— С теми детьми, что вы унесли.
Девушка нахмурилась, глаза опять забегали.
— Дети? Дети! Точно! Дети в порядке! Они в центре деревни, на том здании, что ты показал!
Якума немного нервно сглотнул. Сам он никогда не забирался на верхушку Трехрогого здания, но поговаривали, что там располагалось одно из убежищ самого Ханзо Саламандры. До слуха Якума донесся топот шагов и бряцание оружия. Вряд ли его товарищи из "Капли — 3" позволили бы себе столько шума, значит это наемники Акацуки. И значит, шиноби Дождя и товарищи Якума погибли, выполняя свой долг.
— Госпожа, бегите, — сказал Якума. — Сейчас здесь будут наемники Акацуки.
— Акацуки? — лицо девушки исказилось в безумном оскале. — Акацуки?! Это которые ненавидят детей и хотят их всех убить?! Ахахахаха!!!
Она выпрямилась и взлетела, прямо на глазах у выбежавших на площадь наемников.
— Ну, че, пидарасы, не ждали, а вот я пришла! — заорала девушка. — Детей убивать любите, да?
— Это кто вообще? — раздался возглас из рядов остановившихся наемников.
— Дурень, видишь, летает, значит шиноби, — кто-то пояснил снисходительным тоном.
— Эй, ты из какой Деревни?
— Я — шиноби?! Ахахахаха!!! — опять расхохоталась девушка.
После чего ткнула палочкой себе в горло и заговорила низким, пугающим голосом, почти басом.
— Запомните, ублюдки, я -Грейнджер Гермиона, маг из Конохи, и я несу возмездие во имя Луны!
С этими словами, она запустила руку в подсумок за спиной и что-то там ухватила. Якума удивился, что такое "маг", но вот слова "из Конохи" звучали обнадеживающе. Неужели Лист прислал помощь в эту трудную минуту?
— Да хули слушать, убейте ее! — раздался повелительный выкрик.
В Гермиону полетели кунаи, ножи, сенбоны, стрелы и даже несколько топориков. Не долетая примерно десяти метров до парящей в воздухе девушки, оружие превращалось в воду и разлеталось брызгами. Пара капель упала на лицо Якума, вода как вода, даже слегка теплая.
— Теперь моя очередь! ОДАБ!!!
С этими словами Гермиона метнула в наемников горсть деревянных шариков, немедленно взорвавшихся. Во все стороны полетела кровь и куски мяса, наемники падали, роняли оружие, хватались за животы и руки-ноги, ругались и отскакивали в сторону, зажимая раны.
— Редукто! Конфринго! Диффиндо! Ступефай! Протего! Редукто!
Гермиона кружила над наемниками, осыпая их техниками. Те метали в нее оружие, превращавшееся в воду, грозили кулаками, пытались спрятаться и подловить из засады. На лежащего немного в стороне Якума никто даже не обращал внимания. Чунин Амегакуре же, в свою очередь, с удивлением и чувством радостной мстительности наблюдал за избиением отряда наемников, быстро уменьшающегося в численности.
— Редукто! Акцио кунаи!
Внезапно все кунаи устремились к Гермионе, превращаясь в полете в воду.
— ОДАБ!!! — новые взрывы, Якума присыпало пылью и крошкой. — Диффиндо! Убегать бесполезно, у мальчика феноменальная память! Левитация!
Два наемника внезапно взмыли в воздух и тут же рухнули, вниз головами.
— Ахахахаха!! — хохотала Гермиона. — Я вам, блядям, покажу, как детей трогать! Бойтесь, твари! Фиендфайр! Инфрасонус!
Гермиона носилась над головами наемников, крича на них, и Якума испытал настоящий страх, когда она пролетала над ним. Такой оригинальный способ выпуска ки в другой раз непременно заинтересовал бы его, но сейчас Якума хотел только добраться до детей и убедиться, что с ними все в порядке. Пускай выжила только треть, но ведь выжила же! Выжила, благодаря, безумно носящейся над площадью Гермионе, которая ежесекундно применяла и применяла техники, в основном взрывая наемников. Не менее десятка бойцов, в основном шиноби — нукенины, в стороне метались и орали, безуспешно пытаясь сбить яростное, разгорающееся пламя.
