— Отпусти женщину! — страшным голосом закричал ему Кадет — от волнения — на лингве. — Стрела, по моей команде беги вперед, я прикрою тебя джипом!
Но казначей сам отпустил Принцессу и наклонился над россыпью монет, собирая и сгребая их в кучу, а Кадет бросил джип с карниза вниз, перегораживая воинам Короля сектор обстрела и прикрывая Принцессу. И она поняла — как только джип, теряя камуфляж, начал опускаться на почву, она пробежала несколько шагов вперед, освобождая ему пространство.
Дальше все было просто: Кадет прижал джип к почве, открыл дверь, втянул в салон вернувшуюся к джипу Принцессу и крутым виражом взлетел и скрылся за карнизом.
— Привет! — сказал он, разглядывая осунувшееся и очень бледное лицо Принцессы. — Повернись, я разрежу веревку. Кофе хочешь? Я приготовил. И пирожки... — Он старался говорить легкомысленным тоном, чтобы не выдать свою щемящую боль.
— Поворачивай,— прошипела Принцесса. — Это мои деньги, а не твои. Я возьму их назад. — Правой ладонью она растирала то, что осталось от ее левой руки. — Вернись туда! — Она потянулась к Карателю.
Грубость ее тона не удивила Кадета — несломленные побежденные всегда грубы, поэтому он умиротворяюще сказал:
— Ты стоишь больше это кучки золота, Стрела. А потом: как же ты подружишься с лордом Барком, если мы сейчас обманем его? Или ты передумала, герцогиня?— Он старался не смотреть на полупустой левый рукав ее простого осеннего платья. — Слушай! Это важно! Это очень важно! — Он смотрел Принцессе в глаза. — Император чугов и вся его семья уничтожены чугами, Стрела! Это — точно! Ты отомстила! И еще! Послушай! Путь к престолу Империи для рода Гигар открыт!
Принцесса улыбнулась — и заплакала с улыбкой на губах.
На этот раз она не злилась на вопли шлюзовой камеры. Швырнула в утилизатор свою грязную одежду, спокойно позволила отмыть и очистить себя от паразитов, терпеливо дождалась разрешения на вход в жилое пространство "Робинзона", поднялась в кухню, с видимым удовольствием пообедала тем, что заказал для нее Кадет, и все это время молчала, время от времени бросая на хлопотливо топчущегося вокруг нее Кадета суровые взгляды, а из кухни решительно отправилась в медицинский отсек. Увидев, что саркофаг занят телом Монаха, она нахмурилась и спросила:
— Его ведь не сильно помяли? Он там надолго?
— Еще три недели, не меньше,— Кадет прислонился к обводу двери, инстинктивно загораживая Принцессе выход из отсека. У него была заготовлена сотня вопросов, но он решил не торопиться: теперь все будет в порядке и у них полно времени. — У нас на борту есть полевой диагност. Сейчас принесу со склада, быстро, подожди здесь.
— Не к спеху, Каддет,— Принцесса присела на откидной стул около саркофага. — Я знаю, ты хочешь спросить, спрашивай!
— Дай-ка я посмотрю твою руку, Стрела.
— Знаешь, сначала я мечтала убить мастера Кьюррика, — обнажая культю левой руки, спокойно произнесла Принцесса.— А когда успокоилась — правда это произошло не скоро,— хмыкнула она,— то поняла: все честно, это был честный бой. И он не добил меня, Каддет. Он остановил кровотечение. Он — благородный воин.
— Он хороший человек, — пробормотал Кадет, стараясь говорить ровным тоном, с ужасом рассматривая оставшуюся часть предплечья. Багрово-синюшная культя выглядела плохо. — А насчет "успокоилась"... Тебе надо продолжить тренинг по биофидбэку, — пробормотал он, кончиками пальцев ощупывая грубый неровный шов.
— Мне нельзя, Каддет,— отозвалась Принцесса.
— Почему нельзя? — Кадет прикидывал, что можно сделать с этим шрамом уже сейчас, пока процесс отмирания пересеченных нервов еще не зашел слишком далеко.
— Я беременна, Каддет,— проронила Принцесса. Кадет замер.
"Беременна!" — стучало это слово в голове Кадета. — "Беременна!.. Стрела!"
