— Действия с вашей стороны? — в голосе представителя Госдепа появился сарказм. — Мистер Тиз, за последние годы терранские верфи произвели для ВКС САД и СНЕ восемьдесят четыре копейных корабля разной мощности, включая пять десятикопейных линкоров, и еще около половины того количества находится в стадии, близкой к завершению. Плюс контролируемый нами боевой флот конкистадоров. Не думаю, что Стражи захотят с нами вооруженного конфликта. Хотя, уверен, ты вовсе не имел в виду вооруженное столкновение. С дипломатической точки зрения ситуация весьма неприятная, согласен, и ее придется урегулировать. Со своей стороны могу гарантировать, что САД выплатит Стражам соразмерную компенсацию за срыв контракта и репутационный ущерб. Сейчас же я предлагаю прислушаться к контр-адмиралу Вакину и переместить пассажиров на платформу... а-а, он повторит номер.
— Спасибо, я его помню. Платформа номер тысяча триста десять известна под неформальным названием "Духовка" и является тюрьмой САД строгого режима. Трехлетняя выживаемость там не выше восьмидесяти процентов. Не думаю, что там место женщинам и детям, находящимся у нас на борту. Да и все остальным тоже — их никто не судил и не объявил виновными по закону. Кстати, еще раз напоминаю, что действуете в территориальном пространстве Индии. Вы рискуете дипломатическим скандалом не только со Стражами, мистер Мюррей.
— Не стоит беспокоиться. Мы урегулируем все осложнения. А на указанную изолированную платформу террористов следует переместить для их же собственной безопасности. Граждане САД требуют суда Линча, мистер Тиз, и мы боимся, что ни одна наземная тюрьма не выдержит натиска разъяренной толпы. Было бы прискорбно, если бы за компанию с настоящими террористами пострадали, как ты верно заметил, ни в чем не повинные женщины и дети. Я еще раз предлагаю рассмотреть мирный вариант разрешения конфликта. Он и в ваших, и в наших интересах.
— Нам нужно время, чтобы обсудить ситуацию.
— Само собой. Полчаса вам хватит, я полагаю? Приятного дня.
И голос пропал из канала.
— У вас полчаса, — прорычал контр-адмирал. — Время пошло. Если к концу срока не услышу, что подчиняетесь, высаживаю абордажные партии. Если попытаетесь скрыться или высадить пассажиров обратно к индусам, расстреляю на месте. Все ясно?
И канал отключился. Я лишь бессильно щелкнул зубами. Такой план, тщательно проработанный и безукоризненный — и все рассыпается в прах, поскольку нам и в голову не приходило, что люди способны заблокировать нашу связь. Наше проклятое и давно устаревшее высокомерие...
— Вот так и закончилась для нас эпоха обучения и направления людей, — с горечью сказала Вероника. — Нас больше не ставят ни в грош. Впрочем, к тому все и шло последние несколько влет, а сейчас или чуть позже — уже значения не имело. Похоже, что они не блефуют и в самом деле готовы расстрелять транспорты со всеми, кто находится на борту. Кен! Ты командуешь операцией. Твое решение.
— Выбор невелик. Или сдаемся и перевозим пассажиров в тюрьму, или включаем стелс и пытаемся прорваться с приблизительно десятипроцентными шансами на успех. Я за прорыв.
— Нет, не так, — решительно сказала Вероника. — Сейчас переломное событие в нашей истории. Решается, опустимся ли мы до уровня второсортной униженной расы, которую третируют все, кому захочется, или же сохраним достоинство и равный статус с терранами.
— Есть еще один нюанс, — сказал я. — Мы — не единственные, чье мнение важно. В контракте три стороны: мы, внезы и наши пассажиры. Наши друзья-внезы на борту транспортов должны иметь право голоса. И пассажиры тоже должны решить, готовы ли они на риск или же сдадутся, чтобы сохранить жизни хотя бы немногих. В общем-то, их первых и надо спрашивать. Без их согласия все наши комбинации бессмысленны.
