— Да, все мы со школы знаем, что среди белых людей разбойником быть почётнее, чем свинопасом. Но я и не думала, что разбой можно считать честным заработком.
— Ну, если англичанин грабит англичанина, это у них противно закону, и за это виселица, но если жертвами разбоя стали даже белые люди из другой страны, то это корсарство, это допустимо. Ну я уж не говорю о нас или о чёрных людях из Африки. Их грабить и обращать рабство можно. И англичане не просто считают это честным заработком. Они считают, что человек должен стремиться к такому состоянию, чтобы можно было больше не работать, а нажитых сокровищ хватало на обеспеченную жизнь. Тех, кто так не делает, они считают глупцами или ленивцами. Они не способны понять, что богатство может быть общим, или что богатым можно быть и без денег. Потому что признать это — значит, признать, что их образ жизни не единственно возможный, а может, и не самый лучший. Для того чтобы доказать, что инки неправы, католические теологи из кожи лезут вон, и всё равно есть риск, что кого-то их доводы не убедят или кто-то выдвинет свой встречный довод. Ну а у англичан всё проще: надо объявить своих противников не вполне людьми, и вопрос о правоте снимается автоматически. Разве могут быть правы какие-то животные, которыми они считают нас?!
— Я всё-таки не до конца понимаю, — сказала Заря, — допустим, твой родной народ они ещё могли приравнять к животным, но инков-то они считают потомками ангелов! А ведь ангелы у них считаются выше людей. И одновременно видят порочность в их нечеловеческой природе. И я не понимаю, как из природы может следовать неправота. Мы знаем, что Манко Капак был прав, а Айяр Враг неправ, но это не зависит от того, были ли оба людьми или потомками богов...
— Да ничего тут странного нет. Они считают, что Христос умер за людей, точнее, за таких правильных людей, как они, и если кто-то не человек или не совсем человек, то за него Христос не умирал. А значит, он порочен. И его можно убить без угрызений совести.
Возможно, Лань хотела ещё что-то прибавить, но тут её отвлекли дети.
— Унау, Тамарин, — закричала она, — ну-ка прекратите! Зачем вы лезете в грязь! Как я вас отмывать потом буду! Тамарин, ты уже большой, должен за братиком следить, а сам в грязь лезешь!
Она ещё долго отчитывала малышей. Заря тоже встала, услышав, как в хижине заплакал проснувшийся Томасик. Скорее всего, он укакался, и надо было его подмыть как можно аккуратнее и экономнее, воды в водопроводе точно не будет до вечера, а маленьким детям этого и в самом деле не объяснишь. Но вот почему взрослые люди, видя такую грязь, как эта брошюра, не могут сразу понять, что это грязь? Заря знала уже, что скажет её мать на любые её замечания на этот счёт. "А ты выбирай из неё полезное". А на остальное можно якобы не обращать внимания.
— Ну как, поняла? — спросила мать после того как они подмыли и покормили Томасика.
— Не поняла. Политика — это ведь решение на масштабном уровне, то, что касается всех. Допустим, христиане не могут решать, быть или не быть рабству в законах, но ведь на уровне, быть или не быть рабовладельцем самому, христианин сам решает, и что делать, если попал в рабство — тоже сам решает. Сейчас Новая Власть ввела рабовладение, и в Куско пытались продавать рабов, и я не могу поверить, что те, кого они продавали, какие-то не такие, хуже других и заслужили свою ужасную участь. Ведь попасть под полную власть другого человека ужасно!
— Ничего ужасного, если это другой человек добродетелен и желает своим подопечным добра!
— Но может ли рабовладелец быть добродетелен? Можно ли будучи хорошим человеком с чистой совестью держать раба, зная, что ещё недавно тот был свободным и обращён в рабство силой! Почему, если такой хозяин добродетельный, он не отпустит несчастных на свободу? Я не могу представить себе такого человека.
— Ну а если рабу некуда идти? К тому же всё равно есть вопрос внутреннего рабства. Ты знаешь о судьбе бывших рабов в Тумбесе? Хотя им создали идеальные условия, а они оказались неблагодарными тварями и ведут себя ужасно, приставая к местным женщинам. Есть люди, по природе не годные к нормальной жизни, таких если не убивать, то лучше держать в рабстве и кастрировать как животных, чтобы они не оставляли потомства и кровь народа очистилась бы от них! Их не перевоспитать, они безнадёжны.
— Даже если некуда идти... можно ведь приютить человека, не лишая его свободы. А что касается бывших рабов в Тумбесе, то ведь дурно ведут себя лишь некоторые, зачем же карать по этому поводу всех?
— Вот надругаются над тобой, тогда поймёшь! — сказала Уака с возмущением.
— А почему надругаться должен именно чёрный, а не белый?
— Ну, белые же культурные люди, как ты не понимаешь! Они христиане и к женщинам относятся по-рыцарски. А вот вы с мужем не умеете обращаться с людьми по-рыцарски, вы меня даже угостить обедом не подумали. А вот в Евангелии...
