— Так уж сложилось, и тебе просто повезло найти тех, с кем тебе хорошо. Я тоже не думал, что кто-то, кроме папы и Алекса, примет меня таким, какой я есть, причём безо всяких условий и лишних подколок. А теперь у меня есть вы. И я уже не мямлящий через слово неуклюжий недотёпа, каким ты меня увидел в первый раз. Я изменился, хоть и не верил в то, что это возможно. Всё бывает, Салли. Всё. И ведь тебе понравилось то, что я тебе сделал, верно?
— И всё равно... это неправильно...
— Всё в порядке. Я же сам так решил. И у тебя всё прошло, верно?..
— Всё, закрыли тему, а то я просто сгорю от стыда!
— Тут нечего стыдиться. Мы же любовники. И что такого стыдного между нами может быть? По-моему, уже всё было...
— Хватит!
— Хватит так хватит, — примирительно согласился альфа. — О чём ещё поговорим, пока Дона нет?
— Мы начали говорить про твоего папу, — всё ещё немного расстроенно буркнул омега. — Расскажи про него что-нибудь.
— Расскажу, только достану кое-что.
Пришлось отлепиться. Дензел залез в свою сумку и, перебрав фотографии, выбрал одну.
— Вот, это моя самая любимая, — сказал он, вернувшись к Салли, и омега снова прильнул к другу — уже спиной. — До сих пор помню этот день. У меня был день рождения, и мы с папой на весь день ушли в парк развлечений. Они как раз начинали открываться потихоньку... Жаль, что сейчас зима. Тебе бы там понравилось. Там мы и сфотографировались. Тогда только-только изобрели моментальное фото.
Салли выдохнул, не без труда отбрасывая смущение, и переключился на снимок. На снимке была весна и солнечный день. Снег лежал на обочинах дорожек и за скамейкой, на которой сидели омега и его сын пяти или шести лет. Наверно, всё-таки шесть — рядом лежал яркий рюкзачок, похожий на тот, с которым сам Салли ходил в школу. Глядя на фотографию, Салли в очередной раз подивился тому, как его альфа похож на своего родителя. Люциус был беспорно красив, но без той мужественности, которая Дензелу досталась от отца — черты лица омеги были тоньше и мягче. Без изменений остались только большие светлые выразительные глаза. Интересно, сколько Риган заплатил за него на Ярмарке? И почему выбрал именно его? На фотографии Люциус и маленький Дензел ели мороженое в вафельных рожках. Люциус выглядел безмерно счастливым и явно гордился своим мальчиком.
— Даже сейчас помню, что мороженое было клубничное. Папа купил мне его после того, как мы были в комнате смеха. Я так хохотал...
— Кривые зеркала... — Салли вспомнил собственное детство и улыбнулся. — Помню, в наш городок приезжали циркачи и оборудовали подобную комнатку, и это было похоже на сказочный лабиринт под открытым небом. Это было летом.
— А ещё там были конкурсы. Я тогда впервые выиграл приз — мы соревновались в том, кто больше раз попадёт мячиком в мишень с нарисованным медведем. И я выиграл школьный рюкзак. Вот он, рядом с нами, видишь? Я все первые классы с ним проходил! Это был символ моей первой настоящей победы. Когда мы рассказали об этом отцу, он так удивился, что даже не стал ругаться, что мы потратили больше, че он разрешил. — Дензел помолчал и продолжил: — А ещё там был конкурс для родителей, на котором я узнал, что мой папа поёт лучше всех. Я тогда случайно подслушал, как ведущий подошёл к папе и спросил, где он учился петь, на что папа сказал, что нигде не учился. Ведущий не поверил и предложил похлопотать, чтобы папа мог записываться на профессиональной студии. Представляешь? Мой папа мог бы стать известным исполнителем! Но папа отказался. Он сказал, что его муж этого не одобрит. И что он не может оставить нас без внимания и заботы. Я потом часто слушал выступления певцов по радио и телевизору и понимал, что мой папа гораздо лучше них всех. Ты слышал, как поёт Билли Кинг?