— Ты же, вроде бы как бы пропал без вести, Каддет... Геройски погиб. Я — то ли вдова, то ли свободная незамужняя женщина... Меня так утешали в замке Лэннда!.. Ни на минуту не оставляли одну, я позвонить тебе не могла, даже ночью. — Принцесса горько усмехнулась. — Днем меня сторожил телохранитель графа. Ночью меня сторожил старик Лэннда. Через дверь утешал и успокаивал меня рассказами. Потом он устал. Я дала ему слово, что ничего с собой не сделаю, безутешная вдова, хм... А Чиррер... Он сменил графа... Я сама распахнула перед ним дверь: я — чуг, — произнесла она с гордостью.— А я давно выбрала его, ты знаешь, Каддет.
— Он... знает? Он знает о ребенке, Стрела?
— Нет, Каддет. — Принцесса погладила культю, видимо, ее мучили фантомные боли и с этим надо было что-то делать. — Мы должны были встретиться в Крепости и уехать в порт Дикка. И начать новую жизнь. — Принцесса усмехнулась.— Я ждала его в нашем домике около Крепости. А он все не ехал. Я не знала, что делать, Каддет. Я просто ждала. Потом Неспящий предупредил, что меня ждет беда. И тут же приехал Чиррер. Сказал, что его Долг — верность роду и Королю. Что я должна понять его. Что он любит меня и всегда будет любить меня. Единственную, сказал он. Он поклялся, что никогда не женится ни на ком другой... Я хотела его убить. Но во мне уже начал созревать его ребенок. Значит у меня не осталось прав на его жизнь и смерть. Неспящий сказал мне: "Пусть будет так, как есть", и я послушалась.
— Почему ты не позвонила мне, Стрела?
— Чтобы ты спасал меня от меня? Я и так заняла слишком много места в твоей жизни, Каддет... Я хотела уехать в порт Дикка и начала собираться и наняла повозку, но мастер Кьюррик пришел арестовывать меня... Он не начал бы махать своим топором, если бы я не парализовала его людей. Он перетягивал мне обрубок тетивой, когда Чиррер ударил его в спину. — Принцесса опять погладила культю.
— А болевой шок? — спросил Кадет.
— Я активировала чакру и ушла в транс... Очнулась в тюрьме Крепости, с перевязкой. — Принцесса говорила все эти слова спокойным и даже каким-то усталым голосом. Все, что с ней произошло, в ней уже перегорело. Принцесса встала, подошла к Кадету, обняла его, прося поддержки. — Девочка моя! — прошептал Кадет, зарываясь лицом в копну ее чистых душистых волос. — Ты не рада... ребенку?
— Рада, Каддет,— Принцесса тряхнула головой. — Мы можем узнать, кто это будет: мужчина или женщина?
— Это важно? А твой Неспящий?..
— Это очень важно, а он молчит!
— Я ничего про эту область биомедицины не знаю, — смущенно признался Кадет. — Если только полевой диагност, диагностическая перчатка...Хочешь узнать? Подожди, сейчас мы ее озадачим...
Но полевой диагност ничего им не смог сказать о будущем ребенке. Много рассказал и насоветовал — о низком гемоглобине, о витаминах, о правильном и регулярном питании, особенно много — о культе, а вот про ребенка он ничего не мог сказать — не был обучен.
Прошло полтора месяца, но саркофаг не выпускал из своих глубин Монаха. Они ждали. Время от времени Принцесса летала с Кадетом на Холодные Земли — гуляла вокруг шахт по тамошним горам: зима там была мягкая и снежная. Когда ей вдруг нестерпимо захотелось свежего мяса, они слетали на юг Зеленых Земель, и устроили себе настоящую ружейную охоту на гусей, прилетевших на зимовку на болота, и на жирных кабанчиков.
Присев неподалеку от остывающей плавильной печи Принцесса, неплохо управляясь одной рукой, жарила на живом огне костра гуся, а Кадет расслабленно наблюдал за ней. Раньше ему представлялось, что беременные женщины становятся неспешными и плавными, как тяжело груженные баржи, а Принцесса оставалась все такой же порывистой в движениях и решениях. Беременность еще не изменила ее фигуру, но изменила цвет глаз — в них появился постоянный отблеск серой булатной стали.