Уака бы ещё долго распиналась, но тут вдруг её перебила Лань (Заря даже не заметила, как та подошла). Лань властно крикнула:
— Прочь отсюда, старая ведьма! Знаю, зачем ты пришла! Проваливай!
Заря подумала про себя, что Лань вполне могла слышать рассуждения её матери о рабах и не на шутку оскорбиться.
— А это вообще кто такая? — спросила Уака у дочери.— И как она смеет так разговаривать со мной?!
— Это бывшая рабыня, которую ты оскорбила своими рассуждениями про рабство. Ты-то не думала, что они для кого-то оскорбительны.
— Это лишь доказывает, что я была права! Чему ей оскорбляться, если я дурным тоном не говорила и ругательных слов не произносила? А она меня ведьмой обзывает!
Лань опять крикнула:
— Потому что ты ведьма и есть. Уходи! Или я отца позову!
— Хорошо, я уйду, — сказала Уака, собирая вещи. — Но потом, Заря, ещё поплачешь и извиняться передо мной будешь! Ты ведь моя должница за молоко, которое я Томасику принесла. Благодаря мне он жив, ты должна мне за сына! Подумай об этом на досуге и книжку почитай!
Уака ушла, и Заря с одной стороны вздохнула с облегчением, с другой — понимала, что это просто так не кончится.
— Ты её прогнала, потому что она тебя оскорбила своими рассуждениями про рабов? — спросила Заря.
— Да, но не только. Она действительно ведьма и отбирала у тебя силы, а тебе завтра в дальний путь... Да и вообще, если у человека много сил отобрать, он умереть может. Я расскажу тебе одну тайну, которую узнала от старой шаманки из племени моего дяди. Ты никогда не задумывалась, почему ведьмой называют и колдунью, и просто сварливую женщину? Или почему колдуны живут обычно долго? В некоторых племенах шаманов правда убивают после того, как они прошаманят 21 год и у них кончатся все данные при посвящении бубны, но и там они стараются хитростью продлить свой век, пользуясь воровскими бубнами. И что всегда и везде шаманы живут на отшибе, хотя это опасно: если человек живёт один, он может попасть в беду, к примеру, подвернуть ногу, и ему некому помочь. Но шаман для колдовства пользуется силой, а силу он может брать только от других людей или животных, которые от этого слабеют. Потому если шаман может уйти в лес и черпать силу от зверей, то он может не причинять вреда людям, а если колдун живёт там, где много людей и нет лесов, то жди беды. Он, сам того не желая, ослабит других людей, и те легко подцепят ту или иную заразу и могут умереть. Так колдун становится убийцей, пусть нередко и невольным, но с того его жертвам и их близким не легче. Вот почему везде, где люди уже не охотятся и нет лесов поблизости, колдовство вне закона и преследуется властями. А шаман в охотничьем племени может собрать немного силы от соплеменников или животных и спасти жизнь тяжелораненому или больному... То, что в одних условиях несёт добро, в других причиняет зло.
— И моя мать....
— Она, конечно, напрямую колдовать не умеет, но когда пристаёт к тебе, она просто черпает из тебя силы. Ты можешь вести себя как угодно, но если ей нужна твоя жизненная сила, то она будет тебя мучить и обвинять в различных грехах. Точно так же вела себя моя хозяйка в Новой Англии, хотя она и знать не знала, что она ведьма, и считала себя благочестивой христианкой. Но мои жизненные силы подрывала так, что если бы она не умерла, она бы через несколько лет свела меня в могилу. Так мне объяснила старая шаманка. И она сказала, что у меня тоже есть колдовские задатки, но так как я буду жить в основном в Тавантисуйю, к тому же у меня семья, то мне учиться их искусству нельзя, потому что я волей-неволей стала бы высасывать и губить людей, даже сама того не желая. Потому тавантисуйцы должны лечиться от болезней иными способами, чем это положено в моём родном краю.
Заря не знала, что сказать в ответ, но такое откровение её потрясло, и её решение уехать в Тумбес как можно дальше от матери только укрепилось. Ведь если она служила для матери своего рода пищей, то значит, та ей житья не даст, как ни старайся.
И тут вошёл Инти. Вид у него был очень усталый и утомлённый
— Заря, я поговорил с твоей матерью, дела прескверные. Лучше всего вам с Уайном завтра отправиться в путь.
— Инти, ты...
— Ну есть у меня способы разговорить человека, чтобы он проговорился о том, о чём надо. Короче, похоже, этот проповедник сведения о проинкски настроенных людях собирает с понятной целью. Так что о вас не только покойные Хорхе и Педро узнали, а ещё кое-кто. Ждём неприятных визитов. Жаль, что отпустил Асеро в такое путешествие, так бы стронулись с места уже завтра. Но вам с Уайном мешкать не след, вас знают, а меня нет. Я формально торговец Саири, которого можно пограбить при случае, но специально гоняться за которым вроде ни у кого нужды нет. Я уж подумываю, не наклеить ли мне фальшивую бороду, к метисам они лучше, чем к индейцам, относятся. Хотя, с другой стороны, в дороге она слететь при сильном ветре может...