— Ещё бы! Он же живая легенда!
— Так вот, мой папа мог не хуже.
— Он так хорошо пел? — порадовался за друга Салли, окончательно забыв про "инцидент".
— Невероятно. Он постоянно что-то напевал, когда занимался уборкой, мыл посуду или готовил. Он знал очень много самых разных песен. Именно он спел мне старинную балладу о великом походе на север. А под его колыбельные мне снились только хорошие сны. Я очень хотел научиться петь так же, как он, но то ли был слишком мал, то ли просто голоса Флоренс не дал, но у меня не получалось. А папа мог петь даже на самых долгих нотах и с переливами. Не каждый нынешний профессиональный певец, как мне кажется, смог бы так же.
— Так вот откуда ты знаешь так много песен, которые у тебя на Новый Год дети просили!
— Да, я выучил их с папой.
— А в нашем городке тоже есть свой самородок — дядя Лир, который мне с медосмотрами помогал. Без него ни один праздник, семейный или городской, не обходился. Каким-то особо выдающимся голосом он не отличался — хрипел немного — но зато так выразительно пел, что герои песен будто оживали! У него даже иногда получалось изображать разные голоса.
— А у вас в школе уроки пения были?
— Были, но мне постоянно говорили, что у меня ни слуха нет ни голоса. Четвёрка в итоговый аттестат попала, как мне кажется, из жалости, поскольку наш учитель был омегой, но со мной особо не общался, чтобы не нарываться. А у вас?
— Были, но мои способности оценили как посредственные. А ведь я так хотел подпевать папе, когда он что-то делал... Я ведь одно время помогал ему, пока отец не начал ругаться ещё и из-за этого.
— Вот почему ты такой аккуратный для альфы. А папа что говорил о твоих попытках?
— Что у меня неплохо получается, слух есть, может, и не идеальный. Зато память на песни у меня всегда была хорошая.
— А спой что-нибудь? — попросил Салли. — Я помню, как мы пели на празднике вместе с детьми. У тебя хорошо получалось.
— У тебя тоже, так что я думаю, что в школе тебя просто дразнили. Может, до моего папы ты не достанешь, но поёшь ты хорошо, мне нравится. Может, вместе?
— Нет, лучше ты. Я не так много песен знаю — не до них всё время было.
Дензел смущённо задумался. Салли невольно залюбовался им — в такие моменты на парня хотелось смотреть и смотреть...
— Знаешь, была одна песня... — Вдруг он погрустнел, и Салли забеспокоился. — Папа обычно пел её тогда, когда думал, что никто его не слышит. Я её слышал несколько раз и сразу запомнил. Она коротенькая, простая, но когда папа её пел, я видел слёзы в его глазах. Там пелось как-то так...
Дензел закрыл глаза, глубоко вдохнул и...
Ветер словно зверь кусает,
Снег клубится, вьюга зла.
Только птица распевает —
Ей так хочется тепла.
До весны ещё далёко,
Солнце слишком холодно.
Я в мороз такой суровый
Распахну своё окно.
Залетай, пичуга, смело,
Здесь горит огонь в печи.
Я хочу, чтоб здесь ты пела,
А не сгинула в ночи.
Слишком рано ты запела —
Не звенит ещё капель.
Залетай, пичуга, смело!
Доживём до тёплых дней.
Салли поджал губы, сдерживая невесть откуда нахлынувшие эмоции. Ему показалось, что в этих строчках скрыт какой-то смысл.
— Ты говорил, что он никогда не спорил с твоим отцом. Почему?
— Я не знаю. Я часто его спрашивал, почему он никогда не плачет, даже тогда, когда отец его избивал до крови, но папа постоянно говорил одно и то же.
— Что именно?
— Что он — мой отец. И ему этого достаточно. Оправдывал всё, что отец делал, и поначалу я даже верил. Говорил, что когда я вырасту, то обязательно всё пойму. Папа говорил это до самого конца.