— Как у нас все сложно... — с досадой щелкнула зубами Вероника. — Никогда еще в истории не возникало такой ситуации. А, ладно. Вы все правы. Бебе, включи в канал представителей пассажиров. Тебе виднее, кого. Ох, как нам не хватает внешней связи. Как они блокируют мгновенные каналы?
— Я попробую дать связь. Дайте мне несколько вминут.
В обсуждении мы совершенно забыли, что внезы тоже включены в канал и слышат всю дискуссию, хотя и вынуждены слушать ее на привычной для нас скорости. И теперь я мысленно обругал себя самыми последними словами. Разумеется. Оксана. Я настолько привык к роли предводителя, что забыл о людях. И лишь сейчас решительные ноты в голосе девушки словно сдернули у меня с глаз шоры.
— Лиза Сомелье? — наполовину спросил, наполовину подтвердил я.
— Она самая. Возможно, средства терран не действуют на мгновенные каналы Призраков. Если удастся с ней связаться, как она передаст сообщение Стражам?
— Действуй, — согласилась Вероника. — Хуже точно не станет. Она знает, как с нами связаться, после Спейс-Ватерлоо у нее специальный канал доступа. Хотя... что-то я засомневалась вдруг, что Совет нам поможет. Выражаясь вашими терминами, все свелось к тому, чье кунфу в виде боевых флотов сильнее. И кунфу Стражей, похоже, безнадежно проигрывает. Решение — подчинение или попытка бегства — в любом случае за нами. Бебе, кого из людей задействовать?
То же время. Окрестности Терры, свободное поселение внезов Синий Крот. Оксана
О том, что что-то пошло не так, я заподозрила, когда новостной стрим "Chicago Today" оборвался на полуслове. Пользуясь близостью к Терре и внутренней сетью платформы, я держала его включенным в фоне, пока мы помогали пассажирам с посадкой, чтобы из первых рук знать, что на Терре говорят о бегстве сепаратистов (не говорилось ровным счетом ничего). И внезапно звук оборвался, а картинка сменилась белым фоном с английской надписью "V'ar sory. V'ar fixn a tec issu".
Сама по себе платформа меня разочаровала. Поскольку она принадлежала Индии, я подсознательно ожидала какого-то национального колорита. Ну, не знаю, десятиметровой статуи Будды или Индры, каких-то золотых узоров с завитушками (или завитушек шрифта), характерной фоновой музыки, женщин в развевающихся в безвесе сари... Вместо того нас встретил стандартный зал ожидания, внушительных размеров, но практически без намеков на владельца. Крупные надписи на английском, почти незаметные на хинди (и то не везде), панорамные экраны, транслирующие вид снаружи — в общем, не отличить от любой другой произвольно взятой платформы. На многих частных платформах, принадлежащих корпостейтам, и то веселее. Что же до сари, то два десятка сотрудниц, надзирающих над пассажирами, щеголяли в почти невидимых бикини, демонстрирующих формы, заставившие меня почти застонать от зависти при первом взгляде. Мужчины в одних коротких шортах выглядели слегка скромнее. Но о принадлежности и тех, и других к персоналу свидетельствовали только кокетливые шапочки с эмблемами и пристегнутые к бедрам сумки с листовками-инструкциями и рвотными пакетами.
Впрочем, обращать внимание на окружающее было некогда. Нам следовало в максимально сжатые сроки погрузить на борт "Фантома" более шестидесяти пассажиров, подавляющее большинство которых никогда в жизни не попадало в безвес ранее. Бернардо остался на борту корабля, чтобы там упаковывать новоприбывших в страховочные сети, мы же с Павлом отправились в зал отбытия. Даже если бы нас не предупредили, я с первого же беглого взгляда определила, что из полутора сотен человек самостоятельно перемещаться в безвесе хотя бы при помощи хелперов могли максимум три десятка. Остальных, мужчин и женщин самого разного возраста, от грудных младенцев до дряхлых стариков и старух, взмокших в плотной одежде и остро пахнувших потом от страха и напряжения, требовалось тащить к посадочному шлюзу. Их багаж ситуацию отнюдь не облегчал: хотя им строго-настрого приказали брать вещей по минимуму, практически у каждого взрослого имелся при себе хотя бы небольшой чемоданчик.