Качество первых плавок было — по заключению анализатора — вполне удовлетворительным: не без проб и ошибок полученный композитный сплав должен был надежно закрыть пробоину в куполе "Робинзона", но пятидесятикилограммовые отливки сплава накапливалась медленно, по одному в неделю. Итого впереди было еще десять недель накопления отливок, плюс три недели Кадет отводил на ремонт купола, а уж только потом можно было на "Робинзоне" лететь к маршевым движителям, решать, как быть с поврежденным фокусирующим кольцом. Неспящая Кадета умиротворенно мурлыкала каждый раз, когда Кадет думал о "Робинзоне" и начинала беспокоиться, каждый раз, когда он задумывался о том, что будет потом.
Но наступил день, когда, вернувшийся с шахт Кадет застал в кухне обрадовавшую его картину: Принцесса кормила Монаха!
Они обнялись.
— Хорошо выглядишь,— похвалил Кадет, разглядывая Монаха. — Розовый и лысый, как младенец. Как я рад тебя видеть, старина!..
— Лысый, да... — Монах погладил голый череп. — Принцесса говорит — волосы сменятся. Открываю глаза — Принцесса! А я — голый! — Монах покраснел. — И чувствую себя... необычно. Снаружи я — все такой же старый, как и прежде, если твои зеркала не врут. Но — все вижу! Без очков! Тело сильное — словно новое, и не скрипит. Ноги и руки — как у молодого, крепкие. В боку ничего не ноет... Все зубы новые, непривычно, уже два раза себе язык прикусил... Этот сон — он такой легкий, Каддет!.. Правда, что два месяца прошло? Ты не бойся, Принцесса, это совершенно не страшно! — Принцесса снисходительно улыбнулась ему.
— Что сказал диагност, Стрела? — спросил Кадет, когда Монах отправился самостоятельно знакомиться с "Робинзоном". — Хочешь шоколадку?
— Он советует сделать ампутацию. По локоть. Чтобы биопротез лучше слушался. Или полечить культю — остановить умирание нервов. Но тогда биопротез не понадобится. Я решила жить без биопротеза. Имитатор сделает мне простой протез. Или два. Или три. Я покормлю тебя, Каддет?
— Почему, Стрела? С биопротезом...
— А когда ты улетишь, кто мне будет менять биопротезы, Каддет? Больше пяти лет они не служат, я читала. А простого протеза хватит на всю жизнь.
— Давай пока ничего не решать, Стрела...
— Я решила, Каддет.
— А, может быть, ты все-таки полетишь со мной, Стрела?
— Каддет, я не нашел библиотеку! — возвратившись на кухню, сказал Монах. Он с тревогой посматривал на них. — Вы что, ссоритесь? Из-за послания Чирреру?
— Нет, Монах, — ответила Принцесса. — Не из-за этого. Это только мое дело. А с Каддетом мы никогда не ссоримся,— она улыбнулась Кадету.— Просто Каддету скоро поднимать "Робинзон" и улетать. А я....
— Как — улетать? — растерялся Монах. — Улетать?..
— Сначала — к маршевым движителям, — объяснил Кадет. — Там несложный и не долгий, но все-таки ремонт. Посмотрите на звезды, на Гиккею, какая она...
— Мне нельзя,— предупредила Принцесса. Голос у нее был строгий. — Мальчику это будет вредно.
— Мальчику? — в один голос спросили Кадет и Монах.
— Неспящий, — объяснила Принцесса, счастливо улыбаясь. — Вчера я проснулась, и Неспящий сказал: " Здоровый мальчик".
Монах озадаченно-вопросительно посмотрел на Кадета. Тот отрицательно покачал головой. Принцесса засмеялась:
— Монах, я тебе все расскажу. Запишешь в свою Книгу интересную историю. Романтическую. Драматическую. Все, как надо!
— Давайте выпьем вина! — предложил Кадет. — Наконец-то мы опять собрались все вместе. Пошли в гостиную! Сейчас найду бутылку хорошего редкого вина, которого вы еще никогда не пили!
— Мне нельзя, — сказала Принцесса, — но я с удовольствием посижу с вами.