Салли снова взглянул на фотографию. Люциус с гордостью обнимал сына. Он явно был счастлив, и почему-то показалось, что не только потому, что рядом был его "волчонок". У Люциуса были очень... понимающие глаза. Да, именно понимающие. Другого слова Салли подобрать не смог. И почему-то подумалось, что Люциус прожил все пятнадцать лет с Риганом не только потому, что тот его купил.
— Ну и холод собачий! — Дон втиснулся в комнатку, придерживая набитые пакеты, и принюхался. — Так, колитесь, что тут без меня натворить успели?
— Ничего такого, — пожал плечами Дензел, вставая и забирая его ношу. — Поговорили о том о сём, Салли два раза помог разрядиться...
Омега густо покраснел и отвернулся. Дон расплылся в многозначительной ухмылке.
— Целых два раза? И как?
— Точно так же, как это делал ты. И как Салли делает нам. Объясни ты ему...
— Альфа не должен так делать, — упрямо проворчал Салли, кутаясь в свою куртку.
— Альфа сам всегда решает, что и как он будет делать, — менторским тоном школьного клерика провозгласил Дон. — Он — сила и дух нашей расы, первый и высший...
— Ой, прекрати! — Салли демонстративно зажал уши. — Я этой чуши ещё в школе наслушался! Даже странно, что эти уроки не проводили в разных корпусах.
— Стравливали нас с вами, чтобы омеги знали своё место, а особо борзые, как ты, сидели тихо, как мыши.
— Что-то несильно им это помогло в моей дрессировке, — ядовито заметил Салли.
— Зато все остальные были то, что надо. Давай, подбрось дровишек — будем разогревать. И чайник поищи, где-то я его тут видел...
— Ну, что в мире делается? — спросил Салли, когда на решётке начали подрумяниваться купленные в ближайшей лавочке готовые бифштексы и поджариваться сосиски.
— По всем трущобам до сих пор волна катится. Похоже, что, пока мы тут прятались, наши друзья из подполья предприняли новую попытку взрыва, поскольку пивнуха закрыта на бессрочный ремонт.
— Ого! — вырвалось у Дензела. — И как они успели это провернуть?
— Понятия не имею, но теперь этим сучьим работорговцам придётся искать новое место, оборудовать его коммуникациями и системой наблюдения, а это время и деньги... Думаю, твоему дедуле, Салли, и его компаньонам это пришлось крепко не по ноздре. Ещё я услышал, что у "Соблазна" тоже начались проблемы, пошёл посмотреть, что там делается. Клуб тоже закрыт, причём бессрочно. То ли из-за того, что мы с Рондой там натворили, то ли из-за твоего высказывания на торгах... В общем, у всех тех, кто попытался на нас наехать, теперь крупные неприятности.
— Так им и надо. — Салли достал свой ножик, распилил один бифштекс на несколько частей и насадил на лезвие кусочек. — Пусть настраиваются, что лавочку и вовсе прикроют в ближайшем будущем. Придётся им искать другие способы заработка.
— Всего лишь изменят систему торгов, — пожал плечами бета. — Эта система существует уже не один десяток лет, и хозяева там стреляные, раз до сих пор успешно отбиваются от правозащитных организаций омег и спускают на тормозах все угрозы. Тут без большого скандала не обойтись, а для этого нужны железные доказательства. Мне вот что интересно... — Дон взял свой биф и плюхнул на разломанную пополам булку. — Насколько в подполье налажена работа по ликвидации Ярмарок? Да, если прикрыть несколько точек, то это нанесёт этим козлам ощутимые убытки и доставит проблем, но ведь кадровый состав останется прежний. И непроданные омеги всё ещё по точкам сидят запертые. И торговлю с детдомами это не прекратит. И я думаю, что ты прав. Это всё взаимосвязано. Потому-то омег, рожающих без мужей, и уговаривают отдать детей на попечение государства — это новые деньги для работорговцев. "Товар" же не только по нашей стране продают, но и вывозят за границу, где с населением самый настоящий швах. Помните, Алекс рассказывал, как его папа двенадцать лет ходил по инстанциям, чтобы ему сына вернули?