Теперь представьте себе: ниппонцы дисциплинированно висели в рядах страховочных петель на канатах, натянутых между полом и потолком зала (да, на них так и написано — "пол" и "потолок", вероятно, чтобы облегчить ориентацию терранам). Расстояние от них до шлюза составляло от десяти до тридцати метров. Каждого пассажира следовало снять из петли, затем, пользуясь дуйками, вместе с багажом дотащить до шлюза, запихнуть в гибкий посадочный коридор и невежливо, подпихивая в задницу и прочие интимные части тела, переместить до гермоконтура "Фантома" в когтистые объятия Бебе. Поскольку щадить нежные чувства терран мы с Павлом не собирались, то и одеться не удосужились. Хотя комбезы на нас имели бы смысл на случай разгерметизации и других неожиданностей, их лишняя масса отбирала бы дополнительные силы, которых у нас в запасе имелось не так много. Так что мы попросту оставили их в корабельном шкафу.
Теперь некоторые ниппонцы обеих полов старательно отворачивались, а некоторые бросали испепеляющие взгляды ("...бесстыдные гайдзины...", уловила я обрывок фразы на нихонго от одной шикарно одетой дамочки — ой, то ли еще ожидало ее в месте назначения!) И то, и другое еще сильнее усложняло дело. Дети ревели, женщины боялись отпустить страховочную петлю, старики смотрели оловянными глазами, даже не пытаясь понять, что им объясняют, и у всех без исключения первой реакцией на борту было шарахнуться в сторону от Бернардо (и хорошо если не приложиться башкой о край шлюза в процессе). В общем, даже с учетом помощи местного персонала в среднем на одного пассажира уходило примерно полторы вминуты.
Картинка терранских новостей пропала, когда из нашей партии осталось шесть пассажиров, включая самопровозглашенного (и уже бывшего) премьер-министра Ниппона. Мы пытались посадить его первым, но он категорически отказался. В тот момент я уже в третий раз меняла разрядившиеся дуйки, а Павел сближался с беглецами, чтобы начать финальную стадию. Окихиро-сан и группа его телохранителей с большими кобурами и кинжалами на поясах висели в своих петлях совершенно неподвижно, изображая из себя храмовые статуи. Однако по тому, как дернулись и начали оглядываться по сторонам некоторые из них, я поняла, что и у них трансляция тоже оборвалась.
Посадочные коридоры — не просто толстые кишки из просвинцованного мутно-прозрачного пластика, какими считают их многие. На деле это сложные устройства, которые — в числе прочего — обладают своей собственной системой связи, основанной на оптических каналах и радиоточках подключения к ним. Через них мы и сохранили канал к кораблям. Однако я еще только открывала рот, чтобы осведомиться у наших, что происходит, как в канале появилась новая сущность. Обозначалась она как "представитель военных властей САД" и помечалась значком "форсированный вызов всем в зоне приема".
— Вниманию кораблей Стражей возле платформы "Аватар Будды"! — сказал крайне неприятный — самоуверенный и презрительный, лениво растягивающий слова — мужской голос, в котором чувствовался истинный мачо. — Вызывает контр-адмирал Вакин на борту КСАД "Ватерлоо". Приказываю немедленно выйти на связь.
Краем уха я слушала разговор с ним и внутренние переговоры Бернардо, Вероники и Кена. Строчки письменного перевода летели через наглазники со скоростью света, но после влет общения со Стремительными я уже наловчилась читать в таком режиме. Нам с Павлом переговариваться не требовалось. Свою задачу мы знали, и нам оставалось лишь запихнуть на борт оставшуюся шестерку терран. Наверное, стоило бы остановиться и задуматься — а надо ли? В конце концов, корабли САД могли просто расстрелять транспорты со всеми пассажирами. Возможно, стоило начать действовать в обратном направлении — выгружать пассажиров на платформу. Однако "Весельчак У" и "Игрушка" уже взяли всех на борт, занимались другими делами и стыковаться обратно явно не собирались. Кроме того, я давно усвоила одну истину: в условиях стресса резко менять планы означает наворотить кучу глупостей. Да и выбора у нас, в общем не оставалось. Когда я в нескольких словах обрисовала Окихиро ситуацию, он коротко приказал:
— Все на корабль.