Через пятнадцать недель диск "Робинзона" был отремонтирован — сроки растянулись из-за крепких морозов на высоте стартового стола. Все это время Монах почти безвылазно прожил в библиотеке, а Принцесса — у экрана визора в гостиной, и Кадет только урывками виделся с ними, занятый сначала наблюдением за плавильной печью, а позже — за роботом-ремонтником и его сателлитами. А уж напоследок — эвакуацией оборудования с Холодных Земель. Пришла пора подумать о пополнении запасов в кладовых "Робинзона", и они втроем несколько раз слетали на охоту, на Срединные и Зеленые Земли — им надо было хорошенько запастись мясом. Еще требовались мука, фрукты, рыба, молоко... Еще надо было подумать, где разместить Принцессу на то время, пока Кадет с Монахом будут висеть на орбите Гиккеи, занимаясь ремонтом фокусирующего кольца. Кадет с улыбкой предвкушал то неизбежное потрясение, которое переживет Монах, увидев свою планету извне. Большой шар, окутанный облаками, висящий в Пространстве на невидимых стропах.
Решение напрашивалось само: слетать на джипе в какой-нибудь дальний портовый город, где необычные незнакомцы не редкость, закупить все нужные продукты и там же временно поселить Принцессу, найдя безопасное место. Кадет не торопился высказать эту мысль, поджидая удобного времени, но вдруг сегодня Монах, становящийся все более молчаливым, задумчивым и растерянным, за таким редким общим завтраком попросил его:
— Мне хотелось бы посмотреть на Анапль. А тебе нет, Каддет? Как там мои гостиницы? И твое имение, — голос у него был не уверенный, а глаза смотрели в сторону. — Продукты... Принцесса...
— Хорошо, дружище,— легко согласился Кадет, блаженствуя с первой чашкой кофе. — Отлично! В самом деле — почему нет? Сейчас там в порту наверняка нет никого, кто бы узнал нас. Стрела, ты не против? И у нас там есть пристанище для всех. Хочешь попрощаться с певичкой? — с ласковой улыбкой спросил он Монаха. — А потом — к звездам!
— Знаешь,— вдруг печально сказал Монах, — а я не полечу с тобой, Каддет, на звезды. Я останусь здесь. Прости... — вид у него был виноватый и грустный. — И на орбиту мне не хочется. Ты ведь справишься с ремонтом без меня, да?
— Это будет совершенно безопасно...
— Это не страх, друг,— заглядывая Кадету в глаза, сказал Монах. — Я уже не боюсь за себя. Мне просто не хочется. Не хочется... нет, я боюсь увидеть Гиккею снаружи. Такую большую и разную увидеть как большой шар, один из многих в Пространстве. И я не хочу покидать ее, Каддет, прости...
— И все-таки, почему? — с болью, разъедающей сердце, спросил Кадет. — Почему, Монах? — Ему почему-то очень хотелось повернуться и посмотреть на Принцессу, молча стоящую около кухонного комбайна.
— А ведь я, оказывается, всегда хотел, чтобы моя Книга оказалась полезной и нужной, — с удивлением произнес Монах. — Столько лет я писал ее для себя. А оказалось, что я — писатель, и мне хочется, чтобы люди прочитали мои мысли... В библиотеке у тебя, Каддет, я понял, что ничего нового, кроме вещей и инструментов, я на звездах не увижу. Люди везде одинаковые. Никого я там не удивлю историями из моей Книги и ничему не научу. Все, что я записал, уже было. Моя Книга нужна и может быть интересна только здесь, на нашей безумной Гиккее. Разве не так, друг? — Кадет промолчал. — Прости! Стоило столько испытать и вытерпеть ради надежды узнать лучшую жизнь и — передумать... Знаете, во мне есть еще одна Книга для Гиккеи. Для нее мне нужны спокойные место и время. Прости, друг...
— Где ты хочешь остаться? — глухо спросил Кадет.
— В Анапле, пожалуй.
— Это правильно, старина,— Кадет кивнул, на большее у не было сил. — Когда ты хочешь оказаться там?
— Все равно, друг! Я не тороплюсь. Теперь у меня есть время не торопиться, спасибо тебе! — Монах обнял Кадета. — У меня есть одна просьба, Каддет! — смутился он.