— Не совсем двенадцать, — поправил Салли, откусывая поочерёдно от бифштекса и булки. — Алексу было двенадцать, когда он домой вернулся.
— Неважно. Наверно, его отдали потому, что он им показался совершенно неперспективным, бросовым.
— А что бывает с альфами и бетами, которых в детдома забирают, если родственников нет, или их не усыновляют? — вдруг спросил Дензел. — Тоже продают?
— Может, куют из них новые кадры для мафии? — предположил Салли. — Отбирают самых перспективных, обучают, промывают мозги — и вперёд! А остальные пашут на заводах и фабриках наравне с омегами. Я ещё на базе видел статистику... Процент выпускников детдомов среди альф и бет ожидаемо меньше, чем омег, но они так же редко получают высшее образование. Идут в армию или на производство. Может, Марк, который купил Роджера, тоже из таких?
— Так или иначе, нам нужен Артур, — подвёл итог Дон, снял с решётки закипевший чайник и разлил кипяток по щербатым кружкам, откопанных в одном из покосившихся шкафов. Бросил в каждую по пакетику с чаем и три куска сахара. — Раз уж он рулит местной ячейкой, то должен быть на связи со штабом и в курсе всех дел.
— Осталось только его найти или добиться, чтобы он сам к нам вышел. — Дензел осторожно отхлебнул чаю. — Только бы эта проверка не затянулась надолго. Иначе придётся бежать из города, а другие выходы на подполье будем искать до следующей зимы. Здесь мы уже хоть что-то выяснили.
— И получили подтверждение, что общественные организации омег — союзники подполья. — Дон взял новую булку и начал сооружать ещё бутерброд. — Кажется, я начинаю понимать, как Риан организовал работу на местах. Очень даже разумно. Если то, в чём всё чаще обвиняют подполье, — это подставы со стороны спецслужб, то наши должны действовать тоньше и деликатнее. Проворачивают операции, чтобы всунуть в колёса Системы пару палок, и собирают информацию, чтобы в нужный момент её обнародовать как можно громче. Информация — это главный козырь в любой войне, так что, Салли, если в штабе есть приличная техника, то твой диплом придётся как раз кстати. Твои родители могут тобой гордиться.
Салли смущённо помотал головой.
— Тебя за мой диплом им тоже стоит поблагодарить. Если бы ты не помогал мне навёрстывать в школе...
— Ага, конечно. Скорее, твой папа мне башку свернёт за проспиртованный пунш на выпускном.
— Не свернёт — выгорожу, — с улыбкой пообещал Салли. — И если Алекс уже в штабе, то он наверняка сказал о тебе немало хороших слов.
— Посмотрим. — Дон внимательно оглядел друга, с аппетитом доедавшего бифштекс. — Судя по всему, пока мои опасения не сбываются — с аппетитом у тебя всё в порядке... Ладно, завтра снимаемся с места и начинаем искать, где будем переживать течку. Это должно быть достаточно тихое место, с отоплением и водопроводом. Сегодня ближе к вечеру я вас опять брошу — осмотрюсь. Так что ведите себя прилично. Денз, тебя это особенно касается!
— Здесь слишком холодно, чтобы я дурить начал, — возразил альфа. — Пока держусь. Не хочу, чтобы Салли заболел.
— Вот и умница. Можешь же, когда захочешь!
— И всё-таки пригляди там за мной. Вдруг опять попытаюсь пометить?
— Пригляжу, не боись.
Доедали в молчании. Салли подошёл к окну, за которым продолжала яриться вьюга, и заглянул в щёлочку.
— Ну и разгулялось...
— Зима. Остаётся надеяться, что штаб повстанцев расположен не в дикой глуши. Сдаётся мне, что Артур нас туда не поведёт, и придётся добираться самим.
— Что у нас с финансами?
— Нормально, продержимся. Если придётся всё же сунуться в гостиницу, то дежурному надо на лапу дать, чтобы не беспокоили. Главное — течку пережить спокойно, а там всё наладится.