— Мы все равно тебя не боимся! — выкрикнул кто-то из раненых командиров.
Он стоял, опираясь на длинный меч, зажимая второй рукой рану в боку.
— Спустись и сражайся лицом к лицу!
— Да запросто!
Хлопок. Девушка оказалась прямо за спиной раненого.
— Шквал! — и наемника унесло вперед, протащило и размазало по камням.
Она повернулась к остаткам отряда наемников, семь или восемь человек стояли в стороне, прижавшись спинами к бывшей статуе. Наемники слегка побледнели, но подняли оружие, а один из них крикнул.
— Иди в жопу! Мы тебя не боимся! К вечеру вся ваша Амегакуре будет у нас сосать!
— Что вы сказали, навозные черви?!! — неожиданно прогремело за спиной Якума.
Знаменитый ядовитый плевок Саламандры размазал наглецов об статую. К Якума бежали шиноби Амегакуре, и чунин внезапно испытал чувство предельной слабости и облегчения. Свои. Помощь.
Ханзо-сама вышел на поле боя, значит Дождь победит!
— Кто это? — спросил подбежавший к Якума ирьенин, кивая в сторону Гермионы.
— Сложный вопрос, — ответил чунин, глядя на упавшую девушку. — Очень сложный, но она не враг, это точно.
Штормит и крутит в животе. Что произошло?
Голова раскалывается, виски сжимает, как будто клещами. Руки, ноги, одежда, все в крови и грязи. Хочется рыдать и хохотать одновременно, ноги подкашиваются, а сердце бухает, как будто пробежал четыреста метров на скорость. Облизываю губы, привкус рвоты, земли и крови. Воспоминания пробиваются, но еле-еле, как будто смертельно напился. Что вообще тут произошло?
Дети. Дракон. Смерть.
Вокруг трупы и еще раз трупы. Это я их всех? Бегают какие-то шиноби , что-то кричат и трясут руками. Хочется упасть и не вставать, ощущаю сильнейшее магическое истощение, как будто колдовал трое суток без перерывов. Шиноби Амегакуре что-то хотят от меня, но отказывает слух. Моргаю, они что-то говорят и показывают на трупы. Приподнимаю левую руку, ладонью к ним.
В подсумке экстренная аптечка, сейчас закинусь зельями.
Обезболивающее, энергетик, еще энергетик, стимулирующее, в аптечке полно боевой химии, жру горстями.
Мужик в прозрачной маске стоит верхом на голове ящерицы и, сложив руки, смотрит прямо на меня. Взгляд ощутимо давит, и это странным образом отрезвляет. Или просто действуют лекарства? О, так это ж Ханзо Саламандра верхом на саламандре! И смотрит странно, гыгыгы, дурачок, магичку никогда не видел что ли? Заливаюсь хохотом, ржу до колик в животе, аж слюна и сопли летят наружу, тыкаю в саламандру пальцем.
Шиноби Аме отходят, странно поглядывая, а я хохочу.
Откуда-то сбоку выбегают наши: Джирайя, Какаши и Наруто между ними. Внезапно понимаю, что бросил их в незнакомой Деревне, и мне становится не просто страшно, а страшно до слез. Реву, утирая сопли и слезы рукой, а потом внезапно понимаю, что все зря, все пропало и останавливаюсь.
Боль в голове отступает, в теле странная легкость и опустошение.
За время моего концерта действующих лиц на площади прибавляется.
Трупы и упавшая статуя по центру. Подрывник на новом драконе на севере, Ханзо со своей саламандрой, десятком помощников и тремя десятками генинов, на западе, а наша компания на юге. С востока, из двух проулков, выбегают новые наемники. Встают несокрушимой стеной, выставив мечи. Видимо горбуна в плаще Акацуки, медленно выползшего из проулка за спинами наемников, они боятся больше. Также на крыше чудом стоящего дома на востоке площади появляются еще две удивительно знакомые фигуры, и тоже в плащах Акацуки.