— Но, Окихиро-сан...
— Я понял обстановку, — перебил он меня лексикой обращения начальника к подчиненному и взглядом сквозь меня, ясно дававшим понять: слушать наши советы он не собирается. — Я не оставлю своих людей. Заканчивайте посадку, быстро и без разговоров.
Мы с Павлом переглянулись и, пожав плечами, довели операцию до конца.
Испугалась ли я? Фиг его знает. Не задумывалась совершенно. Определенно, когда за спиной наконец захлопнулся шлюз "Фантома", пальцы у меня дрожали. Однако от страха, усталости, адреналина ли в крови — сложно сказать. Пристегнув бывшего премьера и его охрану к ближайшим свободным сетям, мы поплыли вдоль рядов людей, успокаивающе им улыбаясь и бросая ободряющие фразы. Удивительно, но услышав, как я говорю на нихонго без автопереводчика, успокаивались даже отчаянно ревущие малые дети. Кто бы знал, что он еще мне пригодится, да еще в такой ситуации!
"Ох, как нам не хватает внешней связи. Как они блокируют мгновенные каналы?" — мелькнули в окулярах слова Вероники.
И тут меня осенило.
Ну, не так чтобы совсем внезапно осенило. Предыдущая лихорадочная активность не давала возможности сосредоточиться и задуматься, но что-то смутное у меня в голове крутилось, стремясь выбраться наружу. Слова Ники стали бойком, ударившим по патронному капсюлю.
— Я попробую дать связь. Дайте мне несколько вминут! — выпалила я.
— Лиза Сомелье? — немедленно среагировал Бернардо. Меня в очередной раз уколола черная зависть: все-таки быстрый метаболизм и мышление Стремительных имеют неоспоримые преимущества. Почему у меня таких нет?
— Она самая, — согласилась я, лихорадочно вспоминая, какую дозу мы использовали во время последней пробы связи. — Возможно, средства терран не действуют на мгновенные каналы Призраков. Если удастся с ней связаться, как она передаст сообщение Стражам?
— Действуй, — согласилась Вероника.
Не обращая больше ни на что внимания, я в режиме взбесившейся обезьяны рванулась к стенному шкафчику с нашими комбезами, нещадно сотрясая страховочные сети с пассажирами. Кажется, дети снова начали реветь, но внимания на них я уже не обращала. Едва не оторвав дверцу шкафа и чудом не разодрав в клочья комбез, я вырвала из него свою аптечку, включилась в нее наглазниками и установила дозу. Потом нырнула в ближайшую свободную ячейку, пристегнула ремень на талии, прижала аптечку к шее сбоку и дала команду на впрыскивание. Несколько секунд, которые требовались наркотику, чтобы начать действовать, я потратила на то, чтобы толкнуть аптечку в сторону Павла и впутать ноги и руки в ячейки сети, чтобы зафиксировать свою тушку понадежнее.
— Через пять вминут буди, — успела я сказать мужу перед тем, как уплыть в синий туман.
Вращательные коэффициенты золотыми пчелками вились вокруг, и мне пришлось их отгонять, чтобы не рассказывали мне свои надоедливые сказки о королях и капусте. Молодежь нынче совершенно несносная, и не говорите, совершенно не дают сосредоточиться. Я присела на пенек, достала из корзинки пирожок — тоже с капустой — и начала его жевать, припоминая, зачем я вообще забрела в местный лес. Удалось с третьей попытки. Да, надо передать ежику, что лошадку еноты в угол загнали и сейчас приращивают ей третий глаз чисто ради прикола.