Лань ответила:
— Не думаю, что идея с бородой удачна, для белых людей все безбородые индейцы на одно лицо, а бородатого запомнят. Лучше стоит подумать о том, как спрятать меня и прочих женщин, ведь даже если мы останемся неузнанными, женщины многим могут показаться лакомой добычей. Стоит переодеть нас в мужскую одежду.
Несчастья в Счастье
Как уже было сказано ранее, Асеро не знал и не мог знать о визите Уаки, так как этим утром они с Вороном отбыли в Счастье.
Первое время они с Вороном ехали молча. Асеро думал о Мальве. Звезда по его просьбе и в самом деле поговорила с ней. "Рассказала, какой ты верный муж", — сказала она, чуть заметно усмехнувшись. Ведь только Асеро мог понять суть её усмешки.
Когда у Луны стали одна за другой рождаться дочери, её было трудно одной с малышками. Хотя свекровь ей помогала, но она была уже тогда довольно стара, а ещё и государственные дела... Короче, окончательно замотанная, Луна даже сама просила Асеро завести вторую жену, чтобы та стала ей помогать. О втором браке Асеро и думать не хотел, но глубину проблемы понимал. Государственные дела, внешние и внутренние враги не оставляли возможности уделять много времени семье. В общем, его жене была нужна помощница, и он предложил Звезде поселиться с ними. Та согласилась помогать вполне охотно, нянчить детей ей нравилось. Асеро тогда и подумать не мог, какие у Звезды могут быть на него планы. Забыл, что она уже не девочка-подросток, а вполне зрелая и заневестившаяся девушка... Короче, Звезда через некоторое время стала пытаться довольно откровенно ухаживать за Асеро. И даже Луна, зная обо всём этом, сказала ему как-то: "Знаю, что ты всё равно рано или поздно возьмёшь себе вторую жену, так пусть это лучше будет моя сестра, мне с ней будет проще ужиться, чем с кем-то чужим". Но Асеро отказался наотрез, и Звезда вскоре покинула дворец.
С детьми через некоторое время стало полегче — старшая Лилия подросла и вскоре тоже стала помогать по дому. Впрочем, племяшек всё равно порой водили в гости к Звезде по её просьбе, где та выучила девочек рукоделию.
Потом Асеро думал, что Звезда была и в самом деле в него серьёзно влюблена, а не руководствовалась честолюбием, как он подумал поначалу. Во всяком случае, она потом долго не выходила замуж, думали, что она так и останется старой девой. И только потом, будучи уже сильно за двадцать, она вышла замуж за Золотого Слитка. Асеро не мог видеть её чувств, но догадывался, что если Звезда сравнивает его с Золотым Слитком, то сравнение не в пользу нынешнего мужа. Нет, конечно, в молодости он не был так пузат, да и деловые способности у него были, но всё-таки... Луна, поддерживающая контакты с сестрой, сказала как-то, что та хоть поначалу и досадовала на выбор Асеро остаться одножёнцем, но в то же время не могла его за этот выбор не уважать. Возможно, что она отчасти потому и полюбила Асеро, что видела: тот может, способен полюбить одну-единственную, и если бы тогда Асеро нарушил это решение, то её любовь неизбежно ослабела бы. Так что, в общем-то, Асеро не в чем винить себя, в конце концов, многожёнство ввели не от хорошей жизни, а потому, что слишком много юношей гибло в войнах.
Асеро, конечно, не мог знать, что и как из этого Звезда рассказала Мальве, но перед отъездом та подошла к отцу, обняла его и сказала: "Прости меня, отец, теперь я поняла, что ты и в самом деле мать любишь". "Прощаю", — ответил он, — "Я понимаю, что с тобой жестко обошлись, и ты в общем-то больна..." "Но ведь и тебя пытали, ты тоже болен" "Да, я ещё не до конца выздоровел. Ничего, выздоровеем".
В последние дни боли от побоев утихли, но теперь, после некоторого времени езды, тело вновь начинало болеть, и эту боль приходилось терпеть стиснув зубы. А ведь раньше, до избиения, он мог часами скакать в седле, не чувствуя даже усталости, но теперь... Пока это было ещё терпимо, но потом надо будет делать привал. А пока лучше отвлечься разговором.
— Не понимаю, почему Инти так возится с этими, которые сами не хотят себе водопровод починить. Ведь этим он нас всех только подставляет! — проворчал Ворон.
— Да я не думаю, что подставляет, что им какой-то "торговец Саири". Но для Инти в данном случае важнее жизни людей, чем собственная безопасность. Он живёт для людей, ты понимаешь? Для него жизнь каждого жителя селения также ценна, как и жизни его родных дочерей и племянниц.