Учиха Итачи и Хошигаке Кисаме.
У Какаши поднята повязка, закрывающая шаринган, и свежая царапина на лице, а Наруто явно на грани. Вертикальный зрачок и красные глаза, яростное рычание сквозь стиснутые зубы. Джирайя еще не вызвал Жаб-Отшельников, но делает знак, означающий, что сейчас пойдет в сенмод. Складывает печать концентрации.
Ну что же, пока идут предбоевые разговоры, самое время.
— Это не гражданская война, тут Акацуки, — сообщаю нашим.
— Да, мы уже столкнулись с ними, — отвечает Какаши.
— Ну надо же, сам Ханзо Саламандра нас почтил своим присутствием, — насмешливо и хрипло говорит горбун в плаще Акацуки. — И шиноби Листа, правда, какие-то слабые. Наверное, потому, что новая Хокаге — женщина, а они, как известно
— Не смей обижать бабулю Цунаде!!! — немедленно орет Наруто, легко заглушая всех и вся вокруг.
Какаши кладет парню руку на плечо и стискивает, призывая к спокойствию.
Меня же стискивает новый приступ боли, как будто в затылок загоняют гвоздь, держа клещами виски.
Ханзо презрительно сплевывает, и то же самое немедленно делает его саламандра, прибив плевком трех наемников, и отравив еще с десяток. Горбун мечтательно втягивает дымок от яда саламандры и кривится.
— И яды слабые, похоже, шиноби вырождаются. Новыми Каге становятся женщины, и это погубит Коноху и Суну, а вслед за ними
— Заткнись! Заткнись! — Наруто все-таки не выдерживает и рвется вперед.
Все настолько быстро, что осознаю происходящее, только когда Какаши перехватывает Наруто на полпути и возвращает обратно. Наруто ярится и рычит, но Какаши говорит просто.
— Успокойся, Наруто, иначе ты не сможешь достать его.
И о чудо — это действует. Наруто останавливается и расслабляет плечи. О боги, как же мне плохо, глаза так и норовят сбиться в кучку, а колени подогнуться. Горбун переключается на Ханзо, который все еще стоит неподвижно на голове безглазой ящерицы, которую язык не поворачивается назвать саламандрой. В адрес Ханзо летят какие-то оскорбления от горбуна, но лидер Амегакуре невозмутим.
— Зачем вы пришли сюда? — спрашивает Ханзо, демонстративно обращаясь к нам.
— Хотел провести рекламную компанию своих книг, — тут же отвечает Джирайя. — Ну и о жизни поболтать, вспомнить былые деньки.
Ханзо еле заметно усмехается, как будто давая понять, что оценил шутку.
— Сегодня шиноби Конохи — наши союзники, — приказывает Ханзо. — Остальных — убить!
— Если кто и умрет, то это будешь ты! — сразу отвечает подрывник, тыча пальцем. — Твои яды ничто против моего Искусства!
— В атаку, — хрипит горбун, и наемники, вздрогнув, бегут, подняв мечи и кунаи.
— Наруто, прикрывай Гермиону, — командует Джирайя. — Какаши, действуем по плану, будь готов захлопнуть ловушку по моему сигналу.
— Хай, Джирайя-сама, — отзывается Какаши.
Итачи начинает складывать печать, а Кисаме вытаскивает свой меч-леденец.
Так, чур этот пидарас на драконе — мой! Теперь не убежит! Ух, я ему в задницу взрывчатки-то напихаю!
Джирайя успел подготовиться к долгой драке, то есть вызвал Ма и Фукасаку, морально настроился на сражение среди сражения, когда необходимо следить не только за непосредственным и очень могущественным врагом, но еще и учитывать возможные атаки со всех сторон от слабых шиноби. А также следить за действиями других лидеров врага, и взаимодействовать с друзьями, а также оказывать им помощь. Теперь он пытался нарисовать примерный контур боя, сводя воедино знания о кукольниках.
Как Коноха являлась монополистом в додзюцу, так и Суна практически полностью подмяла под себя направление марионеток. Секреты их создания, модернизации, встраивания новых возможностей, а также обучения новых кукольников. Другие деревни пытались освоить секреты управления марионетками, но никто не достиг особых высот, так что в некотором роде специализация эпохи кланов сохранялась. Теперь уже в большем масштабе, и на уровне деревень.
Со времен сражений второй войны, Джирайя знал и главные слабости марионеточников. Во-первых, они управляют куклами при помощи нитей чакры, которые можно просто обрезать, нарушая управление. Во-вторых, сами кукольники слабы в бою, поэтому обычно или прячутся, или стоят сзади, прикрываясь марионетками. Вхождение в клинч с кукольником резко повышает шансы на победу, если мастер марионеток, конечно, не припрятал управляемый сюрприз заранее. В-третьих, марионеточники не могут создать что-то новое на поле боя, они ограничены возможностями своих кукол, как правило, это взрыв-печати, метательное и режущее железо, попытки атаковать толпой, яды на лезвиях.
Такого Джирайя не особо боялся, но все же вколол себе универсальный антидот производства Цунаде. Смущало его другое. Будучи марионеточником, шиноби S-ранга ты не станешь, лучшая из кукольниц Суны, старейшина Чиё тому живой пример. Предел кукольника — десять марионеток, и как бы хороши они не были, для S-ранга шиноби этого недостаточно. Но этот странный горбун — Сасори, работающий в паре с взрывником Дейдарой, носил плащ Акацуки. То есть у него под горбом спрятаны какие-то секреты, что-то еще в дополнение к марионеткам, и вот этот неизвестный фактор беспокоил Джирайю. Не всегда в бою есть возможность отразить новую технику, справиться с неизвестными обстоятельствами, а ведь сейчас Джирайя не один, за его спиной команда, рассчитывающая на могучего саннина.
Прежде чем ловушка захлопнется, надо выяснить возможности Акацуки, и это значит — бой.
— Предлагаю ту же тактику, что с Хокаге в Конохе, — проскрипел с левого плеча Фукасаку.
— Согласна, — отозвалась Ма.
Вообще ее звали Сима, но сокращение до Ма ей нравилось больше, ибо она, как будто и вправду мама, заботилась о жабах горы Мьёбоку.
— Ну, ты готов? — спросил горбун. — Ненавижу ждать!
— Я готов! — выкрикнул Джирайя. — Могучий и смелый, в бою и в любви
— Заткнись, — оборвал его Сасори, — раздражаешь.
— Снаряд жабьего масла! — плюнули одновременно Жабы-Отшельники.
— Искусство Отшельника: Гигантский Расенган!
Джирайя раскрутил двадцатиметровый шар чакры прямо в прыжке, устремляясь к Сасори.
— Это будет интересная драка, — отметил Сасори, распахивая пасть куклы-Хируко, имитирующей его тело горбуна, под плащом Акацуки.
Перед Какаши, едва не заставив Копирующего вздрогнуть, внезапно возник Учиха Итачи.
— Какаши-сенсей, — как всегда спокойно сказал Итачи.
— Ты стал совсем взрослым, Итачи, — Какаши изготовился к драке. — Вот только не пойму, что ты делаешь здесь, когда твой брат находится под властью Орочимару?
— Я вырезал свой клан, — голос Итачи похолодел, — убил своими руками отца и мать, а все почему-то думают, что меня волнует судьба Саске. Цукиёми!
Какаши замешкался на долю секунды и не успел уклониться, попав в одно из мощнейших гендзюцу клана Учиха. Он висел на кресте, распятый, а вокруг стояли множество Итачи с мечами в руках.
— Здесь, в реальности Цукиёми все подчиняется мне, — сообщил Итачи, — так что не пытайтесь вырваться Какаши-сенсей.
Какаши машинально окинул взглядом багрово-красную равнину вокруг, с небом того же оттенка, и промолчал.
